дивление легко, и  уже
к вечеру она держала на руках очаровательную кареглазую девочку.  Ксюшеньку.
Ксению Воронову.

   * * *

   Цикл фильмов, снятых по заказу Гостелерадио, был показан по телевидению и
вызвал шумные  и  горячие  споры.  После  знаменитой  фразы  нового  Генсека
Горбачева о том, что "всем нам надо перестраиваться",  термин  "перестройка"
прочно вошел во все, в том числе и в идеологические, сферы, и никто  уже  не
обвинял авторов фильмов в антипартийной крамоле.  Правда,  в  "Комсомольской
правде" появилась статья одного профессора-юриста, громящего фильмы в пух  и
прах и утверждающего, что  в  них  проявилось  полное  непонимание  авторами
причин подростковой преступности, но в целом все отзывы были положительными,
а некоторые - даже восхищенными. В ряде публикаций прозвучали  и  похвалы  в
адрес закадрового  текста,  "выверенного  до  мельчайших  нюансов,  точного,
лаконичного и в то же время эмоционально насыщенного". Наташа летала как  на
крыльях,  редакторы  на  телевидении  стали   узнавать   ее   и   приветливо
здороваться, вся съемочная группа получила  премии,  а  Юрий  Петрович,  тот
самый лысый чиновник, встретив ее  в  Останкино,  отозвал  в  сторонку  и  с
таинственным видом объявил:
   - Наталья Александровна, есть мнение, что вас  можно  включить  в  состав
группы, которая будет делать фильм  о  ставропольском  периоде  деятельности
Михаила Сергеевича. Сам Михаил Сергеевич смотрел  по  телевизору  молодежный
цикл и похвалил. Это очень высокое доверие и очень ответственная работа, так
что вам придется постараться. Но я вам пока ничего не говорил.
   Дома тоже все складывалось  благополучно,  Сашу  и  Алешу  после  отъезда
Галины Васильевны пришлось отдать на пятидневку, а с Ксюшей  помогали  Бэлла
Львовна и Иринка, которая неожиданно воспылала к девочке горячей  любовью  и
проводила с ней каждую свободную минуту, точно так же, как  когда-то  Наташа
возилась с ней самой. Вообще Ира несколько остепенилась,  видимо,  привод  в
милицию ее все-таки сильно напугал. Она училась уже в девятом классе, за ней
начал  ухаживать  десятиклассник,  симпатичный  серьезный  юноша,  и  Иринка
находила особое удовольствие  в  том,  чтобы  брать  колясочку  и  гулять  с
маленькой Ксюшей в обществе своего кавалера.
   - Знаешь, меня все принимают за Ксюшину маму,  -  как-то  призналась  она
Наташе. - Так смешно! Оборачиваются вслед,  а  я  слышу,  как  они  говорят:
"Подумать только, какая молодая мама!"
   -  А  тебя  это  сердит?  -  спросила  Наташа,  опасаясь,   как   бы   ее
непредсказуемая соседка не отказалась гулять с ребенком.
   - Наоборот, мне нравится, - улыбнулась Ира. - И Володе тоже нравится.  Он
говорит, что это хорошая тренировка.
   - В каком смысле?
   - Ну, в том, что когда мы поженимся и заведем своих детей, такие прогулки
войдут у нас в привычку.
   - Ах, вот как! - озадаченно протянула Наташа. - То есть  вы  уже  строите
такие серьезные планы на будущее?
   - А что такого? Володька очень хороший, я его люблю, он меня тоже.  Через
год ему исполнится восемнадцать, а я как раз  уже  школу  закончу,  и  можно
будет расписаться.
   - Да, но тебе-то будет только семнадцать, - возразила  Наташа,  не  зная,
поддерживать ли этот разговор на серьезной ноте или перевести его  в  шутку,
настолько нелепым казалось ей предположение о том,  что  эта  легкомысленная
девочка может уже через год с небольшим стать чьей-то женой.
   - Ну и что? Я узнавала,  в  семнадцать  тоже  расписывают,  нужно  только
разрешение в исполкоме получить.
   - Ириша, это все правильно, только ты не учла, что  в  исполком  в  таких
случаях дети идут не одни, а  с  родителями.  Это  родители  должны  убедить
чиновников, что не возражают против брака.  Неужели  ты  думаешь,  что  твоя
бабушка сможет получить в исполкоме нужную бумагу? Это же смешно! С ней  там
разговаривать никто не станет.  Старенькая,  немощная  и  почти  все  время,
извини за подробности, поддатенькая.
   - А ты на что? Ты же можешь с нами пойти и убедить их дать разрешение. Ты
моя соседка, ты меня с детства воспитывала. И вообще...
   - Что - вообще? Исполком, моя дорогая, это государственная организация, а
не общество взаимного доверия. Там имеют значение документы, а не  факты.  А
по документам я тебе никто. Так что придется вам с Володей  подождать,  пока
тебе восемнадцать не стукнет.
   - Ну и ладно, - неожиданно легко согласилась девушка. - Родить-то можно и
пораньше, на это запретов нету, а когда мне восемнадцать исполнится, тогда и
распишемся. Правильно, Натулечка?
   - Чтооо?! - Наташа захлебнулась от  возмущения.  -  Родить  пораньше?  Ты
школу сначала закончи с грехом пополам, потом уж о детях будешь думать.  Что
это тебя на семейную  жизнь  потянуло?  Еще  недавно  тебя  от  той  мерзкой
компании было не оторвать.
   - Какая ты все-таки злая, Натулечка, - обиженно произнесла Ира. - Дня  не
проходит, чтобы ты мне тот случай не припомнила. Что мне  теперь,  до  конца
жизни у тебя прощения просить?
   - Прощения просить у меня не надо,  а  вот  помнить  о  том  случае  тебе
необходимо,  чтобы  еще  раз  не  вляпаться.  Ты  пойми,  Ирочка,  -  Наташа
заговорила ласково и почти умоляюще, - два раза я тебя вытащила, но  ведь  в
третий раз может и не получиться.
   - Да ладно, у меня своя голова на плечах есть, - гордо  тряхнула  темными
кудрями Ира. - Нечего меня запугивать. Я  сама  буду  решать,  с  кем  время
проводить, с Володькой или с Люлей.
   После этого разговора Наташа несколько дней не находила  себе  места,  но
несмотря  на  дерзкие  речи,  своенравная  девчонка  продолжала  вести  себя
прилично, исправно ходила в школу (ну а как же, ведь там можно на  переменке
увидеться с Володей!), после  школы  гуляла  с  Ксюшей  по  Старому  Арбату,
который с осени превратили в пешеходную зону, и, если Наташи и Бэллы Львовны
не было дома, с удовольствием кормила ее.
   На Новый год приехал Вадим - ему удалось вырваться только на два  дня,  и
эти два дня он не выпускал восьмимесячную  дочурку  из  рук,  не  переставая
умиляться тому, какая она пухленькая, улыбчивая и  веселая,  как  похожа  на
Наташу и как доверчиво тянется к нему, своему отцу, хотя никогда прежде  его
не видела.  Под  елку  положили  подарки,  которые  привез  Вадим:  короткую
отороченную мехом ламы дубленку для Наташи,  фирменную  джинсовую  юбку  для
Иринки, теплый жакет-кардиган из ангоры для  Бэллы  Львовны  и  бесчисленные
коробки с игрушками для сыновей. Все это было куплено в Мурманске в магазине
"Альбатрос", где по специальным  чекам  морякиподводники  имели  возможность
приобретать  всяческий  дефицит  по  вполне   человеческой,   то   есть   не
спекулятивной, цене.
   На Новый год к ним пришли и Инна с Григорием, привели с собой шестилетнюю
дочку Юлечку, которую Саша и  Алеша  хорошо  знали,  и  дети  устроили  свой
собственный праздник с возней, беготней, визгом и  дикими  криками  индейцев
племени наварро. В десять вечера их с трудом  удалось  успокоить  и  уложить
спать в одной из двух комнат, теперь уже безраздельно  принадлежавших  семье
Наташи, а в другой взрослые приготовились встречать 1986 год. С продуктами в
Москве с каждым годом становилось все труднее, и сделать  стол  понастоящему
праздничным удавалось только за счет изобретательности хозяйки.  В  ход  шли
отварные яйца, фаршированные собственным желтком, смешанным с тертым сыром и
чесноком и украшенные крошечным листочком купленной на рынке петрушки, салат
из консервированного лосося с рисом, луком, майонезом и тертым желтком, а  в
качестве закуски  под  водку  Наташа  часто  делала  обычный  репчатый  лук,
вымоченный в кипятке с добавлением уксуса и сахара и приправленный все  теми
же сваренными вкрутую  яйцами.  Разумеется,  была  и  отварная  картошка,  и
селедочка с лучком, и пироги с разными начинками, и знаменитый Наташин  торт
"Наполеон". И  обращение  советского  правительства  по  телевизору,  и  бой
курантов, и "Огонек"...
   Давно уже Наташа не чувствовала себя такой счастливой. Вадим рядом, у них
теперь есть  дочка,  о  которой  они  так  мечтали,  розовощекая  кареглазая
Ксюшенька, и двое чудесных сыновей, умненьких и здоровеньких. И с работой  у
нее все пошло на лад, после стольких лет унижений, когда она обивала  пороги
киностудий, предлагая редакторам то один, то другой написанный ею сценарий и
слыша в ответ равнодушное "оставьте, мы ознакомимся", с ней  наконец  начали
разговаривать по-другому. А  сразу  после  праздников  состоится  встреча  с
ответственными сотрудниками телевидения, на которой будут  решаться  вопросы
подготовки к съемкам фильма о  Генеральном  секретаре  ЦК  КПСС.  И  Иринка,
кажется, за ум взялась, опомнилась, покуривает, конечно, но к  спиртному  не
прикасается и к своим взрослым приятелям не тянется. И Бэллочка, дай ей  бог
здоровья, еще полна сил и помогает Наташе и с  детьми,  и  по  хозяйству.  И
друзья у нее есть, замечательные верные друзья Инуля и Гриша, которые всегда
разделят с ней и радость, и трудности. Чего еще желать?

   * * *

   Встреча "в верхах"  прошла  успешно,  Наташину  кандидатуру  утвердили  и
заключили с ней договор на написание сценария фильма о руководителе  страны.
В ближайшее время ей обещали устроить  встречу  с  ответственным  работником
аппарата ЦК КПСС, который будет знакомить ее с материалами.
   В конце января такая встреча состоялась. Наташе  позвонили  утром,  около
одиннадцати часов, и в приказном порядке велели явиться на Старую площадь  к
шестнадцати ноль-ноль. Именно сегодня  это  было  не  очень  кстати,  Наташа
рассчитывала весь день пробыть дома, поэтому когда Бэлла Львовна  еще  утром
спросила, нужна ли она, Наташа с  легкостью  ответила,  что  Бэллочка  может
заниматься своими делами. Соседке давно уже нужно было попасть  в  райсобес,
решить кое-какие вопросы со своей пенсией, а там такие очереди, что  на  это
требовался целый день. Что же получается? Бэллочка  отправилась  в  собес  и
вернется, если повезет, часам к шести, Иринка в школе, Полина,  как  обычно,
не в счет. С кем же  оставить  Ксюшу?  Впрочем,  есть  надежда,  что  Иринка
все-таки вернется до того момента, как  Наташе  нужно  будет  уходить,  ведь
шестой урок заканчивается в начале третьего, и если девочка  не  задержится,
любезничая в школьном дворе со своим поклонником, то к  трем  часам  она  уж
точно будет дома, а до  Старой  площади  от  переулка  Воеводина  добираться
совсем недолго, всего и нужно войти  в  метро  "Смоленская",  проехать  одну
остановку до "Арбатской", перейти на  "Библиотеку  имени  Ленина",  еще  две
коротенькие - не больше минуты каждая - остановочки, и  вот  она  -  станция
"Площадь Дзержинского", откуда до внушающего трепет здания  не  больше  пяти
минут пешком. Если выйти из дому в половине четвертого, она как раз  успеет.
Нужно еще подумать, в чем идти.  После  третьих  родов  Наташа  еще  немного
располнела, старые вещи стали тесноваты, но если на обычные деловые  встречи
она ходила в единственных новых, купленных недавно брюках и старых пиджаках,
которые можно было не застегивать, то на Старую  площадь  в  таком  виде  не
пойдешь. Нужен строгий костюм с юбкой. А где его взять?
   Погуляв с дочкой и покормив ее на  обед  супомпюре  с  котлеткой,  Наташа
придирчиво обследовала имеющийся  гардероб  и  не  без  труда  нашла  что-то
относительно  приемлемое.  Юбка,  правда  неприлично  обтягивала   бедра   и
собиралась в морщины, но пиджак  оказался  достаточно  длинным,  чтобы  этот
позор скрыть. Правда, расстегивать пиджак  уже  будет  нельзя,  но  он  и  в
застегнутом виде выглядел более или менее пристойно.
   Еще не было трех, когда хлопнула входная дверь - пришла из школы  Иринка.
Наташа выскочила ей навстречу.
   - Слава богу, успела. Ира,  мне  нужно  срочно  уехать  по  делам,  Бэллы
Львовны нет, так что Ксюша остается на тебе.
   - Конечно, Натулечка, - беспечно пропела девушка, приближаясь вплотную  к
висящему на стене в прихожей  зеркалу  и  пристально  разглядывая  невидимый
невооруженным глазом прыщик на лбу.
   - Она сейчас спит, - продолжала Наташа,  -  в  пять  часов  покормишь  ее
кашкой с творогом и половинкой яйца. Яйцо уже сварено, лежит в кастрюльке на
столе. Если я задержусь, в восемь часов дашь ей кефир, только смотри,  чтобы
был не холодный. Когда пойдешь гулять, наденешь Ксюше колготки, рейтузики  и
комбинезончик. И пледик не забудь, прикроешь ее  в  коляске,  сегодня  минус
десять и ветрено. Все поняла?
   - Поняла, Натулечка.
   Ира отодвинулась и завертела головой, пытаясь рассмотреть,  как  выглядит
сбоку ее прическа.
   - Повтори, - потребовала Наташа.
   - В пять часов кашка  с  творогом  и  яйцо,  в  восемь  -  кефир.  Ничего
сложного. А ты куда идешь?
   - В ЦК КПСС.
   - Куда-куда?
   - Я же сказала: в ЦК КПСС.
   - Да ты что? - Ира от изумления даже рот приоткрыла. -  Прямо  туда  вот?
Вот где это все... политбюро, да?
   - Прямо туда. Отказаться я не могу, сама должна понимать. Поэтому  ты  уж
меня не подведи.
   - Да все будет нормально, ехай спокойно.
   - Не ехай, а езжай, - поправила ее Наташа.
   - Ну езжай, какая разница-то? Натулечка, а можно Володька  придет,  мы  у
тебя в комнате посидим, с Ксюшей поиграем?
   - Целоваться будете? - с укором скорее сказала, чем спросила Наташа.
   - Да ты что? - Ира убедительно изобразила возмущение. - Честное слово, не
будем.
   - Тогда можно, - улыбнулась Наташа.
   В двадцать минут четвертого Наташа  умчалась,  оставив  соседку  рядом  с
Ксюшей, деловито сопящей в своей кроватке  в  попытках  выяснить  устройство
игрушечного медвежонка. А еще через десять минут раздался телефонный звонок.
   - Ирка? - услышала Ира голос  подружки-одноклассницы.  -  Я  из  автомата
звоню. Слушай, в "Москвичке" дают такую импортную косметику - полный улет! Я
очередь заняла, хочешь - приходи, вместе постоим.
   - А что дают? - живо заинтересовалась Ира.
   - Итальянскую тушь "Пупа", потом еще французскую "Луи Филипп", компактную
пудру и потрясные наборы, американские, "Эсти Лаудер", два вида,  в  красных
коробочках и в голубых. В красных - с запахом "Циннабар", в голубых - "Белый
лен". Ну так что, ты идешь или нет?
   - А сколько наборы стоят?
   - По сорок пять. Ирка, решай быстрей, тут очередь  в  автомат,  меня  уже
дергают.
   - Бегу! - крикнула Ира. - Жди меня, через десять минут буду.
   Ее воображение взбудоражил набор в красной коробке, она такой уже видела.
Там были туалетная вода и крем для тела  с  одинаковым  запахом,  сладким  и
томительнотяжелым, и кроме того - тени  для  век  трех  цветов,  две  губные
помады, карандаш для губ и даже малюсенькая точилочка для  этого  карандаша.
Конечно, сорок пять рублей - сумма немыслимая для школьницы, таких карманных
денег у нее нет и не было никогда, но есть  деньги,  отложенные  на  покупку
обуви к весне. Весна - она когда еще будет, а набор - вот он,  в  нескольких
минутах ходьбы от дома, и подружка в очереди ждет. Очередь... "Какая молодая
мама", - вдруг всплыло в ее сознании.
   Ни секунды не  размышляя,  Ира  вытащила  из  кроватки  маленькую  Ксюшу,
натянула на нее колготки и комбинезон, забыв про рейтузики и варежки, сунула
в кошелек "обувные" деньги, схватила  коляску  и  помчалась  за  вожделенной
косметикой.
   Подруга ждала ее у входа в универмаг.
   - Ты чего с ребенком  притащилась?  -  недовольно  спросила  она,  увидев
Ксюшу. - Совсем ничего  не  соображаешь?  Там  знаешь,  какая  давка?  Пошли
быстрей, а то там тетки уже выступают, что я не стою. Как бы из  очереди  не
выперли.
   - Все будет нормально, - хитро подмигнула Ира. - Сейчас увидишь.
   Они подошли к отделу, где продавали косметику, и Ира сразу направилась  к
началу очереди. Взяв девочку на руки, она шепнула подруге:
   - Отойди с коляской в сторону. Тебе что брать?
   - Тушь "Пупа" и пудру.
   - Давай деньги.
   Ничего не понимающая подруга сунула ей деньги и отошла в  сторонку,  везя
за собой детскую коляску. Ира, сделав несчастное лицо и  крепко  прижимая  к
себе  Ксюшу,  стала  пробираться  к  прилавку-витрине,  громко   и   ласково
приговаривая:
   - Потерпи, моя маленькая,  потерпи,  мое  сокровище,  сейчас  мама  купит
пудру, и пойдем домой. Да, моя сладкая, ты устала, да, моя  миленькая,  тебе
тут душно, тебе тут страшно, но маме же нужно купить пудру, правда? Мама  же
тоже хочет быть красивой, чтобы папа нас любил.
   Спектакль не остался не замеченным. Толпящиеся  вокруг  женщины  обратили
внимание  на  девушку  с  ребенком,  и  через  очень  короткое  время  стали
раздаваться сочувственные голоса:
   - Маму с ребенком пропустите... Да пусть она возьмет без очереди, что вам
жалко? У  нее  ребенок  на  руках,  хоть  ребенкато  пожалейте...  Мамаша  с
ребенком, идите сюда, идите, я вас впереди себя пропущу.
   Цель была достигнута. Не прошло и десяти минут, как Ира покупала  тушь  и
пудру для подруги и набор в красной пластмассовой коробке для себя.
   - Ну ты даешь! - с восхищением воскликнула подружка, когда они  вышли  из
душного помещения на проспект Калинина. - Во артистка! Мне бы и в голову  не
пришло. А если бы и пришло, я бы так убедительно не сыграла. Куда двинемся?
   - Пошли по Арбату прошвырнемся, - предложила  Ира.  -  Мне  все  равно  с
Ксюшкой гулять нужно.
   Они  не  спеша  двинулись  по  проспекту  в  сторону  ресторана  "Прага",
заглядывая в витрины попадавшихся по пути магазинов.
   - Чего это сегодня столько народу всюду? В каждом  магазине  очередищи  в
километр, - заметила Ира.
   - Так конец месяца, - объяснила знающая подружка. - В конце месяца всегда
дефицит выбрасывают для плана. Ты что, не знала?
   - Не знала...
   Ира задумалась, потом радостно улыбнулась.
   - Слушай, - она заговорщически понизила голос, - а это идея!
   - Что за идея? - не поняла подруга.
   -  Ну,  насчет  Ксюшки.  Сама  же  говоришь,  в  конце   месяца   дефицит
выбрасывают.
   - А толку-то, - уныло возразила подруга. - Денег все равно нет.
   - У меня есть. Мне на продукты соседка выдает раз в неделю.
   - Так то на продукты...
   - Ну хоть продуктов купим. Интересно же!
   - Интересно, - согласилась подруга, которая, очевидно,  не  возражала  бы
еще разочек посмотреть спектакль, разыгрываемый ее одноклассницей.
   Действуя по той же самой схеме, Ире удалось  купить  колбасу  "сервелат",
банку консервированного зеленого горошка, болгарские  томаты  в  собственном
соку, три банки сгущенки и крупные  оранжевые  мандарины.  Всюду  умилялись,
видя такую молодую красивую маму с такой  очаровательной  крохой  на  руках,
попадали в ловушку ее ласкового голоса,  уговаривающего  малышку  потерпеть,
потому что мама должна купить продукты, папа придет  с  работы  и  его  надо
покормить.  Все  верили   и   стремились   пропустить   Иру   без   очереди.
Справедливости ради надо сказать, что и недовольные голоса среди стоявших  в
бесконечных  очередях  встречались  нередко,  но  Ира  не  обращала  на  них
внимания, мило улыбалась тем, кто ее пропускал, и горячо благодарила, отходя
от прилавка с покупкой в  руках.  Ксюша,  правда,  начала  хныкать,  но  Ира
отнесла это на счет духоты в магазинах и  страха  перед  большим  скоплением
людей.
   - Может, она голодная? - предположила подруга, которая более сочувственно
отнеслась к детскому нытью.
   Ира глянула на часы и заторопилась.
   - Точно! Она голодная. Ее в пять часов надо было кормить,  а  сейчас  уже
почти шесть. Ну все, я помчалась, завтра увидимся.
   Наташа вернулась ровно в восемь и застала  вполне  идиллическую  картину.
Бэлла Львовна играла с Ксюшей, держа девочку на  коленях,  а  Ира  на  кухне
подогревала кефир  для  вечернего  кормления,  держа  бутылочку  под  струей
горячей воды из крана.
   - Ну как? - глаза Бэллы Львовны с тревогой впились в Наташино лицо. - Что
в ЦК?
   -  Ничего,  не  съели  меня,  -  пошутила  Наташа.  -  Рассказали   много
интересного про нашего лидера, п