ои лета
- ведь мне под 40 лет - это было <бы> смешно. Но я не в силах  {Далее  было:
слышать этого} равнодушно слушать о  семейном  тиранстве,  потому  что  сама
много страдала от него.
     Все это говорилось так просто, искренно, что Лопухов был очарован.
     - Позвольте же сказать еще только одно, - впрочем, это такие пустяки, о
которых, {о которых почти} в сущности, не  стоит  говорить.  Но  все-таки  я
должен вас предупредить. Отец и мать m-lle Расальской вовсе не  знают  о  ее
намерении удалиться из семейства, и она переедет  к  вам  без  их  согласия.
Конечно, это все равно, {Далее было: а. Начато: для б. но я  считал}  однако
же вы согласитесь, {Далее было: вы должны бы это} мне надобно  упомянуть  об
этом.
     Г-жа Б. задумалась.
     Лопухов посмотрел, посмотрел и тоже задумался.
     - Если не  ошибаюсь,  это  обстоятельство  не  кажется  для  вас  таким
маловажным, каким представляется {казало<сь>} мне? {Далее было: Г-жа Б. была
женщина светская, была женщ<ина>}
     Г-жа Б. казалась совершенно расстроенною.
     - Простите меня, - продолжал Лопухов,  видя,  что  она  {Далее  начато:
реши<тельно>} не может собраться с мыслями отвечать ему, - простите меня, но
я вижу, что это вас затрудняет.
     - Извините меня, мсье Лопухов, но я решительно не знаю, как  нам  быть.
Неужели нельзя получить согласия родителей?
     - Нет, нельзя. У них другие виды на дочь. У  них  приготовлен  для  нее
выгодный, но плохой жених. {Далее было: От этого  она,  главным  образом,  и
на<меревается?>.} Они не согласятся.
     Г-жа Б. {Далее было:  несмотря  на  свои  лета,  как  она  выразилась,}
окончательно сконфузилась.
     - Боже мой, как я дурна должна  показаться  в  ваших  глазах!  То,  что
должно заставлять каждого порядочного человека  сочувствовать,  защищать,  -
это самое останавливает меня! О боже мой, какие мы жалкие люди! Мы не  смеем
подать руку  человеку  именно  в  том  положении,  когда  ему  всего  нужнее
опереться на чью-нибудь руку!
     На нее в самом деле было жалко смотреть: она не прикидывалась. Ей  было
в самом деле больно.
     Лопухов встал.
     - Итак, мне остается просить вас, чтобы то,  что  было  говорено  мною,
было забыто вами.
     - Нет, останьтесь, - она удержала его за руку.  -  Дайте  же  мне  хоть
сколько-нибудь оправдаться перед вами.
     Довольно долго ее  слова  были  бессвязны,  потом  мысли  ее  пришли  в
порядок, - но и бессвязные, и в порядке, они уже не говорили Лопухову ничего
нового: как только он увидел, что она задумалась, {Вместо: увидел,  что  она
задумалась, - было: взглянул  на  ее  смущенное  задум<авшееся>}  услышав  о
"маловажном" обстоятельстве, он думал уже <не> о том,  переедет  ли  Верочка
жить к ней, - он видел, что не к ней, а вообще куда бы то ни было из  своего
семейства <л. 17 об.> нельзя уйти Верочке, - "как же, в  самом  деле,  я  не
подумал об этом? Ведь это так!" - Да, это было так: Верочка не  имела  права
удалиться из семейства против воли  родных.  Он  дал  г-же  Б.  говорить  не
потому, чтобы хотел слушать, что она говорит, - он  и  не  слушал,  что  она
говорит, - он {Далее было: думал  о  своем  поср<едничестве?>}  сам  слишком
занят  был  открытием,  которое  сделала  она  ему,  чтобы   заниматься   ее
оправданиями и извинениями. {Далее начато: а. и он ее слушал  только  потому
б. и он дал ей говорить только  для  того,  чтобы  она  говорила,  чтобы  не
осталась огорчена тем, что он на нее сердится  или}  Давши  ей  наговориться
вволю, он сказал:
     - Все, что вы говорили в свое извинение, было напрасно.  Я  обязан  был
остаться, чтобы не быть грубым, не оставить в вас мысли, что я или виню вас,
или сержусь на вас. Но, признаюсь вам, я не слушал вас. Если б  я  не  знал,
что вы правы! {Было: Если бы вы были правы,} Да, как  бы  это  было  хорошо,
если бы вы не были правы! Я сказал бы ей, что мы не сошлись в  условиях  или
что вы не понравились мне, - и  только,  и  мы  с  нею  стали  бы  надеяться
встретить другой случай избавления. А теперь что я ей скажу?
     У госпожи Б. были слезы на глазах.
     - Что я ей скажу? что я ей скажу? - повторял Лопухов, сходя с лестницы.
- Как же это ей быть? {Что ей делать? что ей} как же это ей  быть?  -  думал
он, выходя из Галерной на улицу, {Вместо: выходя ~ на улицу, - было: а.  идя
по улице б. огибая угол в. выходя из Галерной улицы к  [Ко<нногвардейскому>]
б<ульвару>} ведущую от моста к Конногвардейскому бульвару.
     Разумеется, г-жа Б. не была права в таком {в том} безусловном смысле, в
каком правы люди, доказывающие {Было начато: утвержд<ающие>} ребятишкам, что
месяца нельзя достать рукой. {их рукой}  Она  {Она  была}  женщина,  имеющая
хорошее  положение  в  обществе,  {Далее  начато:  и  знаком<ства>}  имеющая
знакомства в кругу {между людьми} довольно важном. Ее муж  сам  человек,  до
которого есть надобности у многих более или менее важных лиц.  Если  бы  она
уже во что бы то ни стало захотела, чтобы Верочка жила у нее, то может  быть
- даже очень вероятно, - что Марья Алексеевна не могла бы вырвать дочь из ее
дома. Но - но все-таки г-же Б. пришлось бы иметь очень  много  хлопот,  быть
может немало и неприятностей, - а ее мужу  надобно  было  бы  одолжаться  по
чужому делу людьми, услуги {Было:  а.  просьбы  к  б.  Начато:  пользование}
которых лучше оставить, приберечь {непочат<ыми>} для своих дел. {Далее было:
ведь известно, что од<нажды?>} Кто обязан,  и  какой  благоразумный  человек
станет поступать не так, как г-жа Б.? - Я не буду поступать не так, как она.
Мы сочувствуем, {Я сочувствую} но надевать на  себя  лямку,  чтобы  снять  с
другого петлю, {Вместо: но надевать ~ петлю - начато: подставлять свои  бока
[для] [за] для [сечения] ударов, сыплющихся на чужие} этого, извините, мы  с
вами не сделаем. {Вместо: мы ~ не сделаем. - было: я  не  сделаю.  Но  я  не
бездушный человек.} Однако же мы вовсе не бездушные, мы сочувствуем, мы даже
делаем для  других,  что  можем  {Вместо:  Однако  же  ~  можем  -  было:  Я
сочувствую. Я даже делаю для других что могу} делать без особенных неудобств
для себя. Только видите ли что? - почти  ничего  существенно  полезного  для
других нельзя сделать без больших неудобств для себя.  Потому  действительно
положение Верочки представлялось Лопухову почти безвыходным,  -  по  крайней
мере тем путем, на который рассчитывали он и Верочка,  действительно  нельзя
было Верочке выйти из него.

     А Верочка давно, давно сидела на условленной скамье, -  и  сколько  раз
начинало быстро, быстро биться ее  сердце,  когда  из-за  угла  показывалась
трехугольная шляпа студента (тогда студенты еще носили трехугольные  шляпы),
- наконец-то, он, друг! Она вскочила, побежала навстречу.
     Быть может, и он прибодрился  бы,  {Далее  было:  если  бы}  подходя  к
скамье, {Далее было: а может} - но застигнутый  врасплох  раньше,  чем  ждал
показать ей свою фигуру, он был застигнут с пасмурным лицом.
     - Неудача? {- Опять неудача?}
     - Неудача, мой друг.
     - Да ведь это было так верно? Как же неудача? Отчего?
     - Идите домой, мой друг, я вас провожу. {Вместо:  Идите  ~  провожу.  -
начато: Пойдемте же, я прово<жу>} Поговорим.  Через  несколько  минут  скажу
все, в чем неудача. А теперь  дайте  подумать.  Я  все  еще  не  собрался  с
мыслями; Надобно придумать что-нибудь новое. Не будем унывать, придумаем.  -
Он уже прибодрился на последних словах.
     - Как же  ждать?  Скажите  сейчас,  скорее,  ведь  это  невыносимо.  Вы
говорите: "придумать {надобно придумать} что-нибудь новое", - значит то, что
мы прежде думали, вовсе не годится? Мне нельзя быть гувернанткою? Бедная  я!
несчастная я?
     - Что вас обманывать? Да,  нельзя.  Я  это  хотел  сказать  вам.  Но  -
терпение, терпение, мой друг! Будьте тверда! {Начато: бодр<а>} Кто  тверд  -
добьется {а. выйдет б. будет} удачи.
     - Ах, мой друг, я тверда, - но как тяжело!
     Они прошли несколько шагов молча.  Он  смотрел  на  нее,  -  лицо  было
совершенно скрыто очень густым {густой} вуалем, - но все равно,  он  смотрел
на нее. Идут. "Что это, она  как-то  не  совсем  прямо  держится,  несколько
набок? - Да и салоп несколько поднялся около левого локтя".
     - Друг мой, вы {с вами} несете что-то? Дайте, я возьму.
     - Нет, нет, не нужно. Это не тяжело. Ничего. {Далее было: Друг мой, как
невын<осимо?>}
     Опять идут молча. Долго идут.
     - А ведь я {А я ведь} до пяти часов не спала от радости,  мой  друг.  И
когда уснула, какой сон видела! Будто я  освобождаюсь  из  душного  подвала,
будто я была в параличе и выздоровела, и выбежала в поле, и со мною выбежало
много подруг, тоже, как я, {Вместо: много ~ как я, - было: много  таких  же,
как я,} вырвавшихся из подвалов, выздоровевших от паралича, - и мы бегали, и
нам было так весело, так весело здоровым  бегать  по  просторному  полю!  Не
сбылся сон! А я думала, что уж не ворочусь домой!
     - Друг мой, дайте же, я возьму ваш узел, - ведь теперь он уж  {уже  он}
не секрет. {Далее было: И я видела вашу ту невесту}
     Опять идут молча. {Далее было: Идут} Долго идут и молчат.
     - Друг мой, видите, до чего мы договорились с этой  дамой:  вам  нельзя
уйти из дому без воли Марьи Алексеевны. Это нельзя. Но -  нет,  нет,  пойдем
под руку, {Было: не так, я поддержу вас} а то я боюсь за вас.
     - Нет, ничего, только мне душно под этим вуалем. Она отбросила вуаль  с
лица. - Теперь ничего, хорошо.
     - ("Как бледна!") Нет, мой друг, вы не думайте того, что я сказал. Я не
так сказал. Все устроим как-нибудь.
     {Вместо: Все устроим как-нибудь. - было. - Есть одно средство.
     - Есть? Ради бога! Милый мой! [Все, что угодно] На все, на все  готова,
только бы избавиться! Против этого текста дата: 30 дек<абря>}
     - Как устроим, мой милый, {милый мой,} - нет, это вы  говорите,  {Было:
а. это вы б. нет, я не знаю} чтобы утешить меня. Ничего нельзя  сделать.  Он
молчит. Опять идут молча.
     - ("Как бледна! Как бледна!") {Далее было:  Ничего,  не  уны<вай>}  Мой
друг, есть одно средство.
     - Какое? какое?
     - Я вам скажу, мой друг, - но только, когда вы  несколько  успокоитесь.
Об этом надобно будет вам рассудить хладнокровно.
     - Говорите сейчас, я не успокоюсь, пока не услышу.
     - Нет, теперь вы слишком взволнованы, мой друг.  Теперь  вы  не  можете
принимать важных решений. {Далее начато: Дайте  про<йти?>}  Через  несколько
времени. Скоро. А вот и ваш подъезд. До свиданья, мой  друг.  Как  только  я
увижу, {Как только  вы  несколько  у<спокоитесь>}  что  вы  будете  отвечать
хладнокровно, я вам скажу.
     - Когда же?
     - Послезавтра, на уроке.
     - Слишком долго!
     - Нарочно буду завтра.
     - Нет, скорее.
     - Нынче вечером.
     - Нет, я вас не отпущу. Идите  со  мною.  Я  неспокойна,  вы  говорите,
теперь я не могу судить, вы говорите,  -  хорошо.  {Текст:  Я  неспокойна  ~
хорошо. - вписан.} Обедайте {Начато: Как мы} у нас. Вы увидите, что  я  буду
спокойна. После обеда маменька {Начато: Как мамень<ка>}  спит,  и  мы  можем
говорить.
     - Но как же я войду к вам? Ваша маменька удивится, {будет  подозревать}
что мы вошли {Начато: возвра<тились>} вместе, - она станет опять следить  за
нами, как следила.
     - Подозревать? следить? - нет, мой друг, - в самом деле, вам  лучше  уж
идти к нам. Ведь я шла с поднятою вуалью. Нас  {Нам}  могли  видеть  вместе.
Меньше опасности, если вы войдете. <л. 18>
     - Ваша правда.
     Он позвонил.
     Марья Алексеевна очень удивилась,  увидев  дочь  и  Лопухова  входящими
вместе.  Самыми  пристальными,  самыми   зоркими   глазами   она   принялась
всматриваться в них.
     - Я зашел к вам, Марья Алексеевна, сказать,  что  послезавтра  вечер  у
меня занят и что я вместо того, чтобы послезавтра,  приду  на  урок  завтра.
Позвольте мне сесть. Я очень устал и расстроен. Мне хочется отдохнуть.
     - В самом деле, что с вами,  Дмитрий  Сергеевич?  Вы  ужасно  пасмурны.
("Нет, не похоже на амурные шашни,  {Вместо:  не  похоже  ~  шашни  -  было:
амурных шашней} - он сердитый, да и она невесела. Видно, просто встретились.
А кто их знает? Смотреть надо в оба глаза. Да нет, не похоже. Как бы амурные
шашни да поссорились бы, не пришли бы вместе. А как бы не поссорились, так с
амурных-то дел он бы веселый был. {Вместо: он бы веселый был - было: она  бы
може<т> После: был - не похоже.} И она ушла в свою  комнату  и  на  него  не
поглядела, - нет, видно, что не видит в нем своего предмета".) {И она ушла ~
предмета". - вписано.}
     - Я-то ничего особенного, Марья  Алексеевна,  -  а  вот  Вера  Павловна
что-то как бледна, - или мне так показалось?
     - Верочка-то? С ней бывает.
     - А может быть, мне так только показалось, -  мне,  признаюсь  вам,  от
своих мыслей голова кругом идет.
     - Да что же такое,  Дмитрий  Сергеевич?  Уж  не  с  невестой  ли  какая
размолвка?
     - Нет, Марья Алексеевна, невестой я  доволен,  а  вот  с  родными  хочу
поссориться.
     - Что это вы, батюшка, Дмитрий  Сергеевич,  как  это  можно  с  родными
ссориться? Я об вас, батюшка, не так думала.
     - Да нельзя, Марья Алексеевна: дурное семейство-то. Требуют от человека
бог знает чего, чего он не в силах сделать.
     - Это другое дело, Дмитрий Сергеевич.  Всех  не  наградишь.  Надо  меру
знать. Это точно. Ежели так, то есть по деньгам ссора, не могу вас осуждать.
     - Позвольте мне быть невеждою, Марья Алексеевна, - я так расстроен, что
надобно мне отдохнуть в приятном и  уважаемом  мною  обществе,  -  а  такого
общества  я  нигде  не  нахожу,  кроме  как  в  вашем  доме.  Позвольте  мне
напроситься обедать у вас ныне и позвольте сделать некоторые поручения вашей
Матрене, - кажется, тут есть недалеко погреб Денкера, - у  Денкера  вина  не
бог знает какие, но можно пить. {кажется ~ пить. - вписано.}
     Лицо Марьи Алексеевны, сильно разъярившееся при первом слове про  обед,
сложило  с  себя  решительный  гнев  при  упоминании  о  Матрене  и  приняло
выжидающий вид. "Посмотрим, голубчик, что от себя  приложишь  к  обеду".  Но
Лопухов, вовсе {нимало} не смотря на ее лицо, уже вынул  портсигар,  оторвал
{взял} клочок бумаги от какого-то письма, завалявшегося в нем, взял карандаш
и уже писал.
     - Если смею спросить, Марья Алексеевна, вы какое вино кушаете?
     - Я, батюшка, Дмитрий Сергеевич,  признаться  вам  сказать,  мало  знаю
толку в вине, - почти что и не пью, не женское дело. ("Ну да, с первого  дня
по роже видел, что не пьешь".)
     - Конечно так, Марья Алексеевна. Но мараскин даже девицы пьют, - вы мне
позволите написать?
     - Это что такое, Дмитрий Сергеевич?
     - Просто не вино даже, можно сказать, а сироп.
     Он вынул красненькую бумажку, - кажется, будет  довольно.  -  Он  повел
глазами по записке, - на всякий случай, дам {Было начато: при<бавлю>} еще  5
рублей.
     У Марьи Алексеевны глаза покрылись влагою, и лицом неудержимо  овладела
сладостнейшая улыбка.
     - У вас ведь и кондитерская недалеко?  Не  знаю,  найдется  ли  готовый
пирог из грецких орехов, - на  мой  вкус,  это  самый  лучший  пирог,  Марья
Алексеевна. Но если нет такого - какой есть.
     Он отправился в кухню {Он встал, направился в кухню} и  послал  Матрену
делать закупки. {Далее начато: С полчаса или больше}
     - Кутнем ныне, Марья Алексеевна. Хочу пропить ссору с  родными.  Почему
не кутнуть, Марья Алексеевна? Дело с невестою к концу {на лад}  идет.  Тогда
не так заживем - весело заживем, - правда, Марья Алексеевна?
     - Правда, батюшка, Дмитрий Сергеевич. То-то я смотрю, что-то вы  больно
уж деньгами-то сорите, чего я {Далее начато: а. во<все?> б.  от}  не  ждала,
как от человека основательного. Видно, от невесты задаточек получили?
     - Задаточка не получил,  Марья  Алексеевна.  А  если  деньги  завелись,
{есть} то кутнуть можно. Что задаточек? Дело надо начистоту вести. Тут не об
задаточке дело. {Текст: А если деньги ~ дело.  -  вписан.}  Так  я  дело  не
поведу - не стану по кусочкам тянуть, - еще подозренье  возбудишь,  -  да  и
неблагородно, Марья Алексеевна?
     - Неблагородно,  батюшка,  Дмитрий  Сергеевич,  -  точно  неблагородно.
По-моему,  во  всем  надо  благородство  соблюдать.  {Далее  было:   А   мое
благородство вот какое, Марья	Алексеевна}
     - Правда ваша, Марья Алексеевна.
     С  полчаса  или  три  четверти   часа,   остававшиеся   {Было   начато:
продол<жавшиеся?>} до обеда, шел самым  любезный  разговор  в  этом  роде  о
всяких благородных предметах, милых  сердцу  Марьи  Алексеевны.  Тут,  между
прочим, Дмитрий Сергеевич  в  порыве  откровенности  высказал,  что  свадьба
{свадьба уже} его очень приблизилась  в  последнее  время,  и  утешил  Марью
Алексеевну тем, что Вера Павлова скоро решится {даст} на замужество,  -  это
он видит, {Далее было: потому, как она |вед<ет>] дер<жит>} - она ему  ничего
не говорила, но он видит.
     - Ведь мы с вами, Марья  Алексеевна,  старые  {терты<е>}  воробьи,  нас
{мне} не мякине не проведешь. Мне хоть  лет  и  немного,  а  я  тоже  старый
воробей тертый калач, - так ли, Марья Алексеевна?
     - Так, батюшка, тертый калач, тертый калач.
     Словом  сказать,  отрадное  общество  уважаемой  Марьи  Алексеевны  так
оживило Дмитрия Сергеевича, что куда девалась его грусть,  -  он  был  такой
веселый, каким {что} его Марья Алексеевна еще никогда  не  видывала  "Тонкая
бестия, шельма этакий, - видно, схапал уж у невесты  не  одну  тысячу,  -  а
родные-то проведали, что он карман-то {руки} понабил, да и приступили,  -  а
он им: нет, батюшка и матушка, как сын, я вас готов уважать, а денег у  меня
для вас нет. Экая  шельма-то  какая!"  -  Да,  приятно  беседовать  с  таким
человеком, особенно когда, услышав,  что  Матрена  воротилась,  сбегаешь  на
кухню, сказавши, что идешь в свою спальную за носовым  платком,  и  увидишь,
что вина куплено на 10 р. 50 коп., - ведь третью долю, чать,  только  выпьем
за обедом-то, - и кондитерский пирог в 2 рубля, -  ну  это,  можно  сказать,
брошеные деньги - на пирог-то; но все же останется и пирог,  -  можно  будет
как-нибудь кумам подать вместо варенья. Все не в убыток, а в сбереженье. <л.
18 об.>

     "Хорошо ли я сделала, что заставила его зайти?  Маменька  смотрела  так
пристально".
     "И в какое трудное положение поставила я  его!  Как  остаться  обедать?
Ведь маменька ни за что не пригласит".
     "Боже мой, что со мной, бедной, будет?"
     "Есть одно средство, говорит он, - нет, мой милый Дмитрий, нет никакого
средства".
     "Нет, есть средство - вот оно - окно: когда будет тяжело,  уже  слишком
тяжело, брошусь из него".
     "Какая я смешная: "когда будет слишком тяжело", а теперь-то?"
     "А когда бросишься в окно - как быстро, быстро  полетишь,  -  будто  не
падаешь, а в самом деле летишь, - это, должно быть,  очень  приятно.  Только
потом ударишься о мостовую, - ах, как жестко! Больно? Нет, боли, я думаю, не
успеешь почувствовать, - а только жестко - должно быть, очень жестко!"
     "Нет, это хорошо. Ведь это один, один самый коротенький миг, -  а  зато
перед этим воздух - будто  самая  мягкая  перина,  расступается  так  легко,
нежно, мягко".
     "Да, а потом? Будут все смотреть - голова разбитая,  лицо  разбитое,  в
крови, в грязи, - ах, какой  гадкий  этот  Петербург:  на  тротуарах  всегда
грязь, - если бы можно было выбрать чистое место, куда упасть, - посыпать бы
чистого песку, белого, чистого, - здесь и песок все какой-то грязный, - нет,
самого белого, самого чистого, и не жестко было, {Так в рукописи.} - а  ведь
все равно бы убилась, - вот и прекрасно было бы, - и лицо осталось  цело,  и
не было бы на нем крови, и не пугало бы никого, не казалось бы  гадкое,  как
покажется разбитое. Ах, как бы хорошо, если бы внизу был бы  песок  -  белый
песок".
     "А в Париже бедные девушки задушаются чадом - это хорошо, очень,  очень
хорошо. Бросаться в реку - это нехорошо, - будут ловить, -  тело  становится
т