естра двоюродная, что им, колбасы жалко для меня?
   - Дело не в том, что им жалко, - терпеливо объясняла  Наташа,  -  дело  в
принципе. Либо вы живете одной  семьей,  либо  превращаетесь  в  соседей  по
коммуналке, третьего не дано. Одной семьей вы жить не можете, Люся и Катя не
хотят ни готовить для тебя, ни убирать за тобой. А ты, в  свою  очередь,  не
хочешь ни перед кем  отчитываться.  Значит,  вы  должны  сосуществовать  как
соседи. Как чужие, понимаешь?
   - Да понимаю я, - обреченно вздыхал Саша. -  Но  все  равно  мне  так  не
нравится.
   - Ничего не поделаешь, ты сам выбрал свободу,  -  усмехнулась  Наташа.  -
Терпи.
   Следующий всплеск возмущения последовал еще через неделю, на этот раз  от
Саши, примчавшегося на второй этаж прямо с утра в воскресенье и поднявшего с
постели еще не проснувшихся Наташу и Андрея.
   - Мать, ну это вообще, ну это я не знаю как  называется!  -  говорил  он,
бурно жестикулируя. -  Тетя  Люся  график  составила,  сегодня  моя  очередь
квартиру убирать. А Катька вчера гостей назвала, человек десять, не  меньше.
Представляешь, сколько они грязи с улицы натащили? Прихожую  всю  затоптали,
вчера дождь был, короче, сама понимаешь. Катька каких-то  полуфабрикатов  из
кулинарии притащила, ее подружки на кухне все это жарили-парили, все  вокруг
жиром заляпали, и пол, и стены, про плиту я уж не говорю. И самое главное  -
они же все в наш туалет ходили. Так что  мне  теперь,  прикажешь  после  них
толчок отмывать? Я за чужими задницами сортир мыть не нанимался.
   - Между  прочим,  когда  к  вам  с  Алешей  приходили  друзья,  они  тоже
пользовались туалетом, - сдержанно ответила Наташа. - И я точно так же  мыла
его за ними. Почему-то тебя это не коробило. Я не спорю, если бы  Катя  была
тактичной девочкой, она бы сама сегодня все убрала после того, как принимала
гостей, но требовать ты от нее этого не можешь. Твоя очередь убирать - вот и
убирай. Я ничем не могу тебе  помочь.  Ты  там  живешь  и  обязан  соблюдать
правила.
   - Да она специально их  позвала  именно  вчера,  потому  что  знала,  что
сегодня моя очередь! - кипятился Саша. - Она назло это сделала. Могла бы  их
в следующую субботу пригласить, сама бы и убирала потом.
   - А ты попробуй с ней договориться, -  посоветовала  Наташа.  -  Предложи
изменить правила сосуществования. Например, если к кому-то из  вас  приходят
гости, тот и должен  делать  уборку  после  них.  Не  нужно  бегать  ко  мне
жаловаться, нужно учиться договариваться и решать  проблемы  самостоятельно.
Ты же такой взрослый, на  третьем  курсе  учишься,  работаешь,  с  девушками
спишь, за свободу цепляешься, а с сестрой договориться не можешь.
   - Ты сама мне говорила, что она не сестра, а соседка, - буркнул Саша.
   - Никакой разницы. В данном случае она - человек, с которым тебе придется
договариваться.  Вот  и  учись  переговорному  процессу,  в  будущем   очень
пригодится. Пойдем, позавтракаешь  с  нами,  а  потом  будешь  убирать  свою
обитель свободы.
   Наташа говорила с  сыном  спокойно  и  даже,  как  могло  бы  показаться,
равнодушно, но на самом деле сердце ее разрывалось на  части  от  жалости  к
девятнадцатилетнему парню, брошенному ею  на  растерзание  двум  закоренелым
эгоисткам, привыкшим считать, что они - самые лучшие и самые  необыкновенные
на  свете,  а  все  окружающие  -  примитивные  плебеи,  которые  должны  им
поклоняться и их обслуживать, поскольку  больше  ни  на  что  все  равно  не
годятся. Даже Наташе, битой  жизнью  и  умудренной  житейским  опытом,  было
трудно сохранять разумное спокойствие при совместном существовании с ними, а
мальчишке-то  каково!  Но  ничего,  она  слишком  долго  держала  сыновей  в
тепличных условиях, пусть взрослеют. Если  бы  Алешка  сегодня  заявил,  что
хочет жить один и возвращается в старую квартиру, она бы не  моргнув  глазом
отпустила его на четвертый этаж. Хочешь свободы и бесконтрольности -  плати.
Бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке.  А  ошибки  следует
исправлять если не вовремя, то по крайней мере чем раньше - тем лучше.
   К концу осени обстановка в квартире  на  четвертом  этаже  накалилась  до
такой степени, что из холодной войны превратилась в "Бурю в  пустыне".  Люся
регулярно жаловалась Наташе  на  то,  что  ее  сын  недобросовестно  убирает
квартиру, оставляет в ванной на видном месте грязные  носки  и  трусы  и  не
гасит свет в местах общего пользования, платить за  который  им  приходится,
между прочим, поровну. Сын же, в свою очередь, заскакивая к  матери  поесть,
обрушивал град упреков на сестру за то, что та по вечерам висит на  телефоне
и оставляет трубку в своей комнате, из-за чего Саша не может сделать  нужных
звонков ни поздно вечером, когда возвращается, ни  рано  утром,  потому  что
Катька или уже спит,  или  еще  спит.  Кроме  того,  она  упорно  продолжает
приводить к себе гостей точнехонько накануне его очереди убирать квартиру. И
еще у нее есть вредная привычка заниматься на кухне,  потому  что  Катька  -
жуткая обжора, ей постоянно надо или пить  чай,  или  что-нибудь  жевать,  а
поскольку все время ходить из комнаты в  кухню  ей  лень,  она  устраивается
поближе к холодильнику, раскладывает на всех столах свои книжки и  конспекты
и торчит на кухне, не давая Саше возможности приготовить поесть. А тетя Люся
без конца делает ему замечания и учит жизни. И что самое мерзкое - постоянно
говорит ему гадости про мать. То есть про Наташу. И нет у него  никаких  сил
все это выносить.
   Незадолго до Нового года, после очередного скандала, разгоревшегося из-за
лампочки на кухне, на этот  раз  не  выключенной  Катей,  Андрей  решительно
сказал:
   - Их надо разводить по разным квартирам.
   - То есть разменивать коммуналку? - испугалась Наташа. - И что будет?
   - Ничего особенного. Четыре однокомнатных квартирки, для Иры, Саши, Алеши
и Люси с Катей. Для Люси с Катей можно и двушку выменять, если  подальше  от
центра. А если Иришка  пропишется  к  мужу,  то  из  вашей  четырехкомнатной
коммуналки можно сделать три очень  приличные  хаты  в  хороших  домах  и  в
хороших районах.
   Наташа покачала головой. Ира  ни  за  что  не  пропишется  в  квартиру  к
Мащенко, ей намного спокойнее жить, зная, что в случае чего есть куда  уйти.
Кроме того, она даже вопрос так поставить не может, чтобы муж и его родители
не сочли ее корыстной хищницей, намеревающейся в случае развода претендовать
на часть жилплощади. До тех пор, пока Ира остается прописанной здесь,  никто
не даст разрешения на смену  собственника  квартиры,  если  не  будет  четко
указано, куда выбывают все ее  жильцы.  Значит,  при  расселении  необходимо
получить квартиру и для Иришки.
   - Ничего не выйдет, - сказала она, - Ирину нельзя оставлять без жилья.
   - Хорошо, значит, будут четыре квартиры, но похуже. В любом  случае  этот
узел надо развязывать, пока они  там  с  ножами  друг  на  друга  не  начали
кидаться.
   - Может быть, лучше уговорить  Сашу  жить  с  нами?  -  робко  предложила
Наташа. - Пусть Люся с Катей сами друг с другом разбираются. Мать и дочь  уж
как-нибудь договорятся.
   - Тебе самой не смешно? - строго спросил Ганелин. -  Ты  готова  оставить
сестру с дочерью вдвоем в огромной четырехкомнатной квартире? Ради чего? Чем
они заслужили такую благодать? Твои сыновья выросли, Наташенька, милая  моя,
пойми это наконец. Они скоро захотят жениться, им нужно  собственное  жилье.
Или ты хочешь, чтобы Саша и Алеша приводили своих жен сюда и превращали  эту
квартиру в коммуналку? А Люся и ее дочь будут бродить по четырем комнатам?
   - Знаешь, - слабо улыбнулась Наташа, - я бы, честно говоря, не возражала,
если бы мои мальчики со своими женами жили у нас. Я привыкла жить в  большой
семье, мне это было бы в радость.
   - Тебе - да, не сомневаюсь. А  им?  Ты  уверена,  что  мальчики  к  этому
стремятся? Ты уверена, что их женам это понравится?
   - Ты прав, Андрюша, ты во всем прав, но...
   - Что - но? Я чего-то не учел? Поправь меня.
   - Я не  знаю,  что  тебе  сказать.  Я  только  чувствую,  что  моя  жизнь
разрушается. Моя жизнь - это большая квартира, где живут мои родные и  люди,
которых я искренне люблю. Они все рядом со мной, я могу о них заботиться,  и
они тоже позаботятся обо мне, если что случится. Сначала  умер  папа.  Потом
Иринка вышла замуж. Потом умерла мама. Потом я  переехала  к  тебе,  но  все
равно оставалась рядом  с  сыном,  с  сестрой,  с  племянницей  и  с  Бэллой
Львовной. Потом умерла  Бэллочка.  Потом  ты  уволил  Тамару  и  лишил  меня
ощущения, что я продолжаю заботиться о тех, кто остался на четвертом  этаже,
что благодаря моей опеке они накормлены и ухожены. А теперь ты хочешь, чтобы
все разрушилось окончательно, чтобы мы все  оказались  в  разных  домах,  на
разных улицах, в разных концах города. Я не смогу  так  жить,  Андрюша.  Это
будет уже не моя жизнь, не та, к которой я привыкла и  в  которой  нормально
себя чувствую.
   Ганелин сел рядом с ней, обнял за плечи.
   - Наташенька, я хочу кое-что тебе сказать, только сначала  ты  ответь  на
мои вопросы, хорошо?
   - Хорошо, спрашивай.
   - Тебе нравится тот сериал, который ты сейчас заканчиваешь?
   Наташа отстранилась и удивленно взглянула на Андрея.
   - Какое это имеет отношение к размену квартиры? Ты хочешь сменить тему?
   - Нет, это как раз по теме. Так нравится или нет? Только честно.
   - Честно? Андрюша, это добросовестная работа на твердую "четверку". Вот и
все, что я могу сказать.
   - А почему не на "пятерку"?
   - Не знаю. Я делала все,  что  могла,  но  я  чувствую,  что  чего-то  не
хватает. Этот сериал такой же, как "Соседи", в точности такой же по  уровню,
по актерам, по операторской работе. Он ничуть не хуже. Но  ведь  "Соседи"  -
это был мой первый сериал, и понятно, что в чем-то я ошибалась,  где-то  мне
не хватало опыта. А сейчас я делаю картину точно такого же уровня и понимаю,
что это неправильно. Новый серил должен быть лучше, потому что я  же  должна
была чему-то научиться на "Соседях". А выходит, что я ничему  не  научилась,
потому что он не лучше, он такой же.  Поэтому  я  не  могу  оценить  его  на
"пятерку".
   - Очень хорошо, - удовлетворенно сказал Андрей. -  Следующий  вопрос:  ты
помнишь, как отказывалась снимать детективный сериал?
   - Еще бы, - усмехнулась Наташа. - Южаков  был  в  полном  недоумении,  по
сегодняшним вкусам детектив - самое выигрышное дело. Потом,  правда,  проект
похоронили из-за нехватки денег, но теперь, я слышала, его отрыли из руин  и
собираются все-таки делать. А что?
   - Я бы хотел, чтобы ты сформулировала причины своего отказа.
   - Андрюша, ну чего тут формулировать? Все же понятно, детектив -  это  не
мое, я его не люблю, не чувствую. Мне бы про жизнь, про  любовь  снимать,  я
это всегда любила.
   - Хорошо. Еще вопрос: сколько времени ты в разводе?
   - Господи, да ты что? Что за вопросы такие странные?
   - И все-таки.
   - Ты сам прекрасно знаешь. Вадим ушел  в  августе  девяносто  шестого,  а
зимой девяносто  седьмого  мы  оформили  развод.  Объясни,  пожалуйста,  что
означают твои вопросы. Ты мне совершенно голову заморочил. То  мы  обсуждаем
расселение квартиры, то мой развод. Где поп, а где приход? Какая связь?
   - Прекрасно, - констатировал Ганелин, пропуская мимо ушей  ее  тираду,  -
стало быть, если сейчас у  нас  конец  девяносто  девятого  года,  то  можно
считать, что  ты  уже  три  года  как  развелась.  При  этом  с  восемьдесят
четвертого года ты знакома со мной, с  восемьдесят  седьмого,  это  я  точно
помню, ты знаешь, что я тебя люблю, поскольку я сам тебе об этом  заявил,  с
девяносто шестого ты свободна, с этого же времени ты ответила,  наконец,  на
мою любовь, и вот уже полтора года как  мы  с  тобой  живем  вместе  в  этой
квартире. И ты по-прежнему отказываешься регистрировать наш брак. Ты  можешь
мне внятно ответить, почему?
   - Не могу, - призналась Наташа. - Просто я не вижу, что изменится в нашей
жизни, если мы распишемся. Мы ведь и так живем вместе, нас все  воспринимают
как мужа и жену, даже мои дети. К чему формальности?
   - А я бы  сформулировал  по-другому.  Ты  боишься,  что  в  жизни  что-то
изменится. Ты цепляешься за свою привычную жизнь обеими руками. На  каком-то
этапе это, наверное, правильно. Но всегда рано или поздно наступает  момент,
когда это начинает мешать. Ты побоялась браться за  экранизацию  детективов.
Ты взялась за привычное "про жизнь, про любовь" и  уперлась  лбом  в  стену,
потому что не можешь взлететь выше, чем  можешь.  Тебя  держит  твоя  старая
жизнь. Ты боишься второй раз выходить  замуж.  Ты  боишься  отпускать  своих
близких от своей юбки. Признайся себе, ты ведь не думаешь, что они без  тебя
пропадут. Да ничего с  ними  не  случится,  они  все  здоровые,  нормальные,
самостоятельные люди. Это ты без них пропадешь, потому что таков твой  образ
жизни: собрать вокруг себя всех любимых и дорогих и опекать их, как  наседка
цыплят. Наташенька, милая моя, надо уметь делать шаг вперед. Ты  погрязла  в
прошлом по самые уши, у тебя ведь даже  идеология  осталась  из  семидесятых
годов. Ты думаешь, я не понимаю,  почему  ты  не  хочешь  выходить  за  меня
замуж?
   - Ой, Андрюшенька, да я и сама этого не понимаю. Просто не вижу...
   - Это я уже слышал. И могу предложить тебе свою версию. Ты в  первый  раз
выходила замуж за молодого лейтенанта, которому определили место  службы  за
Полярным кругом. Зарплата у него в тот момент была не очень большая, жить вы
должны были вдали друг от друга. Вот это было то,  что  надо,  это  было  не
стыдно. Военный. Разлука. Трудности. Вполне в духе идеологии того времени. А
я? Богатый москвич, с которым не нужно жить в разлуке. И тебе  совестно.  Ну
как это ты со своим комсомольско-партийным прошлым, со своей верой в светлое
будущее - и вдруг выйдешь замуж за предпринимателя? Немыслимо. Вот ты  и  не
мыслишь.
   - Но я же все-таки нашла в себе силы уйти от военного, - слабо улыбнулась
Наташа.
   - Э, ласточка моя, не  хитри,  -  засмеялся  Андрей,  -  ты  ушла  не  от
военного, а от продавца в частной торговой  фирме,  то  есть  от  такого  же
служащего негосударственной структуры, как я, только мелкого.  Ну  так  как,
милая, у тебя в голове не прояснилось?
   - Пока не очень. То есть нутром я что-то такое  начала  понимать,  но  не
отчетливо.
   - Ладно, перейдем к конкретике, - со вздохом произнес он. - Я считаю, что
если ты хочешь снимать кино на "пятерку", а  не  на  "четверку",  ты  должна
найти в себе силы сделать шаг в другую жизнь. Если же ты  будешь  продолжать
цепляться за старое и привычное, ты  не  продвинешься  вперед.  Ты  навсегда
останешься режиссером, снявшим "Соседей", но не более того. Наташенька, тебе
в феврале исполнится только сорок пять, ты еще очень  молода  и  можешь  еще
очень много сделать. Но у тебя никогда не выйдет ничего путного, если ты  не
расстанешься со старой жизнью. Она всю тебя  опутала  веревками  и  не  дает
двигаться вперед.
   Наташа вытянула ноги на диване и уютно устроила голову на коленях Андрея.
Неужели он прав? Неужели ее привязанность к семье, к близким мешает ей жить?
Да нет же, так не бывает, семья - это одна из  вечных  ценностей,  а  вечные
ценности не могут мешать никому и ничему, это абсурд! Разве  может  помешать
любовь? Или честность? Или верность? Нет, нет, Андрюша чего-то недопонимает,
он видит все в искаженном свете...
   - Нет, не верю, - твердо сказала. -  Ты  не  можешь  быть  прав.  Никогда
такого не было, чтобы любовь к близким мешала профессиональному росту.
   - Ты передергиваешь, - мягко ответил Ганелин. - Я  говорил  вовсе  не  об
этом.
   - А о чем же?
   - О необходимости преодолеть страх перемен. Это прекрасно, что ты  любишь
своих близких. Но ты посмотри, во что это превратилось! Ты держишь их  возле
себя, вынуждая жить в непереносимой обстановке взаимной ненависти. Ты душишь
их своей любовью. Им плохо рядом друг с другом, но зато тебе-то как  хорошо!
Они рядом, на два этажа поднялась - и  вот  они  во  всей  своей  красе.  Ты
терпеть не можешь свою сестрицу...
   - Неправда, - перебила его Наташа, приподнимая голову, -  я  люблю  Люсю.
Конечно, она стерва та еще, но все равно она остается моей родной сестрой, и
мне ее ужасно жалко, потому что она очень несчастна и одинока.  И  Катюшу  я
люблю. Я ругаюсь с ними, потому что они этого заслуживают, но от  этого  они
не  перестают  быть  моими  близкими  родственниками,  о  которых  я  должна
позаботиться.
   - Вот и позаботься. Дай им возможность жить спокойно. Дай своему  сыну  и
сестре с племянницей отдельное жилье,  раздели  их  наконец,  чтобы  они  не
действовали друг другу на нервы. Оторвись от них.  Перестань  бояться  жизни
без Саши, Люси и  Катерины.  Как  только  ты  преодолеешь  этот  страх,  все
остальное постепенно встанет на место. Ты перестанешь бояться снимать другое
кино. Ты перестанешь бояться выйти за меня замуж. Ты вырвешься на свободу из
этих своих веревок, которые тебе мешают.
   Андрей был очень убедителен. Наташа долго  размышляла  над  его  словами,
мысленно спорила с ним, приводила свои аргументы, и где-то недели через  две
сдалась, признав его правоту. Ганелин тут же связался со знакомым  риэлтором
и дал ему задание заняться расселением квартиры на четвертом  этаже.  Сын  и
сестра с племянницей не скрывали своей радости по этому поводу, и  Наташе  с
грустью пришлось признать, что они вовсе не страдают от предстоящей  разлуки
с ней.
   Новогодняя ночь прошла в бурном обсуждении неожиданного ухода в  отставку
Президента Ельцина, январь и февраль - в  поисках  квартир  и  в  оформлении
необходимых документов, в марте Ганелин пригнал грузовички и развез  Люсю  с
Катей и Сашу по их новым квартирам. Ира заранее сказала, что никакую  мебель
из своей комнаты перевозить на новое место не собирается, все это давно пора
выбросить на помойку. Она приехала, перебрала оставшиеся в квартире вещи,  и
все, что сочла нужным оставить, уместилось всего в две коробки, которые  она
увезла на своем красном "форде". Наташа с трудом сдерживала слезы, глядя  на
пустеющую по мере выноса мебели и вещей квартиру. Здесь прошла почти вся  ее
жизнь. Здесь выросла она сама и ее  дети.  Здесь  жил  Марик,  которого  она
любила. Здесь ходили и дышали ее мама, отец и Бэллочка, которых  уже  нет  в
живых. Здесь вся ее душа, ее сердце, ее  слезы  и  ее  радости.  Здесь  была
маленькая Ксюша.  Здесь  был  Вадим  -  огромный  кусок  ее  жизни,  который
невозможно, да и не нужно  вычеркивать  из  памяти.  А  завтра  сюда  придут
рабочие, снесут внутренние перегородки и начнут делать евроремонт для нового
владельца. И это будет уже совсем другая квартира, в  которой  не  останется
ничего от Наташиной жизни.  Она  даже  не  подозревала,  что  ей  будет  так
больно...
   В апреле она заканчивала озвучание фильма  и  целыми  днями  пропадала  в
тон-ателье. В один из таких дней ей на работу позвонила Ира.
   - Я улетаю в Кемерово, - проговорила она срывающимся голосом.
   - Что случилось? Почему в Кемерово? - не поняла Наташа.
   - Они травят Бориса Ивановича. Я не могу молчать. Я не буду молчать.
   И бросила трубку.

   Ирина

   Она сидела в салоне самолета, летящего  в  Кемерово,  и,  прикрыв  глаза,
твердила про себя: "Я не буду молчать. Пусть все узнают,  как  все  было  на
самом деле. Пусть от меня все отвернутся, пусть меня больше никто никогда не
будет снимать, но я не позволю, чтобы Бориса Ивановича обвиняли в том,  чего
он не делал. Подонки! Сволочи! И Руслан - первый из подонков!"
   Она  никогда  особенно  не  интересовалась  политикой,   тем   более   на
региональном  уровне,  но  если  складывалась  возможность  посидеть   перед
телевизором вдвоем с Виктором Федоровичем, Ира никогда ее не упускала, какая
бы передача ни шла в этот момент. Она готова была смотреть  и  "Зеркало",  и
"Итоги", и ежедневные информационные программы, и даже футбол с  хоккеем,  в