подал тебе повод так говорить со мною?
     - А разве нужны поводы, Александр, и что особенного я сказал? - Ничего.
Я просто пошутил. [Но ты, кажется, . . . Послушай, что  я  тебе  скажу  еще,
так, в шутку: как ты полагаешь: а я вижу, как ты полагаешь, мы с тобою знаем
человеческое сердце?
     - Не знаю, знаем ли мы его, но ты знаешь.]
     - Слушай,  Александр,  я  тебе  предложу  чисто  теоретический  вопрос:
ревность естественное чувство, или нет? [Если  два  друга  расходятся]  Если
расположение двух приятелей изменилось, на это должна быть причина, или нет?
     - Вероятно.
     - Мы были с тобою дружны, или нет?  Тянуло  нас  делить  время  друг  с
другом, пли нет?
     - Да.
     - Осталось это чувство во мне, расположение во мне? Ты молчишь?
     - Да.
     - А в тебе? Я постоянно захожу к тебе и не так, что}
     - Милая моя, тогда действительно они будут для меня  приятны.  Верочка,
ты была задумчива, ты думаешь о своем сне. {ты была ~ сне. вписано.  К  этой
же фразе относится зачеркнутый текст: Что это за перемена в  Верочке?  думал
Лопухов. Угадать нетрудно.} Мой друг, позволишь  ли  ты  мне  просить  тебя,
чтобы ты рассказала {Вместо: чтобы ты рассказала - было: что ты видела}  мне
побольше {подробно} об этом {о том} сне, который так напугал тебя?
     - Мой миленький, мне так тяжело вспоминать его.
     - Но, Верочка, может быть полезно будет мне знать.
     - Изволь, мой миленький. Мне снилось,  что  я  скучаю  оттого,  что  не
поехала в итальянскую оперу, что я думаю о  ней,  о  Бозио,  {Далее  начато:
хотела познаком<иться> с Бозио} и ко мне пришла  какая-то  женщина,  которая
все пряталась за пологом и велела читать мне мой дневник, - у меня там  было
написано все только о том, как мы с тобою любим  друг  друга,  а  когда  она
дотрогивалась рукою до страниц, на них выступали  новые  слова,  говорившие,
что я не люблю тебя. {Далее начато: а. Прости меня, Верочка б. Благодарю}
     - Прости меня, мой друг, что я еще спрошу тебя.  Ты  только  видела  во
сне?
     - Милый мой, неужели, {неужели не только} если б  не  только,  я  б  не
сказала тебе? {Далее было: Разве я стану скрывать от тебя} <л. 36 об.>
     Это было сказано так нежно,  так  искренно,  так  просто,  что  Лопухов
почувствовал волнение, сладости которого всю  жизнь  не  забудет  тот,  кому
счастье дало испытать его, - о, как жаль, что немногие, очень немногие мужья
могут иметь это чувство. {Далее было: Вот нагрела за  [все]  любовь  и}  Все
радости счастливой любви ничто перед этим чувством, - оно навсегда наполняет
чистейшим довольством, самою святою гордостью грудь человека: в словах  Веры
Павловны, сказанных с некоторою грустью, слышался нежный упрек,  -  но  ведь
смысл этого упрека был: "друг мой, неужели ты не знаешь,  что  {Далее  было:
моим мужем} ты заслужил полное мое доверие, - жена должна скрывать  от  мужа
{Далее было: муж от жены} тайные движения своего сердца - таковы  отношения,
в которых они стоят друг к другу, но ты, мой  друг,  держал  себя  так,  что
{Далее было: ты не только муж мой} от тебя {Далее было: я не} мне  не  нужно
утаивать ничего, что мое  сердце  открыто  перед  тобою,  как  <перед>  мною
самой". Это великая заслуга в муже, эта награда  покупается  только  высоким
нравственным достоинством, - кто заслужил ее, тот {тот  благородный}  вправе
считать  себя  человеком  безукоризненного  благородства,  тот  смело  может
надеяться, {Далее было: что он не будет знать упреков совести и} что совесть
его чиста и всегда будет чиста, что мужество никогда не изменит ему,  {Далее
было: что он смело может смотреть в глаза каждому и что он выше  всех,}  что
во всяких испытаниях он останется спокоен  и  тверд,  что  судьба  почти  не
властна над миром его души, что с той минуты, как он  заслужил  эту  великую
честь, до последней минуты жизни, каким бы  ударам  ни  подвергался  он,  он
будет счастлив сознанием своего человеческого достоинства. Мы довольно знаем
Лопухова, чтобы сказать, что он не был человек сентиментальный, - но он  был
так тронут словами жены, что стал на колени.
     - Верочка, ты упрекнула меня, но этот упрек мне дороже всех слов любви.
Прости меня, я оскорбил тебя {Далее было: а. смыслом б. но как  я  счастлив}
своим вопросом, но как я счастлив, что мой дурной вопрос вызвал этот  упрек.
{Вместо: что мой дурной ~ упрек. - было: а. что  оскорблением  этим  б.  что
услышал в. что слышу} Посмотри, слезы на моих глазах, со времени детства это
первые мои слезы. {Вместо: со времени ~ слезы. - было: первые слезы  мои  [с
тех пор как я], я не помню, чтоб} Он не сводил с нее глаз весь этот вечер, и
ей ни разу не подумалось, что это он делает  усилие  над  собою,  чтоб  быть
нежным, и этот вечер был одним из самых радостных в ее жизни.

     Но когда она заснула на коленях {на руках} у него, он положил ее  в  ее
постельку, стал думать о ее сне. {словах.} Для него  дело  было  не  в  том,
любит ли она его, {Далее было: он думал о том} - это уж ее дело, в котором и
она не властна, и он, как он видит, не властен, -  его  дело  разобрать:  из
какого отношения явилось в ней предчувствие, что она не любит его.
     Не первую это ночь сидел он  долго  в  раздумье,  {Далее  было:  а.  он
раздумывал б. Начато: он несколько уж } - уж несколько дней он видел, что не
удержит за собою ее любви, - потеря тяжелая, конечно, но что ж делать?  Если
б он мог изменить свой характер, если б он мог бы приобрести то  влечение  к
тихой неге любви, какого требовала ее натура, - о, тогда, конечно,  было  бы
другое, - но он видел, что эта попытка  напрасна:  наклонности,  которой  не
дала природа или не развила жизнь независимо от намерений, нельзя развить  в
себе усилием воли, а без влечения ничего не делается так, как надобно. Стало
быть, вопрос о нем решен. Но что он  может  сделать  для  нее?  Она  еще  не
понимает, что в  ней  происходит,  {Далее  было:  если  б  она  более  могла
понимать} она еще не так много пережила сердцем, как он, - что ж,  ведь  она
моложе его четырьмя годами, это натурально - не может ли он, более  опытный,
разобрать того, чего не в силах разобрать она?  Как  же  разгадать  ее  сон?
{Против фразы: Как ~ сон? - дата: 30 янв<аря>}
     Скоро явилось  у  Лопухова  предположение:  причина  ее  мыслей  должна
заключаться в том обстоятельстве, из  которого  произошел  ее  сон.  В  этом
поводе ко сну должна заключаться какая-нибудь связь  с  его  происхождением.
Она говорит, что скучала оттого, что не поехала в оперу. Он стал  обдумывать
ее образ жизни - постепенно все для него прояснялось. Большую часть времени,
остающегося у нее  свободным,  находилась  она,  так  же  как  он,  {Вместо:
находилась ~ как он  -  было:  проходила  у  нее,  так  же  как  у  него}  в
одиночестве. Потом началась  перемена,  -  она  была  постоянно  развлечена,
теперь  опять  возобновлялось  прежнее.  {Далее  начато:  Ясно,  что}  Этого
возобновления она уж не может принять равнодушно: оно не по ее натуре, - оно
было бы не по натуре и большинству людей, особенно  загадочного  тут  ничего
нет. От этого было уж очень недалеко до предположения,  что  разгадка  всего
{Далее было: заключается} - ее  сближение  с  Кирсановым  и  потом  удаление
Кирсанова. Почему ж Кирсанов  удалился?  Он  выставлял  причиною  недостаток
времени, множество занятий. Но человека честного и развитого нельзя обмануть
никакими выдумками. Он может обманываться  сам  от  невнимательности,  -  он
может не обращать внимания на факт; так и  Лопухов  ошибся,  когда  Кирсанов
удалился  в  первый  раз,  -  собственно  говоря,  ему  не   было   интереса
доискиваться причины, по которой удалялся Кирсанов, - ему нужно было  только
подумать, не он ли виноват в разрыве дружбы; нет, - так ему не о чем думать,
он не дядька Кирсанову, он ее педагог,  обязанный  направлять  {Далее  было:
стопы человека} на путь истины стопы человека, который сам понимает вещи  не
хуже его. Да и какое ему дело, в сущности, до Кирсанова? Разве в  отношениях
с Кирсановым было что-нибудь особенно важное  для  него?  Пока  ты  хорош  и
хочешь, чтоб я любил тебя, мне очень приятно;  нет,  -  мне  очень  жаль,  и
ступай, куда хочешь, - не все ли равно мне? Что {Но что}  одним  глупцом  на
свете больше или меньше, что составляет мало разницы; что я принимаю  глупца
за хорошего человека, это мне очень обидно  -  только  и  всего.  Если  наши
интересы не связаны с поступками человека, эти  поступки  в  сущности  очень
мало занимают человека серьезного - за  исключением  двух  случаев,  которые
служат только видимым исключением только для людей, привыкших понимать слово
"интересы" в узком смысле обыденного расчета, - это случаи: когда  мы  имеем
умственный интерес в поступках человека, или когда мы <имеем> в них  интерес
нашей совести, когда они занимательны для нас с теоретической  стороны,  как
психологическое явление, объясняющее натуру человека; {Текст: которые служат
~ человека - вписан.} но в  тогдашних  глупых  выходках  Кирсанова  не  было
ничего такого, что не {что Лопухов не} было бы известно  Лопухову  за  очень
обыкновенную принадлежность нынешних нравов, - не редкость было  и  то,  что
человек, имеющий порядочные убеждения, поддался  слабости,  происходящей  от
нынешних нравов.
     Другой случай исключения - когда судьба человека зависит от нас, -  тут
мы были бы виноваты перед собою, если б были  невнимательны  к  нему,  -  но
Лопухову не могло же представляться тогда, что он может играть важную роль в
судьбе Кирсанова. Следовательно,  ступай,  мой  друг,  от  меня,  куда  тебе
угодно, какая мне надобность. - Но теперь не то: действия {судьба} Кирсанова
представлялись в связи с интересами женщины, которую Лопухов любит, - он  не
мог не подумать о них внимательно, - а подумать внимательно о факте и понять
его причины - это почти одно и то же для  человека  с  тем  образом  мыслей,
какой был у  Лопухова,  -  в  сам  Лопухов  находит,  что  его  теория  дает
безошибочные средства к  анализу  движений  человеческого  сердца,  -  и  я,
признаюсь, согласен с ним в этом: в те долгие годы, как я считаю {дорожу} ее
за истину, она ни разу не вводила меня в ошибку и ни  разу  не  отказывалась
легко  открывать  мне  истину,  как  бы  глубоко  ни  была  затаена   истина
какого-нибудь человеческого дела.
     Через какие-нибудь полчаса  раздумья  для  Лопухова  было  ясно  все  в
отношениях Кирсанова к нему и Вере Павловне. {Далее было: с той  минуты}  Но
{Но это было так} он долго все сидел и думал все о том  же,  все  о  том,  -
предмет был слишком занимателен; разъяснять было  уже  нечего,  но  открытие
было так любопытно что довольно долго не давало уснуть.
     Однако с чего ж, в самом деле, расстроивать свои нервы  бессонницею,  -
ведь уж три часа: если не спится, надобно принять морфию, - он и принял  две
сонные пилюли, "вот только взгляну еще на Верочку".  Но  вместо  того  чтобы
подойти и взглянуть, Лопухов пододвинул кресла к ее  постельке  и  уселся  в
них, - взял ее руку и поцаловал. "Миленький мой, ты заработался, - какой  ты
добрый, как я тебя люблю", проговорила она впросонках. Против морфия  {Далее
было: бессонница не} не устоит никакое крушение духа, -  на  этот  раз  двух
пилюль оказалось достаточно, вот  уже  одолевает  дремота.  {вот  ~  дремота
вписано.}  Следовательно,  крушение  сердца  приблизительно  равнялось,   по
материалистическому взгляду Лопухова, своею силою четырем стаканам  крепкого
кофе, против которых одной пилюли мало, трех уже много.  {против  которой  ~
много вписано.} Он заснул, смеясь над этим сравнением.
     На другой день Кирсанов только что лег читать для отдыха  после  своего
довольно позднего обеда по возвращении  из  гопшиталя,  как  вошел  Лопухов.
{Против текста: На другой день ~ Лопухов. - дата: 31 янв<аря>}
     - Не во-время гость хуже татарина, - сказал Лопухов шутливым тоном,  но
тон выходил не совсем удачно шутлив. - Я тревожу тебя,  Александр,  но  есть
чего потревожиться; мне надобно поговорить с тобою  серьезно.  -  Эти  слова
были сказаны уж без  шутки.  "Что  это  значит?  Неужели  догадался?"  думал
Кирсанов. - Поговорим-ко. Погляди мне в глаза.
     "Да, он говорит об  {Да,  он  хочет  говорить  о}  этом,  нет  никакого
сомнения".
     - Слушай, Дмитрий: - мы с тобою друзья. Но есть вещи, которых не должны
позволять себе и друзья. Я прошу тебя прекратить разговор. Я  не  расположен
теперь к серьезным разговорам.  И  никогда  не  бываю  расположен.  -  Глаза
Кирсанова <смотрели> как будто перед ним человек, которого он подозревает  в
намерении совершить злодейство.
     - Нельзя не говорить, Александр,  -  продолжал  Лопухов  спокойным,  но
несколько глухим тоном: - Я понял твои маневры.
     - Молчи. Я запрещаю тебе говорить, если ты не хочешь иметь  меня  своим
вечным врагом, если не хочешь потерять моего уважения.
     - Ты не боялся терять мое уважение, - помнишь? Теперь ведь это ясно.  Я
тогда не обратил внимания.
     - Дмитрий, я прошу тебя уйти, или я ухожу.
     - Не можешь уйти. Как ты полагаешь, твоими интересами я занят?
     Кирсанов молчал.
     -  Мое  положение  выгодно.  Твое  в  разговоре  со  мною  -   нет.   Я
представляюсь совершающим подвиг благородства, {Далее было: но ты знаешь} но
это все вздор. Мне нельзя поступать иначе, по здравому смыслу. Я прошу тебя,
Александр, прекратить эти маневры. Они ни к чему не ведут.
     - Как? Неужели было уж поздно? Прости меня, - сказал Кирсанов и сам  не
<мог> отдать себе отчета, радость или огорчение волнует  его  душу  от  этих
слов: "они ни к чему не ведут" - но лицо его вспыхнуло.
     - Нет, ты не так меня понял. Вовсе не  было  поздно.  До  сих  пор  еще
ничего нет; что будет, мы увидим. Но  теперь  видеть  еще  нечего,  {Вместо:
Вовсе ~ нечего, - было: Еще ничего нет,  но  удаление  твое  ни  к  чему  не
приведет} - и притом, Александр, я не знаю, о чем ты говоришь, - и ты  точно
так же не знаешь, о чем я говорю  -  правда?  Мы  не  понимаем  друг  друга.
Правда? Нам незачем понимать друг друга. Так? Тебе эти загадки,  которых  ты
не понимаешь, неприятны. {Далее начато: Позволь, это разговор} Их не было. Я
ничего не говорил. Я ничего не имею тебе сказать. Давай сигару: я забыл свои
в рассеянности, - закурим и начнем рассуждать об ученых вопросах, - я только
за этим к тебе и пришел - поболтать, от  нечего  делать,  об  этих  странных
опытах искусственного произведения белковины. Давай  же  сигару.  -  Лопухов
закурил сигару, пододвинул кресла, чтобы положить ноги, разлегся поспокойнее
и продолжал: - да, это великое открытие, если оправдается.  {Далее  было:  я
советовал} Ты повторяешь опыты?
     - Нет еще, но надобно.
     - Пожалуйста, повтори внимательнее. Ведь полный переворот всего вопроса
о  пище,  -  фабричное  производство  главного  питательного   вещества   из
неорганических элементов. Величайшее дело, - стоит  {Далее  начато:  важнее}
Ньютонова открытия. Ты согласен?
     - Конечно, только сильно сомневаюсь в верности опытов; раньше зли позже
мы до этого дойдем несомненно, - но теперь еще едва ли дошли.
     - Ты так думаешь? И я точно так же. Значит, наш <разговор>  кончен.  До
свиданья, Александр. Но, прощаясь, я прошу  тебя  бывать  у  нас  часто.  До
свиданья.
     Глаза Кирсанова вспыхнули. -  Ты,  кажется,  хочешь,  Дмитрий,  чтоб  я
предположил в тебе низкие мысли?
     - Вовсе я этого не хочу. Но ты должен бывать у нас. Что тут особенного?
Разве мы с тобою не приятели? Что особенного в моей просьбе?
     - Я не могу, Дмитрий. Ты затеваешь дурное или безрассудное дело.
     - Я не понимаю, о каком ты деле говоришь, и должен  тебе  сказать,  что
этот разговор мне вовсе теперь не нравится, как тебе не нравился он  за  две
{за десять} минуты.
     - Я требую объяснения, Дмитрий.
     - Незачем. Ничего нет, и объяснять нечего, и  понимать  нечего.  {Далее
было: Надобно только наблюдать и я должен наблюдать.} Ты донимаешь.
     - Нет, я не могу отпустить тебя. - Кирсанов взял Лопухова  за  руку.  -
Садись. Ты начал говорить, когда не было нужно;  ты  требуешь  от  меня  бог
знает чего, - ты должен выслушать.
     Лопухов сел. {Кирсанов сел.}
     - Какое право имеешь ты требовать от меня того, что  для  меня  тяжело?
Чем я обязан перед тобою? И к чему это?  Это  нелепость.  Постарайся  выбить
романические бредни из  твоей  головы.  То,  что  мы  с  тобою  признаем  за
нормальную жизнь, {Далее было: это при смене  обы<чаев>}  будет  так,  когда
переменятся понятия, обычаи общества. Его надобно  перевоспитать,  это  так.
Оно перевоспитывается развитием жизни. Но пока оно  не  перевоспиталось,  не
изменилось совершенно, мы не имеем права рисковать чужою судьбою.  Ведь  это
страшная вещь, - ты понимаешь?
     - Нет, я ничего не понимаю, Александр.  Я  не  знаю,  о  чем  ты  хотел
говорить. Тебе угодно видеть какой-то удивительный смысл в  простой  просьбе
твоего приятеля, чтоб ты не забывал его, потому что ему приятно видеть  тебя
у себя. Я не вижу, отчего тут приходить в азарт.
     - Нет, Дмитрий, в таких разговорах ты не отделаешься от  меня  шутками.
Мало ли чего мы с тобою не признаем? Ты не видишь ничего  оскорбительного  в
пощечине, - и я тоже. Но ведь ты был бы  бесчестный  человек,  если  бы  дал
кому-нибудь пощечину, потому что этим делом, в сущности пустым, ты отнял  бы
спокойствие у  человека.  {Далее  было:  и  я  это  считаю  обидою,  потому}
По-нашему, этот человек должен засмеяться и назвать обидчика глупцом, больше
ничего. {Вместо: засмеяться ~ ничего. - было: улыбнуться и больше ничего} Но
ведь он не в силах сохранить это благоразумие против  общественного  мнения,
говорящего ему, что он смертельно обесчещен, - и ты сам,  может  быть,  -  я
почти наверное - потерял бы спокойствие {Вместо: потерял  бы  спокойствие  -
было: не смог бы спокойно того} от этой обиды, которую сам вовсе  не  считаю
обидою. Ты понимаешь меня? Это такое же самое дело. Я, ты теперь знаем,  что
это - вздор. Но тот человек,  -  положим,  женщина,  -  на  кого  обращаются
укоризны, она не может оставаться спокойною, она мучится мелкими ежедневными
неприятностями, гадкими преследованиями со стороны общества. {Далее было Это
бесчестное дело} Подвергать им человека - положим, мы говорим  о  женщине  -
бесчестно. Слышишь ли? Я говорю, что у тебя бесчестные мысли.
     - Друг мой, ты говоришь совершенную правду, только я не знаю, к чему ты
ее говоришь. Я ничего тебе <не>  говорил  о  своем  намерении  {Далее  было:
обидно} подвергать опасности  или  неприятностям  со  стороны  общества  или
каким-то преследованиям какого-то  человека,  -  которого  ты  еще  вдобавок
признаешь за женщину. Ты фантазируешь {Далее  было:  ты  говоришь  вздор}  и
больше ничего. Я прошу тебя, своего приятеля, не забывать меня,  потому  что
мне, как твоему приятелю, приятно проводить время с тобою, - только.  {Далее
было: тут все. Что ты гор<ячишься>} Исполнишь ты мою приятельскую просьбу?
     - Она бесчестна, я сказал тебе, я не делаю бесчестных дел.
     - Это похвально. Но ты разгорячился из-за каких-то фантазий, которых  я
совершенно не понимаю. Поговорим  об  ученых  предметах.  Это  успокоит  нас
обоих, и ты, может быть, взглянешь на мои слова, как следует рассудительному
человеку. Очень полезно было бы повторить опыты Сегена, который в  маленьком
размере производит осуществление Лапласовой теории  возникновения  солнечной
системы, - я советовал бы тебе похлопотать об этом и  постараться  упростить
их, чтоб {Далее было: эти опыты} в гимназиях можно было {Далее было:  делать
это наглядное подтверждение} давать  ученикам  это  наглядное  подтверждение
истины, очень важной.
     - Ты бесишь меня, Дмитрий.
     - Бешу, потому что ты хотел беситься. Но, видно, в самом деле  ты  стал
фантазером, и надобно  вразумлять  {образум<ить>}  тебя.  А  я  сделаю  тебе
несколько  вопросов.  Если  мы  без  неприятности   себе   можем   доставить