0  года
Короленко писал:  "Нет,  я  никогда не возводил в  правило "цель оправдывает
средства".  Вы  признаете,  что бывают ситуации,  оправдывающие средства,  к
которым прибегают по  необходимости,  так  же,  как иная ложь бывает гораздо
лучше иной правды (чтобы не  ходить далеко,-  укажу на  такой случай,  когда
человек направляет убийц по ложному следу).  Из этого,  конечно, не следует,
чтобы можно было  ложь  возводить в  правило.  Но  в  том-то  и  дело,  что,
совершенно отвергая очень многие средства борьбы (клевету даже на врага и т.
п.),  я  не признаю силу чем-то дурным самое по себе.  Она нейтральна и даже
скорее хороша,  чем дурна... Я не могу считать насильником человека, который
один защищает слабого и  измученного раба против десяти работорговцев.  Нет,
каждый поворот его шпаги,  каждый его удар для меня -  благо.  Он  проливает
кровь?  Так что же?  Ведь после этого и ланцет хирурга можно назвать орудием
зла..."
     Спустя  почти  тридцать лет  после  выхода в  свет  "Сказания о  Флоре"
Короленко опять  вспоминает этот  рассказ  в  ответном  письме  к  толстовцу
Журину:  "Какие  основания  у  Вас  причислять мои  убеждения к  тому  кругу
непротивленческих идей,  которые  проповедовал Толстой  во  вторую  половину
своей деятельности (в  величайшем из  своих произведений "Война и  мир"  он,
наоборот,  проводит ярко противленческие идеи по вопросу о  защите родины от
чужеземного нашествия)?  Если  Вы  читали  мой  рассказ,  который называется
"Сказание о  Флоре и  Менахеме"...  то Вы должны бы видеть,  что я  с самого
начала  моей  литературной  деятельности  стоял  на   точке  зрения,   резко
противоположной  толстовскому  взгляду  на  эти  вопросы..  Я  думаю,  верю,
убежден,  что  в  идеальном образе человека,  по  которому должна отливаться
совершенствующаяся человеческая порода,негодование и  гнев  против насилия и
всегдашняя  готовность  отдать   жизнь   на   защиту   своего   достоинства,
независимости и свободы должны занимать нормальное место.  И когда я мечтаю,
что  со  временем насилие всякого рода исчезнет и  народы,  как и  отдельные
люди,  станут братьями,  то  я  жду этого от усовершенствования общественных
отношений,  которые  устранят прежде  всего  насилие.  Но  человеческий тип,
который создастся в результате периода борьбы за правду,  будет не смиренная
овца, которую всякий насильник, если бы он явился, мог бы гнать куда угодно,
а именно человек,  в душе которого мужество не угашено рабским смирением,  а
только находит другие применения, потому что насилие уже исчезло из взаимных
человеческих отношений".

     Стр.   216.  "..дикторские  пучки,  окружавшие  консулов".-  В  Римской
республике ликторы составляли почетную охрану  высших  сановников.  Они  шли
впереди и расчищали путь, держа в руках пучки прутьев и секиру.
     Стр. 218. Праздник опресноков-праздник пасхи у евреев.
     Стр.  219. Талант - самая крупная в древности весовая денежная единица,
равная по ценности приблизительно двадцати шести килограммам серебра.
     Стр.  221.  Фарисеи,  ессеи, саддукеи-различные религиозно-политические
течения и секты у древних евреев.
     Стр.  224. Везефа - гора, по которой проходила та часть городской стены
Иерусалима, где находились Дамасские ворота.



        Б.В.Аверин. Рассказы, этюды и очерки В.Г.Короленко



     ---------------------------------------------------------------------
     Книга: В.Г.Короленко. "Избранные произведения"
     Издательство "Лениздат", Ленинград, 1978
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 25 мая 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------


     "Совесть эпохи",  "солнце России",  "светлый духом"  -  так  говорили о
Владимире Галактионовиче Короленко современники.  "Он  ведь для  меня был  и
остается самым законченным человеком из сотен,  мною встреченных,  и  он для
меня идеальный образ русского писателя...  Мне  горестно знать,  что я  мало
встречался  с  ним,  меньше,  чем  мог  бы.  У  меня  к  нему  было  чувство
непоколебимого доверия.  Я был дружен со многими литераторами, но ни один из
них  не  мог  мне  внушить того чувства уважения,  которое внушил В[ладимир]
Г[алактионович] с  первой моей встречи с ним.  Он был моим учителем недолго,
но он был им,  и это моя гордость по сей день",  -  писал о Короленко Максим
Горький*.  "Я готов поклясться, что Короленко очень хороший человек. Идти не
только рядом,  но даже за этим парнем -  весело", - писал Чехов**. Идеальный
образ  русского  писателя  и  интеллигента видели  в  Короленко Л.Толстой  и
Р.Люксембург,  А.Луначарский  и  И.Бунин,  Н.Михайловский и  В.Вересаев.  "О
лучшем  произведении Короленко,  едва  ли  возможны споры,  -  писал  критик
А.Горнфельд,  многие годы работавший с Короленко,  - лучшее его произведение
не "Сон Макара",  не "Мороз",  не "Вез языка":  лучшее его произведение - он
сам,   его  жизнь,   его  существо.  Лучшее  -  не  потому,  что  моральное,
привлекательное, поучительное, но потому, что самое художественное"***.
     ______________
     * Горький М. Собр. соч. в 30-ти т., т. 29. М., ГИХЛ, 1955, с. 444.
     ** Чехов А.П.  Полн.  собр.  соч.  и писем в 30-ти т. Письма, т. 2. М.,
"Наука", 1975, с. 240.
     ***  Горнфельд А.Г.  В.Г.Короленко.  -  В  сб.:  Жизнь  и  литературное
творчество В.  Г,  Короленко.  Сб.  статей и речей к 65-летнему юбилею. Пг.,
[1918], с. 13.

     Ответить на  вопрос,  как,  из какого "жизненного состава" складывалась
личность  писателя  и  общественного  деятеля,   к  каждому  слову  которого
прислушивалась  чуть  ли   не  вся  читающая  Россия,   во  многом  помогает
автобиографическая книга  Короленко "История моего  современника".  В  самом
начале ее Короленко пишет о  своем отце Галактионе Афанасьевиче,  занимавшем
должность уездного судьи в  заштатных провинциальных городках,  для которого
поистине  донкихотская честность была  привычной и  естественной.  Короленко
приводит такой случай из его практики.
     Галактион  Афанасьевич  вел  процесс  о  наследстве.  Судились  богатый
помещик,  граф,  человек с большими связями, и бедная вдова. Граф, вероятно,
предложил  судье  взятку.  Галактион Афанасьевич вспылил,  застучал  палкой,
грубо  его  обругал  и  выгнал.  Благодаря честности судьи  процесс выиграла
бедная вдова,  сразу ставшая одной из богатейших помещиц в губернии. Попытка
благодарной вдовы  предложить судье  деньги также закончилась выдворением ее
из дома. Тогда, в отсутствие судьи, она завалила всю его гостиную подарками,
среди которых была  огромная красивая кукла "Когда отец  пришел из  суда,  -
пишет Короленко,  -  то  в  нашей квартире разразилась одна из  самых бурных
вспышек,  какие я  только запомню.  Он  ругал вдову,  швырял материи на пол,
обвинял  мать  и  успокоился лишь  тогда,  когда  перед  подъездом появилась
тележка,  на которую навалили все подарки и  отослали обратно.  Но тут вышло
неожиданное затруднение.  Когда очередь дошла до куклы, то сестра решительно
запротестовала,  и протест ее принял такой драматический характер,  что отец
после нескольких попыток все-таки уступил, хотя и с большим неудовольствием.
"Через вас я  стал-таки взяточником",  -  сказал он  сердито,  уходя в  свою
комнату"*.
     ______________
     * Короленко В.Г.  Собр.  соч. в 10-ти т., т. 5. М., ГИХЛ, 1954, с 19. В
дальнейшем ссылки  на  это  издание  даются  в  тексте  с  указанием тома  и
страницы.

     На протяжении всей своей долгой жизни так же донкихотски честен будет и
Короленко...
     Казалось  бы,  пустая  формальность:  всем  политическим ссыльным нужно
подписать  присягу  "на  верноподданство" новому  императору Александру III.
Короленко  не  может  пойти  против  своей  совести,  отказывается подписать
присягу и расплачивается за это долгими годами страшной якутской ссылки,  но
никогда не сожалеет об этом решении.  Точно так же ни в какой мере Короленко
не отвечал за действия российского императора,  когда тот выразил несогласие
с избранием Горького в академики, но в знак протеста Короленко, как и Чехов,
слагает с себя это почетное звание.
     А вот один из совсем "незначительных" эпизодов, каких в жизни Короленко
было  много.  Писатель тяжело болен,  жить ему  остается немногим более двух
лет.
     Вооруженные бандиты проникли в  дом  Короленко,  где временно хранились
два  миллиона  рублей,  собранные общественными организациями для  перевозки
детей  из  голодающей Москвы на  Украину.  И  больной шестидесятишестилетний
писатель бросается на грабителя и хватает его за руку.  "Затем, - вспоминает
В.Г.Короленко, - отчетливо помню, что бандит старался повернуть револьвер ко
мне, а мне удавалось мешать этому. Раздался еще выстрел, который он направил
на меня,  но который попал в  противоположную сторону в  дверь...  Отчетливо
помню,  что у меня не было страха,  а был только сильный гнев"*. Совместными
усилиями самого писателя,  его  жены  и  дочери растерявшиеся грабители были
обращены в бегство.
     ______________
     * Цит.  по кн.: Короленко С.В. Книга об отце. Ижевск, "Удмуртия", 1968,
с. 330-331.

     Приведенные  эпизоды  помогают  понять   определяющую  черту   личности
Короленко.  Он  не  просто стремился сохранить незапятнанными свою совесть и
честь с  самых ранних лет  и  до  конца своей жизни,  он  всегда очень остро
чувствовал личную ответственность за  "общественную неправду".  Делом  своей
честя будет считать Короленко и  защиту вотяков,  несправедливо обвиненных в
убийстве, тем более что в данном случае была брошена тень на моральный облик
целого  народа  (Мултанское дело),  и  за  истязания крестьян  в  Полтавской
губернии,  и  за  волну смертных приговоров,  прокатившуюся по  России после
революции 1905 года.


        x x x

     В  одном  из  ранних  произведений Короленко -  в  рассказе  "В  дурном
обществе" (1885) -  есть такая сцена.  Дети играют в жмурки в подземелье. Но
вдруг игра прерывается самым неожиданным образом. Внезапно вошедший хозяин и
глава  этого  подземного мира  нищий  бродяга  пан  Тыбурций  хватает  героя
рассказа,  сына городского судьи,  Васю,  за ногу:  "Сильная рука приподняла
меня с полу, и я повис в воздухе вниз головой. Повязка с глаз моих спала".
     Нечто подобное будет происходить со  многими героями Короленко,  только
не  в  прямом,  а  в  переносном смысле.  В  силу тех или иных обстоятельств
персонажи рассказов и  очерков писателя часто  попадают в  такое  положение,
когда окружающий их мир,  люди,  события,  привычные взгляды и  мнения вдруг
открываются для них с  совершенно иной точки зрения,  освещаются непривычным
светом,  поворачиваются такой своей стороной,  о существовании которой они и
не подозревали.  И тогда "повязка падает с их глаз". Но это значит не только
то,  что  они  узнали нечто неизвестное им  ранее или  увидели то,  что было
скрыто от них. С этого момента начинается самопознание героев Короленко.
     Герой рассказа "В дурном обществе" -  мальчик.  Но у него уже есть свой
жизненный опыт, свои мнения, свои этические принципы, во многом заданные той
социальной средой,  в которой он вырос и воспитывался.  Он, например, хорошо
усвоил формулу "нехорошо воровать", и потому нищие, добывающие себе средства
на жизнь воровством,  вызывают у него чувство презрения и негодования,  хотя
когда он встречается с ними в городе,  то их необычное поведение "интересует
и забавляет" его, как забавляло бы балаганное представление.
     Случайно узнав,  что его новые друзья -  Валек и  Маруся,  к которым он
успел  искренне  привязаться,  принадлежат  к  "дурному  обществу",  мальчик
испытывает душевное потрясение. Усвоенные им нравственные принципы и правила
поведения, оказывается, совсем не являются бесспорными для его новых друзей.
Более  того,  становясь на  точку  зрения  Маруси и  Валека,  мальчик и  сам
инстинктивно понимает,  что  даже  такая  бесспорная для  него  истина,  как
"нехорошо воровать", для его друзей не только не обязательна, но имеет прямо
противоположный смысл.  И когда Вася вспоминал,  например,  как его голодная
подруга ела ворованное мясо,  он,  вопреки усвоенным им взглядам, "радовался
ее  радостью и  радостью Валека".  Да он и  сам теперь совершает неожиданные
поступки,  справедливость которых смутно осознает,  хотя ранее признал бы их
аморальными.
     Глядя на  мир с  непривычной точки зрения,  Вася откроет много нового и
неизвестного,  прежде  абсолютно недоступного для  него.  Например,  что  за
балаганным представлением нищих  на  улице  чаще  всего  скрывается истинная
трагедия.  Новые друзья, подчеркивает Короленко, кроме того, "указали мне на
моего отца  с  такой стороны,  с  какой мне  никогда не  приходило в  голову
взглянуть на него",  и Вася узнает, что отец - один из самых честных людей в
городе.  "Теперь я  носил в  себе целый мир смутных вопросов и ощущений",  -
говорит о себе рассказчик,  что,  по мнению Короленко, является предпосылкой
"более сложной точки зрения на  мир",  чем та  уверенность в  справедливости
собственных взглядов и  мнений,  которая была у него до знакомства с "дурным
обществом".
     Рассказ Короленко "В дурном обществе" автобиографичен.  В частности,  в
нем описывается город Ровно,  где учился в гимназии будущий писатель. Но это
автобиографизм внешний.  Есть и другой, внутренний, не сводимый к совпадению
некоторых реальных черт из детства самого писателя и его героя.
     С юных лет жизни Короленко постоянно представлялась возможность увидеть
одно  и  то  же  явление  с  нескольких различных социальных,  политических,
национальных,   религиозных  точек   зрения  и   тем   самым   менее   всего
способствовала формированию  у  него  однозначных,  односторонних принципов,
взглядов, представлений.
     По  своему  социальному происхождению Короленко дворянин,  но,  как  он
пишет  в  "Истории  моего  современника",  его  отец  никогда  не  стремился
"восстановить свои потомственно-дворянские права",  и  дети после его смерти
оказались "без всяких реальных связей с дворянской средой,  да, кажется, и с
какой  бы  то  ни  было  другой"  (V,  15).  Много  позднее,  в  1903  году,
характеризуя свое социальное положение,  Короленко напишет:  "Собственно,  я
себя скорее причислю к  разночинцам:  дед и отец чиновники,  прадед какой-то
казачий писарь.  Крепостных у нас никогда не было,  земельных владений тоже"
(X, 361).
     То,  что  Короленко относит себя к  разночинцам,  чрезвычайно для  него
характерно,  ибо не только свою социальную ориентацию имеет он здесь в виду.
В статье 1909 года о Толстом Короленко отметит, что в произведениях великого
писателя  "всего   устойчивее  отразились  два   полюса  крепостной  России:
деревенский дворянин  и  деревенский мужик".  "Нашего  брата,  -  продолжает
Короленко,   -   горожанина-разночинца,  чья  жизнь  вращается  между  этими
полюсами,  великий художник не  видит,  не  хочет знать и  не желает с  нами
считаться" (VIII, 102).
     Для  Короленко  же  именно  разночинец в  силу  своего  "междуполярного
положения" способен встать на точку зрения крестьянина и  с этой новой точки
зрения  оценить  "категории  цивилизации",   и   в  то  же  время  осмыслить
крестьянскую  культуру  как  бы  со  стороны,   осветив  ее  светом  идеала,
выработанного вне  данной  культуры.  Эта  позиция  исключала для  Короленко
возможность абсолютизации тех или иных сторон как крестьянской культуры, так
и культуры,  созданной общественным слоем, находящимся вне "власти земли", и
в первую очередь разночинной интеллигенцией. При этом открывался путь для их
соотносительной оценки.
     Далекими от  какой-либо определенности были в  детстве для  Короленко и
национальные проблемы.  Его мать -  полька,  отец -  украинец, состоявший на
русской государственной службе.  Детство свое Короленко провел в  Житомире и
Ровно  -  небольших городах юго-западной России,  где  национальные проблемы
стояли особенно остро. Как писал Короленко в "Истории моего современника", в
это  время свились в  один клубок "три национализма" (польский,  украинский,
русский),  из  которых каждый  заявлял право  на  владение моей  беззащитной
душой,  с  обязанностью кого-нибудь  ненавидеть  и  преследовать" (V,  123).
Вероятно,  поэтому Короленко станет врагом всякого национализма,  видя в нем
крайнее  проявление  узости  взглядов  и  одностороннего мышления,  а  своей
родиной назовет русскую литературу, которая "оставила в стороне национальные
споры и примирила их в общем лозунге: свобода" (X, 348).
     И  уж поистине "междуполярным" было положение юного Короленко,  когда в
1863  году  вспыхнуло польское восстание.  Его  мать  -  целиком на  стороне
польских  повстанцев,  отец  считает  восстание  "беззаконным"  и  принимает
участие в судебном следствии по делам восставших.
     Совершенно  особая  ситуация  детских  лет  жизни  писателя,  связанная
двойственностью  его  социального  положения,  национальной  принадлежности,
противоположными политическими влияниями способствовала формированию у  него
редкого человеческого таланта,  без которого немыслим и  талант писателя,  -
умения встать на  точку зрения другого человека и  увидеть мир сквозь призму
его понятий, принципов, представлений.
     Отсюда  же  происходит и  исключительная чуткость Короленко ко  всякому
проявлению догматизма, односторонности, однолинейности, будь то наивная вера
народников в  крестьянскую мудрость,  идущая,  как  хорошо знал  писатель по
собственному жизненному опыту,  от  искренней,  хотя  и  излишне "головной",
"теоретической" любви к  народу,  или мечты террористов с помощью нескольких
героев установить в России социальную справедливость, или надежды "легальных
марксистов" на  железную  историческую необходимость,  которая  без  участия
человека осуществит гармонию в человеческом обществе.
     Вообще современников поражало в облике Короленко,  человека и писателя,
сочетание трудносоединимых черт.  Необычайная мягкость,  доброта, стремление
встать  на   точку   зрения  другого  человека  и   одновременно  твердость,
непримиримость взглядов и  мнений,  решительность поступков,  когда  честь и
совесть писателя требовали однозначных оценок и конкретных действий.

     Когда появились первые очерки и  рассказы Короленко,  мнения и  оценки,
высказанные читателями и  критиками,  в большинстве своем сразу признавшими,
что в русскую литературу вошел еще один крупный талант, также во многом были
полярными.
     Одних привлекала в  произведениях Короленко живая способность их автора
к состраданию и любви, умение его все понять, всех простить и оправдать.
     Другие   же   видели   прежде  всего   "возмущенное  сердце"  писателя,
протестующее и  негодующее против столь  далекого от  идеала миропорядка,  а
главной чертой его героев считали сознательный протест, стремление к свободе
и "вольной волюшке".
     Обращаясь  к  российской  действительности,  Короленко  исследует,  как
идеалы  той  или  иной  социальной группы  определяют быт,  моральные нормы,
мироотношение  ее  представителей,  показывает,  как  трудно  поддаются  они
изменению,   и  как,   несмотря  на  это,  все-таки  меняются  под  влиянием
общественных сдвигов.
     При  этом  Короленко пользуется традиционным,  свойственным целому ряду
его произведений социологического характера, приемом, о котором уже частично
говорилось в  начале статьи.  Суть этого приема заключается в  том,  что  он
вырывает своего героя из привычной для него социальной среды,  члены которой
характеризуются устойчивой  системой  представлений,  привычными  моральными
критериями,  и  погружает его в среду с иной системой представлений.  Причем
для  Короленко в  данном случае важно не  простое противопоставление тех или
иных взглядов и понятий, а изображение того, как человек, сталкиваясь с иным
мировосприятием, начинает "задумываться", а иногда даже приходит к пониманию
относительнос