ть  своих  одноклассников,  если  у  них  есть  какие-то
увлечения. Вам должно быть стыдно, что вы сами ничем  не  увлекаетесь  и  не
думаете о своей будущей профессии, - назидательно произнесла она.  -  Руслан
Нильский, встань.
   Руслан послушно поднялся из-за парты.
   - Директор школы отложила решение вопроса до завтра. Если завтра  вор  не
будет известен, сюда придет милиция...
   - Да что толку от милиции, если она придет завтра? - перебил ее Руслан. -
Ее надо было сразу вызывать, как только преступление  обнаружили.  А  теперь
уже все следы стерли и затоптали. Эксперты в такой обстановке ничего сделать
не  смогут,  следователю  придется   работать   только   со   свидетельскими
показаниями, а это трудоемко и малоперспективно.
   В классе повисла тишина, тридцать пар глаз уставились  на  светловолосого
веснушчатого мальчишку в очках, которые легко и  свободно  произносил  такие
умные и непонятные слова. Учительница химии смотрела  на  своего  ученика  с
куда большим интересом, чем пару минут назад.
   - Ты рассуждаешь со знанием дела, - наконец кивнула она одобрительно. - А
сам бы ты что предложил? Ты сам-то знаешь, как раскрыть кражу и найти вора?
   - Я могу попробовать, - спокойно заявил Руслан.
   На самом деле в этот момент он почти точно знал,  кто  спер  реактивы  из
кабинета химии. Память его подводила редко, и  он  хорошо  помнил,  как  еще
вчера вечером вносил в свои "досье" записи  о  том,  что  двое  парней,  лет
примерно по пятнадцать-шестнадцать, лиц которых он в темноте не разглядел, в
половине десятого вечера  бежали  куда-то  по  улице,  ведущей  от  школы  к
лесополосе, а не далее как сегодня утром по дороге в  школу  он  шел  позади
двух теток, одна из которых рассказывала другой о том, как ее мужу  накануне
чуть "скорую" вызывать не пришлось - так он разволновался и  так  кричал  на
сына Юру, дескать, тот мог калекой остаться, без рук, без ног или без  глаз.
Запись об этом разговоре Руслан собирался сделать перед уроками или, если не
успеет, на переменке. Тетку-рассказчицу мальчик  знал,  это  была  Симонова,
буфетчица из исполкомовской столовой, по поводу которой в "досье"  регулярно
появлялись записи насчет сумок  с  продуктами,  которые  работница  общепита
таскала с работы домой. Стало быть,  Юрка  Симонов  вчера  натворил  чего-то
такого, за что отец на него страшно кричал. Отчего  можно  остаться  калекой
"без рук, без ног или без глаз"? Ясное дело, от  баловства  со  взрывчаткой,
типичное мальчишеское развлечение, мало кто из городских  пацанов  этого  не
пробовал, но в основном таскали у отцов патроны  для  охотничьих  ружей,  до
краж реактивов дело прежде не доходило. И учится Юрка Симонов в девятом  "А"
классе их школы. И дружок его закадычный известен, в ПТУ  учится.  Чего  тут
думать-то? Сложить "два" и "два" и получить результат.
   В девятом "А" в тот день было семь  уроков,  и  Руслану  после  окончания
занятий пришлось еще подождать, пока  Симонов  выйдет  из  школы.  Расправив
плечи и поправив очки, Руслан подошел к нему.
   - Отойдем на пару слов, - безапелляционным тоном заявил он.
   - С тобой, что ли? - презрительно ухмыльнулся девятиклассник.
   - Могу и здесь сказать, только  если  кто  услышит  -  сам  же  первый  и
пожалеешь.
   Заинтригованный Симонов отошел вслед за Русланом.
   - Ну и чего? - протянул он, останавливаясь за углом школьного здания.
   - А того, что ты вместе со своим дружком Шимановым  из  ПТУ  вчера  украл
реактивы из кабинета химии, а потом в  лесополосе  вы  делали  взрывоопасную
смесь. И отец твой вчера тебе за это всыпал по первое число.
   Мощная лапа девятиклассника мгновенно сомкнулась на  воротнике  форменной
синей курточки Руслана, мальчик почувствовал, что не может сделать вдох.
   - Тебя как, сразу прибить или помучить? - прошипел Симонов.  Хватка  чуть
ослабела, Руслан смог сделать вдох и отважно продол жил:
   - Верни реактивы, которые еще не успел использовать.  Тогда  они  милицию
вызывать не будут. А я никому не скажу, что это ты сделал. Честное слово.
   - Ты не скажешь? - прищурился Юра. - Да ты сперва докажи, что  это  мы  с
Шиманом украли! Тоже мне, сыщик доморощенный выискался! Иди отсюда,  пока  я
тебе все мозги не повышибал. А еще раз пасть откроешь, мы с Шимановым тебя в
тихом месте поймаем и... Все понял, очкарик?
   Руслан понял все. Но он был не из тех, кто отступает, не пройдя весь путь
до конца. Поэтому сказал:
   - Я все понял. Если ты сегодня же не вернешь  реактивы,  я  скажу  твоему
папе, что ты их украл. Ему никаких доказательств не надо, он-то точно знает,
чем вы с Шимановым в лесополосе занимались. Тебе  твой  папа  мозги  вышибет
раньше, чем ты - мне. А завтра милиция придет в школу разбираться  и  узнает
то же самое, что узнал я. Ты что,  и  милиционерам  мозги  будешь  вышибать?
Потом весь город узнает, что ты вор. И Нинка твоя узнает, из "Б"  класса,  с
которой ты на речку бегаешь целоваться. Подумай своей глупой башкой, я  дело
предлагаю. Верни реактивы - и все будет шито-крыто. Но имей в виду,  я  тебя
покрываю в первый и в последний раз. Еще раз украдешь - я молчать не стану.
   Симонов отпустил его и оттолкнул от себя,  при  этом  на  лице  его  было
написано неприкрытое отвращение.
   - Такой маленький, а уже такой гаденыш... Иди отсюда.
   - Вернешь реактивы? - настырно допытывался Руслан.
   - Да хрен с тобой, ладно... Но если кому скажешь, мы с Шиманом тебя  враз
найдем.
   - Насчет этого не волнуйся, мое слово верное, - усмехнулся Руслан.
   Теперь нужно было подумать  о  поддержании  собственной  репутации.  Если
пойти к учительнице химии завтра, после того, как Симонов  вернет  реактивы,
то она вполне может сказать, что это обращение учителей к  ученикам  сыграло
свою роль, виновник кражи устыдился и возвратил  украденное,  а  Руслан  тут
вроде как и не у дел.  Нет,  надо  идти  сейчас,  пока  реактивов  еще  нет.
Дождавшись, пока грозный Юрка Симонов не скрылся из виду, Руслан вернулся  в
школу  и  направился  прямиком  в  кабинет  химии.  Учительница  была   там,
проверяла, сидя за столом, контрольные работы.
   - Я нашел вора, - заявил Руслан прямо с  порога.  -  Сегодня  вечером  он
вернет украденные реактивы.
   Учительница вскинула на него удивленные глаза, даже  тетрадку  с  чьей-то
работой отодвинула.
   - Что ты говоришь? И кто же это? Кто он?
   - Этого я вам не скажу.
   - То есть как это не скажешь? - нахмурилась  учительница.  -  Почему?  Ты
должен назвать его имя, иначе я не поверю, что ты действительно нашел вора.
   - Ну и не верьте, - пожал плечами Руслан. - Но я его нашел и поговорил  с
ним. Он сегодня же вернет то, что взял, и больше так делать не будет. Он дал
мне слово.
   - Нильский, - в ее голосе появились металлические нотки, - ты должен  мне
сказать, кто это такой. Это из вашего класса? Или из другого? Или вообще  не
из нашей школы? Кто он? Немедленно назови его имя!
   - Не назову, - Руслан упрямо насупился и уставился на носки  своих  давно
не чищенных ботинок. - Зачем вам его имя? Вы же  сами  утром  говорили,  что
если вор добровольно вернет похищенное, вы милицию вызывать не  будете.  Вот
он и вернет. Он обязательно вернет, вот увидите.
   - Да, я говорила, что милицию мы вызывать не будем, но я не говорила, что
мы вообще не станем разбираться, кто это позволил себе такой  отвратительный
поступок. Мы должны знать паршивую овцу в своем  стаде.  Итак,  Нильский,  я
жду. Назови его имя.
   - Нет. Я дал ему слово, что никому не скажу, если он  добровольно  вернет
реактивы и больше не будет воровать.
   - Значит, не скажешь?
   - Не скажу.
   - Хорошо, - учительница решительно поднялась из-за стола и схватила ключ,
которым запирала кабинет. - Идем к директору.
   Он молча пошел рядом с ней по направлению к кабинету директора школы.  Он
все равно не скажет, пусть хоть что делают. Не в его правилах выдавать чужие
секреты. А вот владеть ими ох как полезно!
   - Тамара Афанасьевна, вот Нильский  из  седьмого  "А"  знает,  кто  украл
реактивы, но  отказывается  сообщить  фамилию  вора!  -  возмущенно  заявила
"химичка", вталкивая Руслана в  просторный  хорошо  обставленный  кабинет  с
висящим на стене огромным портретом Макаренко.
   Директор молча смотрела в глаза Руслану. Руслан  молча  смотрел  в  глаза
директору. Точно так же они совсем недавно, несколько месяцев назад смотрели
друг на друга, когда Руслан явился сюда с сообщением о том, что  муж  Тамары
Афанасьевны занимается  частнопредпринимательской  деятельностью  -  "левым"
извозом, за что в уголовном кодексе предусмотрено соответствующее наказание.
В тот раз Тамара Афанасьевна выслушала информацию ученика и его заверения  в
том, что он никому об этом не скажет, и отпустила со словами:
   - Хорошо, Нильский, я приму к сведению то, что ты сказал. Можешь идти.
   И сейчас она долго смотрела на мальчика - источник постоянной угрозы  для
любого жителя города, потом перевела глаза на учительницу химии.
   - Оставьте нас вдвоем, будьте так любезны.
   "Химичка" вышла, скорчив недовольную мину.
   - Почему ты не хочешь назвать  имя  вора,  Руслан?  -  негромко  спросила
директор. - Это твой товарищ?
   - Нет, Тамара Афанасьевна. Просто я дал ему слово, что никому  не  скажу,
если он сегодня же вернет украденное и больше не будет так поступать.
   В отличие от учительницы химии, для директора  школы  Тамары  Афанасьевны
произнесенная Русланом Нильским фраза "я дал ему слово, что никому не скажу"
была хорошо знакома и значила очень многое. Она на собственном опыте  знала,
что он действительно никому не скажет.
   - Хорошо, Нильский, - все так же негромко произнесла  она,  -  ты  можешь
идти. Я приму к сведению то, что ты сказал.
   Утром следующего дня  школу  облетело  известие  о  том,  что  украденное
частично  вернули,  подбросили  в  кабинет  химии.  И  благодаря  праведному
негодованию  учительницы  химии,  которая  громко   возмущалась   поведением
Руслана, всем стало понятно, что, во-первых, Нильский знает все и обо  всех,
и во-вторых, он умеет держать слово и ни на кого не доносит.
   Вплоть до окончания десятого класса Руслан  наповал  сразил  десятка  два
своих земляков, среди которых были, кроме директора и учителей из его школы,
продавцы продуктовых магазинов и универмага,  кассирша  в  клубе,  несколько
соседей с той же улицы, на которой он жил, буфетчица Симонова из  исполкома,
и даже двое приезжих. И тайны, которые он раскрывал при помощи элементарного
сбора информации, были, как правило, смешными и малосущественными по  меркам
крупного города, такого  как  Москва  или  даже  Новосибирск,  но  в  рамках
райцентра, где все друг друга знают, разглашение этих смешных  тайн  грозило
потерей репутации и полной утратой социального статуса.
   Вопрос  о  выборе  профессии  перед  ним  не  стоял.  Он   должен   стать
следователем или оперативником, получить направление в тот район Кемеровской
области, где велось дело об убийстве его брата, и там,  на  месте,  во  всем
разобраться. Он поднимет старые материалы, перероет, если нужно, весь архив,
разыщет всех милиционеров, которые в то время  там  работали,  душу  из  них
вытрясет, но узнает, как все было на самом деле и за что подонок Бахтин убил
самого лучшего на свете человека, его брата Мишку. А уж потом он решит,  как
расправиться с самим Бахтиным,  если  он  вообще  живым  из  тюрьмы  выйдет.
Говорят, многие не доживают до освобождения...
   Руслан, человек обстоятельный  и  предусмотрительный,  заранее  сходил  в
местный отдел внутренних дел и выяснил, что  поступать  ему  можно  будет  в
Омскую школу милиции, туда направляют на учебу из района Кузбасса,  и  кроме
того, туда берут мальчишек, не служивших в армии,  немного,  но  берут.  Для
поступления  необходимо  предварительно  пройти  медкомиссию  при  областном
Управлении внутренних дел, и если врачи признают  его  здоровым,  то  в  УВД
сформируют его личное дело и  пошлют  в  Омск,  а  оттуда  придет  вызов  на
приемную комиссию для сдачи экзаменов.
   - Ты особо-то не надейся, -  предупредил  его  Дыбейко,  который  к  тому
времени закончил свое  заочное  образование,  получил  звание  лейтенанта  и
повышение  в  должности.  -  Тебя  же  медкомиссия  военкомата  забраковала,
признала негодным к службе в армии из-за зрения. Так что ты и нашу  комиссию
можешь не пройти. Кроме того,  в  школу  милиции  надо  сдавать  экзамен  по
физподготовке, а ты спортом не занимаешься, даже на физкультуру не ходил.
   - Ерунда, дядя Петя, все будет нормалек! - оптимистично заявил Руслан.  -
Они же как зрение  проверяют?  Заставляют  таблицу  читать.  Я  в  армию  не
больно-то стремился, поэтому честно  сказал,  что  без  очков  даже  верхнюю
строчку, где самые крупные буквы, не вижу. Вот после этого они меня и  стали
всякими приборами проверять. А если всю таблицу до самой нижней  строчки  им
отбарабанить, так они и проверять больше ничего не станут.  Чего  проверять,
если у человека стопроцентное зрение? А таблицу я уже давно наизусть выучил,
с закрытыми глазами любую строчку прочту. А то, что я спортом не  занимаюсь,
так это только видимость одна. Я и бегаю не хуже других,  и  подтянуться  на
перекладине смогу, сколько надо. Потренируюсь еще дополнительно, время есть,
и будет полный порядок.
   Полный радужных надежд, Руслан бодро получил направление на медкомиссию и
отправился  в  областной  центр,  откуда  вернулся  совершенно   удрученным.
Несмотря на то, что он уверенно называл буквы в  офтальмологической  таблице
вплоть  до  самой  нижней  строчки,  его  все-таки  проверили   при   помощи
специальных приборов и  сочувственно  покачали  головой.  Та  самая  глазная
болезнь,  благодаря  которой  он  так  удачно   увернулся   от   ненавистной
физкультуры и из-за которой его даже признали негодным  к  службе  в  армии,
оказалась непреодолимым препятствием для его службы в  милиции.  Медкомиссия
его не пропустила.
   - Что ты так расстраиваешься? - удивлялась Ольга Андреевна, мать Руслана.
- Ты же можешь поступить в  университет,  стать  юристом  и  пойти  работать
следователем в прокуратуру, раз уж тебе так хочется.
   - Мама, я не хочу в прокуратуру, я  хочу  именно  в  милицию,  понимаешь?
Только в милицию. Даже если меня после университета  распределят  в  систему
МВД, там снова нужно будет проходить медкомиссию, а  я  ее  не  пройду.  Мне
нужно делать операцию на глазах, иначе все бессмысленно. В Москве, в  центре
микрохирургии глаза мне могут помочь, но нужны деньги, которых у меня нет. Я
узнавал,  они  теперь  перешли  на  хозрасчет  и  дерут  бешеные  бабки   за
консультации и лечение,  особенно  для  иногородних,  которые  в  Москве  не
прописаны. А еще билеты туда и обратно, гостиница, питание. Знаешь, какие  в
Москве цены? Там все так дорого - никаких денег не хватит. Я пойду работать,
буду откладывать деньги, сделаю операцию, а потом  снова  буду  поступать  в
школу милиции.
   - И все-таки я не понимаю, сынок, зачем тебе нужно именно в милицию.  Что
ты так уперся? Следователь прокуратуры - тоже очень  хорошая  работа,  точно
такая же, как следователь милиции.
   - Мама, ну как ты не понимаешь! Я должен попасть в милицию, чтобы изнутри
все выяснить про Мишку. Я никогда им не прощу того, что  они  сделали.  И  я
выведу их на чистую воду.
   - Сынок!...
   - Ну что "сынок", что "сынок"? Почему ты не хочешь, чтобы я узнал  правду
про Мишку? Это же твой сын, неужели  тебе  все  равно,  что  его  продолжают
считать пьяницей и хулиганом?
   - Сынок, прошло столько лет, это все уже не имеет  никакого  значения,  а
Мишу этим не вернешь. Кроме нас с тобой никто уже и не  помнит  Мишу  и  тем
более не помнит, за что и как он был убит.  Я  прошу  тебя,  оставь  ты  эту
затею!
   - Достаточно того, что Я помню Мишу. И я хочу не ПОМНИТЬ, за что и как он
был убит, а ТОЧНО ЗНАТЬ. Ты понимаешь разницу?
   Этот разговор начинался неоднократно и заканчивался каждый раз одинаково.
Ольга Андреевна начинала плакать, хлопала дверью и уходила в свою комнату. И
каждый  раз,  видя  слезы  матери,  Руслан  Нильский  все  больше  и  больше
укреплялся во мнении, что он обязательно выяснит, что  же  произошло  с  его
любимым братом. Обязательно выяснит. Костьми ляжет, но узнает правду.
   Школу Руслан окончил в 1988 году, а к зиме 1989 уже работал  в  одной  из
Кемеровских областных газет. Конечно, не  корреспондентом  и  тем  более  не
обозревателем, простым курьером, но и это для начала  было  неплохо.  Совет,
который Руслан посчитал одним из самых ценных в жизни, дал ему  все  тот  же
Дыбейко,  который,  видя  отчаяние  парня,  лишившегося  возможности   стать
следователем или оперативником, решил поговорить с ним по душам  и  все-таки
вынудил Руслана признаться в том, что  для  него  главное  -  разобраться  в
обстоятельствах убийства брата.
   - Ну ты чудной, - приговаривал лейтенант, прихлебывая  ароматный  горячий
чай, который он заварил прямо  у  себя  в  кабинете,  где  и  состоялся  тот
разговор с Русланом. - Знания не только приобретать  надо,  надо  еще  иметь
возможность ими распорядиться. Ты понимаешь, о чем я?
   - Нет, - честно признался Руслан, - не понимаю.
   - А вот я тебе объясню. Ты  хочешь  стать  офицером  МВД,  так?  То  есть
человеком  в  погонах.  То  есть  человеком,  над  которым  стоит  служебная
дисциплина, куча начальников, который во всем и ото  всех  зависит,  который
обязан делать то, что ему прикажут. Ну  узнаешь  ты,  как  там  все  было  с
Мишкой. А кто тебе позволит рот раскрыть? Никто. Кто тебе  позволит  предать
это огласке? Опять же никто.  А  будешь  ерепениться  -  в  порошок  сотрут,
поймают тебя на улице или дома с секретными  документами,  которых  ты  и  в
глаза не видел, или вещдок из сейфа сопрут, или наркотики подбросят. Короче,
ахнуть не успеешь - как на нарах окажешься. И защищать тебя никто не станет,
имей это в виду. Так что ты не по тому пути идти собрался. Я-то думал, ты  и
впрямь борьбой с преступностью интересуешься, а раз у тебя такой  интерес...
Не в милицию тебе надо идти.
   - А куда?
   - Как куда? В журналистику. Средства массовой  информации  сегодня  самое
удобное место для всяческих разоблачений. Тут даже  особо  и  доказательства
искать не надо, главное крикнуть погромче, и все поверят. Опять же профессия
журналиста почетная, их всюду пускают, все им рассказывают, а  если  кто  не
хочет рассказывать, так можно  хай  поднять,  дескать,  отказываются  давать
информацию, значит, есть что скрывать, значит, что-то тут нечисто. Но это  я
так, в шутку. А если серьезно, то ты обрати внимание, какие интересные факты
публикуют в газетах,  особенно  в  рубриках  "Журналистское  расследование".
Журналисты иногда видят дальше и глубже, чем чиновники или  та  же  милиция,
поэтому им веры больше. А милиция -  она  что?  Ее  сегодня  только  ленивый
грязью не поливает. Что  смотришь?  Возьми  наугад  десять  любых  газет  за
последний месяц да подсчитай, сколько раз в них написано, что милиция  тупая
и нерадивая, ничего не умеет  и  делать  не  хочет,  только  укрывательством
преступлений и занимается. Никто ж не хочет вникать, как оно на самом  деле,
у одного квартиру обокрали, вора не поймали, значит, милиция бездействует. А
то, что мы сто других квартирных краж раскрыли, их  не  интересует.  Милиции
сегодня веры нет, а дальше еще хуже будет. Так что прими мой  совет,  иди  в
газету и через нее добивайся своей правды. И зрение твое там не помеха,  так
что на поездку в Москву и на операцию можешь не тратиться.
   Руслан долго обдумывал сказанное лейтенантом Дыбейко, сидел  в  городской
библиотеке, читал подшивки газет за несколько последних месяцев.  Прав  дядя
Петя, вон какая волна разоблачений идет, и про сталинизм  открыто  пишут,  и
про ГУЛАГ, и про милицию, и про "дедовщину"  в  армии,  и  про  неправильную
экономику, и про реабилитацию Бухарина, Зиновьева и Каменева, про которых  в
курсе истории го