т  оснований  полагать,
будто до осуждения он любил пухленьких маленьких блондинок. Как там фильм-то
назывался? "Джентльмены предпочитают блондинок"? Да, господин убийца  у  нас
явно не джентльмен.
   Соваться к Бахтину Руслану ох  как  не  хотелось,  особенно  не  хотелось
показывать редакционное удостоверение или даже паспорт. Фамилия...  Эксперт,
следователь, любой другой милиционер наверняка не вспомнит фамилию  молодого
человека, убитого двенадцать лет назад. У них таких убитых - десятки, сотни.
А у Бахтина Нильский - один, он за этого Нильского срок мотал, и имя это  до
гробовой доски не забудет. Прийти к Бахтину без документов? Фигушки!  Охрана
первым делом спросит, назначена ли встреча, а потом паспорт потребует.
   И  тут  Руслан  столкнулся  с  негативными   последствиями   особенностей
собственного характера. Он никогда не был болтлив. То есть он мог быть душой
компании, охотно и умело поддерживал разговор в любой  ситуации  и  с  любым
количеством людей, но - так уж повелось еще со школьных лет - с уважением  и
трепетом относился к тому, что входило в понятие "личная тайна". Много  чего
он сумел разузнать сначала о жителях своего  города,  потом  о  коллегах  по
редакции, потом и о разных других людях, проживающих в Кузбассе, но  никогда
эти  знания  не  обретали  с  его  помощью  форму  сплетни  или  скандальной
публикации, если на то не  было  редакционного  задания.  Чужие  секреты  не
распирали его изнутри, не рвались наружу, не  зудели  хронической  болячкой,
которую непременно хочется потрогать или почесать,  поэтому  хранить  их  не
составляло для Руслана Нильского ни малейшего  труда.  И  точно  так  же  он
относился к секретам собственным,  к  которым  в  первую  очередь  причислял
поиски правды о смерти  своего  брата.  Никому,  кроме  матери  и  работника
милиции Петра Степановича Дыбейко, он никогда не говорил о том, что пытается
выяснить, за что на самом деле Бахтин убил Мишу. Разумеется, у Руслана  были
друзья, и девушки у него тоже были, но никому из них  он  этой  единственной
своей тайны не открывал. Зачем? Он как-то привык, что это его  личное  дело.
Даже мать не поддерживает его идею.
   Теперь же пришлось задуматься, а прав ли он был, скрывая даже  от  самого
близкого друга ход своей осадной войны против Бахтина. Чего скрывать-то?  Ну
разве что из опасений, что не все люди умеют так держать язык за зубами, как
сам Руслан. Разболтает один, подхватит другой, так и до  Бахтина  дойдет.  А
тот примет соответствующие меры. Денег у него море, а у  кого  есть  деньги,
тот может все. Да, опасаться следовало, но  вот  настал  момент,  когда  без
помощи друга просто не обойтись. И Руслан решил рискнуть.
   Володя Баблоев, красивый кавказец со  сросшимися  у  переносицы  бровями,
работал в их же газете спортивным обозревателем.  Выслушав  длинный  рассказ
Руслана, он понимающе подмигнул:
   - Я понял, ты хочешь меня к Бахтину заслать, верно?
   - Ты согласен?
   - А чего? Конечно, согласен. Только я  с  паспортом  поеду,  редакционную
ксиву с собой не  возьму.  У  тебя  публикаций  много,  твоя  фамилия  может
примелькаться. Если Бахтин хоть  раз  на  твою  фамилию  среагировал,  когда
газетку почитывал, то наверняка запомнил, в каком издании  ты  трудишься.  И
человек из этого же издания его насторожит.  Я  чайником  прикинусь,  ну,  к
примеру, учителем физкультуры в средней школе. Дешево и сердито. Если что  -
о спорте могу поговорить вполне квалифицированно. Когда это все было-то?
   - В восемьдесят четвертом.
   - Значит, мне было пятнадцать... Нормально,  для  твоей  легенды  сойдет.
Давай еще раз проговорим детали. Значит, я летел в Хабаровск. Когда точно?
   - Летом.
   - Лето большое, - шевельнул густыми бровями Володя.
   - До пятнадцатого июля. Потому что после пятнадцатого Бахтин уже торчал в
охотничьем домике.
   - Весь июнь и половина июля... Многовато. Если он попросит уточнить дату,
могу не попасть в цвет.
   - Да ты что, Вовка, столько лет прошло! Ты вполне  можешь  забыть  точную
дату. Не бери в голову, для чего ему проверять?
   - А зачем я летел в Хабаровск?
   - К родственникам, на каникулы.  Родственники  -  люди  малообеспеченные,
поэтому тебе родители дали с собой деньги, сто пятьдесят рублей, чтобы ты не
сидел на шее у хозяев нахлебником. Но у родителей эти деньги  тоже  были  не
лишними, они их специально  копили,  чтобы  ты  мог  на  великую  реку  Амур
посмотреть и через реку в Китай заглянуть. Такая у тебя была детская мечта.
   - Красиво, - протянул Баблоев, - река Амур,  Китай...  Может,  и  вправду
слетать да глянуть, а? Ты с таким чувством рассказываешь, что мне и на самом
деле захотелось...
   - Не отвлекайтесь, папаша, - шутливо одернул друга Руслан. -  Запоминайте
душераздирающую историю. В аэропорту  тебя,  как  водится,  обокрали  плохие
дядьки, но ты обнаружил это только в накопителе,  когда  уже  сдал  багаж  и
зарегистрировался на рейс. Деваться некуда,  телефонов  там  нет,  домой  не
позвонить, с рейса не сбежать, и  вообще  стыдно,  больно  и  противно,  как
всякому нормальному обворованному. Ты стоишь у стеночки, отвернулся и горько
плачешь. И тут к тебе обращается красивая высокая стройная девушка,  жалеет,
утешает, дает тебе выплакаться на своем плече, вытирает тебе сопли. Выслушав
твою горестную  историю,  открывает  кошелек  и  достает  деньги.  На,  мол,
мальчик, не плачь, все в этой жизни поправимо.
   - Сколько денег дает?
   - Я думаю, рублей семьдесят*восемьдесят, вряд ли  больше.  Сто  пятьдесят
рублей по тем временам -  сумма  немалая,  зарплата  инженера  была  меньше.
Сколько могло быть с собой у вчерашней студентки, уезжающей  на  стажировку?
Полагаю, рублей сто-сто двадцать, а то и меньше. Ей же должны были по  месту
стажировки зарплату платить. Понимаешь, Вовка, я не знаю из какой  она  была
семьи, может, там папа  -  академик,  а  мама  -  заслуженная  или  народная
артистка, денег куры не клюют, тогда они могли своей ненаглядной доченьке  в
дорогу и побольше дать. Но в любом случае сто пятьдесят рублей она  бы  тебе
не дала, это все-таки очень много. Я думаю, даже и семьдесят рублей - много.
Пусть будет пятьдесят. В самый раз.
   - О'кей, - согласился Володя, - пусть будет пятьдесят. Сидели мы рядом?
   - Ни в коем случае! Она  сунула  тебе  пятьдесят  рублей,  и  тут  подали
автобус и вас повезли в самолет. Когда вы прилетели, тебе не сразу удалось к
ней подойти, она сидела ближе к выходу и уехала в здание аэровокзала  первым
автобусом, а ты - вторым. Но возле багажной стойки ты ее отыскал, тебе стало
неловко, весь полет ты маялся и решился  все-таки  деньги  ей  вернуть.  Она
денег не взяла, засмеялась и ответила: "Вырастешь, начнешь сам  зарабатывать
- тогда и отдашь." Схватила с транспортера свой багаж и пошла к выходу. А ты
остался, потому что твоей сумки еще не было.
   - А я крикнул ей вслед: "Как я вас найду?" Я же  должен  был,  как  юноша
совестливый, об этом спросить.
   - А она тебе ответила: "Захочешь отдать деньги - найдешь!" И исчезла.
   - Какой у нее был багаж? Сумка, чемодан? Сколько мест?
   - Ты не помнишь. Во-первых, ты был взволнован и смущен. Во-вторых, тебе и
в голову не пришло обратить на это внимание. А в-третьих,  -  в  этом  месте
Руслан придал голосу побольше трагизма, - ты был так  растроган  добротой  и
бескорыстием прекрасной незнакомки, что у тебя слезы навернулись на глаза, и
ты вообще в тот момент мало что видел.
   - И правда, душераздирающе, - засмеялся спортивный обозреватель.
   - Сценарий для мелодрамы. И вот прошли годы...
   - Да, представь себе,  прошли  годы,  ты  давно  уже  начал  зарабатывать
самостоятельно, ты никогда не забывал добрую  прекрасную  незнакомку,  хотел
вернуть ей долг, но как ее найти - не знал. Всю  голову  напрочь  сломал.  И
вдруг увидел в  газете  фотографию  человека,  который  провожал  девушку  в
аэропорту. Причем, обрати внимание, я даю хороший путь для  отступления.  Ты
видел этого человека рядом с твоей незнакомкой. Сначала ты подумал,  что  он
ее провожал, но потом  сообразил,  что,  может  быть,  он  провожал  кого-то
другого, а та красивая девушка, которая одолжила тебе деньги, просто  стояла
рядом с ним в очереди на регистрацию.  Если  я  не  угадал  с  внешностью  и
возрастом, всегда  можно  сойтись  на  том,  что  Бахтин  провожал  не  твою
красавицу. Один шанс из миллиарда, что он точно помнит, кто стоял перед  ним
и за ним в очереди на регистрацию. Это  было  двенадцать  лет  назад,  и  он
должен был быть увлечен разговором с девушкой и по сторонам не пялиться.  Ты
прекрасно понимаешь, что твоя девушка, может быть, была и не с  Бахтиным,  а
просто стояла рядом, но  на  всякий  случай  решил  обратиться  к  господину
бизнесмену, потому что это единственная возможность найти твою спасительницу
и отдать ей долг в тысячекратном размере с учетом инфляции. Ты ничего о  ней
не знаешь, ни имени, ни фамилии, помнишь только, что она обмолвилась,  будто
летит на четыре месяца не то на практику, не то на стажировку.
   Баблоев молча допил пиво, сунул бутылку в полиэтиленовый пакет, стоящий в
углу кухни - в его доме  не  было  мусоропровода,  и  пакеты  с  мусором  он
ежедневно выбрасывал в стоящий на улице бак.
   - Ну что ж, - подытожил он, - история  вполне  годится.  Но  в  ней  есть
огромная дыра.
   - Какая? - удивился Руслан. Ему казалось, он все продумал.
   - А вдруг Бахтин ее не провожал в аэропорту? Вдруг он вообще тем летом  в
аэропорту ни разу не был? Что тогда?
   -  Ничего,  -  пожал  плечами  Руслан.  -  Ты  просто  обознался.  Увидел
фотографию в газете, и тебе показалось, что ты этого человека встречал много
лет  назад  в  аэропорту,  но,   видимо,   ошибся.   Вот   и   все,   ничего
катастрофического. Извинишься и уйдешь. По земле ходит  огромное  количество
людей, внешне похожих друг на друга. Вон даже конкурсы двойников проводят.
   - Хорошо, - кивнул Володя. - А в какой газете я видел его рожу?
   Руслан молча  вытащил  из  сумки  газету  и  протянул  другу.  На  снимке
бизнесмен  Бахтин,  генеральный  директор  фирмы   "Дисплей",   торжественно
разрезал ленточку на открытии новой школы-лицея, на строительство которой он
выделял деньги в качестве благотворительной помощи. Рядом с фотографией  был
напечатан репортаж. Баблоев быстро пробежал текст глазами.
   - Ах, так мы еще и благотворительностью занимаемся? - протянул он.  -  Мы
еще и добренькие, оказывается?
   - В определенных рамках, - сухо уточнил  Руслан.  -  Это  делается  очень
просто.  Оказываешь  помощь  на  две-три  тысячи  долларов,   предварительно
договариваешься о том, что тебе выдадут бумажку, согласно которой ты подарил
стройматериалы и оборудование на сумму пятьдесят тысяч. Эту бумажку несешь в
налоговую инспекцию, и тебе списывают  пятьдесят  тысяч  с  налогооблагаемой
базы. Три тысячи долларов теряешь, зато экономишь тысяч  пятнадцать.  Чистая
выгода.
   В  этот  момент  он  вспомнил   об   Андрее   Константиновиче   Ганелине,
безвозмездно дававшем деньги Наталье Вороновой, чтобы та могла снимать  свое
кино. Тоже благотворительность, но не корыстная, не для того, чтобы  снизить
налоги, а просто из любви к женщине. Это и  благотворительностью-то  назвать
нельзя. Хотя, наверное,  Ганелин,  как  и  остальные,  подавал  в  налоговую
инспекцию сведения о том, что энные суммы  перечислены  в  благотворительных
целях. И точно так же снижал налогооблагаемую базу. Кстати,  не  в  этом  ли
кроется секрет  его  бескорыстной  любви  к  Вороновой?  Переводил  на  счет
продюсерской компании или киностудии огромную  сумму,  кинопроизводители  ее
снимали частями под разные расходы и возвращали наличными тому же  Ганелину.
Не все, конечно, что-то себе оставляли, кино же надо снимать.  В  общем,  по
договоренности.  Воронова  просто  помогала  Ганелину  убегать  от  налогов.
Сэкономленные (проще говоря - украденные у государства) средства они  делили
между собой. Вот и вся любовь. А разговоров-то...
   В ближайшие дни Руслан дозвонился до фирмы "Дисплей" в Ленинске-Кузнецком
и попросил записать его на прием к господину  Бахтину  по  личному  вопросу.
Нет, не по поводу работу. Нет, и не  по  поводу  оказания  благотворительной
помощи. Нет, ничего финансового. Нет-нет,  я  не  журналист,  я  преподаю  в
средней школе физическое воспитание.  Нет,  завтра  я  не  могу,  я  живу  в
Кемерове, мне до вас еще добраться нужно, а перед этим отпроситься с работы.
Да, в следующий четверг будет просто замечательно, у меня как раз  свободный
день, нет уроков, и я смогу приехать в любое время,  когда  господин  Бахтин
сможет меня принять.
   - Я тебя записал на аудиенцию, - сообщил Руслан Володе Баблоеву.
   - В четверг в семнадцать часов.
   - В четверг? - Баблоев в ужасе схватился за голову.  -  В  четверг  я  не
могу, у тещи день рождения. Жена меня убьет, если я  не  приду.  Она  и  так
ворчит, что я не родственный, что только свою кавказскую родню уважаю, а  ее
родителями пренебрегаю. Нет, Руслан, в четверг никак не выйдет,  спокойствие
дороже. Ты уж прости. Давай в другой раз.
   - Никакого другого раза, - твердо ответил Руслан. - Сто  километров,  два
часа езды. В пять часов вечера ты у него, в шесть выезжаешь оттуда, в восемь
- в Кемерове. Будний день, все нормальные люди на работе, они имеют право не
освободиться к шести.
   - Ловко ты считаешь! - возмутился Баблоев. - Ты что, никогда в приемных у
начальников не сидел? Тебя, можно подумать, всю жизнь  точно  в  назначенное
время принимали. А если Бахтин твой меня примет только в восемь?
   - Не сиди до восьми. Никто не заставляет. Ждешь  до  половины  шестого  и
топаешь на вокзал. А секретарше объясняешь, что у твоей тещи день рождения и
тебе непременно нужно вернуться, иначе жена поедом съест, а  потом  еще  два
месяца догрызать будет. И попросишь, чтобы она записала тебя на другой день.
   - Два раза кататься? - недовольно поморщился Володя. -  Не  ближний  свет
вхолостую-то ездить.
   - Короче, - строго сказал Руслан. - Чего ты  хочешь?  Ты  ж  деньгами  за
услугу не возьмешь. Так чем?
   - Да будет тебе  корыстного  какого-то  из  меня  строить!  -  возмутился
спортивный обозреватель. - Ничего мне не надо. Только если...
   - Ну-ну, телись, не мычи, - подбодрил его Руслан.
   - Придешь с нами к теще  на  день  рождения,  а?  -  Баблоев  просительно
заглянул другу в глаза. - Она от твоих статей прямо тащится. И млеет оттого,
что ты так классно фотографируешь. Помнишь, ты в прошлом году мою  Надюху  с
детьми и с собакой снимал? Так этот снимок у тещи в красном углу  в  рамочке
стоит вместо иконы. Наглядеться не может, до  того  ей  нравится.  У  нее  в
четверг юбилей, пятьдесят лет, так она спит и видит, чтобы  лично  ты  ее  в
этот радостный день сфотографировал, парадный  портрет  сделал  и  снимки  в
кругу семьи и друзей. Она уж мне аккуратненько намекала, но я делал вид, что
не понимаю. А, Руслан?
   - Делов-то, - усмехнулся Руслан. - Я бы с тобой и так пошел, если  бы  ты
попросил. Что я, не понимаю? Страшнее тещи зверя  нет,  перед  ней  надо  на
задних лапках скакать, чтобы в твоей собственной семье  были  мир  и  покой.
Закон вторичной семейной зависимости. Я потому  и  не  женюсь  пока,  сироту
подыскиваю.
   В четверг Руслан ровно в девятнадцать ноль-ноль позвонил в квартиру  тещи
Баблоева. Это была идея Володи: чтобы сгладить недовольство опозданием зятя,
прислать дорогого гостя пораньше. Идея себя  оправдала,  юбилярша  пришла  в
такой  восторг,  увидев  Руслана  с  фотоаппаратом,  что  об   отсутствующем
родственнике вообще на время забыла. Руслан же, руководствуясь  все  той  же
идеей, предложил сразу же начать фотосеанс, пока красиво накрытый  стол  еще
не разграбили оголодавшие гости, у дам на лицах свежая косметика, а  мужчины
не размякли от выпитого. Сначала были сделаны портреты всех  присутствующих,
супружеские  пары  снимались  вместе.   Потом   пришла   очередь   групповых
фотографий, затем последовали так называемые "постановочные" кадры. Руслан в
этом плане был щедр на выдумки -  одна  смешнее  другой,  и  народ  от  души
веселился, выполняя его режиссерские  указания.  Когда  явился  запыхавшийся
Владимир, никто и не заметил, что прошло уже полтора часа.
   - Володя, вставай  сюда,  -  скомандовал  Руслан,  -  твоя  фигура  будет
центральной в этой композиции.
   Теща тут же прильнула к широкому плечу  любимого  зятя  и  ни  словом  не
упрекнула за непростительное опоздание.
   За  столом  друзья  уселись  рядом,  и  Баблоев  с  ходу  начал  тихонько
докладывать.  Бизнесмен  принял  его  почти  вовремя,  в  четверть  шестого.
Слезливую историю про украденные деньги и  благородную  незнакомку  выслушал
внимательно и тут же ответил:
   - Если речь идет о той девушке, которую я провожал, то  ее  зовут  Любой.
Любовь Витальевна Молостовец. Сейчас у нее, вполне вероятно, другая фамилия,
она наверняка вышла замуж. Я дам вам адрес,  по  которому  она  проживала  в
восемьдесят четвертом году, а там вам подскажут, где она.
   Бахтин  записал  на  листочке  имя  и  адрес,  вручил  Володе  и  вежливо
попрощался. Вся аудиенция заняла двадцать минут.
   - Как просто, - вздохнул  Руслан,  пряча  записку  в  карман.  -  Столько
месяцев голову ломал, как бы эту девушку разыскать, чтобы Бахтин  ничего  не
заподозрил, а оказалось так легко.
   Володя сделал большой  глоток  белого  вина  и  отправил  в  рот  немалых
размеров кусок запеченой свинины с чесноком.
   - Ты меня поражаешь, - начал он с набитым ртом.  -  Все  это  можно  было
сделать давным-давно, а ты все тянешь, тянешь, двигаешься по миллиметру, как
черепаха. Раз-два - и в дамки.
   - Не получится, - покачал головой Руслан. -  Я  уже  пытался  действовать
кавалерийским наскоком, еще когда в  школе  учился,  но  быстро  понял  одну
важную вещь: пока я никто, со мной разговаривать не будут. Мне не поверят  и
не будут помогать. Мне четырнадцать лет было, когда я бегал по всему  городу
и орал, что Мишка не мог напиться и затеять драку, что он тихий, непьющий  и
очень добрый. Кто меня послушал? Никто. Даже мать приняла все  как  есть.  Я
начал  работать  в  газете,  написал  интересную  статью  о  Вороновой,   ее
напечатали в "Огоньке", и я решил, что одной такой статьи будет  достаточно,
чтобы Воронова прониклась ко мне добрыми чувствами и взялась помочь. Ни фига
подобного! Даже разговаривать не захотела. Хотя статью  оценила,  похвалила,
даже к себе на работу звала. А помочь - нет. Из этого я  сделал  вывод,  что
должен сперва сделать себе имя. Меня каждая собака в области должна знать  и
уважать, тогда и в милиции со мной станут разговаривать не как  с  надоевшим
просителем, а как с журналистом,  с  которым  нельзя  ссориться.  Тогда  мне
никакая Воронова с ее протекцией не будет нужна,  начальник  областного  УВД
сам придет, еще и в ножки поклонится, бери,  мол,  Руслан  Андреевич,  любые
материалы, какие захочешь. Но на это нужно  время.  В  один  момент  это  не
делается. А информацию я потихоньку набираю, накапливаю. Думаешь, то, что ты
сегодня сделал, это пять минут работы?
   - Ну, десять, - отпарировал Баблоев, ловко расправляясь с салатом. - Если
считать с дорогой - пять часов на все про все. А у тебя годы ушли.
   - А узнать о том, что летом восемьдесят четвертого Бахтин крутил роман  с
девушкой, которая улетела на стажировку  в  Хабаровский  край?  А  выяснить,
какой тип женщин он предпочитает? И заметь себе, все это следовало делать не
напрямую, чтобы никого не насторожить, чтобы Бахтин, не дай бог,  не  узнал,
что некто Нильский собирает о нем информацию. Вот же с фамилией  не  повезло
мне! Дала бы мама нам с Мишкой разные фамилии - не было бы проблем.  Обычная
журналистская работа, сбор материалов об  одном  из  крупнейших  бизнесменов
Кузбасса. А с моей фамилией мне светиться никак  нельзя,  вот  и  приходится
выдумывать всякие обходные пути. Думаешь, легко?
   Володя слушал и одновреме