и
словно горячая волна несла его все эти дни.
     20-го  войска 5-го корпуса повторили свой штурм.  Весь день и  половину
ночи велась артиллерийская подготовка.
     Ночная атака 10-й и 7-й дивизий удалась. Войска легко ворвались в окопы
противника,  в  штыковом бою прошли три их  линии.  От командующего Западным
фронтом генерала Эверта пришел приказ: "Укрепиться, окопаться на захваченных
участках и удержаться во что бы то ни стало".
     Между  тем  весна  повсюду  вступала в  свои  права.  Низкая  местность
превратилась в сплошное болото. Окопы залило водой, они стали не укрытием, а
гибелью.  Солдаты  устраивали брустверы  из  трупов.  Мокрые  насквозь  люди
начинали замерзать.
     Грунтовые  дороги  превратились в  потоки  грязи.  Военным  транспортам
начинала грозить катастрофа.  Наконец поступил приказ вывести людей на сухие
места...
     В  первый  день  операции  генерал-инспектор  артиллерии великий  князь
Сергей  Михайлович  выслал  к  озеру  Нарочь  одного  из  своих  адъютантов,
полковника Гриппенберга.  Полковник  оказался  деловым  человеком и  хорошим
знатоком  артиллерийской  науки.   Он   побывал   во   всех   артиллерийских
подразделениях и  собрал обширный материал.  В  своем докладе великому князю
Гриппенберг нарисовал жуткую картину хода мартовской операции. Хотя основная
задача -  отвлечь крупные силы германцев с Западного фронта и была выполнена
(Фалькенгайн  перебросил  от  Вердена  к   озеру  Нарочь  пять  дивизий  для
удерживания фронта),  но  наступление велось крайне неудачно и  провалилось.
Причины  неудачи  полковник  видел  в  глубоко  порочных  принципах русского
высшего командования.
     Сергей Михайлович немедленно выехал с  начальником Упарта и  ближайшими
сотрудниками в штаб Западного фронта, чтобы провести там совещание с высшими
артиллерийскими и  воинскими начальниками,  принимавшими участие  в  боях  у
Нарочи. Вызван был в Минск и Мезенцев...
     Перед  поездкой полковник решил  привести в  порядок  свои  бумаги.  Он
наткнулся  в  них  на  потертый  экземпляр  "Социал-демократа"  и  листовку.
Мезенцев совсем  забыл  об  инциденте и  теперь с  любопытством уставился на
листки.
     "...Народ ждет,  что  вы  исполните свой долг и  вместе с  ним  сметете
позорное иго царской власти.  Рабочий класс твердо верит,  что армия и  флот
выступят с  ним рука об  руку в  борьбе за волю,  равенство и  братство,  за
демократическую республику.  Единение  революционной армии  с  революционным
пролетариатом и  всем народом -  вот залог победы..." -  прочитал Мезенцев в
листовке и задумался.
     "Ну их  к  черту,  жандармов!  -  решил артиллерист.  -  С  ними только
свяжись!.."
     Он приказал вызвать Медведева. Когда солдат вошел и ординарец закрыл за
ним дверь, полковник повернулся к вошедшему:
     - Бомбардир! Расскажи мне, как был убит телефонист Сударьков? - спросил
он  Василия.  Тот  никак не  мог  понять,  почему командир задает ему  такой
вопрос,  -  ведь  это  случилось дней  десять  назад,  когда  тяжелый снаряд
неприятеля  прямым  попаданием  ударил  в   блиндаж  наблюдательного  пункта
дивизиона.  В  это  время там  находился прапорщик -  корректировщик огня  и
телефонист.  Весь дивизион,  включая и командира,  знал,  что от НП осталась
только глубокая воронка...
     Медведев четко доложил полковнику все,  что требовалось. Он недоумевал,
зачем его вызвали, и не скрыл этого.
     - Сейчас поймешь,  бомбардир!  -  сказал Мезенцев. Быстрым движением он
выложил на стол улики.
     - Твои бумаги? - грозно спросил командир.
     Медведев молчал,  но твердого взгляда темных глаз не отводил. Полковник
не видел в его лице страха или нерешительности.
     - Еще раз спрашиваю, твои бумаги?! - так же грозно рявкнул Мезенцев.
     - Не могу знать!  - четко ответил бомбардир. Его взгляд был по-прежнему
тверд и открыт.
     "Смелый парень!  - подумал одобрительно офицер. - И порядочный... Такой
не подведет!"
     Вслух Мезенцев лишь сказал коротко:
     - За  нахождение у  солдата революционных листовок полагается расстрел!
Ты это знаешь?
     Большевик молчал.
     Полковник подошел к печке,  минуту молча смотрел на пламя, повернувшись
спиной к  солдату.  Василий стоял  недвижим.  Потом  Мезенцев смял  бумаги в
горсти   и   бросил  их   в   огонь.   Газета  от   жара   развернулась.   В
золотисто-багровых отблесках полковник снова прочитал: "Социал-демократ".
     "Как птица Феникс!" - промелькнуло в мозгу у Александра.
     Не  поворачиваясь к  солдату,  чтобы  тот  не  заметил на  лице  своего
командира малейших  признаков нерешительности или  нетвердости,  которые  он
считал самыми худшими качествами офицера, Мезенцев негромко сказал:
     - В другой раз не попадайся! Кругом марш!


                       72. Англия, Бекингемхэмпшайр,
                 поместье Уэддэздэн Мэнор, апрель 1916 года

     На  северо-запад от  Лондона,  милях в  десяти от загородной резиденции
английских  премьеров  -   Чекерса,  находится  еще  одно  поместье,  широко
известное   своими   художественными  коллекциями.   Двухэтажный  дворец   с
мансардами и башенками, двумя флигелями, построен в середине прошлого века в
стиле  французского шато  XVIII  века.  Часть английского ландшафтного парка
перед его фасадом превращена в  некое подобие сада Тюильри с  подстриженными
кустами  и  фонтаном.  Внутри  дворец  наполняют уникальные собрания мебели,
картин,  фарфора,  книг,  самые  ценные экземпляры которых восходят к  эпохе
французского Ренессанса. Владеет всем этим банкирская семья, влияние которой
на политику Англии,  а может быть, и всего тогдашнего мира, было несравненно
значительнее,  чем  любого  британского  премьера  или  всего  кабинета  его
величества Георга V.
     Удостаивались чести быть  приглашенными сюда на  уик-энд  немногие,  но
самые влиятельные или знаменитые личности на Островах. Даже банкир сэр Эрнст
Кассель,  личный  друг  покойного  короля  Эдуарда  VII  и  кавалер  орденов
Св.Михаила и  Св.Георга,  ступал на  порог  этого дома  в  состоянии высшего
почтения и трепета.
     На  этот раз  ему разрешили привезти с  собой начальника военно-морской
разведки  адмирала  сэра  Реджинальда Холла.  Адмирал  был  обходительнейшим
человеком,  искушенным во всех тонкостях британской и мировой политики.  Он,
разумеется, не стал отказываться от столь лестного приглашения.
     Хозяин ждал к  ужину своего брата -  одного из членов совета директоров
Банка  Англии,  поэтому гости  коротали время  в  большой гостиной,  где  на
столиках было  вдоволь напитков.  Адмирал Холл  уже  воздал должное качеству
французского  коньяка   "Хэннеси",   любимого   всем   офицерским   составом
британского флота.  Одновременно сэр Реджинальд внимал речам импозантного, с
окладистой бородой под  крючковатым носом  и  мешками вокруг  глаз,  хозяина
дворца.  Владелец имения с  упоением рассказывал о  предмете своей страсти -
редких животных собственного зоопарка. Его глаза блестели - то ли от азарта,
то ли от выпитого хереса.
     Мажордом объявил о  прибытии долгожданного кузена.  Вошел  лысый старый
господин с  орхидеей в  петлице  отлично сшитого фрака.  Седые  бакенбарды и
белые, словно напудренные, усы придавали шарм его птичьему, но умному лицу.
     Нового гостя  знали как  эстета и  эксцентричного человека,  державшего
собственный  симфонический  оркестр  и  частный  цирк.  Однако  главным  его
занятием наряду с приумножением капиталов, разумеется, была политика. Именно
для  разговора с  ним пригласили сегодня адмирала Холла,  которому надлежало
сделать во время уик-энда соответствующие выводы.
     Общество весело отужинало, дамы удалились щебетать о туалетах в розовую
гостиную, а мужчины отправились в курительный салон, где было вдосталь сигар
лучших  сортов.  Желающие могли  выбирать также  любую  из  коллекций трубок
хозяина дома,  в  которой было  все  -  от  турецкого серебряного кальяна до
обкуренных и необыкновенно вкусных "данхиллов"*.
     ______________
     * Английская фирма, выпускающая самые дорогие курительные трубки.

     Адмирал долго не  мог  сообразить,  зачем его пригласили в  гости самые
влиятельные люди в Англии.
     Однако  он  сразу  насторожился,  когда  кузен  хозяина принялся ругать
военного министра лорда Китченера.  Начальник военно-морской разведки хорошо
знал  этого  реформатора военной администрации в  Индии,  помнил и  то,  что
Китченер блестяще реорганизовал британскую армию -  вопреки многим в военном
министерстве; нажил себе могущественных врагов среди политиков - в том числе
и таких перспективных, как сэр Уинстон Черчилль.
     Лорд  Китченер выступал против влиятельнейших деятелей Англии,  которые
хотели свести все участие Британии в  войне лишь к  морским операциям против
германского флота,  предоставив французам и  русским  возможность умирать  в
кровопролитных сражениях на  суше.  Эта  многочисленная группа вела  бешеную
агитацию  против  посылки  подкреплений во  Францию,  против  прославленного
фельдмаршала.
     Холл  понял,  наконец,  откуда  идет  противодействие многим начинаниям
Китченера.  Адмирал смекнул,  что  его радушные хозяева,  видимо,  давно уже
приложили руку к падению акций Китченера,  а сейчас хотят навести начальника
разведки на какие-то новые выводы.
     Адмирал весь обратился в слух.
     Военному министру припомнили много грехов.
     Сэр  Кассель  с  возмущением  рассказывал  обществу,   как  фельдмаршал
специально вызвал  из  Парижа  русского  военного агента  графа  Игнатьева и
требовал от  него подтверждения,  что  тот является противником соглашения с
американским банкиром Морганом,  который хотел получить исключительное право
на размещение русских заказов в США.  Сэр Реджинальд понял, что Китченер был
против монополии Моргана и  на  британские заказы,  предлагая русскому графу
объединить усилия в противодействии Моргану.
     - Но ведь это возмутительно!  - пыхтел недовольно Кассель. - Зачем этот
солдат лезет в высокие финансовые сферы?  Его дело -  воевать,  а снабжением
армий будем заниматься мы!
     - И что за прямолинейная дубина,  -  в тон ему продолжил хозяин дома, -
ему не терпится разгромить Германию...  Китченер не понимает, что следует не
только поставить на  колени Германию,  но обескровить Францию,  чтобы она не
смела претендовать на конкуренцию с Британией,  и сокрушить Россию.  Значит,
война продлится еще несколько лет.  Этот же простофиля-фельдмаршал носится с
идеей реорганизации русской армии, оздоровления русского тыла и очищения его
от предателей...  И все это -  чтобы успешнее и быстрее закончить войну.  Но
кому  нужна победа русских над  Германией?  Куда  ринется сильная Россия?  В
Персию или Индию?  Не  придется ли  тогда нам снова воевать против нее -  на
этот раз вместе с Германией?
     - Воистину Китченер приносит больше вреда,  чем пользы!  -  подвел итог
Кассель и  лукаво посмотрел на адмирала.  -  Мой милый,  как вы думаете,  не
может ли фельдмаршал пасть на поле брани?
     Сэр Реджинальд от неожиданности поперхнулся дымом.
     "Вот о чем они хотят поговорить со мной!" -  мелькнуло у него в голове.
Но старый разводчик отнюдь не принадлежал к разряду прямых и честных солдат.
     - Могу   сказать,    джентльмены,    что   армия   не    любит   своего
главнокомандующего!  - изрек он, имея в виду, что многие генералы и адмиралы
терпеть не  могут фельдмаршала за  его крутой нрав и  бескомпромиссность.  -
Больше того,  доверительно могу сообщить,  что  сэр Герберт был в  молодости
агентом   Интеллидженс   сервис   и   весьма   успешно   пользовался   нашим
покровительством.  Теперь же,  став фельдмаршалом,  он  полностью игнорирует
разведку, без конца грозит отставкой ее лучшим людям и требует невозможного.
Он  восстановил  против  себя  личный  состав  Ай-си,   сделался  совершенно
неуправляем. Он отстаивает какие-то мифические идеи справедливости, не желая
понимать,  что  благо  не  в  том,  чтобы  ради  спасения  французов послать
полмиллиона британских солдат в  грязные окопы на Сомме,  а  в  расширении и
укреплении империи!  Представьте себе,  что будет, если лорд Китченер сумеет
скоро закончить войну и станет победителем?! Каким кумиром толпы он станет?!
И что мы сможем сделать против этого влияния?
     - Мистер Холл, мы рады, что вы оправдываете самое лучшее мнение о вашем
даре  предвидения...   какой-то  катастрофы  с  лордом...   -   сощурился  в
многозначительной улыбке сэр Эрнст Кассель.
     - Посоветуйтесь с сэром Уинстоном,  - невинно предложил брат хозяина. -
Это светлая голова...
     - Он скоро должен быть в Лондоне,  - проявил всегдашнюю осведомленность
хозяин дома.
     Братья заулыбались адмиралу.  Они поняли,  что сэр Реджинальд полностью
единодушен с  ними в  оценке вредной деятельности фельдмаршала.  Большего не
требовалось,  ибо  смышленый  моряк  хорошо  знал  весомость каждого  слова,
сказанного в  этом  салоне.  Ему  частенько отчислялись братьями кругленькие
суммы для проведения таких операций его ведомства,  о которых не обязательно
знать на  Уайтхолле или  на  Даунинг-стрит,  10.  Отчета об  израсходованных
деньгах не спрашивали...
     И  сегодня  сэр  Кассель  заблаговременно приготовил  средство,  весьма
стимулирующее догадливость разведчика. С изящным поклоном он вручил ордер на
выдачу в его банке очередной крупной суммы.  Адмирал понял свою задачу.  Как
он  ее выполнит -  никого из присутствующих уже не волновало.  Это было дело
профессионалов и их техники...


                        73. Лондон, апрель 1916 года

     Майор Уинстон Черчилль,  командир батальона в британском экспедиционном
корпусе во Франции,  он же -  недавний первый лорд Адмиралтейства, изгнанный
происками  Китченера  и  Асквита,  прибыл  в  Лондон  хлопотать о  выходе  в
отставку.  Сэр  Уинстон был  по  горло сыт  пребыванием на  фронте.  Оно  не
принесло ему военных лавров и  могло превратиться в нудную и опасную военную
лямку.  Более того, оно грозило ему уходом из политики и забвением. Но майор
был не таков,  чтобы его можно было просто удалить со сцены.  Он решил лучше
претерпеть насмешки  недругов  за  неудачную  военную  карьеру,  и  все-таки
уволиться из армии.  Момент сэр Уинстон выбрал весьма удачный:  из-за потерь
его батальон должны были слить с  другим,  а командование передать командиру
второго батальона, как более старшему в должности и чине.
     В принципе вопрос был уже решен,  но приказа по армии еще не было.  Тем
не  менее  сэр  Уинстон с  наслаждением снял  военную форму  и  переоделся в
штатское.
     Глава разведки адмирал Холл,  его прежний подчиненный и  единомышленник
во  всех  деликатных  вопросах,  узнав,  что  мистер  Черчилль  обретается в
столице,  пригласил его к себе.  Сэр Уинстон счел, что визит к Холлу снабдит
его кое-какой уникальной информацией, и с удовольствием принял приглашение.
     Дорогой "роллс-ройс",  подарок сэра  Касселя и  других  богатых друзей,
доставил майора на  площадь Молл к  зданию Адмиралтейства.  Потомок герцогов
Мальборо вошел в подъезд позади памятника Куку.  Незнакомый сержант заставил
его подождать пару минут,  пока докладывал о  "господине майоре" кому-то  по
телефону,  но получил,  видимо, нагоняй и сразу стал воплощением любезности.
Он даже пошел сопровождать гостя по длинному и мрачному коридору.
     Сэр  Уинстон энергично шагал  впереди сержанта,  его  обуревали сложные
чувства.  Ведь еще недавно он и  не подумал бы заглянуть в  этот коридор для
посетителей военной  разведки,  поскольку пользовался специальным подъездом,
расположенным прямо под  его  бывшим кабинетом в  этом здании.  Помимо него,
таким правом пользовались лишь высшие офицеры разведки,  весьма гордившиеся,
что  у  них  собственные ключи  от  дверей главного подъезда Адмиралтейства.
Теперь  сэр  Уинстон  вынужден  как  какой-то   мелкий  клерк  вышагивать  с
сопровождающим через плебейский коридор в канцелярию, откуда можно попасть в
кабинет начальника разведки.  Он ругал себя, что сразу не подъехал к особому
входу и не прошел через него,  минуя всех любопытствующих -  здесь без конца
встречались чиновники и  глазели  на  бывшего первого лорда  Адмиралтейства,
неизвестно куда идущего под охраной сержанта.
     Черчилль ускорял шаги, чтобы быстрее пройти через это унижение. Наконец
миновали заваленную кипами бумаг и разным мусором канцелярию, где никто и не
подумал подняться при виде бывшего высокого шефа.  Вошли в комнату 39,  где,
как  знал  сэр  Уинстон,  располагался мозг  британской разведки.  Вид  этой
комнаты,  крашенной масляной краской кремового цвета  и  расположенной прямо
под  его  элегантным  бывшим  кабинетом,   вызвал  еще  большее  раздражение
Черчилля, хотя офицеры, работавшие здесь, дружно вскочили при его появлении.
     Секретарь адмирала Холла,  сидевший за  большим столом между  мраморным
камином и обитой войлоком дверью,  ведущей в комнату 38, немедленно бросился
к  своему начальнику,  чтобы предупредить о  визитере.  Офицеры стояли.  Сэр
Уинстон вспомнил о  своем майорском звании и скомандовал "Вольно!".  Офицеры
сели и молча углубились в работу.
     Пока секретарь докладывал о  нем Холлу,  Черчилль с  тоской о  власти и
своем былом величии разглядывал пейзаж,  открывавшийся из трех огромных окон
комнаты 39. Это был тот же вид, что и из его бывшего кабинета.
     Прямо перед ним зеленел газон у  дома номер 10 по Даунинг-стрит,  через
который он  так  часто проходил к  премьеру Асквиту с  неурочными докладами,
когда был политическим руководителем военно-морского флота.  Будучи в опале,
он не мог и подумать, что когда-нибудь полноправным хозяином займет на много
лет этот дом,  но  всей душой стремился именно к  этому.  Оттого-то недавнее
падение с  поста первого лорда Адмиралтейства до  сих пор держало Черчилля в
состоянии тихого бешенства.  Он  был  готов тяжко мстить всем  своим врагам,
удалившим  его  от  власти,  и  в  первую  очередь  -  военному  министру  и
главнокомандующему лорду Китченеру,  с  которым у него всю его военную жизнь
были особые счеты.
     Секретарь пригласил мистера Черчилля к начальнику разведки. Сэр Уинстон
прошел за обитую войлоком дверь и  сразу попал в дружеские объятия адмирала.
Они были старыми друзьями.  Их  связывало не  только служение империи,  но и
полное  подчинение  интересам  той  банкирской семьи,  которую  оба  считали
олицетворением финансовой мощи своей страны.
     Огромный  кабинет   начальника  военно-морской   разведки,   фактически
руководившего    всей    разведывательной    и    осведомительной    службой
Великобритании, был увешан картами морских театров войны.
     Под картой столь бесславно закончившейся Дарданелльской операции* стоял
покойный диван.  Сэр  Уинстон опустился на  него,  отчасти затем,  чтобы  не
видеть карту  -  переживания уже  несколько утомили майора.  Холл  достал из
книжного шкафа коньяк.
     ______________
     *   В   феврале  1915   года,   в   бытность  Черчилля  первым   лордом
Адмиралтейства,  англо-французское  командование решило  захватить  проливы.
Операция не удалась.

     Мрачно настроенный сэр Уинстон, отведав отличного коньяка, расслабился.
От общения со старым соратником он почувствовал себя несколько лучше.  Майор
с  юмором рассказал адмиралу,  как во  Франции по  ночам давал команду своим
пехотинцам открывать тревожащий огонь по  бошам.  Немцы так злились,  что не
могли потом угомониться до рассвета...
     Холл внимательно слушал,  изредка орошая губы напитком,  и одновременно
прикидывал про себя, как лучше завести беседу об устранении лорда Китченера.
Адмирал хорошо знал, что Черчилль, динамичный, злой и мстительный, по натуре
своей отнюдь не благородный и  принципиальный человек,  способный отказаться
от грязного дела.  Холл помнил и  английскую историю о том,  что предок сэра
Уинстона,  Джон Черчилль,  положивший начало роду Мальборо,  слыл не столько
героем, сколько пре