, направленные против германского флота,
не более чем густая дымовая завеса английских приготовлений к большой войне,
стороны в которой еще не совсем определились.
     - Гораздо опаснее, чем германская промышленность и ее любимое детище, -
военно-морской  флот,  стремление  российских  политиков,  торговцев,  да  и
военных в  Персию и  Афганистан,  -  вернулся к началу разговора первый лорд
Адмиралтейства.   -  Русские  в  Персии  не  только  конкурируют  с  ткачами
Манчестера   и   механиками  Лидса,   они   нацелились  на   железнодорожное
строительство,  ведущее к  воротам Индии!  Возникает прямая угроза жемчужине
нашей  короны!  -  патетически воскликнул министр и  стряхнул пепел сигары в
камин.  -  К  тому же  русские слишком прямолинейно истолковали договор 1907
года о разделе Персии на сферы влияния,  петербургские консулы так энергично
начали русифицировать свою зону...  Они вплотную приблизились к нейтральной,
промежуточной сфере...
     - Признаюсь, я не слышал ничего о русской железной дороге к Индии, сэр!
- слукавил майор.  Он,  разумеется,  знал об  этих планах,  но хотел слышать
оценку мудрого государственного деятеля.
     - Да,   существуют   планы   русского   правительства  и   капитала   о
Трансперсидской железной дороге. Она должна соединить российскую и индийскую
железнодорожные сети,  стать  транзитным путем  между  Европой  и  Индией  с
Австрало-Азией.   Трудно   переоценить   замыслы   русского   купечества   и
промышленников,  а  также стратегов из Генерального штаба!  Ведь по железной
дороге можно везти не только товары и сырье, но и войска...
     Министр поведал,  что в начале двенадцатого года Россия предложила идею
постройки подобной дороги,  от которой английскому правительству трудно было
отказаться.  План приняли с  некоторыми оговорками.  Было создано совместное
общество  для   проведения  изысканий  на   местности  и   сбора   денег  на
строительство.  Однако Англия потребовала провести дорогу через  свою  сферу
влияния -  от  Бендер-Аббаса  через  Испагань и  Шираз  до  Карачи.  Русское
правительство стояло за более прямой путь через Тегеран и  Керман к Шахбару,
где можно устроить хорошую гавань.
     - Но главное даже не железная дорога...  -  вслух рассуждал Черчилль. -
Планы  строительства можно  утопить  в  песке  персидских пустынь.  Вызывает
опасения широта действий России в северной Персии, где у нее несколько тысяч
подданных и  покровительствуемые племена  и  где  торговля  и  сбор  налогов
всецело в ее руках.
     Я   боюсь,   что  ход  событий  там  может  привести  к   роковому  для
англо-русского согласия положению,  -  с нажимом сказал министр. - Хотя мы и
наталкиваемся на быстро растущее сопротивление немецкого крепыша,  но оно не
столь чувствительно, как казаки на пороге Афганистана и Индии...
     - Припоминаю, сэр, что, когда казацкие части столетие назад по наущению
Бонапарта отправились искать дорогу в  Индию  через Среднюю Азию,  послу его
величества в Петербурге пришлось составить заговор и убрать императора Павла
Первого,  -  вставил наконец свое  мудрое  слово  майор-разведчик и  добавил
одобрительно: - Британский посол полностью владел тогда обстановкой, сэр!*
     ______________
     *  Нокс явно имел в виду намерение Павла I организовать поход казаков в
Индию.  12 января 1801 года император писал атаману Войска Донского генералу
от  кавалерии Орлову:  "Англичане приготовляются сделать нападение флотом  и
войском на меня и на союзников моих...  Нужно их самих атаковать и там,  где
удар им может быть чувствителен и  где меньше ожидают.  Заведении их в Индии
самое  лучшее  для  сего..."  В  поход  выступило свыше  22  тысяч  человек.
Экспедиция сильно обеспокоила Англию. Павел I был убит 11 марта 1801 года.

     - Вот именно,  -  откликнулся Черчилль. - Сэр Джордж Бьюкенен, в тесном
контакте с которым вам предстоит служить,  майор, уже завязал неплохие связи
в  окружении русского императора.  Даже  великий  князь  Николай Михайлович,
просвещенный и цивилизованный боярин, почти джентльмен, симпатизирует нашему
послу.   Он  поставляет  ему  весьма  ценную  информацию  из  самых  высоких
российских сфер и делает это совершенно бескорыстно...
     - Деятели  такого  масштаба  деньгами  не  берут,   сэр!  -  с  военной
прямолинейностью подтвердил Нокс. - Им подавай влияние и политическую помощь
в их борьбе за власть.
     - Мы подошли как раз к тому, на что я особенно обращаю ваше внимание, -
уточнил Черчилль и уселся на диван с новой сигарой и бокалом хереса в руках.
- Кабинету его величества известно, что в высших сферах России нет единства.
Мало кто из близких к трону симпатизирует царице.  Внучка королевы Виктории,
императрица Аликс,  в  последние годы все  больше склоняется к  ложным идеям
укрепления царской власти, или, как это называют в России, самодержавия...
     Черчилль фыркнул презрительно и отпил глоток хереса.
     - Воспитанная в Англии, она должна была бы знать, что власть становится
крепче,  если ее обставить демократическими институтами,  как это делаем мы.
Но  Аликс и  Николай просто вызывающе относятся даже к  тому жалкому подобию
парламента, каким является Государственная дума...
     Так вот,  мой дорогой Нокс,  одна из  ваших главных задач -  нащупать и
опереться на те слои,  которые готовы сломать упрямство Николая, изолировать
людей,  разделяющих  его  пагубные  идеи  наступления  на  жизненные  центры
Британской империи. Любым путем...
     - Я  понял,  сэр,  -  отозвался Нокс,  -  я должен найти новых офицеров
русской гвардии,  готовых придушить царя и  царицу и  повернуть руль корабля
против Германии...
     - Вы слишком прямолинейно излагаете свои мысли, майор, - поморщился сэр
Уинстон.  -  В  двадцатом  веке  необязательно протыкать  императора шпагой,
достаточно  ограничить его  власть  конституцией или  парламентом,  наконец,
законами,   благоприятными  для   самых   деятельных  сословий   общества  -
промышленников  и  купцов.  А  они  уж  сами  выберут,  по  какому  пути  из
подсказанных идти.
     - Как  я  понимаю,  сэр,  заменой императора Николая одним  из  великих
князей наши задачи будут решены? - уточнил Нокс.
     - Отнюдь нет!  -  живо возразил министр.  - Любое лицо на русском троне
может пойти по  наезженной колее.  Наша задача -  изменить саму колею...  Мы
должны лбами столкнуть Россию и Германию.
     - Понима-аю...  -  протянул майор,  поглаживая усы.  -  Столкнуть между
собой наших сильнейших врагов прежде,  чем они сумеют объединиться, - святая
имперская традиция.
     - Да,  сэр Альфред, - ласково назвал собеседника по имени Черчилль, что
свидетельствовало  о   высокой  степени  его   дружеского  расположения.   -
Действительно,  столкнуть наших двух  злейших врагов -  Германию и  Россию -
ваша вторая задача. Наша дипломатия работает над ней не один год. Ради этого
мы  пока отказываемся в  пользу России от Константинополя и  от традиционной
нашей догмы о неделимости Турции. Пока и на словах! - поднял палец свободной
правой руки Черчилль.
     - С этой же целью финансовые круги Британии,  в том числе и вся великая
семья  английских  Ротшильдов,   -   лицо  сэра  Уинстона  при  этих  словах
почтительно  вытянулось,   ибо   эти  финансисты  подкармливали  молодого  и
перспективного политика,  -  позволили  французским банкирам  наживаться  на
русских займах,  ведь их  цель -  не только военное укрепление России,  но и
строительство стратегических железных дорог,  нацеленных на  Германию...  О,
это  все  надо  было рассчитать и  предусмотреть!  -  Военно-морской министр
откинулся на подушки дивана и затянулся сигарой.
     - Да,  сэр,  -  согласился Нокс.  -  Теперь я понимаю,  почему послом в
Петербург был назначен Бьюкенен...  За время службы в Софии он приобрел опыт
интриг вокруг знаменитой "пороховой бочки Европы" - на Балканах!
     - Воистину так,  майор,  -  согласился первый  лорд  Адмиралтейства.  -
Именно  на   Балканах  традиционно  сталкивались  интересы  пангерманизма  и
панславянства.   Нигде   лучше  нельзя  стравить  русских  с   германцами  и
австрийцами,  к  тому  же  если  туда пустить такого закоренелого "ангелочка
мира",  как  сэр  Эдуард  Грей,  министр  иностранных  дел  его  величества!
Ха-ха-ха! - рассмеялся Черчилль, немало завидуя посту Грея.
     - Я  вам очень благодарен,  сэр,  что вы столь живо раскрыли мне задачи
британского военного агента в  Петербурге...  -  склонил голову с пробором в
седых волосах перед молодым министром Нокс.
     - Не стоит благодарности,  майор...  - прервал излияния старого служаки
первый лорд Адмиралтейства.  -  Что  касается флота,  имейте в  виду,  что у
русских очень  сильны  морские инженеры,  они  компенсируют недостатки своей
промышленности   весьма   прогрессивными,   конструктивными  решениями.   Не
недооценивайте их  и  старайтесь как  можно  больше почерпнуть у  них  новых
технических идей,  британская промышленность сумеет  ими  воспользоваться во
славу "Юнион Джек'а"*.
     ______________
     * Так называется в английском флоте имперский флаг.

     Черчилль поднялся с  дивана,  давая понять,  что  время беседы истекло.
Майор тоже встал, но ему не хотелось уходить от уютного камина и интересного
разговора.  Нокс  допил  херес,  чтобы потеплело внутри,  аккуратно поставил
бокал и  повернулся к  двери.  Однако Черчилль задержал его еще на несколько
минут.
     - А теперь, сэр, все-таки подойдем к карте! - предложил он.
     Джентльмены приблизились к огромному полотнищу.  Военно-морской Министр
действовал сигарой,  словно  указкой.  Казалось,  не  сигарный дым  наполнил
просторы Северного моря -  задымили трубы крейсеров и броненосцев,  линейных
кораблей и других посудин, силуэты которых заполняли карту от края до края.
     - Я  перевел британский флот с угля на нефть не для того,  чтобы отдать
Германии и России ближневосточные нефтяные богатства, - с угрозой похвалился
Черчилль.  - От этого наш флот обрел новые скорости и боевые качества, новый
радиус действия, ибо быстрее и проще бункероваться нефтью, чем углем.
     Посмотрите на  Скапа-Флоу*...  На  карте не хватает места для кораблей,
которыми командует адмирал Джеллико.  Они все ходят на нефти.  Нефть,  между
прочим,   есть  и  в  России,   и  она  тоже  годится  для  нашего  флота  и
промышленности.  Это прекрасная,  легкая кавказская нефть. Сейчас ею владеют
через подставных Нобелей французские Ротшильды,  но  уже  идут  переговоры о
продаже  контрольного пакета  акций  англо-голландской  компании  Шелл,  где
хозяйничает джентльмен из  Сити -  сэр Генри Детердинг.  Ваша третья задача,
майор,  -  обеспечить быстрый переход акций Ротшильдов и  Нобелей в портфель
сэра Генри.  Это не только в  высшей степени патриотическая задача.  Помогая
сэру Детердингу, вы закладываете фундамент своего будущего...
     ______________
     *  Главная  военно-морская база  Великобритании на  Оркнейских островах
(северо-восточнее Шотландии).

     - Сэр,  а как насчет "постоянно присутствующей опасности"?  -  позволил
себе  пошутить Нокс  по  поводу  всегдашних заявлений министра о  германском
флоте.
     - У  гроссадмирала Тирпица слишком мало посуды,  -  в  тон  ему ответил
Уинстон Черчилль. - Он не рискнет с ней и носа высунуть с Гельголанда*...
     ______________
     *  Военно-морская  база  кайзеровской  Германии  в  юго-восточном  углу
Северного моря.

     Итак,   дорогой  майор,  жду  ваших  депеш!  Ни  чешуи,  ни  хвоста!  -
напутствовал военно-морской министр военного агента  традиционной присказкой
рыболовов.  На  этот  раз  обоим  предстояла большая ловля  в  мутных  водах
политики.


                       4. Петербург, январь 1914 года

     Видения декабрьского Лондона и  Темзы,  столь непохожей на  заснеженную
Неву,   еще  проносились  в  памяти  майора  Нокса,  когда  к  нему  подошел
французский военный агент  маркиз  де  Ля-Гиш  в  сопровождении полковника в
черном  мундире  Генерального штаба.  Де  Ля-Гиш  представил коллегу Алексею
Соколову,   которого   он   назвал   "директором   австро-венгерского  бюро"
генерал-квартирмейстера.   Нокс   прекрасно   знал   структуру   российского
Генерального штаба и  слышал еще в  Лондоне об удачливом русском разведчике,
который ведал Австро-Венгрию и Балканы.
     Соколов  пожал  протянутую руку  офицера  союзной  армии  со  смешанным
чувством необходимости и  неудовольствия.  Он  знал из  докладов жандармских
офицеров генерал-квартирмейстеру, что британский майор сует свой нос повсюду
и  при  этом не  отличается дружелюбием.  Вот  и  сейчас Нокс нашел довольно
болезненную для обсуждения в Зимнем дворце тему.
     - Не выйдет ли нынче при залпе несчастья, как в девятьсот пятом году? -
обратился английский офицер к русскому полковнику.
     Действительно,  на  крещенском приеме 1905 года по  недосмотру военного
начальства в  гвардейской конной  артиллерии оказались  злоумышленники.  Они
зарядили одно из орудий батареи,  стоявшей на Стрелке Васильевского острова,
не холостым -  для салюта -  снарядом, а боевой шрапнелью. Однако прицел был
взят неточно,  было разбито несколько окон в Зимнем дворце, убит городовой и
ранен солдат.
     Во время возникшей паники государь,  как говорили, оставался совершенно
спокоен,  уповая на милость божию. Вечером он лишь отметил в своем дневнике:
"Во   время  салюта  очередь  шрапнели  из   одного  орудия  первой  батареи
Гвардейской Конно-Артиллерийской бригады попала в Иордань и во дворец.  Один
полицейский был  ранен,  осколки были  найдены перед дворцом на  площади,  и
знамя   Гвардейского   экипажа   порвано.    После   завтрака   я   принимал
дипломатический корпус и  министров в  золотой гостиной.  В  4  часа  дня  я
возвратился в Царское Село и гулял".
     Охранка  так  и  не  смогла  раскрыть виновников происшествия,  военная
жандармерия наказала всех солдат батареи,  а  государь император после этого
случая много лет не  присутствовал на  водосвятии на Неве.  Лишь когда среди
населения Санкт-Петербурга пошли толки, что отсутствие царя на Иордани будет
причиной тяжких бедствий,  а  в  столице вспыхнула страшная эпидемия холеры,
Николай вновь решил принять участие в водосвятии.
     Именно на этот инцидент бестактно намекал майор Нокс.
     - Будет только русский порох,  сэр, не английская шрапнель, - мгновенно
нашелся Соколов,  твердо  глядя  в  нахальные глаза  высокомерного британца.
Полковник  имел  в  виду  только  что  подписанный  крупный  заказ  военного
министерства  на  английские  снаряды  к  русским  трехдюймовым  пушкам.  Но
получилось гораздо многозначительнее.
     Майор   Нокс   пожевал  губами,   готовя  достойный  ответ  находчивому
московиту, но где-то громко Хлопнули открывающимися дверями, послышался стук
жезлов церемониймейстеров о паркет.  Обер-церемониймейстер важно проследовал
вдоль зала,  предваряя высочайший выход.  Нокс,  так и не найдя ответа, стал
протискиваться сквозь толпу к середине зала, чтобы увидеть красочное шествие
во всех деталях.
     Соколов тоже  воспользовался случаем,  чтобы в  первый раз  увидеть всю
женскую  половину  высочайшей  семьи  за  исключением императрицы Александры
Федоровны.  Царица по  причине своих  неврастенических наклонностей избегала
публично появляться в свете.
     Во  главе  шествия шла  вдовствующая императрица Мария Федоровна,  мать
государя  императора.   Миниатюрная,   стройная  и  из-за  этого  казавшаяся
значительно  моложе  своих  67  лет,  она  величественно выступала  в  белом
атласном платье,  отделанном серебряной парчой.  Длинный шлейф был  оторочен
пышным темным соболем.  Высокая бриллиантовая диадема искрилась в  солнечном
свете,  падавшем  из  окон.  Тройное  жемчужное ожерелье  -  дар  императора
Александра II  -  обвивало шею  Марии  Федоровны.  Нити  жемчуга  спадали на
бриллианты, которыми было вышито платье.
     Позади   вдовствующей  императрицы  следовала  великая   княгиня  Мария
Павловна -  третья дама империи -  вдова дяди царя, великого князя Владимира
Александровича.  Мария  Павловна была  широко  известна в  высших сферах как
одержимая манией величия и желанием всюду затмевать Александру Федоровну.  В
своем  дворце  неподалеку от  Зимнего  великая  княгиня устраивала роскошные
балы.  В  отсутствие в  Петербурге вдовствующей императрицы Марии  Федоровны
Мария Павловна вела себя как  самодержица всероссийская.  Александра за  это
платила ей  такой  же  глухою ненавистью,  какую вызывала в  великой княгине
сама.
     Соколов обратил внимание,  что  Мария Павловна была  в  одеждах того же
цвета, что и Мария Федоровна, - в белом с серебром. Великая княгиня готовила
к празднику это платье,  не зная наперед,  как будет одета кузина,  и теперь
очень мучилась, боясь, что свет подумает, будто она ей подражает.
     Далее  шли  сестры  государя великие княгини Ксения  и  Ольга,  великая
княгиня  Виктория Федоровна,  супруга великого князя  Кирилла Владимировича.
Они  были  в  платьях василькового бархата,  к  которым очень шли  сапфиры с
бриллиантами, украшавшие их уши, шеи и запястья.
     Затем   шествовали   две   великие   княгини-сестры,   так   называемые
"черногорки".  Это  были  дочери короля Черногории Николая,  выдавшего своих
дочерей  Анастасию и  Милицу  за  русских  великих князей.  За  черногорками
следовала урожденная русская великая княжна,  а  теперь  принцесса греческая
Елена  Владимировна  -  в  голубом  с  золотом  платье.  Рядом  с  ней  -  в
светло-розовом бархате - молодая великая княгиня Марина Петровна. За ними по
трое  шли  статс-дамы  в  оливковых придворных платьях и  молодые фрейлины в
бархатных платьях рубинового цвета.
     Соколов,  как и де Ля-Гиш, стоявший подле него, обратил внимание на то,
что  все  платья  были  освященного  традицией  "русского"  покроя:   плотно
облегавшие фигуру  лифы  с  большими  вырезами  и  без  рукавов,  отделанные
жемчугами, широкие юбки с треном, накидки, отороченные соболями или бобрами,
спадавшие с плеч,  тюлевые вуали, прикрепленные к русским кокошникам того же
цвета, что и платье.
     ...Хвост процессии втиснулся в  золотые двери в конце галереи,  створки
закрылись,  и  полушепот восхищения в  зале сменился полноголосым разговором
дипломатического корпуса, в котором звучали ноты удивления и зависти.
     За двойными рамами послышался хор трубачей.  Все общество оборотилось к
огромным    окнам,    за    которыми   длинная    вереница   знаменщиков   с
офицерами-ассистентами несла  знамена  гвардейских  полков.  Затем  раздался
резкий звук  труб.  От  дворца к  Иордани направилась процессия во  главе  с
государем императором.  Духовенство в  золотых ризах встретило Николая II на
ступенях к Иордани, войска, свита и гражданские чины обнажили головы.
     Государь по  красному ковру сошел к  проруби,  митрополит петербургский
сопровождал его, неся большой золотой крест. Святой отец трижды окунул крест
в  воду,  затем  наполнил  освященной водой  кропильницу и  в  сопровождении
государя прошел  вдоль  шеренги  знамен,  орошая  их  каплями  святой  воды.
Торжественно гремели колокола на Петропавловском соборе, оркестр играл "Коль
славен",  но  вдруг все звуки потонули в  мощном пушечном салюте.  Свита,  к
которой уже вернулся царь,  испуганно вобрала головы в плечи,  но Иордань на
этот раз сошла благополучно.
     Генералы  и  сановники радостно накрыли  свои  седые  и  лысые  головы,
облегченно вздыхая,  и процессия вернулась во дворец. Гостям в зале пришлось
еще  раз  переместиться от  окон  к  центру,  дабы  лицезреть великий момент
возвращения государя и  великих князей к  вдовствующей императрице и великим
княгиням.
     Бывалые гости,  хорошо знавшие церемониал, столпились у средних дверей,
которые все вдруг широко распахнулись,  и  церемониймейстер пригласил в зал,
где был сервирован завтрак.
     Вокруг  роскошных  пальм  были  накрыты  столы  для   почетных  гостей.