рвы Веры Павловны, действительно,  были  утомлены,  -  три  ночи  без
душевной тревоги ничего бы не значили для нее: здоровье у ней было  крепкое.
Но она очень боялась {тревож<илась>} за мужа. Да, нервы были так расстроены,
что она как дошла до кровати, как упала на  кровать,  {Вместо:  дошла  ~  на
кровать - было: упала на кровать} так и лежала, - не могла раздеться,  -  не
могла заснуть, - не могла и принять сонных пилюль, - рукам так  тяжело  было
подняться, - почти спала, и глаза почти закрылись, но не спала. Долго, долго
она так лежала неподвижною, - "только, что ж это? сплю я иль нет? в бреду  я
иль нет? {брежу иль нет?} - нет, не в бреду, - что ж это он так долго  стоит
в дверях? Он думал, что надобно взглянуть на меня, {далее было:  да  ведь  }
сплю ли я, здорова, - так ведь  должно  казаться,  что  я  сплю  и  здорова;
господи, что это он все стоит в дверях и все смотрит на меня? какой  чудак!"
Наконец, он ушел от дверей. - Опять прошло сколько-то времени - должно быть,
много, - вот он опять в дверях, и опять стоит долго, долго, и так пристально
смотрит, - наконец, опять ушел, -  через  несколько  времени  Вера  Павловна
заснула крепко и проспала до тех пор, {Вместо: и  проспала  ~  пор  -  было:
проспала [до одиннадцати] до десяти часов} пока услышала из-за дверей  голос
Кирсанова:
     - Вера Павловна, до свиданья. Мне пора в гопшиталь, - вставайте, бегите
к своему больному, который почти так же здоров, {Далее было: который чуть ли
не зд<оров>} как вы, бегите скорей, а то совесть будет мучить, что  оставили
беспомощным. "Ах, как я заспалась. Десять часов!"
     Вера Павловна {Далее было: выспалась} чувствовала себя бодрою  и  была,
по правде сказать, {Вместо: по  правде  сказать,  -  было  начато:  в  самом
д<еле>} очень  благодарна  Кирсанову  за  то,  что  он  дал  ей  возможность
отдохнуть. {Вместо: дал отдохнуть. - было: заставил ее  отд<охнуть>}  Потому
она не рассердилась на его шутливый тон. Он продолжал  из-за  двери:  {Далее
было начато: Судя по голосу, вы не со<всем?>}
     - А видели вы, я четыре раза приходил смотреть на вас, Вера Павловна? -
двойная цель была, Вера Павловна: взглянуть, что с вами, - ведь  я  немножко
трусил за вас, - показать вам себя, что я не сплю, - да была и  третья  цель
-о ней говорю только по секрету - помолиться на вас, чтобы  бог  послал  мне
вашу добродетель ухаживать за кем не нужно.
     - Да, я видела два раза.
     - Неужели? я не полагал. Если видели, да еще два раза, то  это  значит,
вам в самом деле надобно кой-что выпить, - я вам оставлю рецепт.  Эти  капли
будут довольно вкусны, до свиданья.
     - До свиданья.
     И на этот вечер Кирсанов приехал ночевать и еще  пять  ночей  провел  у
постели Лопухова, чтобы не допустить {Вместо: чтобы не допустить - было:  не
допуская} Веру Павловну проводить их без  сна;  {Далее  начато:  через  пять
дней} в самом деле, довольно утомлялась она заботами о больном  и  во  время
дня. Через шесть  дней  она  убедилась  наконец,  что  больной  почти  вовсе
перестал быть болен и что дежурить подле него нет надобности:  да  и  нельзя
было не убедиться, - в этот вечер они втроем играли  в  карты,  Лопухов  уже
полулежал  на  подушках  и  говорил  уже  очень  хорошим  {и  говорил  очень
тверд<ым>} голосом.
     - Александр Матвеевич, почему вы совершенно забыли меня? - именно меня,
потому что с Дмитрием {с мужем} вы хороши по-прежнему, -  он  бывает  у  вас
часто, вы у нас перед этим временем, кажется,  {Далее  начато:  больш<е>}  с
полгода не были, - да и раньше тоже, - а помните, мы {как мы}  были  с  вами
дружны вначале, - между прочим сказала Вера Павловна во время этой игры.
     - Мне казалось... казалось, Вера Павловна, простите  за  откровенность,
мне... казалось, что вы несколько недолюбливаете меня. ("Как это глупо!  как
это низко! как это я не нашелся! {это сорвалось? Я не то хотел сказать.}")
     - Я? вас? Ну с чего вы это взяли? Да когда  же  не  была  я  вам  рада?
{Далее начато: Причина гораздо}
     -  Добрая  Вера  Павловна,  вы  и  послушали  -  это  я   хочу   только
поинтересничать, а истинная причина гораздо проще: я  в  эти  два  года  был
сильно занят. Я почти нигде не бываю. Я страшно  работаю,  а  потом  хочется
полежать на диване с сигарой. {Далее было: Но не так вы чужды, зачем  же  до
такой степени} Из мундира и фрака в халат,  -  иной  переход  невозможен.  А
халатная жизнь так привлекательна.

     Ясно, к чему идет дело. {Далее начато: Начинается в ж<изни>} Опытный  в
романах читатель видит, что начинается новый роман в жизни Веры  Павловны  и
что Кирсанов будет играть роль в этом романе -  счастливую  или  несчастную,
это пока еще не видно, но видно, что он влюблен  в  Веру  Павловну,  что  он
поэтому давно и перестал {поэтому перестал} бывать у Лопуховых. {Далее было:
[что] поэтому, надобно же сказа<ть>} Является в истории Веры Павловны  новое
лицо, {Вместо: Является ~ лицо, - было начато: а. Новое лицо выходит  на  б.
Является в рассказе} надобно описать {рассказыва<ть >} его.
     Но описывать почти нечего. Он был друг {а.  прият<ель>  б.  близкий  в.
приятель} Лопухова, - и уже было говорено, что  {что  сходства}  между  ними
было гораздо больше сходства, чем разницы, - а это и почти  все,  что  нужно
сказать о нем: говорить подробнее значило бы повторять то, что  мы  знаем  о
Лопухове. Лопухов был сын мещанина, {небогатого  мещанина,}  зажиточного  по
мещанскому сословию, то есть довольно часто имеющего {Далее было: на  столе}
мясо во щах, - Кирсанов был сын писца уездного суда, то есть человека, часто
не имеющего мяса во щах, - значит и наоборот, часто имеющего  мясо  во  щах.
Лопухов с очень ранней молодости, {Вместо: с очень ранней молодости, -  было
начато: с  незапам<ятных>}  почти  с  детства,  {Далее  было:  помогал  отцу
со<держать>} добывал деньги на свое содержание, -  и  Кирсанов  тоже  {Далее
было: давал уроки} с третьего класса гимназии давал уроки. {уроки  младшим.}
Оба грудью, без связей, без знакомств, пролагали себе  дорогу.  Лопухов  был
какой человек? -  В  гимназии  пофранцузски  не  выучивались,  а  по-немецки
выучивались склонять der, die, das с небольшими ошибками, - а  поступивши  в
Академию, Лопухов скоро увидел, что на русском  языке  далеко  не  уедешь  в
науке; он взял французский словарь да какие случились французские  книжонки,
- а случились "Телемак"  да  {Далее  было:  роман  виконта  д'Арленкура,  да
"Рассуждение о  всеобщей}  один  том  "Рассуждения  о  красноречии"  старика
Роллена, да несколько разрозненных ливрезонов нашего умнейшего журнала Revue
etrangere, - книги все не очень вкусные, - взял их - а сам был,  разумеется,
страстный охотник читать - да и сказал себе: "не раскрою  ни  одной  русской
книги, пока не стану свободно читать по-французски", - ну, и  стал  свободно
читать, а с немецким языком обошелся иначе: нанял угол в квартире,  {Вместо:
угол в квартире - было: квартиру} где было много  немцев-мастеровых,  <л.31>
да и жил с ними,  пока  стал  порядочно  говорить  по-немецки,  -  угол  был
мерзкий, немцы скучны, в Академию ходить очень далеко, а он все-таки  выжил,
сколько ему было нужно. У Кирсанова было иначе: он немецкому учился  {учился
так, к<ак>} по разным книгам  с  лексиконом,  как  Лопухов  французскому,  а
по-французски выучился но так, а вот как: евангелие - книга очень  знакомая,
- он достал Новый завет на французском языке, да и прочел его 8  раз,  -  на
девятый раз уже все понимал - значит готово. Лопухов был какой человек?  Вот
какой: шел он в оборванном мундиришке  по  Каменноостровскому  проспекту,  с
урока (по 50 коп. за урок получал, верстах  в  трех  {на  пятой  версте}  за
Лицеем), идет навстречу ему какой-то туз да, разумеется, прямо на  него,  не
сторонится, а у Лопухова было в то время правило: "кроме  женщин,  ни  перед
кем первый не сторонюсь",  -  ну,  и  задели  друг  друга  плечами,  -  туз,
полуобернувшись, сказал: "Что ты за свинья,  скотина!"  и  поправил  звезду,
готовясь продолжать назидание, - а Лопухов сделал полный оборот к тузу, взял
туза за руки подле плеч, да и положил его в канаву, очень  осторожно,  да  и
стоит над ним и говорит: "Ты но шевелись, а то  дальше  протащу,  где  грязь
глубже", - ну, и  постоял  над  ним,  -  проходили  два  мужика,  заглянули,
{поглядели,} похвалили, -  проходил  чиновник,  заглянул,  не  похвалил,  но
сладко улыбнулся, - проезжали мимо экипажи, - ну, из тех не было видно,  что
в канаве, - ну, так и постоял Лопухов, потом опять взял туза за  руки  подле
плеч, поднял и говорит: "Ах, ваше превосходительство, как  это  вы  изволили
оступиться? не  повредились?  позвольте  вас  обтереть".  И  стал  обтирать.
Подошли два мужика -  уж  другие,  -  подошел  мещанин,  помогали  обтирать,
обтерли и разошлись. Так, - с Кирсановым {Далее было: этого не было, а  был}
<не> случилось этому быть, а был такой случай. Дама, у которой  тузы  бывали
на посылках, вздумала, что надобно составить каталог библиотеки,  оставшейся
после ее мужа вольтерьянца, умершего лет за 15 перед тем. Зачем именно через
15 лет  понадобился  каталог,  неизвестно.  Подвернулся  составлять  каталог
Кирсанов, взялся за 80 р., работал месяц и {Далее  было:  больше}  переписал
уже 7 шкапов из 12-ти. Вдруг дама вздумала,  что  каталог  не  нужен,  вошла
{взошла} в библиотеку и говорит: "не трудитесь больше, я передумала,  а  вот
вам за ваши труды", и подала Кирсанову 10 р. "Я, ваше-ство, - назвал даму по
ее титулу, очень хорошему, -  сделал  уж  больше  половины  работы".  -  "Вы
находите, что я вас обидела в деньгах? Nicolas, поди сюда, переговори с этим
господином".  Влетел  Nicolas.  "Ты  как  смеешь  грубить  maman?"  "Да  ты,
молокосос  (выражение  неосновательное  со  стороны  Кирсанова,  потому  что
Nicolas был старше его годами десятью {Вместо: был старше ~ десятью -  было:
был восемью или десятью годами}), выслушал бы  прежде".  "Люди!"  -  крикнул
Nicolas. - "Ах, люди? Вот я покажу тебя людям".  Во  мгновение  ока  Nicolas
постиг, что не  может  пошевелить  левою  {правою}  рукою,  потому  что  она
притиснута к боку Кирсанова {Далее  было:  как}  его  собственным  боком,  а
притиснута так крепко потому, что правая рука Кирсанова,  грациозно  обогнув
его талью, держит его правую {левую} руку,  как  в  клещах,  а  в  то  время
прижимает его стан к стану все того же  Кирсанова,  не  столь  нежно,  сколь
усердно; а левая рука все того же Кирсанова,  дернув  его  за  вихор  {Далее
было: [впрочем] [потому впрочем] впрочем, не так больно, как рукам и  бокам}
более в назидание, нежели в вырывание, уже держит его за горло, уже подавила
горло, так что оно захрипело, и уже  Кирсанов  сказал:  "видишь,  как  легко
задушить!" - точно, видно, что легко, - и уже отпустила  горло,  так  только
придерживает, да как ловко, {Текст: а левая рука ~ ловко, вписан.} все в  то
же самое мгновение; дама испустила  визг  и  упала  в  обморок,  и  поспешно
вступили в комнату несколько голиафов, - и все-таки  опять  в  то  же  самое
мгновение Кирсанов проревел голиафам:  "Стой!  {Далее  начато:  если}  ни  с
места! кто из вас пошевелится, этому парню оплеуха! {Далее  начато:  Десяток
дам, прежде} и задушу его прежде, чем до меня добежите! {Далее было: Сказал,
ради бога, братцы, не подходите!} Ну, теперь проводите-ко меня до лестницы",
сказал Кирсанов, и Nicolas  несколько  помавает  носом  в  знак  того,  что,
дескать, слушайтесь, он правильно рассуждает; и Кирсанов пошел с Nicolas  по
комнате, и прошел в переднюю,  и  сошел  с  лестницы,  напутствуемый  издали
голиафами с умиленными лицами, и на последней ступени отпустил горло Nicolas
и оттолкнул его слегка, так деликатно,  и  пошел  в  лавку  покупать  шляпу,
вместо той, которая осталась в добычу Nicolas. {Вместо: и Nicolas ~ в добычу
Nicolas - было: и пошел с [молокососом] Nicolas по комнате, и [вышедши  сам]
прошел в  переднюю,  и  сошел  с  лестницы  [и  на  последней  ст<упеньке>],
напутствуемый  издали  голиафами  с  умиленными  лицами   и   на   последней
ступень<ке> отпустил руки Nicolas и пошел в лавку  покупать  шляпу,  которая
осталась в наследство Nicolas.}
     Ну, что ж различного скажете вы {Ну, что ж вы скажете} о  таких  людях?
Все их резко выдающиеся черты - черты  не  индивидуумов,  а  типа,  -  типа,
различного  {такого  различного}  от   привычных   нам,   что   его   общими
особенностями закрываются от нас личные {частные}  разности  в  нем,  -  как
будто {Далее было: несколько диких гусей забрались в стадо ручных} несколько
человек европейцев в Китае, {Было: китайцев в} которых  не  могут  различить
одного от другого китайцы, - во всех  видят  одно,  что  они  "красноволосые
варвары, не знающие  церемоний",  {Против  текста:  как  будто  несколько  ~
церемоний", - дата: 8 январ<я>} - да китайцы и правы: в  отношениях  с  ними
все европейцы - как один европеец - не индивидуумы, а представители племени,
больше ничего: одинаково не едят тараканов и мокриц, одинаково  не  режут  в
мелкие кусочки людей, - одинаково  пьют  водку  и  виноградное  вино,  а  не
рисовое вино, - и  единственную  вещь,  которую  видят  в  них  свою  родную
{Вместо: которую ~ родную - начато: в которой похожи}  китайцы,  питье  чаю,
делают вовсе не так - с сахаром, а не без сахару. Так и люди  того  типа,  к
которому принадлежали Лопухов и Кирсанов, {Далее начато: для людей}  кажутся
все одинаковы людям не  того  типа.  Каждый  из  них  человек  отважный,  не
колеблющийся, не отступающий, не унывающий, умеющий взяться за дело, и  если
возьмется, то уже крепко хватающийся {Было: то уже вцепляю<щийся>} за  него,
так что оно не ускользнет из рук,  -  и  каждый  -  человек  безукоризненной
честности, такой, что  даже  не  приходит  в  голову  и  вопрос:  "можно  ли
положиться на этого человека во всем, безусловно?" Это ясно, как то, что  он
дышит грудью, - пока дышит эта  грудь,  она  горяча  и  неизменна,  -  смело
кладите {Начато: прекло<няйте>} на нее свою голову, на ней можно  отдохнуть.
Эти общие черты так резки, что  за  ними  сглаживаются  личные  особенности.
{различ<ия>}
     Недавно зародился этот тип - в мое время его еще не было, хотя я  и  не
очень старый человек, даже вовсе не старый человек, - и быстро распложается.
Это признак времени. Он рожден временем, и сказать ли? пройдет с ним. {Далее
начато: а. Недавно б. Если он недавно живет,  то  и  недолго}  Его  недавняя
жизнь обречена быть и недолгою жизнью, - она переживается быстро. Шесть  лет
тому назад этих людей не видели, - три года тому назад презирали,  -  теперь
боятся, - через несколько лет будут  благословлять,  -  еще  через  немного,
очень немного лет - быть может, и не лет, а месяцев - их станут  проклинать,
и они будут согнаны со сцены {и они сойдут со сцены}  ошиканные,  страмимые,
{Далее начато: и перестанут} - так что же? шикай и срами, проклинай и  гони,
но ты получил пользу от них, этого довольно  для  них,  и  сойдут  со  сцены
гордые {Далее было: суровые} и скромные, суровые и добрые, нежные, как были.
И не останется их на сцене? - Нет. - Как же будет без них? - Плохо, но после
них все-таки лучше, чем до  них.  И  скажут:  "после  них  стало  лучше,  но
все-таки осталось плохо"; и когда скажут это,  значит  пришло  время  {Далее
было:  этому  типу}  возродиться  этому  типу,  и  он  возродится  в   более
многочисленных людях, в лучших формах, потому что тогда всего хорошего будет
больше, и все хорошее будет лучше; и опять та же история в новом виде, и так
пойдет до тех пор, пока люди скажут: "ну, теперь нам  хорошо",  -  тогда  не
будет этого отдельного типа, потому что уже все люди будут <л. 31 об.> этого
типа и с трудом будут понимать, как же это было  время,  когда  он  считался
особенным типом, а не общею {Далее начато: а. челове<ческою> б.  природ<ою>}
натурою всех людей.

     Но как европейцы между китайцами все на  одно  лицо  и  на  один  манер
только  по  отношению  к  китайцам,  а  на  самом  деле  между   европейцами
несравненно больше разнообразия, чем между китайцами, так и  в  этом  одном,
по-видимому, типе разнообразие личностей развивается {Далее начато:  гораздо
|интере<снее>]  оригина<льнее>}  на  большее   число   разностей   и   более
отличающихся друг от друга, чем все  разности  {Далее  начато:  между}  всех
остальных типов разнятся между собою. Тут есть всякие люди:  и  сибариты,  и
аскеты, и суровые, и нежные, {Далее начато: и способные к} и всякие. Только,
как  самый  жестокий  европеец  очень  кроток,  самый  сладострастный  очень
нравствен перед китайцем, так и они: самые аскетичные из них считают  нужным
для человека  больше  комфорта,  чем  воображают  люди  не  их  типа,  самые
чувственные {наклонные к} строже в нравственных правилах, чем  ригористы  не
их типа. {Вместо: не их типа. - было: других} Но все это  представляется  им
как-то по-своему, - и нравственность, и комфорт, {Далее было:  все  это  они
как-то иначе} и добро, и чувственность понимают они на особый лад, и все  на
один лад, и не только все на один лад, но и все это как на один лад, так что
и нравственность, и комфорт, и добро, и чувственность - все это  выходит  по
их как будто одно и то же. Но все это опять только по отношению  к  понятиям
китайцев, - между собою они находят  очень  большие  разности  понимания  по
разности натур. Но как теперь уловить эти разности  натур  и  понятий  между
ними?
     В разговорах и делах между собою - но {Было начато:  Между  собою,  но}
только между собою, а не с китайцами - выказывают {Далее начато: европейские
нак<лонности?>} свою разницу европейские натуры. Так и у  людей  этого  типа
{Далее было: когда они} видно бывает очень большое разнообразие, когда  дела
ведутся между ними,  {Далее  было:  без}  но  только  между  ними,  а  не  с
посторонними. Мы имели перед собою двух людей этого типа:  Веру  Павловну  и
Лопухова, и видели, как  устроились  отношения  между  ними.  Теперь  входит
третий человек, -  посмотрим,  какие  разности  обнаружатся  от  возможности
одному из них сравнивать двух других, - перед Верою Павловною стоят  Лопухов
и Кирсанов. Прежде ей не было выбора, теперь есть.

     Но надобно же сказать два-три слова о внешних отношениях Кирсанова.
     И у него, как у Лопухова, были правильные, красивые  черты  лица.  Одни
находили, что из них {из них один} красивее тот, другие - этот.  {что  этот}
Лопухов, более смуглый, с темными каштановыми волосами,  имел  орлиный  нос,
{Вместо: с темными ~ нос, - было: а. был из тех,  которые  б.  имел  римский
орлиный нос} толстые губы, лицо более овальное, карие  сверкающие  глаза,  -
Кирсанов имел прямой греческий нос, {прямой нос,}  маленький  рот,  {Вместо:
маленький рот - было: губы его} <лицо>  более  продолговатое,  темно-голубые
глаза, был очень бел лицом; русые волосы довольно темного оттенка.  {Вместо:
русые ~ оттенка - было начато: но волоса темно-пепельные, довольно  темного}
Оба они были люди довольно высокого роста, стройные, {и  хорошего  здоровья}
Лопухов несколько шире  костью,  Кирсанов  несколько  выше.  {Далее  начато:
Кирсанов}
     Внешняя  обстановка  Кирсанова  была  довольно  хороша.  Он   уже   был
профессором, {Далее начато: ему не бо<льшинство>} -  огромное  <большинство>
избиравших было против него, - ему бы не только не дали кафедры, его  бы  не
выпустили доктором,  да  нельзя  было:  два-три  молодые  человека  да  один
немолодой человек из его бывших профессоров, его приятели, давно  наговорили
остальным, что будто бы есть на свете какой-то Фирхов  {Фиргоф}  и  какой-то
Клод Бернар, да еще какие-то такие же, которых и не упомнишь, и что будто бы
эти какие-то Фирхов, Клод Бернар да еще кто-то - светила медицинской  науки;
- все это было до крайности неправдоподобно, потому что  светила  науки  нам
известны: Бургав, Гуфеланд, {то есть Гуфеланд}  -  Гарве  тоже  был  великий
ученый,  открыл  обращение   крови,   -   тоже   Дженнер