что я знаю  ~
на Апокалипсис - см. на стр. 782-723.} <д. 39 об.>

     "Ну, - думает проницательный читатель: {Далее было: конечно,  появление
этого лица} - теперь главным лицом будет Рахметов и заткнет {побьет} за пояс
всех, и Вера Павловна в  него  влюбится,  и  начнется  с  Кирсановым  та  же
история, какая была с Лопуховым".  Ничего  этого  не  будет,  проницательный
читатель: Рахметов просидит вечер  {вечер  допоздна}  и  поговорит  с  Верой
Павловной, которая нисколько не подумает влюбиться  в  него,  и  {и  пойдет}
потом уйдет, и после того о нем уже не будет никакого помина в романе, и то,
что он поговорит с нею, будет разделяться на две половины: одну половину его
слов, которую я тебе не передам, мог  бы  сказать  ей  всякий  из  товарищей
Рахметова, мог сказать Мерцалов, могла бы сказать Мерцалова, которая вот  уж
и подъезжает к даче, {Далее было: могла бы сказать Маша,  могла  бы  Рахель,
которая через час} а другую половину того, что он сказал ей, я передам тебе,
{Далее было: но эту половину} и ты сам увидишь,  что  от  этой  половины  уж
ровно ничего не может и не должно  будет  произойти.  {Далее  было:  и  Вера
Павловна, может, через несколько времени стала бы все это  думать}  Так  что
Рахметов только и сделает, что посидит вечер,  да  и  уйдет,  а  действующим
лицом, ни главным, ни не-главным - никаким не будет он в моем романе.
     Зачем же мною он выведен в романе и так  подробно  описан?  -  Вот,  ты
попробуй, проницательный читатель, угадаешь ли это? А это будет сказано тебе
на следующих страницах, когда Рахметов уйдет, в самом конце  этой  главы,  -
угадай-ко, кто там будет, - угадать не трудно, если ты имеешь хоть  малейшее
понятие о художественности, {Далее было: а. о рассказе б. о художественности
рассказа} о которой ты так любишь толковать; Рахметов выведен для исполнения
главного требования художественности. Нутко, отгадай, какое это требование и
зачем он выведен? {Далее было начато: а.  Порядочный  читатель  б.  Неглупый
читатель} Читательница и простой читатель, не толкующие о  художественности,
- они знают, - а попробуй-ко отгадать ты.

     Приехала Мерцалова, потужила, поутешала; сели пить чай, - обедать так и
не обедала Вера Павловна, - к чаю позвали  Рахметова,  он  с  четверть  часа
посидел {Далее начато: покуда пили} с ними, покуда пили чай,  послушал,  как
они убиваются, {Далее было: и сам пожалел  действительно,  сказав  что  это}
высказал два раза мнение, что это безумие, то есть не то, что они убиваются,
а застрелиться {Вместо: то есть ~ застрелиться - было: то есть не убиванье о
Лопухове, и то что они убиваются, - а стреляться было уж конечно безумие} от
чего бы то ни было, кроме слишком мучительной  физической  болезни  или  для
предупреждения {избежания} какой-нибудь  мучительной  неизбежной  смерти,  -
высказал это мнение раза три-четыре в немногих, но сильных словах, по своему
обыкновению, потом  поклонился  и  ушел  опять  в  кабинет  дочитывать  свою
занимательную книгу. {Далее начато: Приехала Маша и Рахель}
     Через несколько времени после чаю приехал полицейский чиновник сообщить
жене застрелившегося дело, которое теперь уж было совершенно  разъяснено,  -
Рахметов {Рахметов встретил} сказал, что жена уж знает  и  толковать  с  нею
нечего; чиновник был очень рад, что избавился  от  раздирательной  сцены,  и
уехал. Потом явились Маша и Рахель, началась  разборка  и  оценка  платья  и
вещей - Рахель нашла, что за все, кроме  хорошей  зимней  шубы,  которую  не
советовала ей продавать - ведь понадобится, может  быть,  через  три  месяца
делать новую, {Текст: хорошей ~ новую - вписан.} - можно дать  450  руб.,  -
действительно, больше не стоило и по  внутреннему  убеждению  Мерцаловой,  -
таким образом, часам к десяти торг был кончен, Рахель заплатила 200 рублей -
больше у нее не было, остальные пришлет через три  дня  через  Мерцалову,  -
забрала вещи и уехала. Мерцалова посидела  еще  с  час,  -  но  пора  домой,
кормить грудью ребенка, - и  уехала,  пожалевши,  что  не  может  оставаться
дольше, и сказавши, что приедет завтра проводить на железную дорогу.
     Когда Мерцалова уехала,  Рахметов  сложил  Толкование  на  Апокалипсис,
поставил на место и послал Машу спросить Веру Павловну, может ли он войти  к
ней. - Может. - Он вошел.
     - Вера Павловна,  {Далее  было:  прошу  вас  [верить,  что  меня  можно
слушать] слушать меня хладнокровно, потому что результат моего  р<ассказа?>}
я могу теперь в значительной степени утешить вас, - теперь  это  уже  можно.
Таков этот общий результат моего посещения, смею вас уверить; вы  знаете,  я
не говорю напрасных слов. Да, я могу в очень  значительной  степени  утешить
вас. Предупредив вас об этом, начинаю излагать дело  в  порядке.  {Текст:  я
могу ~ в порядке - вписан.} Я  вам  сказал,  что  встретился  с  Александром
Матвеевичем {Далее было: а. что от него б. и что он не} и что знаю все.  Это
действительно правда. С Александром Матвеевичем я, точно, встретился; {Далее
начато: а. но он б. но все} и, точно, я знаю все, - но  я  не  говорил,  что
знаю все от Александра Матвеевича, - и действительно я знаю все не от  него.
Дмитрий Сергеевич, который просидел у меня часа два после того, как  написал
записку, столь огорчившую вас, - он-то и просил меня  посидеть  у  вас  этот
вечер, зная, что вы будете очень огорчены, и {Далее было:  и  предвидя,  что
вам понадобится чья-нибудь помощь} дал мне к  вам  поручение.  {Далее  было:
сказать вам о последнем при<казе?>} Меня он выбрал посредником  потому,  что
знает меня как  человека,  который  с  безусловной  буквальностью  исполняет
поручение, за которое возьмется, и не может быть отклонен от исполнения  {от
буквального исполнения} обязанности никаким чувством, никакими просьбами. Он
предвидел, что вы будете умолять о нарушении его воли, и надеялся, что я, не
тронувшись вашими мольбами, исполню его поручение. Оно состоит в  следующем:
он, уходя для того, чтоб "сойти  {"исчезнуть}  со  сцены",  -  ведь  он  так
выражается в записке, полученной вами? - будем  употреблять  это  выражение,
потому что оно совершенно верно и очень счастливо выбрано, - уходя от  меня,
чтобы сойти со сцены, он оставил мне другую записку к вам.
     Вера Павловна вскочила:
     - Давайте, где она?
     - Ее содержание успокоительно. Но  -  вот  в  этом  и  заключается  мое
поручение - я должен только показать вам ее, чтобы вы прочли, но в ваши руки
я ее не отдам, потому что она не должна остаться в ваших руках, - и, чтоб не
иметь надобности отнимать ее у вас силою, я  покажу  вам  ее  только  тогда,
когда вы сядете, сложите руки на коленях и дадите мне слово не поднимать их,
- тогда я положу записку на стол перед вашими глазами.
     Если б тут был кто-нибудь  посторонний,  он,  каким  бы  чувствительным
сердцем ни был одарен, не мог бы не  засмеяться  {не  улыбнуться}  над  этою
торжественною обрядностью. Но Вере Павловне, конечно, не до того было, чтобы
забавляться забавною стороною приготовлений Рахметова, - она терпеливо села,
сложила руки и сама не менее забавным, {торжественным,} то есть  раздирающим
душу, безумным голосом вскрикнула: "клянусь!"
     Рахметов положил на стол лист {пол-листа} почтовой бумаги,  на  котором
было только десять-двенадцать {пять-шесть} строк.
     Вера Павловна, едва бросив на них  взгляд,  -  вспыхнула,  вскочила  и,
совершенно забывая о всяких клятвах, бросилась рукою схватить записку  -  но
записка была уж далеко, в поднятой руке Рахметова.
     - Я предвидел это - и потому, как вы могли заметить, не отпускал  своей
руки от записки, - точно так же я буду продолжать держать этот лист за  угол
все время, пока он будет лежать на столе. Потому все ваши  попытки  схватить
его будут напрасны.
     Вера Павловна  опять  села  и  сложила  руки.  Рахметов  опять  положил
{разложил} перед ее глазами записку.  Она  двадцать  раз  перечитывала,  вся
дрожа от волнения. Рахметов стоял очень терпеливо,  так  прошло  с  четверть
часа. Наконец, Вера  Павловна  подняла  {спокойно  подняла}  руки:  {руки  и
глаза:}
     - Как он добр, как он добр!
     - Я не вполне разделяю ваше мнение и почему, мы объяснимся. Это  уж  не
будет исполнением его поручения, {Далее было: а. но, сколько я  могу  судить
б. но он только поручил} но выражением моего собственного мнения, которое  я
выразил и ему в это последнее наше свидание. Его поручение состояло  в  том,
чтобы я показал вам эту записку и потом сжег ее. - Вы довольно видели ее?
     - Еще, еще.
     Она опять уселась, сложа руки, он  опять  положил  записку  и  стоял  с
прежним терпением, может быть, целые полчаса;  она  {Далее  было:  старалась
запомнить форму} впивалась глазами в записку, {Далее было: будто  для  того,
чтоб врезалась в память форма каждой буквы} потом опять закрыла лицо руками:
"как он добр, как он добр!"
     - Насколько могли вы изучить его записку, вы изучили ее. Если б вы были
в спокойном состоянии духа, то не только вы знали бы ее  наизусть,  -  форма
каждой буквы навеки врезалась бы в вашей памяти,  так  долго  и  внимательно
смотрели вы на нее. Но в таком волнении, в каком вы были, законы запоминания
{памяти} нарушаются, и память скоро  может  изменить  вам.  {Далее  было:  А
записка должна быть уничтожена.} Предусматривая этот шанс, я списал копию  с
записки, и вы всегда можете видеть у меня эту копию, когда вам будет угодно.
Со временем я, вероятно, даже найду возможным отдать вам  ее.  А  теперь,  я
полагаю, уж можно сжечь записку, и  тогда  мое  поручение  будет  совершенно
кончено.
     - Покажите еще.
     Он опять разложил записку.  Вера  Павловна  на  этот  раз  беспрестанно
поднимала глаза от записки - видно было, что она  заучивает  ее  наизусть  и
поверяет, твердо ли выучила. Через несколько минут она вздохнула и перестала
поднимать глаза от записки.
     - Теперь, как я уж вижу, достаточно. Пора. Уж поздно - около 12  часов,
а я еще хотел изложить вам свой взгляд на это дело, {Вместо: взгляд ~ дело -
было: мнение об этом деле} потому что считаю полезным для вас выслушать  мое
мнение. {Вместо: выслушать мое мнение. - было: а.  услышать  б.  узнать  мой
взгляд Далее было: Позвольте сжечь} Вы согласны?
     - Да. {Рахметов, вы добрый ангел}
     Записка в ту же секунду запылала в огне свечи.
     - Ах! - вскрикнула Вера Павловна, - я не  то  сказала,  зачем?  {Против
фразы: Ах ~ зачем - дата: 10 ф<евраля>}
     - Да, вы сказали, что согласны слушать меня. Но уж все  равно.  Надобно
же было когда-нибудь сжечь. И притом осталась копия. Теперь. Вера  Павловна,
я выражу вам свое мнение о деле. Я начну с вас. Вы уезжаете. Почему?
     - Мне будет тяжело оставаться здесь, вид мест,  которые  напоминали  бы
прошлое, расстроивал бы меня.
     - Да, это чувство неприятно. Но неужели так много легче было бы  вам  в
другом месте? Ведь очень немногим  легче.  Что  же  сделали?  Для  получения
ничтожного облегчения себе вы  бросили  {пожертвовали}  на  произвол  случая
{судьбы} 50 человек, судьба которых от вас зависела. Хорошо ли это?
     Куда девалась скучная торжественность тона Рахметова! Он говорил легко,
просто и свободно.
     - Да, но ведь я хотела просить Мерцалову.
     - Это не так. Вы не знаете, в состоянии ли  Мерцалова  заменить  вас  в
мастерской. Ведь ее  способность  к  этому  еще  не  испытана.  А  ведь  тут
требуется способность довольно редкая. Десять шансов против одного, что  вас
некому заменить и что ваш отъезд губит  мастерскую.  Хорошо  ли  это?  Какая
нежная заботливость о маленьком облегчении для себя и  какое  бесчувствие  к
судьбе других! Вы  лишили  благосостояния  50  человек.  Из-за  чего?  Из-за
маленького удобства для себя. Как вам это нравится?
     - Почему же вы не остановили меня?
     - Ведь вы бы не послушались, и потом я знал, что вы скоро возвратитесь,
{Далее было: в таком случае перемена этого города} стало быть дело не  будет
иметь ничего важного, и его ведь вы уже решили, еще даже не зная, согласится
ли Мерцалова. Она, вероятно, согласилась?
     - Да, с удовольствием, - сказала Вера Павловна, думая, что  это  служит
некоторым извинением ей перед обличителем. {суровым обличителем.}
     - Значит, дело решено - она заменяет вас?
     - Решено.
     - Без всякой справки о том, согласны ли  {Далее  было:  на  то}  те  50
человек на такую перемену - не хотят ли они чего-нибудь другого, не хотят ли
они чего-нибудь лучшего? Какой деспотизм! Вы кругом  виноваты.  Эта  история
еще не кончена. Но, мимоходом, еще одна ваша  вина  по  другому  случаю.  Вы
теперь спокойны?
     - Почти.
     - Как вы думаете, спит Маша? Нужна она вам теперь?
     - Нет.
     - Не надобно ли вспомнить, что, может, ей хочется спать? Ведь уж первый
час, а ей вставать рано. Кто должен был вспомнить об этом: вы или я? Я пойду
скажу ей, что вы сказали, что она может ложиться.  Кстати,  соберу  что  там
есть вам поужинать, - ведь вы ныне не обедали? А теперь,  я  думаю,  аппетит
уже есть?
     - Да, - сказала Вера Павловна, уж улыбнувшись.
     - С моей стороны это не подвиг, что я вспомнил о вашем аппетите  -  мне
самому хочется есть, я сам тоже плохо пообедал.
     Рахметов принес холодное кушанье, оставшееся от  обеда,  приборы,  все.
Сели ужинать.
     - Ах, Рахметов, каким добрым ангелом вы для меня стали с этою запискою,
- но зачем же вы так долго мучили меня?
     - Надобно было, чтоб видели, в каком вы расстройстве, и  чтоб  известие
разнеслось для достоверности события, вас расстроившего.  Теперь  Мерцалова,
Рахель, Маша -  три  источника  достоверности  события.  Из-за  этого  можно
потерпеть несколько  часов  -  не  правда  ли?  Ведь  вы  <не>  захотели  бы
притворяться,  да  и  невозможно  подделаться  под  натуру.  Натура   всегда
действует вернее. Так казалось Дмитрию Сергеевичу.
     - Это он придумал? Ах, как добр и умен!
     - Да, это дело он обдумал хорошо. Но о нем мы  после,  надобно  ли  его
хвалить вообще. Теперь пока еще о  вас.  А,  кстати,  о  вас:  ведь  у  вас,
вероятно, найдется бутылка вина? Где она? Вам не мешает выпить.
     - В той комнате, в буфете.
     Рахметов стал угощать Веру Павловну хересом - заставил  ее  выпить  две
рюмки.
     - Рахметов, да ведь вы совсем не такой,  как  я  думала,  -  отчего  вы
всегда такое мрачное чудовище, а теперь вы очень милый, веселый человек?
     - Вера Павловна, ведь теперь я исполняю веселую обязанность - отчего же
мне не быть веселым? Но ведь этот случай  большая  редкость.  Вообще  видишь
невеселые вещи - вот и бываешь мрачным чудовищем. Только, Вера Павловна,  уж
если у нас дошло до таких откровенностей обо мне, - пожалуйста, пусть  будет
секрет, что я не мрачное чудовище.  Мне  легче  исполнять  мои  обязанности,
когда вообще не замечают этой стороны  моего  характера.  {Далее  начато:  А
видели вы меня} Да, Вера Павловна, хотелось бы быть веселым. А, однако,  это
пустяки - ведь следствие о ваших преступлениях еще не кончено.
     - Докончите, их уж три - невнимательность к Маше...
     - Это не преступление: Маша не погибала оттого, что потирала бы  сонные
{сонные вписано.} глаза лишний час, и она, бедняжка, делала это  с  приятным
чувством, что исполняет свой долг, - это не преступление, а проступок, -  но
два великих преступления в деле: безжалостность и деспотизм.  -  Да?  -  Да,
Вера Павловна, и в том же деле с мастерской еще третье  преступление,  самое
тяжелое. Учреждение, которое более или менее  хорошо  соответствует  здравым
идеям об устройстве быта, которое служит {Далее было: подтверждением}  более
или менее важным подтверждением совершенной практичности их, - а  ведь  этих
доказательств еще  так  мало,  они  так  драгоценны,  -  это  учреждение  вы
подвергали риску погибнуть - обратиться  из  доказательства  практичности  в
доказательство непрактичности ваших убеждений, - убеждений, благотворных для
человечества; вы подавали аргумент против  святых  {святых  вписано.}  ваших
убеждений защитникам мрака и зла. Это, Вера Павловна, {Далее  было:  измена,
ренегатство - сдел<ать>}  то,  что  на  церковном  языке  называется  грехом
{преступлением} против Духа святого, о котором <л. 40>  говорится,  что  все
другие грехи могут быть отпущены человеку, но этот - никак, никогда. Так ли,
преступница? Но хорошо, что это все так кончилось и что  ваши  грехи  {Далее
начато: еще только в} совершены только вашим воображением. {Далее  было:  Но
послушайте, Рахметов, от преступницы перейдемте к преступлению. Вы [сказали]
восклицаете, Вера Павловна: какой добрый, какой добрый - [а]  да,  когда  уж
нельзя было отвертеться Против этой фразы дата:  11  ф<евраля>}  А  ведь  вы
покраснели, Вера Павловна? {Далее было: а. В самом  деле  б.  Разумеется}  -
хорошо, я вам доставлю утешение: {Далее было: ваши грехи совершены только  в
вашем воображении, - я вам покажу  человека,  который  сделал  дурное  не  в
воображении, -} если б вы не страдали тогда очень сильно, вы не совершили бы
их и в воображении, - значит, настоящий преступник и по этому делу тот,  кто
так сильно расстроил вас. Кто эта такой, как вы думаете?  вы  все  твердите:
"как он добр, как он добр!"
     - Как, по-вашему, он виноват {тут виноват} в том, что я страдала?
     - А кто же? и все это дело {и это дело} - он вел его очень  хорошо,  но
как оно могло возникнуть, зачем оно возникло? Зачем  весь  этот  шум?  Этому
ничему вовсе не следовало быть. {Далее было: если  бы  он  умел  [держаться]
поступать как должно}
     - Да, я не должна иметь этого чувства, но ведь я не звала, я  старалась
подавить его.
     - Я вовсе не о том  говорю;  {Далее  было:  что  за  важность  в  вашем
чувстве, - вот о чем я говорю - то, что одно  важно,  а  я}  ему  необходимо
надобно было возникнуть, как скоро даны характеры ваш и Дмитрия  Сергеевича,
- не в той, так в другой форме оно все равно развилось бы,  -  видите,  ведь
любовь  к  другому  здесь  уж  только  последствие,  причина  в   несходстве
характеров - ведь он сам теперь говорит это; вы не  могли  надолго  остаться
довольны вашими отношениями - он старше вас, он опытнее вас, он  должен  был
это предвидеть {Далее было: он его увидел только  тогда,  когда}  и  заранее
приготовить вас к этому, чтоб вы не пугались и  не  убивались,  а  он  понял
{увидел} это лишь тогда, когда последствие  {когда  все  дело}  уж  явилось.
{Далее было: что это за человек}
     - Рахметов, я не должна слышать вас, - вы осыпаете предо мною  упреками
человека, которому я бесконечно обязана.
     - Нет, Вера Павловна, не прежде, {Далее было: вам  должно  слушать}  не
было должно {не было нужно [пока не было решено], пока он  не  принял  этого
решения} слушать: теперь это полезно для вас,  -  почему,  вы  сами  увидите
через несколько времени, - ведь {я ведь} до сих пор  молчал  же  -  ведь  вы
знаете, что нельзя было бы избежать, чтоб я  не  сказал  и  раньше,  если  б
считал нужным, - но я молчал, хотя сильно досадовал, - я говорю  не  потому,
что мне хочется, я говорю только то, что нужно, и не раньше того, чем нужно.
Верьте этому. Вы видите,  как  я  выдержал  записку  целых  девять  часов  в
кармане, хотя мне и жалко было смотреть на вас. {Далее начато: Поверьте  же,
что я не} Было нужно молчать о ней - я и молчал. Значит, если  я  теперь  не
молчу об этом, то нужно говорить.
     - Почему ж нужно? Если вы теперь скажете, я не буду слушать вас.
     - Решительно?
     -  Решительно.  {Далее  было:  Очень  жаль,  что  вы  заставляете  меня
прибегать}
     - Хорошо. Я предвидел и этот шанс {Далее было: а.  Вот  вам  б.  Ну}  и
принял свои меры. Ну, записку, которая сожжена, написал он сам, - а вот  эту
он написал по моему совету. Эту я могу  оставить  вам,  потому  что  она  не
документ. Извольте. - Рахметов передал Вере Павловне записку:
     "Милый друг, Верочка, выслушай все, что тебе будет говорить Рахметов. Я
не знаю, что такое будет он говорить, но я знаю, не будет  говорить  нич