я ко мне, -  и  так  это
мне странно показалось от него, когда он начал ласкаться, {Далее начато:  а.
я даже при всей моей совест<ливости> б. взял} и как же ласкаться? Взял  руку
и положил на свою, и стал так нежно гладить другою рукою, и смотрит  на  эту
руду, - а точно, руки у меня тогда были {Вместо: а точно ~ были - начато:  а
она, точно, была у} уж беленькие, нежные, - все смотрит на руку, и иногда  в
глаза посмотрит, - так вот, как он взял мою руку, вы {так вы}  не  поверите,
Вера Павловна, - я так и покраснела, - после моей-то жизни,  Вера  Павловна,
будто какаянибудь самая невинная барышня, ведь это странно, Вера Павловна, а
так было, - но при всем моем стыде, - смешно  сказать,  Вера  Павловна:  при
стыде моем, а ведь правда, все-таки сказала: "Как это вы захотели приласкать
меня, Александр Матвеевич?" - А он сказал: "Потому, Настенька, что вы теперь
честная девушка", - эти слова  так  меня  обрадовали,  что  он  назвал  меня
честною девушкою, что я так и залилась слезами, - а он стал  говорить:  "Что
это с вами, Настенька?" - и поцаловал  меня,  -  что  же  вы  думаете,  Вера
Павловна, от этого поцалуя у меня голова закружилась,  я  себя  не  помнила,
{Вместо: я себя не помнила - было: а я себя забыла} можно ли этому поверить,
Вера Павловна, чтобы это могло быть после такой моей жизни?
     - Вот, Вера Павловна, на {так на} другое утро сижу {когда сижу} я, да и
плачу: что мне теперь делать,  бедной,  как  я  жить  стану?  Только  мне  и
остается, что в Неву {реку} броситься, потому что чувствую я: не  могу  {что
не могу} я того, что я делала, зарежьте меня,  с  голоду  буду  умирать,  не
стану делать. - Видите, Вера Павловна, значит  у  меня  давно  была  к  нему
любовь, но как он не показывал ко мне никакого  чувства  и  у  меня  надежды
никакой не было, чтобы я могла ему понравиться, {показаться} то эта любовь и
замирала во мне, и я сама не понимала, что она во мне есть. А теперь  все  и
обнаружилось. А это, разумеется, когда такую любовь чувствуешь,  то  как  же
можно на кого-нибудь и смотреть, кроме того, кого  любишь?  {Далее  было:  В
этом, Вера Павловна, и досто<инство?>} Это и  вы  по  себе  чувствуете,  что
нельзя. Тут уж все пропадает,  кроме  одного  человека.  В  этом  и  похвалы
никакой нет, потому что иначе  и  <не>  можешь  чувствовать.  {Вместо:  и  ~
чувствовать. - начато: и быть} Вот сижу  я  и  плачу:  "что  я  теперь  буду
делать? Нечем мне теперь жить". Я уж в самом деле  думала:  "пойду  к  нему,
увижусь еще с ним,  да  пойду  после  того  и  утоплюсь".  Так  все  утро  и
проплакала. Только {Только смотрю} вдруг вижу,  он  вошел  и  бросился  меня
цаловать, и говорит: "Настенька, об чем я тебя хотел спросить? Хочешь ты  со
мной жить?" {Далее начато: У меня} - Я ему и сказала, что я думала. И  стали
мы с ним жить.
     - Вот было счастливое время, Вера Павловна, - я думаю, мало  кто  таким
счастьем пользовался. И все-то  он  на  меня  любовался,  Вера  Павловна,  -
сколько раз случалось: проснусь, а он сидит, да  и  смотрит,  -  знаете,  он
изнежил меня, я иной раз лягу рано,  {Далее  было:  проснусь  поздно}  а  он
привык заниматься, сидит за книгой, - да и не усидит, - подойдет <взглянуть>
на меня, да так и забудется, - все сидит да смотрит. Но только, какой же  он
скромный был, Вера Павловна, - ведь я после уже умела понимать, не то что по
сравнению, как другие со мною были, это, разумеется, какое  сравнение,  -  а
ведь я стала читать, узнала, как в романах любовь описывают, по этому  могла
судить, - но только, Вера Павловна, уж как он любовался на меня, - и какое в
это время чувство, Вера Павловна, когда любимый человек на тебя {Вместо:  на
тебя - было: так на твою} любуется, это такая нега, Вера Павловна, о какой я
и понятия никакого не имела, - уж  на  что,  когда  он  меня  в  первый  раз
поцаловал, - у меня даже голова закружилась, я так и опустилась  к  нему  на
руки, - кажется, сладкое должно быть чувство - но все не то, Вера  Павловна,
- то, знаете, кровь кипит, {Далее было:  какое-то  раздр<ажение>}  тревожное
что-то, и в сладком чувстве есть как  будто  какое-то  мученье,  -  так  что
тяжело {так что и рада и тяжело} это даже, хотя  нечего  и  говорить,  какое
блаженство,  что  за  {за  него}  такую  минуту   можно,   кажется,   жизнью
пожертвовать, - да и жертвуют, Вера Павловна, значит, большое блаженство,  -
а все не то, совсем не то, {Текст: тревожное ее совсем не  то,  вписан.}  не
то, - это все равно, как если когда замечтаешься, сидя одна, просто думаешь:
"ах, как я его люблю"; - так ведь когда так задумаешься, {мечтаешь}  тут  уж
ни тревоги, ни боли никакой  нет  в  этой  приятности,  а  так  ровно,  тихо
чувствуешь, - так вот то же самое, только в тысячу раз сильнее,  когда  этот
любимый человек на тебя любуется, {Далее было: а. это можно и б. это,  ведь,
знаете, не одна минута} - и как это спокойно  чувствуешь,  -  и  не  то  что
сердце сильнее бьется, нет, - то уж тревога была бы, этого не чувствуешь,  а
только грудь шире становится, дышится  легче,  -  вот  это  так,  это  самое
верное: дышать очень легко! Ах, как легко, - так что и час, и два  пролетят,
будто одна минута, - как одна минута, - нет,  ни  минуты,  ни  секунды  нет,
вовсе времени  нет,  все  равно  как  уснешь  и  проснешься,  -  проснешься,
чувствуешь, что много времени прошло с той поры, как  уснул,  -  а  как  это
время прошло, - это и ни одного мига не составило,  Вера  Павловна;  и  тоже
опять все равно как после сна: не то что утомление,  а  напротив,  свежесть,
бодрость, будто отдохнул, - да так и есть, что отдохнул; я  сказала:  "очень
легко дышится" - это и есть самое настоящее. Какая  сила  во  взгляде,  Вера
Павловна, - никакие другие ласки так не {не  так}  ласкают,  не  дают  такой
неги, как взгляд. Все остальное, что есть в любви, все не так нежно, как эта
нега.
     - И все, бывало, любуется; все, бывало, любуется,  -  ах,  что  это  за
наслажденье такое, - это никто  не  может  представить,  кто  не  испытывал,
{Далее было: да впрочем, что ж я ва<м>} - да вы это  знаете.  Вам  не  нужно
этого рассказывать, - а как подумаешь об этом, то не  можешь  оторваться  от
этой мысли. Нет, я уж уйду, Вера Павловна,  больше  и  говорить  ни  об  чем
нельзя. Я только хотела сказать, какой Сашенька добрый.

     Крюкова досказала свою историю Вере Павловне уже в другие  дни.  Они  с
Кирсановым прожили около двух лет; признаки {следы} начинавшейся болезни как
будто исчезли; но {но когда} на третью весну чахотка вдруг обнаружилась  уже
в сильном развитии. Жить с Кирсановым было  бы  {значило  бы}  для  Крюковой
обрекать себя на скорую смерть, - но отказавшись от этой  связи,  она  могла
еще рассчитывать, что болезнь опять заглохнет надолго. {Далее было: если она
будет} Они решились расстаться. Заниматься  какою-нибудь  усидчивою  работою
также значило бы губить  себя.  Надобно  было  искать  должности  горничной,
экономки, няньки, что-нибудь в этом роде, и должности, и такой госпожи,  при
которой  не  было  бы  ни  утомительных  обязанностей,  ни,  в  особенности,
неприятностей. Условия довольно трудные. Но  нашлось  такое  место.  {Текст:
Надобно было ~ место, вписан.} У Кирсанова были знакомства между начинающими
артистами, - через них Крюкова определилась в горничные к  одной  из  актрис
русского театра,  отличной  женщине.  Долго  расставались  и  не  могли  они
расстаться с Кирсановым. "Завтра отправлюсь на  свою  должность"  -  и  одно
завтра проходило за другим. Плакали, плакали, и все сидели, обнявшись,  пока
уже сама актриса, знавшая, {слышавшая,} по какому  случаю  поступает  к  ней
горничная, приехала за нею сама, догадавшись, почему она <л.  34>  долго  не
является, и зная, что это продление разлуки очень вредно для бедной  больной
девушки. Пока актриса оставалась на сцене, Крюковой было очень хорошо жить у
ней: актриса была женщина деликатная, Крюкова была привязана к своему  месту
- другое такое трудно было бы найти,  -  актриса  была  довольна  горничною;
горничная за то, что не имеет от нее  неприятностей,  привязалась  и  к  ней
самой, -  актриса,  увидев  это,  стала  еще  добрее;  Крюковой  было  очень
спокойно, {Вместо: Крюковой ~ спокойно, - было: жить Крюковой было  отлично}
и болезнь ее действительно не  развивалась  или  почти  не  развивалась.  Но
актриса вышла замуж, покинула сцену и поселилась в семействе  мужа,  -  тут,
как и {уже и} прежде слышала Вера Павловна, привязался к горничной отец мужа
актрисы, {Вместо: отец мужа актрисы - было: пожилой любитель} -  добродетель
Крюковой,  положим,  и  не  подвергалась  никакому  искушению,  но  начались
домашние сцены: {Далее было: между бывшею актрисою и отцом ее мужа, Крюкова}
бывшая актриса стала стыдить старика, старик стал сердиться,  -  Крюкова  не
хотела быть причиною семейного раздора, да если бы и хотела, то уже не имела
бы прежней спокойной жизни на прежней должности, и бросила ее.
     Это было года через полтора после разлуки  с  Кирсановым.  Она  уже  не
виделась с ним в это время. Сначала он навещал ее, но радость  свиданья  так
вредно действовала на нее, что он вытребовал у нее позволения  не  бывать  у
ней для ее же пользы. Крюкова  пробовала  жить  горничиою  еще  в  двух-трех
семействах, но везде было столько тревог и неприятностей, что уж лучше  было
поступить в швеи, хоть это и было прямым обречением себя на быстрое развитие
болезни, - ведь болезнь все равно развивалась бы и от  неприятностей;  пусть
же [будет она] подвергаться той же судьбе без  огорчений,  только  от  одной
работы.  Год  швейной  работы  окончательно  подрезал  Крюкову.  Когда   она
поступила в мастерскую Веры Павловны, Лопухов, бывший там домашним доктором,
делал все возможное, чтобы задержать ход чахотки, сделал много, то  есть  по
трудности того небольшого успеха, который получал, но успех сам по себе  был
невелик.
     Крюкова до последнего времени  находилась  в  обыкновенном  заблуждении
чахоточных, воображая, что ее болезнь еще  не  бог  знает  <как>  развилась.
Поэтому она сама не хотела отыскивать Кирсанова, зная, что  свидания  с  ним
были для нее ядом. Но уже месяца два-три  она  очень  настойчиво  спрашивала
Лопухова, долго ли остается ей жить.  Зачем  это  нужно  знать  ей,  она  не
говорила, и Лопухов, конечно, не почел себя вправе  прямо  сказывать  {Было:
говор<ить>} ей о близости развязки, не видя  в  ее  вопросах  ничего,  кроме
обыкновенной привязанности к жизни. Он считал своим долгом  успокоивать  ее.
Но как чаще всего случается, она не успокоивалась, а только удерживалась  от
исполнения мысли, которая могла доставить отраду ее концу: сама она  видела,
{она сама понимала} что ей недолго жить,  и  чувства  ее  определялись  этою
мыслью, но медик уверял ее, что она еще должна дорожить своим  здоровьем,  и
{Далее было: в поступках} она знала, что должна верить ему больше, чем себе,
потому и слушалась его в своих поступках и не отыскивала Кирсанова.
     Разумеется, это недоразумение  не  могло  быть  продолжительно:  {Далее
было: а. Крюкова так или иначе б. Лопухов или Вера Павловна скоро  заметили}
с приближением кризиса расспросы Крюковой о состоянии ее  болезни  сделались
бы настойчивее, определеннее; если бы она и  не  высказала,  что  имеет  еще
{другую} особенную причину узнавать {знать} истину,  кроме  {кроме  любви  к
жизни} обыкновенного интереса всех больных, то  Лопухов  или  Вера  Павловна
заметили бы это, дело разъяснилось бы, и двумя-тремя неделями, {Далее  было:
позже} быть может несколькими днями позже все-таки дело пришло бы к тому  же
самому, к чему пришло несколько раньше благодаря неожиданному  для  Крюковой
появлению Кирсанова в мастерской. Но {Но это появление} теперь недоразумение
было  прекращено  не  дальнейшим  ходом   расспросов,   а   этим   случайным
обстоятельством.
     - Как я рада, как я рада, {Как ~ рада вписано.} ведь я все собиралась к
тебе, Сашенька, - с восторгом  сказала  Крюкова,  когда  ввела  его  в  свою
комнату.
     - Да, Настенька, я не меньше тебя рад, {Далее было: что встретил  тебя}
-  теперь  не  расстанемся,  переезжай  жить  ко  мне,  -  сказал  Кирсанов,
увлеченный чувством сострадательной любви, {увлеченный ~ любви  вписано.}  -
и, сказавши, тотчас же вспомнил: "как же  я  сказал  ей  это,  -  ведь  она,
вероятно, еще не догадывается о безнадежности и близости развязки".
     Но она или не поняла в первую минуту смысла,  который  выходил  из  его
слов, или если поняла, так не до того ей было, чтобы  обращать  внимание  на
этот смысл, и радость возобновления любви заглушала в  ней  скорбь  мысли  о
близком конце, {Далее было: да впрочем} - она только радовалась и  говорила:
"Какой ты добрый, ты все по-прежнему любишь меня".
     Но, когда он ушел, она поплакала: только теперь она или поняла или {или
обратила} могла заметить, что поняла смысл возобновления любви, - тот смысл,
что "теперь мне уж нечего беречь тебя, не сбережешь, по крайней  мере  пусть
ты порадуешься"...
     И действительно, она порадовалась: он не отходил от нее ни  на  минуту,
кроме тех часов, которые брали у него гошпиталь и должность,  -  так  прошло
около месяца, и болезнь быстро развивалась, был уже очень недалек конец, - и
они все время были вместе, - и сколько было рассказов обо всем, что  было  с
каждым во время разлуки, и еще больше  было  воспоминаний  о  прошлой  жизни
вместе, - и сколько было удовольствий: {Текст: и все время  ~  удовольствий:
вписан.} они гуляли вместе, - он нанял  коляску,  и  они  по  целым  вечерам
каждый день  ездили  по  окрестностям  Петербурга,  -  она  многих  из  этих
окрестностей еще вовсе не видала и так восхищалась ими, {и  так  восхищалась
ими, вписано.} - ей  не  часто  приходилось  бывать  за  городом,  а  теперь
половину времени проводила среди зелени, - а {За каждый} человеку  так  мила
природа, что даже этою  жалкою,  презренною,  хоть  и  стоившею  миллионы  и
десятки миллионов, {Вместо: миллионы ~  миллионов  -  было:  очень  дорого.}
природою окрестностей радуются люди, {Далее было начато:  а.  которые  б.  в
душе которых нет в. душа которых не [слилась] имеет  воспоминаний  о  другой
природе, хоть несколько} которым не была природа, {Так  в  рукописи.}  более
живая {нежная} и радостная, - они читали, они играли в дурачки, - они играли
в свои козыри, играли в лото, - она даже стала  учиться  играть  в  шахматы,
{Далее начато: чтобы} "потому что Сашенька любит шахматы", как  будто  имела
время выучиться; но больше всего он просто любовался на нее, и ей,  как  она
говорила, "было очень легко дышать".
     Вера Павловна несколько раз просиживала у них вечера, еще чаще заходила
к Крюковой по утрам, чтобы развлечь ее, когда она  оставалась  одна,  {Далее
было: и все слушала, когда она была с нею одна} -  и  когда  они  были  одни
вдвоем, у Крюковой только и было все одно и  то  же  содержание  бесконечных
рассказов - то, "какой Сашенька добрый", и как он любуется  на  нее,  и  как
легко дышится от этого, и как жарко он цалует ее, и тут она  смеялась:  "Как
это он не устанет цаловать, - начнет, {Было:  руки  начнет}  Вера  Павловна,
цаловать глаза, потом руки, потом станет цаловать грудь,  потом  ноги,  -  и
ведь мне не стыдно, право не стыдно, а ведь я уж совсем отвыкла  от  мужских
взглядов, - ведь  я,  Вера  Павловна,  женского  взгляда  стыжусь,  -  право
стыжусь, - вы спросите наших девушек, какая я застенчивая,  ведь  я  ни  при
одной из них не одевалась, - ведь я поэтому и жила в особой  комнатке,  Вера
Павловна, потому что я очень застенчива, Вера Павловна, я  очень  стыдливая,
Вера Павловна, - а как это так странно, Вера Павловна, вы не  поверите,  что
когда он на меня любуется и цалует, мне не стыдно, а только  так  приятно  и
легко дышится; отчего это, Вера Павловна, - ведь вот, я  даже  вас  стыжусь,
отчего же его взгляда не стыжусь? - это, я думаю, Вера Павловна,  не  оттого
ли, что уж он мне {что уж я и не считаю его} и не кажется другим  человеком,
а кажется, как будто мы оба один человек;  как  будто  это  не  он  на  меня
смотрит, а я сама на себя смотрю; и будто это не  он  меня  цалует,  а  сама
цалую, - право, так мне представляется, - это оттого и не  стыдно".  <л.  34
об.> {В конце этой страницы рукописи,  в  обратном  направлении,  был  начат
текст, представляющий собою вариант начала VIII  главы  первой  романа  (см.
ниже, стр. 715).}
     Прошло месяца четыре. {Было начато: а. Болезнь  Крюковой  б.  Посещение
Крюковой в. Меся<ц> Против фразы: Прошло месяца четыре - дата: 17  январ<я>}
Заботы о Крюковой, потом  воспоминания  о  ней  обманули  Кирсанова,  -  ему
казалось, что теперь он безопасен от мыслей о Вере Павловне, и он не избегал
ее, когда она, навещая {посещ<ая>} Крюкову, встречалась и  говорила  с  ним;
потом не избегал, когда она старалась  развлечь  его,  -  он  очень  грустил
{Далее было: и ему не до того  было,  что}  по  бедной  своей  приятельнице.
{Вместо: своей приятельнице. - было начато:  Кр<юковой>}  Пока  он  грустил,
{Далее начато: дело шло хор<ошо>} оно, точно, {Далее начато: а. сближение  с
Верою Павловною [не показалось бы]  не  имело  ничего}  в  его  сознательных
чувствах к Вере Павловне не было ничего, кроме дружеской признательности  за
ее участие.
     Но {Но сам} - читатель уже знает  вперед  смысл  этого  "но",  {Вместо:
смысл этого "но", - было: к чему относится это "но"} как всегда будет вперед
знать, о чем {что} будет говориться после страниц, им  прочтенных,  {Вместо:
будет ~ прочтенных - било начато: прочтет на следу<ющей>} - но,  разумеется,
чувство Кирсанова к Крюковой было при их второй встрече вовсе не то,  как  у
Крюковой к нему, - любовь к ней давным-давно прошла {была} в Кирсанове, - он
только остался расположен {Вместо: остался расположен - Было:  дорожил}  как
<к> женщине, которую когда-то любил. {Далее было:  а,  В  то  время  он  был
юношею, готовым броситься, б. А с той поры ведь он не остался в  эти  четыре
года только с тем}
     То была жажда {неразборчивая жажда} юноши полюбить кого-нибудь, - когда
Кирсанов перестал быть юношею, он {он перестал} мог только  жалеть  Крюкову,
{Далее было: как не} не больше, - он был дружен с нею  по  воспоминанию,  не
больше. {и только} Грусть по ней скоро сгладилась, но когда  она  рассеялась
{но очнувшись} на самом деле, ему все  еще  помнилось,  что  он  занят  этою
грустью, {Далее было: хотя в} а когда он заметил, <что> уже не имеет грусти,
а только вспоминает {помнит} о  прошлой  грусти,  он  увидел  себя  в  таких
отношениях к Вере Павловне, что увидел, {Вместо:  что  увидел  -  было:  что
почувствовал [надоб<ность>] себ<я>} что попался в большую беду.
     Вера Павловна старалась его развлекать, и что  же  было  теперь,  через
два-три месяца после того,  как  начала  она  развлекать  его  от  грусти  о
Крюковой? - Да ничего больше, как только то, что он почти каждый  вечер  или
проводил у Лопуховых, или провожал  куда-нибудь  Веру  Павловну  -  провожал
часто вместе с мужем, чаще один.
     И какой был теперь характер дня Веры Павловны? - до вечера  {до  обеда}
тот же самый, как и прежде, - но {но вечер} вот 6 {7} часов, - бывало она  в
это время идет одна в свою мастерскую или сидит в своей комнате  и  работает
одна. А теперь, если ей ныне нужно быть в мастерской  и  вечером,  Кирсанову
сказано об этом накануне, и он  является  провожать  ее,  {Далее  было:  она
занята} - по дороге туда и оттуда - впрочем, очень недальней - они толкуют о
чем-нибудь, обыкновенно о мастерской; там она  занята  распоряжениями,  и  у
него много дела, - он сидит, болтает с детьми, - тут  же  подсело  несколько
девушек и участвуют в болтовне обо всем на свете - и о белых слонах, которых
так уважают в Индии, и о белых кошках, которых многие так  любят  у  нас,  -
Кирсанов и половина компании находит, что это безвкусие, белые слоны, кошки,
лошади, коровы - все это альбиносы, это болезненная порода, - в