ая  настоящая  дура,  над  которой   можно   безнаказанно
насмехаться. Нет, подумала она, это пора прекращать. Она  должна  как  можно
быстрее вернуться в свой привычный мир, где есть люди,  которые  уважают  ее
мнение, ценят ее способности и считают симпатичной. Они не  насмехаются  над
ней, а смеются вместе с ней над разными смешными вещами.
   Замок багажника звонко щелкнул, и его крышка резко подпрыгнула вверх. Шей
бросила в багажник ракетку и вдруг заметила там свой портфель.  Она  повсюду
возила его с собой, как будто это был важнейший атрибут ее профессии. В этом
большом кожаном портфеле была вся история  ее  карьеры  в  качестве  модели,
зафиксированная талантливыми фотографами. Обычно она использовала этот архив
как  своеобразное  рекомендательное  письмо  в  беседе  с  новым  художником
относительно будущей работы.
   Не раздумывая, Шей вытащила из багажника тяжелый портфель  и  с  чувством
ликования вернулась в дом.
   Войдя в гостиную, она увидела, что ее мать громко всхлипывает, уткнувшись
лицом в плечо мужа. Шей быстро подошла к ней,  положив  портфель  на  пустой
стол:
   - Мама, что случились?
   - Ничего страшного, - успокоил ее  Джон.  -  Это  все  из-за  фильма.  Он
закончился трагически.
   Шей с облегчением вздохнула.
   - Ну ладно, перестань плакать, дорогая, - сказал Джон жене, прижимая ее к
груди. - Успокойся. Пойдем наверх.
   Он поцеловал Селию в макушку и повел ее к лестнице. Шей  сидела  молча  и
смотрела, как Джон помогает Селии подняться наверх, постоянно похлопывая  ее
по спине и приговаривая:
   "Не плачь, милая, это всего лишь кино".
   Шей подняла глаза к потолку и наигранно вздохнула. "Господи,  -  подумала
она, - можно ли быть такой сентиментальной и расстраиваться  из-за  какой-то
глупой любовной истории?" Любовь. Неужели ее мать до сих пор не  знает,  что
все подобные истории - чистейший вымысел, плод воображения досужих писателей
и композиторов? В реальном мире такой  любви  просто  не  существует.  Но  с
другой  стороны,  отношения  между  Селией  и  Джоном  самым  явным  образом
противоречили этому утверждению, в истинности которого она была уверена. Они
производили впечатление по-настоящему  влюбленной  пары  и  проявляли  такую
искреннюю заботу друг о друге, что у нее стали закрадываться сомнения в том,
что в мире нет настоящей любви. Эта мысль показалась  ей  в  высшей  степени
обескураживающей.
   Ян стоял рядом с ней и также безотрывно наблюдал  за  родителями,.  Когда
они исчезли за дверью второго этажа, он повернулся и  посмотрел  на  Шей.  У
него было какое-то странное лицо. Ей  показалось,  что  оно  выражало  такую
нежность, как будто он смотрел на только что родившегося ребенка.
   - Твоя мать воплощает в себе  все  черты  неискаженной  женственности,  -
глубокомысленно произнес он.
   Шей промолчала, поняв что эта фраза имела еще одно  значение:  совершенно
ясно, сказав это, он имел в виду, что ее дочь такими чертами не обладает. Ян
вернулся на свой диван и взял со стола спортивный журнал, который  читал  до
этого. Устроившись поудобнее на диване, он положил ногу на ногу и погрузился
в чтение, не обращая на нее ни малейшего внимания.
   Шей рассерженно повернулась, схватила свой  тяжелый  портфель  и,  достав
оттуда альбом,  уселась  на  другом  конце  дивана,  предпринимая  очередную
попытку не замечать его присутствия.
   Она с шумом открыла огромный альбом, отбросив в сторону кожаную  обложку.
Затем она  стала  шуршать  фотографиями,  надеясь,  что  это  привлечет  его
внимание.  Бесполезно.  Тогда  она   принялась   вполголоса   комментировать
фотографии, которые по одной вынимала из альбома.
   Ян долго сидел молча, не реагируя на ее  шепот,  но  в  конце  концов  не
выдержал, тяжело вздохнул и повернулся к ней:
   - Полагаю, я должен задать тебе вопрос о том, что ты рассматриваешь.
   Это было неслыханной наглостью. Она сама не знала, почему не захлопнула с
гневом альбом и не ушла наверх, сохранив таким образом чувство  собственного
достоинства. Возможно,  потому  что  внутренне  она  осознавала,  что  сахар
привлекает мух сильнее, чем уксус. Как бы то ни было, она изобразила на лице
улыбку и показала ему альбом:
   - Это мой личный архив. Ты не хочешь посмотреть?
   Ян равнодушно пожал плечами, всем своим  видом  показывая,  что  согласен
посмотреть фотографии только для того, чтобы она оставила его в  покое.  Шей
обиженно поджала губы. Почему он ведет себя так, как будто делает ей большое
одолжение?
   - Конечно, - сказал он и бросил на стол спортивный журнал.
   Этот жест красноречиво свидетельствовал о том, что фотографии  обнаженной
сводной сестры его не интересуют, просто другого занятия у  него  сейчас  не
было.
   Шей немного подождала, а  когда  убедилась  в  том,  что  он  не  намерен
пересесть поближе к ней, тяжело вздохнула и стала подталкивать свой  тяжелый
альбом к нему, суетливо ерзая на диване. Ян положил альбом себе  на  колени,
открыл его и быстро просмотрел первые фотографии.
   - - Вот это было сделано, когда я  была  студенткой  колледжа,  -  охотно
пояснила Шей. - Именно тогда я впервые начала позировать. Отец уже  умер,  и
нам позарез были нужны  деньги.  Я  посещала  художественную  мастерскую,  и
однажды мой преподаватель спросил меня, не желаю ли я позировать выпускникам
художественной мастерской. Естественно, обнаженной.
   - - Могу легко догадаться, что твой преподаватель был  мужчиной,  -  едко
заметил Ян.
   Шей почувствовала, что у нее зачесались ладони от непреодолимого  желания
шлепнуть его по губам, чтобы стереть с них едкую усмешку.
   - Нет, - спокойно ответила она. - Это была женщина.
   Она  глубоко  вдохнула  в  себя  воздух,  чтобы  сдержать  охватившее  ее
негодование.
   Ян продолжал бесстрастно перелистывать альбом, а Шей  пристально  следила
за выражением его лица. Собственно говоря, его лицо ничего не выражало.  Его
глаза быстро скользили по глянцевым фотографиям и  оставались  неестественно
серьезными. У нее было такое ощущение,  что  он  смотрит  не  на  обнаженную
женщину, а на какую-то кирпичную стену.
   Посмотрим, что ты скажешь,  когда  мы  дойдем  до  настоящего  искусства,
хотела сказать она ему, но промолчала, чтобы не поставить  себя  еще  раз  в
глупое положение. Все эти первые  фотографии  были  сделаны  любителями,  ее
близкими друзьями, и в  смысле  техники  исполнения  были  очень  далеки  от
совершенства.
   - А вот это работа  знаменитого  художника,  -  пояснила  она,  когда  он
посмотрел на фотографию картины,  где  она  была  изображена  со  спины.  Ее
роскошные волосы были завязаны узлом на затылке,  а  на  шее  остались  лишь
отдельные локоны. В ровном освещении была  превосходно  видна  структура  ее
великолепной  кожи,  а  легкие  тени  подчеркивали  хрупкость  спины  и  два
небольших углубления чуть пониже нее.
   - Да, я припоминаю его, - спокойно сказал Ян и задумался. - По-моему, это
тот самый художник, который написал "Утреннюю красавицу".
   Шей удивленно посмотрела на Яна.
   - Да, - сказала она. - Никогда  бы  не  подумала,  что  ты  знаешь  этого
художника.
   - Я не знаю его. Я помню только некоторые картины.
   Он продолжал листать альбом, время от  времени  комментируя  изображенные
сюжеты и называя  некоторых  художников.  При  этом  он  тщательно  старался
избегать любых комментариев относительно самой Шей, ее позы  или  достоинств
ее тела.
   - Которая из них ты? - спросил он, когда дошел  до  фотографии  небольшой
скульптурной группы на  фоне  красивого  фонтана.  Это  было  аллегорическое
изображение Муз, выполненное по заказу Общества изящных искусств.
   - Вот, с лирой в руках. Она была  изображена  в  античной  тоге,  которая
прикрывала только одну ее грудь.
   - Симпатичная лира, - иронично заметил Ян, кивая  головой.  Шей  чуть  не
завыла от злости.
   Ян продолжал листать страницы альбома и вскоре дошел до самых  интересных
фотографий. Когда он посмотрел на одну из них, сердце Шей учащенно забилось.
Это была фотография картины, где Шей  была  изображена  сидящей  на  морском
берегу.  Поверхность  моря  казалась  удивительно  спокойной,   как   слегка
затуманенное зеркало. Д над морем ярко сияла луна, огромная,  как  китайская
тарелка. Шей отклонилась назад, поддерживая себя крепкими руками. Голова  ее
была  запрокинута,  отчего  густые  волосы  падали  на   спину   шелковистым
водопадом.  Колени  ее  были  слегка  приподняты,  а  спина  выгнута  дугой.
Создавалось впечатление, что она предлагала  свою  грудь  луне  и  та  щедро
осыпала ее поцелуями, лаская серебристыми лучами.
   - Эта  фотография  кажется  мне  совершенно  безупречной,  -  великодушно
промолвил Ян и мгновение спустя добавил:
   - Это красота в своем абсолютном выражении.
   Шей замерла и услышала, что его голос  едва  уловимо  дрожит.  Ян  провел
пальцами по фотографии, как будто хотел испытать  подобное  чувство.  Шей  с
замиранием сердца следила за тем, как его пальцы нежно погладили то место на
фотографии, где была изображена ее грудь.
   - Прекрасно, - прошептал он.
   - Тебе действительно нравится эта фотография? - взволнованно спросила Шей
охрипшим от избыточных эмоций голосом.
   - Да, да, - совершенно  искренно  подтвердил  он.  -  Я  просто  восхищен
способностью художника передать блеск воды под лунным светом. Это так близко
к реальности.
   Она еле  сдержала  крик  разочарования  и  досады.  Чем  он  восхищается?
Техникой исполнения и качеством фотографии! Он восхищается художником, а  не
моделью, не тем человеком, который позировал для его прекрасной картины. Она
молча смотрела на него, испытывая душевную боль, отчаяние и обиду. А он даже
не обратил внимания на ее реакцию и продолжал спокойно листать альбом.
   - А вот еще одно интересное произведение, - сказал Ян, останавливая  свой
взгляд на черно-белой фотографии.
   Шей перевела взгляд с его лица на снимок. Она была запечатлена лежащей на
спине: приподнятые колени, одна  рука  опущена,  а  другая  лежала  на  лбу.
Фотограф очень удачно осветил ее. Темный силуэт ее тела четко  выделялся  на
светлом фоне.
   Прелестный профиль, нежный подбородок,  изящная  шея,  потрясающая  форма
груди, округлые бедра - все было очерчено  с  удивительной  четкостью,  Даже
соски  выделялись  необыкновенно  резко.  Совершенные  очертания   ее   тела
представляли собой апофеоз чистой женственности.
   Это была прекрасная фотография женского тела. Причем  анонимность  модели
делала эту фотографию  еще  более  прекрасной.  Она  как  бы  говорила,  что
подобные формы тела принадлежат всем женщинам, а не какой-то одной.
   - Мне кажется, что этот фотограф довольно часто использует в своей работе
заднюю подсветку. Я прав?
   Какая, к черту, разница? Она  бы  предпочла,  чтобы  он  заметил  красоту
модели, а не эту идиотскую подсветку.
   - Да, - со знанием дела ответила Шей.
   - Я так и думал, - сказал он  улыбаясь.  -  Я  уже  видел  несколько  его
фотографий. А вот это тоже его работа?
   Ян взял последнюю фотографию из альбома. Она была сделана совсем  недавно
и была самой откровенной. Это была реклама  духов  для  европейского  рынка.
Американские  солидные  фирмы  такие  откровенные   фотографии   обычно   не
использовали для рекламы. Как и предыдущая, она была черно-белой, но на этот
раз фотограф обошелся  без  задней  подсветки.  Тело  Шей  освещалось  ярким
светом, а сама камера находилась над ней.
   Шей лежала на спине, ее волосы рассыпались по велюровому покрытию. Голова
была повернута набок и почти прикасалась к плечу. На  грудь  было  наброшено
тонкое покрывало из ажурной ткани, которое нисколько  не  скрывало  набухшие
соски.
   Но взгляд зрителя  притягивали  не  соблазнительные  детали  ее  тела,  а
выражение лица, которое выражало потаенную страсть. Глаза Шей были  закрыты,
брови слегка приподняты, а красиво очерченные  губы  полураскрыты  в  легкой
улыбке. Все это подсказывало наблюдателю, что эта женщина  была  переполнена
страстью и очень тяготилась этим бременем.
   Шей вспомнила один интересный момент, который произошел во время съемки.
   - Когда мы все закончим, Шей, - сказал фотограф,  -  я  угощу  тебя  всем
самым вкусным, что только есть на свете. Подумай об этом. Я куплю тебе  все,
что ты захочешь: шоколад, орешки, ванильное мороженое.
   Пока он все это говорил, его фотоаппарат беспрерывно щелкал. Она  закрыла
глаза и облизала губы, представив себе эти вкусные вещи.  Ведь  она  не  ела
почти весь день. Увидев выражение ее лица, фотограф прошептал:  "Боже  мой".
Она поняла, что он наконец добился того, что ожидал почти весь день.  Именно
такое лицо хотел он запечатлеть.
   Ян долго смотрел на эту фотографию, а Шей с замиранием сердца ждала,  что
он скажет. Она даже представила себе,  как  он  швыряет  в  сторону  альбом,
сжимает ее в своих объятиях, прижимает к себе и страстно целует  в  губы.  А
она в это, время нежно гладит его волосы, отвечает на его поцелуи и, уступая
его настойчивому желанию, медленно  опускается  на  диван,  увлекая  его  за
собой. Затем ей  привиделась  совершенно  не  правдоподобная  картина  -  он
наклоняется над ней и нетерпеливо срывает с нее одежду. Кровь гулко стучит в
ее висках, а сердце готово  выскочить  из  груди.  Его  сильные  руки  нежно
ласкают ее тело, а губы прикасаются к обнаженной коже. Она закрыла  глаза  и
облизала губы.
   Ян нервно заерзал на диване, а Шей затаила дыхание, ожидая  его  реакции.
Ну обними же меня, поцелуй, хотелось ей крикнуть.
   Но вместо этого он аккуратно сложил все фотографии и засунул их в альбом.
   - Очень интересные снимки, - равнодушным голосом сказал он. -  Я  уверен,
что тебя ожидает большое будущее, если,  конечно,  ты  не  растолстеешь  или
что-нибудь в этом роде.
   Ей хотелось закричать, застонать от боли и обиды, заплакать. Но она молча
сидела на диване с совершенно глупым выражением  лица.  Ян  встал  на  ноги,
потянулся и широко зевнул:
   - Господи, как я устал. Прошу  прощения,  но  я  хочу  спать.  Не  забудь
выключить везде свет, когда пойдешь наверх. Спокойной ночи.

Глава 4

   Она сидела в пустой  комнате  и  чувствовала  себя  такой  одинокой,  как
никогда раньше. Неужели один совершенно невинный поцелуй  означал  для  него
слишком большую уступку? Неужели это настолько  противоречит  его  моральным
принципам?
   Сейчас она могла не сдерживать себя и дать волю чувствам. Портфель  с  ее
драгоценным архивом полетел к двери, ничего, она соберет его завтра утром.
   - И на том спасибо, - проворчала она, сама не  понимая,  кому  и  за  что
спасибо.
   Делать было совершенно нечего, а спать еще  не  хотелось.  Она  пошла  на
кухню, чтобы выпить  немного  теплого  молока.  Там  она  увидела  недопитую
бутылку бургундского, стоявшую на полке.  Для  такого  настроения,  подумала
она, бургундское намного лучше, чем теплое молоко.
   Она взяла бутылку, налила себе полный бокал и сделала несколько  глотков.
Бокал опустел.
   - Ну его к черту, к черту, - повторила она  несколько  раз.  -  Если  его
нельзя ругать в его присутствии, то почему бы не сделать это, когда его  нет
рядом? Черт возьми, я же не шлюха какая-нибудь. Пусть думает  обо  мне  все,
что хочет, но я прекрасно знаю, что я не шлюха.  Если  бы  он  только  знал,
какой монашеский образ жизни я на самом деле веду. Ведь после развода у меня
не было ни одной случайной связи с каким-либо мужчиной.
   Шей смахнула с глаз набежавшую слезу и еще раз наполнила бокал.
   - Все, что мне нужно было от тебя,  Ян,  так  это  немножко  внимания,  -
сказала она в перерывах между глотками.
   Вскоре в бокале не осталось ни капли. Ей нужно было лишь немного ласки  и
несколько невинных поцелуев, думала она, глядя на пустой бокал. Неужели  это
могло поколебать его дурацкие моральные устои? Может быть, его совершенно не
интересует секс? Или его не интересует именно она? Когда она вылила в  бокал
остатки вина из бутылки, с ее уст сорвался звук,  напоминающий  одновременно
икоту и всхлипывание.  Неужели  она  кажется  ему  такой  непривлекательной?
Неужели она не вызывает у него ни малейшего желания?
   Она не стала думать над тем, почему ей  так  хотелось,  чтобы  именно  Ян
обратил на нее внимание, а не один из многих домогавшихся ее  и  отвергнутых
ею мужчин. Где-то глубоко в душе она чувствовала, что ответ на  этот  вопрос
может перевернуть все ее представления о жизни. А в данную минуту она просто
не могла справиться с такими мыслями.
   Она допила остатки вина и  нетвердой  походкой  направилась  в  столовую.
Сегодня вечером она выпила больше,  чем  за  всю  свою  сознательную  жизнь.
Подойдя к двери столовой, Шей с  удивлением  обнаружила,  что  та  висит  не
совсем ровно. Завтра утром надо сказать Джону, чтобы он ее поправил.  А  еще
ему нужно хоть немного укрепить пол, который совсем расшатался за  последнее
время. Обойдя столовую, Шей выключила везде свет, как просил ее Ян, и  стала
медленно взбираться по лестнице, удивляясь, что та стала чересчур крутой.
   На  следующий  день  она  не  могла   вспомнить,   сколько   времени   ей
понадобилось, чтобы подняться на второй этаж. Она помнила только, что  долго
стояла перед  своей  дверью,  тупо  уставившись  на  нее.  В  ее  голове  то
вспыхивала, то исчезала одна мысль, которую почему-то никак не  мог  уяснить
ее затуманенный мозг. Но именно эта мысль заставила ее поворачивать голову и
смотреть в другой конец коридора,  где  находилась  еще  одна  дверь,  очень
похожая на дверь в ее спальню. Эти двери похожи друг на друга, как близнецы,
подумала она. Их так легко перепутать.
   Она весело захихикала, прикрывая рот рукой,  и  потихоньку  пошла  к  той
самой двери, которая была похожа на дверь в ее собственную,  комнату.  Через
минуту она тихонько приоткрыла ее и заглянула  в  комнату.  Было  темно,  но
пробивавшийся через открытое окно лунный свет позволил  ей  увидеть  широкую
кровать, на которой безмятежно спал Ян, укрывшись тонким одеялом.
   В этот момент ей в голову пришла гениальная, как ей показалось, идея. Она
даже прикрыла руками рот, чтобы он не услышал ее  смеха.  Это  послужит  ему
хорошим уроком, мстительно подумала она. Не будет выпендриваться в Следующий
раз. Она вытряхнет из него всю его мерзкую мораль и ханжеские принципы.  Это
будет для него настоящим потрясением и перевернет его душу вверх тормашками.
   Стараясь не потерять равновесия, Шей нетвердой  походкой  подошла  к  его
кровати. Снять ; собственную одежду не было  для  нее  проблемой.  Привычным
движением руки она избавилась от нее и бросила на пол. Правда, с  застежками
на босоножках пришлось порядком повозиться, так как  ее  пальцы,  утратившие
чувствительность, совершенно ей  не"  подчинялись.  Но  вскоре  и  босоножки
оказались  на  полу  рядом  с  одеждой.  Продолжая  тихонько  хихикать,  как
маленький ребенок, который делает  то,  что  ему  запрещено,  она  осторожно
приподняла одеяло и легко скользнула под него.
   Первое, что она  ощутила,  была  необыкновенная  теплота  его  тела.  Шей
осторожно положила голову на подушку и снова улыбнулась. Ян лежал на  спине,
и она не видела его лица, однако очень ясно слышала его ровное дыхание.  Она
пододвинулась поближе, положила подбородок на его  плечо  и  слегка  подняла
руку, намереваясь погладить густой коврик волос на его груди. Ей  уже  давно
хотелось сжать пальцами эти волосы, чтобы точно узнать, так ли они упруги  и
жестки, как кажется на взгляд.
   Однако случилось непредвиденное. Вместо осторожного движения ее рука,  не
подчиняясь своей хозяйке, тяжело опустилась  на  его  бедро.  Сладкое  тепло
разлилось по всему ее телу, как растаявшее на солнце  масло.  Гулкий  шум  в
голове сменился мелодичной и успокаивающей колыбельной.  Она  сонно  закрыла
глаза и подумала, как бы отнеслись его прихожане к тому, что их  преподобный
пастор спит по ночам без нижнего белья.
   Это была последняя мысль, которая пришла ей в голову в этот  момент