Пока Джордан расправлялась с завтраком, мужчины, начисто забыв о ней, горячо обсуждали возможные последствия недавнего решения ОПЕК о повышении цен на нефть. Она же воспользовалась этой возможностью, чтобы рассмотреть Ривза с ног до головы. На нем были зеленые шерстяные носки, бутсы с красными шнурками, короткие кожаные шорты и белый свитер. Поверх кофра с фотокамерой была небрежно брошена ярко-желтая ветровка. Ривз являл собой воплощение мужской красоты - в альпийском варианте. Утренний ветерок ворошил пряди его темных волос, солнечные лучи бросали на них ласковые отблески. Его четкий профиль красиво выделялся на фоне озера, глаза были затенены густыми ресницами.
     Внимательно слушая то, что говорил ему Гельмут, Ривз задумчиво дергал себя за мочку уха. И Джордан вдруг поняла, что любит его.
     Это казалось невозможным. Мужчины, обладающие такой притягательностью и обаянием, должны существовать только в кино. Они не спотыкаются о жизнь скромных продавщиц книжных магазинов, но вот поди ж ты, это случилось. Только он не споткнулся - ворвался в ее жизнь вместе с бушевавшей тогда грозой. Теперь, исподтишка разглядывая Ривза, Джордан наконец осознала, что полюбила его еще тогда, когда увидела в первый раз. Иначе то, что было той ночью, не случилось бы никогда.
     Ей было непросто пойти на это, ее вело чувство, которое, как она поняла только сейчас, на самом деле было любовью. И не позвони сегодня утром Гельмут в гостиничный номер Ривза, она бы и сейчас находилась с ним в постели.
     Однако для самого Ривза, наверное, все было иначе. Он был движим совершенно иными чувствами. Да, он находил ее привлекательной, да, ему хотелось заниматься с ней любовью. Но стоит ему уехать из Люцерна, чтобы окунуться в очередной свой проект, как ее тут же заменит какая-нибудь другая женщина в каком-нибудь другом городе, другой стране или на другом континенте.
     Джордан не испытывала разочарования. Воздушные шарики независимо от того, красивы они или нет, легко лопаются. Шарики так же недолговечны, как замки из песка. Ривз наверняка бросит ее, и с чем она тогда останется? Без Гельмута, ибо со дня на день сообщит ему, что не собирается за него замуж. Без работы, ибо как бы хорошо ни относился к ней Билл, в этой истории с дочкой мистера Бауэрмана он, несомненно, будет в первую очередь блюсти свои интересы. И... без Ривза.
     Глаза Джордан наполнились горячими слезами жалости к самой себе, она отвернулась, желая скрыть слезы, и стала смотреть на озеро. Солнечные лучи яркими бликами играли на его поверхности и могли стать правдоподобной отговоркой на тот случай, если кто-то заметит ее покрасневшие глаза. Ривз не должен узнать ни о чем. Ей будет ужасно трудно вырвать его из сердца, но иного выхода нет. Он не должен догадаться о ее чувствах. Может быть, когда-нибудь в беседе с друзьями он вспомнит, что был как-то с хорошенькой женщиной, намекнет, что она не строила из себя недотрогу. Но он никогда не сможет сказать, что Джордан была дурочкой.
     Внезапно Гельмут окликнул ее, и от неожиданности женщина вздрогнула.
     - Нам пора. Ты не будешь есть? - спросил он, поглядев на успевшие остыть шоколад и рогалик.
     - Я?.. Да. То есть, нет. Наверное, мне просто не очень хотелось есть.
     - Ну, что ж, тогда мы можем тронуться в путь.
     Гельмут поднял с пола корзину с едой, принесенную одним из служащих отеля, и возглавил их небольшую процессию, направившись к ожидавшему их лимузину.
     - Джордан, что скажешь о шортах Ривза. Не правда ли, он похож на нас, здешних аборигенов? - шутливо спросил Гельмут.
     Женщина посмотрела на Ривза так, будто только что заметила его.
     - Да, действительно, - легко кивнула она.
     Ривз усмехнулся.
     - Вчера я ходил по магазинам и не удержался, купил вот это. Боюсь только, коленки замерзнут.
     Улыбка, с которой он проговорил это, была такой мальчишеской, что у Джордан заныло сердце, и она сразу же забыла страшную клятву, данную себе лишь минуту назад. Взгляд ее опустился на его длинные стройные ноги, покрытые мягкими черными волосами. Ей вспомнилось, как она целовала их в ту пропитанную дождем ночь. Он распростерся на постели, а она стояла рядом на коленях, положив голову ему на бедро.
     Тело Джордан наполнилось нестерпимым жаром, и она подняла взгляд. Ривз, видимо, вспомнил о том же, так как его глаза в какой-то миг полыхнули зеленым огнем. Враждебность, сквозившая в них во время их утреннего прощания, бесследно растаяла, и они обменялись улыбками заговорщиков, которые вместе хранят тайну, известную только им двоим. Затем Ривз увидел, как радость, засветившаяся было в глаза Джордан, померкла, а улыбка ее превратилась в грустную гримасу, также сползшую с ее лица.
     Его сумка с камерой, ее рюкзак и корзина с продуктами были уложены в багажник машины, а сами они расположились на заднем сиденье. Через некоторое время лимузин остановился у зеленого подножия холма.
     - Не пугайтесь, подъем тут не очень крутой, - с улыбкой обратился к своим спутникам Гельмут.
     Что верно, то верно! Наслаждаясь воскресным днем, холм "штурмовали" семьи с маленькими детьми, вверх по его склону в обнимку поднимались влюбленные парочки, не замечавшие вокруг ничего, кроме друг друга, несколько подростков гоняли футбольный мяч. Сначала по мячу бил один игрок, мяч взлетал на несколько метров вверх по склону, затем скатывался обратно, и наступала очередь другого, затем - третьего. Это занятие выглядело довольно утомительным и лишенным смысла, на что не преминул обратить внимание своих спутников прагматичный Гельмут.
     После двухчасового подъема путники вышли на уютное плато, на краю которого расположился сосновый лес, и решили, что это - идеальное место для пикника. Гельмут достал из корзины плед и расстелил его на траве, которая уже начала терять свою летнюю свежесть. Джордан сняла рюкзак и поставила его на землю, Ривз вытащил "Никон" и бросил пустой футляр рядом с ее рюкзаком. Усевшись на пледе, он, однако, не стал прохлаждаться, а принялся сосредоточенно щелкать затвором аппарата, фотографируя Джордан и Гель-мута на фоне горных вершин.
     Некоторое время они отдыхали после подъема, подшучивая над собственной физической немощью, а затем Джордан стала разгружать корзину с провиантом, то и дело шлепая по рукам мужчин, тянувшихся к каждой новой тарелке, которая появлялась на свет Божий. Однако вскоре эта церемония была прервана появлением двух бежавших в их направлении молодых людей в таких же, как у Ривза, шортах и бутсах. Когда они приблизились, один из них, запыхавшись, обратился к Гельмуту:
     - Вы - мистер Экхердт?
     Гельмут, до этого полулежавший на пледе, выпрямился и утвердительно кивнул. Тогда парень залез в карман и извлек оттуда довольно помятый конверт, от которого теперь к тому же сильно отдавало потом. Заметив удивленное выражение на лице Гельмута, он поспешил пояснить:
     - Это мне велел передать вам ваш шофер. Я - марафонец и тренируюсь здесь. Увидев, что я собираюсь бежать вверх по склону, он попросил меня найти вас и передать вам это послание.
     Юноша посмотрел на своего спутника, словно ожидая от него подтверждения своим словам, и тот с готовностью кивнул.
     - Спасибо, - проговорил Гельмут и сунул руку в карман штанов. После того, как он обменялся рукопожатиями с молодыми людьми, в ладони у каждого из них оказалось по банкноте.
     - Danke schon! - хором воскликнули ребята и потрусили дальше.
     Гельмут вскрыл конверт и пробежал глазами коротенькую записку, а затем выругался сквозь зубы.
     - Прошу у вас прощенья, но я должен вернуться в город. Один из самолетов нашей компании потерялся где-то над Канадой. Мне необходимо быть в пределах досягаемости на тот случай, если о нем поступят какие-нибудь новости.
     - Разумеется, - поспешно сказала Джордан и стала собирать еду, укладывая ее обратно в корзину. Однако Гельмут остановил ее, схватив за руки.
     - Ни в коем случае, Джордан. Достаточно того, что выходной испортили мне. Я, в свою очередь, не хочу портить его вам. Вы с Ривзом оставайтесь и продолжайте наслаждаться пикником.
     - Но, Гельмут... - пыталась возражать женщина.
     - Все равно, дорогая, вы оба ничего не сможете сделать. Да и я, откровенно говоря, тоже. Однако мне необходимо находиться в офисе. Вдруг подтвердятся самые печальные прогнозы?
     - Но...
     - Никаких "но". Ривз, принимай командование на себя. Мне жаль, но я вынужден вас покинуть! Черт!
     - Не волнуйся, Гельмут, - успокаивающим тоном проговорил Ривз. - Я уверен, что и самолет и экипаж найдутся. С ними наверняка все в порядке.
     - Мне тоже так кажется, - поддакнула Джордан.
     - Если у меня получится, я постараюсь позвонить тебе попозже вечером, дорогая, - проговорил Гельмут, мягко целуя ее в губы.
     - А я прослежу за тем, чтобы корзина была возвращена в ресторан, а Джордан - домой, - сказал Ривз.
     - Благодарю тебя, друг мой, - потряс ему руку Гельмут и - уже полностью погрузившись мыслями в дела, - повернулся и направился в ту сторону, откуда они пришли. Он спускался все ниже по склону холма, и вскоре его фигура исчезла за росшими в отдалении деревьями.
     Некоторое время Джордан провожала его глазами, думая, что волею судьбы им с Ривзом предстоит провести чудесный выходной наедине друг с другом. Ривз думал о том же. Наступило напряженное молчание. Джордан боялась встретиться с ним взглядом, не зная, как он себя поведет, однако Ривз заговорил первым.
     - Ну, женщина, принимайся за работу. Я умираю с голоду, - сказал он и снова открыл крышку корзины.
     - А ты разве не слышал о том, что в Европе женщины давно добились равноправия? - шутливо парировала Джордан.
     - К сожалению. Интересно, кому первому пришла в голову эта дурацкая мысль?
     Они вместе принялись за работу, восхищаясь размахом, с каким Гельмут подошел к организации пикника. В стеклянных судках, накрытых серебряными крышечками, были паштет, черная икра, копченая лососина и устрицы. Из холодного жареного цыпленка заботливые руки повара уже вынули все кости и удалили жир. Тут присутствовал целый набор всевозможных закусок, включая различные соленья, оливки, особым образом приготовленные со специями яйца и консервированные фрукты. В льняные полотенца были завернуты несколько маленьких аппетитных хлебцев - белых, мягких внутри и с хрустящей золотистой корочкой. Головка сыра и шарики сливочного масла были холодными в капельках влаги, словно только что с ледника. На десерт - коробка шоколадных конфет и набор всевозможных пирожных. К стенке корзины аккуратно прислонились бутылка белого немецкого вина, бутылка коньяку и термос с кофе, а на дне были бережно сложены фарфоровая посуда, серебряные приборы и полотняные салфетки.
     - Боже милостивый! - в изумлении воскликнул Ривз. - Сколько же человек он собрался накормить?
     - А я вот никак не возьму в толк, как он дотащил сюда эту корзину. Какая же она, должно быть, тяжелая! Ты не задумался об этом?
     - Нет, я только рад, что он не попросил меня помочь.
     Они поглощали деликатесы до тех пор, пока не наелись до отвала и не поняли, что в них больше не влезет ни кусочка. Вино было бы выпито почти до капли, но в последний момент Джордан настояла на том, чтобы закупорить бутылку, иначе, сказала она, на обратном пути они не пойдут, а покатятся по склону. Сама она уничтожила целую коробку швейцарских шоколадных конфет, а Ривз прикончил пару пирожных, с удовольствием слизав с пальцев легкий крем.
     Еды было столько, что съесть ее не смогли бы и пятеро, так что под конец трапезы все пришлось упаковать обратно в корзину. Когда с этим было покончено, Джордан поднялась на ноги и потянулась.
     - Пойду пройдусь. Надо растрясти жирок.
     - Отличная мысль, - с готовностью согласился Ривз. - Я тоже хотел подняться выше по склону.
     - А кто понесет корзину? - спросила женщина.
     Ривз, насупившись, поглядел на обременительную ношу. Он понимал, что, несмотря на все их старания, корзина не стала легче.
     - Предлагаю тебе сделку, - проговорил он, - если ты возьмешь мой кофр с камерой, то я согласен тащить корзину.
     - Договорились, - ответила Джордан.
     - Не передумаешь? Предупреждаю: она тяжелая.
     - Зато рюкзак легкий. Давай сюда свою камеру.
     Поудобнее пристроив на себе багаж, они пошли вверх по горному склону. Трава уступила место каменистой почве, однако путники все еще находились в лесной зоне, а подъем был не слишком крутым. Оборачиваясь, Ривз и Джордан до сих пор видели в отдалении других любителей полазать по холмам, но все они предпочитали оставаться на плато.
     - Послушай, Ривз, ты когда-нибудь совершал серьезные горные восхождения? - задыхаясь, спросила Джордан, карабкаясь следом за ним.
     - Ты что, шутишь? - Он оглянулся и метнул в нее недоуменный взгляд.
     - Ах, да, - рассмеялась женщина, - как же я забыла: ты ведь боишься высоты!
     - Просто я считаю любого, кто без особой надобности висит на скале, законченным дураком.
     - Но к тебе это, видимо, не относится?
     - Нет, это совсем другое дело. Я говорю о тех, кто обвязывается веревками и лезет по отвесной стене, с трудом нащупывая опору для ноги. Господи, да у меня при одной мысли об этом мурашки по спине ползут!
     - Может, у тебя ползут мурашки не из-за этого, а оттого, что холодает? - заметила Джордан. - Что до меня, то я немедленно одеваюсь потеплее. Я не намерена дрожать! - Она положила кофр с камерой на большущий булыжник, сняла рюкзак и вытащила из него куртку, поеживаясь. Натянула ее. - А ты не хочешь надеть ветровку?
     - Нет, у меня один свитер целой шубы стоит. Не замерзну.
     Они продолжили подъем, взбираясь все выше и говоря все меньше, чтобы сберечь силы. Дышать с каждым пройденным метром становилось все труднее.
     - По-моему... мне... надо отдохнуть, - перемежая слова с тяжелыми выдохами, проговорила Джордан.
     - Отличная мысль, - с готовностью согласился Ривз и рухнул под ближайшую сосну. - Честно говоря, я уже двадцать минут мечтаю об этом, но молчал, чтобы не подорвать в твоих глазах свою репутацию железного мужчины.
     - Для того чтобы справиться со своим мужским шовинизмом, нужно какое-нибудь гораздо более серьезное испытание.
     Произнеся эти слова, Джордан тут же пожалела об этом. Они выдали ее, став косвенным признанием того, как ее тянет к нему. Лицо женщины стало пунцовым, а Ривз приподнял одну бровь и проговорил:
     - Правда? А ну-ка, расскажи мне об этом более подробно.
     - Ни за что! - огрызнулась она. - Ты и без того чересчур самоуверен.
     Ничуть не чувствуя себя уязвленным ее ядовитым тоном, Ривз поднялся, достал из корзины плед и расстелил его под деревом.
     - Давай немного отдохнем прежде, чем трогаться в обратный путь.
     Джордан опустилась на плед и прислонилась спиной к стволу сосны. Из ее груди вырвался удовлетворенный вздох. Не спрашивая разрешения, Ривз растянулся на пледе и положил голову ей на колени.
     - Спокойной ночи, - проговорил он и закрыл глаза:
     Джордан громко откашлялась.
     - Мистер Грант!
     Он приоткрыл один глаз и посмотрел на нее сквозь полог своих густых ресниц.
     - Насчет того, чтобы спать, мы не договаривались.
     - Я всего лишь лег поудобней. Вообще-то я нуждаюсь в полноценном отдыхе, так как несу самый тяжелый груз.
     - Так и должно быть, ведь ты сильнее. Ты - мужчина, а я - женщина.
     - Это заметно, - ответил он, многозначительно поглядев на ее грудь.
     Чтобы не дать его мыслям принять опасное направление, Джордан торопливо продолжала:
     - У тебя ноги длиннее. Ты делаешь один шаг, а мне приходится делать два.
     - Зато твои - красивые и стройные. - Ривз закинул руку за голову и ухватил Джордан за икру, ощутив, как ее мышцы сразу же напряглись под пальцами. - И вообще, ты вся красивая и стройная.
     В висках у нее застучал участившийся пульс. Она быстро отвернулась, но, не в силах сопротивляться искушению, снова посмотрела на ухмылявшегося Ривза.
     - Мое анатомическое строение - не тема для обсуждения, - строго проговорила она.
     - А по-моему, наоборот. С тех пор как в ту ночь ты отворила дверь и впустила меня с дождя, твое анатомическое строение - единственная вещь, о которой я в состоянии думать.
     - Ты нездоров.
     - Ха-ха! С тобой я чувствую себя более сильным и здоровым, чем когда-либо. Может, даже здоровее, чем нужно.
     Джордан прикусила нижнюю губу и снова отвернулась. Не позволяй ему говорить такие вещи, убеждала она себя. Вставай. Уходи. Убегай. Однако в этот момент Ривз рассмеялся и, схватив ее руку, поцеловал ладонь - сначала быстро, затем - еще раз, более нежно. И от этого ласкового прикосновения его губ мысли о побеге или сопротивлении растаяли как дым. Джордан опустила глаза и смотрела, как он ласкает хрупкие косточки ее запястья. Ее сердце было вновь переполнено любовью.
     - Ривз, - прошептала она.
     Этот шепот подействовал на него гораздо сильнее, нежели мог бы подействовать крик.
     - Да? - откликнулся он, подняв на нее глаза.
     - Я не могла допустить, чтобы Гельмут узнал о том, что находилась у тебя в номере. Ведь ты понимаешь меня?
     Мужчина тяжело вздохнул и пробормотал:
     - Да. Все это время я был вне себя от злости, но... - Несколько секунд Ривз смотрел куда-то вдаль, а потом снова перевел взгляд на Джордан. - В конце концов, он только что назвал меня своим другом. - Со стороны Ривза это было уступкой. Он хотел сказать, что понимает ее и даже сочувствует ее стремлению оставаться верной немцу. Затем - приподнялся на локте и посмотрел в глаза Джордан:
     - Послушай, давай хотя бы сегодня не говорить о Гель-муте, хорошо?
     - Ривз...
     - Прошу тебя. Хотя бы один день. Завтра видно будет.
     Как просто ему это говорить! Для него ничего не стоит в любой миг собрать вещи и уехать - не испытывая чувства вины, угрызений совести и сожалений. А вот она...
     Однако во взгляде Ривза читалась такая мольба, что она не могла противиться.
     - Ну, хорошо, - услышала Джордан собственный голос. В мозгу ее тем временем вертелись десятки вопросов, на которые она не находила ответов.
     Ривз протянул руку, дернул резинку, которая стягивала ее волосы в хвост, и они рассыпались по лицу и плечам женщины. Он улыбнулся и, снова положив голову ей на колени, попросил:
     - Поцелуй меня.
     Джордан и не подумала отказывать ему в этой просьбе. Наклонившись, она прижалась губами к его рту. Не отвечая на ее поцелуй, но и не избегая его, Ривз продолжал лежать в прежней позе. Это был вызов, и Джордан не могла его не принять. Ее рука поползла вниз по его твердой груди до тех пор, пока не нашла щель между толстым свитером и поясом шортов. Пробравшись туда, она ощутила теплую кожу, поиграла с курчавыми волосками на ней и только потом стала массирующими движениями гладить тугие мышцы.
     Губы Джордан слегка раздвинулись. Она стала покрывать его лицо легкими, как перышко, поцелуями. Поскольку глаза Ривза были закрыты, он не знал, куда придется следующий. Она целовала его в висок, в брови, в ресницы, в нос, опять в висок, в твердую щеку, в красиво очерченную скулу. В том, как сыпались поцелуи, не было какого-либо порядка или последовательности, и каждый новый становился для мужчины нежданным подарком. Через минуту ее губы вернулись к его рту, и Джордан увидела, что он беззвучно, одними губами повторяет ее имя.
     Ее теплый влажный язык прошелся по его нижней губе, и складки в уголках рта смягчились. Руки женщины играли с густыми волосами, покрывавшими его грудь, а язык ее по-прежнему настойчиво требовал, чтобы его впустили к нему в рот. Наконец Ривз словно очнулся. Застонав, он обвил рукой ее шею, привлек Джордан ближе к себе и приоткрыл рот, впуская в него ее язык.
     - У тебя вкус шоколада, - выдохнул он между двумя поцелуями. - Мне это нравится. Ты такая вкусная!
     - Ты - тоже.
     Они снова целовались, а ладонь Джордан исследовала дорожку вьющихся волос, которая спускалась по груди и исчезала за поясом. Теперь она гладила низ его живота.
     - Сказать, что со мной сей