привела их туда, и она же оказалась причиной, по которой он убил Томми.
     Томми шел на несколько шагов впереди Лозадо, которому вдруг пришло в голову, что будет совсем легко обхватить Томми сзади, за шею, и вонзить нож в его яремную вену.
     Он все проделал только для того, чтобы убедиться, что он на это способен. Труп Томми доказал, что да, способен.
     Он правильно сделал, что напал на него со спины, потому что кровь текла из Томми почти вечность. Лозадо гордился, что сумел сам не перепачкаться. Но в общем и целом убить Томми оказалось проще пареной репы. И так же легко не попасться. Он просто пошел к нему домой и спросил его мать, дома ли Томми. Она сказала, что нет, но если он хочет, то может зайти и подождать, рано или поздно Томми появится.
     Вот так вышло, что Лозадо после убийства Томми провел время в его доме, слушая его стерео и с нетерпением и сладостной дрожью ожидая, когда в дом Томми принесут ужасное известие.
     Приятные воспоминания прервал стук в дверь. Он по привычке подошел к двери осторожно, зажав в руке нож. Заглянул в "глазок", увидел знакомую горничную в форме, отпер замок и открыл дверь.
     - Уборка требуется, мистер Лозадо?
     Жильцам этого дома предоставлялись услуги дежурного на парковке, консьержа и горничной дважды в день. Она прошла в спальню и занялась уборкой. Лозадо налил себе еще текилы и вернулся в кресло около окна, положив нож на стол так, чтобы до него легко было дотянуться. Он уставился на огромный экран на противоположной стороне улицы. Показывали какой-то фильм, но он его не видел.
     Все его мысли были заняты разговором с Ренни Ньютон. Он улыбнулся, вспомнив ее тщетную попытку казаться недоступной. Нет, она просто очаровательна.
     Горничная подошла к нему поближе.
     - Хотите, чтобы я задернула шторы, мистер Лозадо?
     - Нет, спасибо. Ты оставила шоколадки на подушке?
     - Двух сортов. Те, что вы любите, мистер Лозадо.
     - Спасибо, Салли.
     Она улыбнулась ему и принялась расстегивать верхние пуговицы своей блузки. Он никогда не пытался ничего о ней узнать. Он бы и имени ее не знал, не назовись она по собственной инициативе. Она сразу же сообщила ему, что работает горничной временно, а на самом деле хочет стать исполнительницей экзотических танцев в мужском клубе.
     Возможно, сиськи у нее для этого дела были подходящие, но не задница. У нее она была широкая, как сарай.
     Когда она начала игриво возиться с пуговицами своей формы, он сказал:
     - Брось это! - притянул ее к себе и заставил встать на колени между его ног.
     - Я могу сначала станцевать. Я репетировала перед зеркалом. Очень хорошо получается, пусть я это сама говорю.
     Вместо ответа он расстегнул ремень и "молнию" на ширинке. Она явно расстроилась, что он отказался смотреть ее представление, но энергично взялась за дело. Расстегнула пуговицы на его рубашке и коснулась пальцами татуировки на груди. Ярко синий кинжал с острым лезвием, казалось, пронзал его сосок.
     - Это меня так возбуждает, - томно произнесла она.
     Вытатуированные капли крови стекали по его ребрам. Ее язык, быстрый и ловкий, как у змеи, коснулся кончика кинжала.
     Он приобрел эту татуировку в шестнадцать лет. Художник, который ее делал, предложил ему позднее проколоть сосок.
     - Этот кинжал, да еще кольцо сквозь сосок проденешь, клево будешь выглядеть, чувак, - заметил он.
     Лозадо запомнил страх в глазах этого мужика, когда он схватил его за кадык и приподнял со стула.
     - Ты что, решил, что я гомик?
     Глаза мужика вылезли из орбит. Он еле-еле выговорил:
     - Нет, нет, парень. Я ничего такого не хотел сказать.
     Лозадо медленно отпустил его.
     - Ты лучше постарайся с этими гребаными каплями, а то эта татуировка может оказаться последней в твоей жизни.
     Салли уже спустилась ниже, поближе к его паху.
     - Презерватив, - велел он.
     - Я не возражаю.
     - Зато я возражаю.
     Он никогда не оставлял никаких следов ДНК. Обрезки ногтей он спускал в унитаз. Он каждый день брил все тело. Он был безволосым, как младенец. Только брови он оставлял. Сбрить их ему мешало тщеславие. Кроме того, без бровей не так станет выделяться шрам, а он хотел, чтобы он был виден всем.
     К счастью, природа одарила его прекрасной формой черепа. Он был гладким и круглым, как мяч для боулинга. Если добавить ко всему этому смуглую кожу, то он выглядел красавцем даже с бритой головой. Он дважды в день чистил постель ручным пылесосом, чтобы нигде не осталось сухой кожи. Отпечатки пальцев он сжег много лет назад.
     Из опыта с Томми он знал, что кровь жертвы может доставить много неприятностей. Он боялся, что кто-нибудь попросит его показать перочинный нож. Он не был уверен, что смыл с него всю кровь. Никто его не подозревал, да и от ножа он вскоре избавился, но в дальнейшем он старался оставлять орудие убийства на месте преступления. Он пользовался самыми обычными вещами, ничего экзотического, ничего недавно приобретенного, что можно было бы связать с ним.
     У него был номер социального страхования. Как всякий добропорядочный гражданин, он платил налоги с дохода, получаемого от мастерской по ремонту телевизоров. Старый забулдыга, не просыхавший с той поры, как был изобретен телевизор, руководил за него этой мастерской. Расположена она была в криминальном районе, где немногие носили телевизоры в ремонт. Они просто ехали в богатый район и крали там новый. Но заведение было вполне легитимным, хотя и мало доходным.
     Его истинный источник доходов не облагался налогами.
     Салли крупными зубами разорвала упаковку.
     - Ты, верно, очень богат. Такая роскошная квартира. И миленький "Мерседес".
     Он обожал все, чем владел. Сейчас даже больше, чем раньше, до того как он восемь месяцев мытарился в тюрьме штата в ожидании суда. Это научило его еще больше любить красивые вещи.
     Разумеется, эти месяцы дорого ему обошлись. Но он не беспокоился. За банкира ему очень хорошо заплатили.
     Его деньги лежали на счетах под хорошие проценты в банках всего мира, зачастую в таких странах, где он никогда не был и не собирался побывать. Он мог уйти на пенсию в любой момент и прекрасно жить до конца дней своих.
     Но такая мысль даже не приходила ему в голову. Он делал свою работу не из-за денег. Он мог бы заработать и другими способами. Он делал это потому, что умел и любил. Он обожал этим заниматься.
     - У меня от этих скорпионов мурашки по всему телу, но квартира просто блеск. У тебя божественные вещи. Это покрывало на кровати - настоящая норка?
     Лозадо хотел бы, чтобы она заткнулась и продолжала сосать.
     - Ты правда такой опасный, как люди говорят? Он схватил ее за крашеные волосы и дернул голову вверх.
     - Какие люди?
     - Ой! Больно!
     Он покрепче перекрутил волосы в кулаке.
     - Какие люди?
     - Другие горничные, которые здесь работают. Мы разговаривали. Кто-то упомянул твое имя.
     Он посмотрел ей в глаза, но не увидел следов предательства. Она была слишком глупой для платного доносчика.
     - Я опасен лишь для тех, кто болтает обо мне. - Он отпустил ее волосы.
     - Господи, чего так сердиться. Девчонки просто трепались. Я имела право похвастать. - Эта дура чуть ли не подмигивала ему.
     Если бы она только знала, насколько отвратительной казалась ему ее улыбка. Он презирал ее за глупость и грубость. Ему очень хотелось причинить ей боль. Но вместо этого он снова сунул ее лицом себе в пах.
     - Давай заканчивай побыстрее.
     Он терпел ее только потому, что это было удобно. Он всегда мог достать женщину. Нет ничего проще.
     Любые красавицы выполнят все его капризы за его внимание и пятьдесят долларов чаевых.
     Но ему нужна была не такая женщина. Ему хотелось женщину, какой у него никогда раньше не было.
     В школе он был панком и гужевался с хулиганьем. Он вечно попадал в беду или в школе, или в полиции, или и там и там сразу. Его родителей это не волновало. Нет, они жаловались на его плохое поведение, но никогда ничего не предпринимали по этому поводу.
     Его младший брат имел серьезные врожденные дефекты. С того дня как родители принесли его из роддома, Лозадо вполне мог перестать существовать, потому что в головах и сердцах его родителей именно так и случилось. Они полностью посвятили себя малышу и его специфическим потребностям. Видимо, посчитали, что у красивого, здорового, не по летам развитого старшего сына никаких потребностей нет.
     Когда ему исполнилось четыре, отсутствие внимания со стороны родителей стало его злить. Он до сих пор не перестал злиться на них за то, что они предпочли ему младшего брата. Он узнал, что непослушание привлекает немного внимания со стороны мамы или папы, поэтому он и делал все те пакости, какие только способен изобрести ум ребенка. Он был настоящим чертенком, а к тому времени, как он стал подростком, он уже был убийцей.
     В средней школе лучшие девочки не встречались с парнями вроде него. Он не употреблял наркотики, но воровал их у торговца и продавал сам. Он предпочитал ходить на подпольные петушиные бои, а не на пятничные футбольные матчи. Он от природы был атлетом, но не участвовал в командном спорте, потому что играть грязно было нельзя, а какой интерес играть по правилам? Кроме того, он никогда бы не смог подчиняться придурку со свистком, который называл себя тренером.
     Лучшие девушки встречались с парнями, которые собирались поступать в университет и добиться успеха в бизнесе или медицине или стать известными юристами, как их папочки. Девочки, которых он желал, встречались с парнями, ездившими на "БМВ" в клубы и на гольф.
     Хорошо одетые девушки, участвовавшие во всех внешкольных мероприятиях, классные девицы, состоявшие в загородных клубах, избегали его, видимо, опасаясь скомпрометировать себя.
     Ну, они все равно оборачивались в его сторону. Он всегда был красавчиком. И чувствовалась в нем опасность, перед которой ни одна женщина не в состоянии устоять. Но его грубая сексуальность отпугивала их. Если он смотрел на кого-то слишком долго, слишком пристально и слишком многозначительно, эта девушка спешила унести ноги. Ему никак не удавалось найти себе хорошую девушку.
     Хорошую девушку вроде Ренни Ньютон.
     Вот это действительно классная женщина. В ней было все, что ему требовалось. Каждый день во время суда ему не терпелось попасть в зал, чтобы увидеть, как она одета и как причесана. Несколько раз он даже уловил легкий цветочный запах и догадался, что это ее духи, но все же уверенности не было.
     Пока он не попал в ее дом. Там кругом царил этот аромат. Вспомнив ее запах, наполнявший все комнаты, он даже вздрогнул от удовольствия.
     Девушка поняла его не правильно и плотнее сжала губы. Он закрыл глаза и представил себе Ренни Ньютон, доводящую его до оргазма.
     Как только все закончилось, он велел Салли убираться.
     - Но ты не хочешь...
     - Нет. - Он с отвращением посмотрел на ее тяжелые сиськи. Настоящая свинья. Шлюха.
     Как бы в подтверждение его мыслей она провела руками по своему телу, покачиваясь в такт с неслышной музыкой.
     - Ты самый красивый парень, с кем мне приходилось быть. Даже это завлекательно. - Она подняла руку и коснулась рукой шрама, рассекающего его левую бровь. - Откуда он у тебя?
     - Подарок.
     Она смотрела на него, сощурив глаза. Вероятно, это казалось ей соблазнительным. Когда он понял, что Салли собирается поцеловать его шрам, он оттолкнул ее.
     - Пошла вон.
     - Ну, извини, что дышу.
     Прежде чем она успела встать на ноги, он обхватил пальцами ее шею, слегка сдавив, чтоб почувствовала, дрянь развратная.
     - В следующий раз, когда ты заговоришь обо мне с кем-нибудь, с кем угодно, я приду и вырежу тебе язык. Поняла?
     Ее глаза расширились от страха. Она кивнула. Лоза-до отпустил ее. Надо же, как быстро она способна двигаться для такой крупной особы. Кто знает, может, из нее и правда получится исполнительница экзотических танцев.
     Избавившись от нее, Лозадо мысленно повторил разговор с Ренни Ньютон. Он так хорошо представил себе ее голос и манеру говорить, что почти слышал ее.
     Она узнала его сразу, стоило ему произнести ее имя. Глупо было притворяться, что не знает, кто говорит. Она не велела ему больше звонить, но это было лишь внешней реакцией хорошей девочки на плохого мальчика. Это все ерунда, но расслышать страх в ее голосе ему было приятно.
     Он имел богатый сексуальный опыт, но состоял этот опыт из бездумных встреч с единственной целью - переспать. Ему это надоело. Он устал подбирать где-то женщин, везти их домой и потом избавляться от них, потому что зачастую они пытались повиснуть на нем. А он ненавидел нытье.
     У платных шлюх были свои недостатки. Противно было встречаться с ними в номерах гостиниц, какими бы роскошными эти гостиницы ни были. По сути, это всегда была деловая сделка, и шлюха к тому же всегда хотела быть боссом. Ему даже пришлось прикончить одну, слишком уж она настаивала на своем. Обычно же они ему в конечном итоге подчинялись, и дело до крайностей не доходило.
     Кроме того, шлюхи таили опасность, им нельзя было доверять. Всегда могло оказаться, что они лишь полицейская приманка в ловушке.
     Пришло время завести женщину подходящего калибра. Именно в этой области своей жизни он испытывал дефицит. Что касается всего остального, то он имел лучшее из лучшего. Такой мужчина, как он, заслуживает женщину, которой можно похвастаться, вызывающую зависть у других мужчин.
     Он нашел такую женщину в Ренни Ньютон.
     Она тоже наверняка ему симпатизировала, иначе зачем бы так боролась за его оправдание? Если бы он хотел, то мог бы взять ее в любое время. Если бы она вдруг начала говорить всякие глупости и делать вид, что сопротивляется, он бы подчинил ее себе. После того как он трахнет ее несколько раз, она поймет, что судьба предназначила их друг для друга. Он-то уже давно это понял.
     Но ему хотелось отнестись к ней более деликатно. Она не такая, как все. Она заслуживает особого отношения. Ему хотелось ухаживать за ней так, чтобы ей понравилось. Так что суд еще не закончился, а он уже поручил своему адвокату узнать, кто такая эта великолепная женщина и есть ли у нее враги. Этот проныра узнал все очень быстро.
     Убить того, другого врача было совсем просто, но недостаточно для демонстрации своего отношения к Ренни. Прежде чем позвонить ей, Лозадо счел необходимым сделать что-то, что показало бы ей глубину его чувств. Отсюда розы. Он нашел идеальную романтическую ноту.
     Лозадо допил текилу. Хмыкнул, вспомнив отповедь Ренни. По сути, ему даже пришлось по душе, что она не купилась на эти предварительные попытки. Если бы она сдалась слишком быстро и слишком легко, он был бы разочарован. Ее независимость была одной из самых привлекательных черт. В меру, разумеется.
     Рано или поздно она поймет, что Лозадо всегда получает то, что хочет.

7

     Вик подошел а столу, за которым завтракал Лозадо.
     - Эй, козел, сияние от твоей головы меня ослепляет.
     Вилка Лозадо замерла между тарелкой и ртом. Он поднял глаза, стараясь унять свой гнев. Если он и удивился, увидев Вика, то ничем это не показал.
     - Ну и ну, смотрите, кто вернулся, - произнес он с нарочитым равнодушием.
     - Уже с неделю, - сообщил ему Вик.
     - Разве у полиции Форт-Уэрта настолько плохи дела, что они пригласили тебя в свои ряды?
     - Я в отпуске.
     Вик выдвинул свободный стул из-за соседнего стола и сел на него верхом. Другие клиенты заведения могли счесть его невоспитанным, но ему было наплевать. Он хотел разозлить Лозадо. Если подергивание щеки о чем-то говорило, он был на верном пути.
     - Надо же, какие славные блины. - Он сунул палец в кленовый сироп на тарелке Лозадо и облизал его. - Гмм. Вкусно.
     - Откуда ты узнал, что я здесь?
     - Высунул голову из окна и пошел на зловоние. На самом деле это кафе в гостинице было известно полиции, как излюбленное место завтраков киллера. Сукин сын никогда не прятался. Он насмехался над копами, пытающимися изловить его, наблюдая за ними из окна своего навороченного автомобиля и панорамного окна пентхауса. За эту роскошь полицейские еще больше его презирали.
     - Вы что-нибудь будете есть, сэр?
     Вик повернулся к молоденькой официантке, приблизившейся к столику.
     - Нет, я только развлекаюсь, дорогая, - сказал он, снимая ковбойскую шляпу и прижимая ее к сердцу. - Развлекаюсь со своим старым приятелем Рикки Роем.
     Лозадо ненавидел два своих первых имени и терпеть не мог, когда к нему так обращались. Разумеется, Вик называл его так при малейшей возможности.
     - Вы знакомы? - Он прочитал имя официантки на табличке, приколотой к блузке. - Шелли, красивое имя. Шелли, познакомься с Рикки Роем. Рикки Рой, это Шелли.
     Она покраснела до корней волос.
     - Они сюда часто приходят. Я знаю его имя.
     - Он щедро дает на чай? - спросил Вик театральным шепотом.
     - Да, сэр. Очень щедро.
     - До чего же приятно слышать. И удивительно. Потому что, по существу, у Рикки Роя очень мало положительных качеств. - Он задумчиво склонил голову. - Если хорошенько подумать, это его единственное положительное качество.
     Официантка с опаской переводила взгляд с одного мужчины на другого и наконец остановилась на Вике.
     - Кофе желаете?
     - Нет, спасибо, Шелли. Но очень мило с твоей стороны предложить. Если мне что-нибудь понадобится, я тебя позову. - Он дружески подмигнул ей. Она снова покраснела и быстро ушла. Повернувшись к Лозадо, Вик спросил:
     - Так на чем мы остановились? А, да, давненько не виделись. Извини, что я пропустил твой судебный процесс. Слышал, ты и твой адвокат настоящее шоу устроили.
     - Все только зря теряли время.
     - О, я согласен. Безусловно. Понять не могу, зачем они затевают суд для такого мешка с дерьмом, как ты. Если бы спросили меня, я бы отправил тебя прямиком в камеру смертников, без всякого суда.
     - Тогда мне повезло, что моя судьба оказалась не в твоих руках.
     - Кто знает, Рикки Рой. Может, я и дождусь такого счастливого дня. - Вик, просияв улыбкой, оглядел Лозадо. Наконец он произнес:
     - Недурственный костюмчик.
     - Спасибо. - Лозадо, в свою очередь, оглядел поношенные синие джинсы Вика, ковбойские сапоги и шляпу, которую он положил на стол. - Могу дать тебе адрес своего портного.
     Вик рассмеялся:
     - Мне он не по карману. Костюмчик-то, похоже, дорогой. Видать, дела идут неплохо. - Он наклонился и понизил голос:
     - Шлепнул кого-нибудь интересного после банкира? Мне жуть как хочется узнать, кто нанял тебя его прикончить. Может, его тесть? Слышал, они не ладили. Чем ты его? Струной от рояля или гитарной? Рыболовной леской? Почему не старое привычное лезвие?
     - У меня завтрак стынет.
     - Ох, прости. Я не собирался так задерживаться. Нет, просто остановился, чтобы поздороваться и сообщить, что я вернулся в город. - Вик встал и потянулся за шляпой. Повернул стул и поставил его на место. Затем перегнулся через стол и сказал практически на ухо Лозадо:
     - И еще я хотел, чтоб ты знал, что я собираюсь вырезать имя своего брата на твоей заднице, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни.
     - Не уверен, что ты поступил умно, Вик.
     - Зато получил удовольствие.
     - Больше того, я абсолютно уверен, что ты сделал глупость.
     Вик просчитался. Орен не нашел ничего смешного в его рассказе о встрече с Лозадо. Совсем ничего.
     - А почему?
     - Потому что он теперь знает, что мы за ним следим.
     - Надо же, вот уж он удивился, - саркастически заметил Вик. - Мы постоянно за ним следим, и он это отлично знает.
     Вик с самого начала чувствовал себя раздраженным, и отповедь Орена не улучшила ему настроение. Он встал с кресла и принялся расхаживать по комнате. И время от времени дергал резинку на запястье.
     - Этому яйцеголовому подонку плевать, пусть мы хоть все отделение поставим за ним наблюдать круглосуточно семь дней в неделю. Он водит за нос полицейское управление и офис окружного прокурора с самого н