я нее слишком стар, но его внимание ей льстило.  Впервые  они  провели
время на заднем сиденье нашей машины на автостоянке "Веселого  фургона".
Потом он мне все в деталях описал и сказал, что я не знаю, чего лишаюсь.
Мол, если меня смущает ее внешность, надо только закрыть глаза  и  тогда
не важно, как она выглядит. Что-то вроде этого, только  гораздо  грубее.
Теперь я понимаю, что он предпочитал  женщин,  эмоционально  обделенных,
вроде моей матери или Пэтси, чтобы чувствовать  свое  превосходство  над
ними.
   - Что случилось той ночью, Джонни?
   - Папа забыл вовремя заплатить, и машину у нас за несколько  дней  до
этого забрали. Он был угнетен и подавлен и поэтому особенно желал  пойти
развлечься, чтобы забыть о неприятностях. Когда мы приехали в  бар,  там
уже была толпа. Папа увидел Пэтси с  Херболдами,  и  его  настроение  не
улучшилось. Он пытался ее отбить, но в тот вечер она смотрела только  на
Херболдов. Папа пил до тех пор, пока не пропил все, что было  у  него  в
кармане. Тогда он предложил какому-то парню купить у него нож. Все знали
этот нож, потому что он был очень необычным. Папа любил говорить,  будто
в семье Сойер он передавался из поколения в поколение.  Правда  это  или
нет, я не знаю. Вероятно, он его где-то стащил, но на моей  памяти  этот
нож был всегда. Так или иначе, парень не захотел покупать нож,  и  тогда
папа заявил, что это оскорбление для всей нашей семьи. Они начали  орать
друг на друга, и тогда бармен - кажется, заведение принадлежало ему...
   - Да. Его звали Паркер Джи, - заметил Эззи.
   - Верно, так вот он сказал мне, что, пока не  дошло  до  драки,  надо
увести отсюда папу. Постарайся, дескать, его успокоить. Мы стояли  возле
бара, когда оттуда вывалилась Пэтси вместе с Хербодцами. Она была пьяна,
но не настолько, чтобы не понять, что они ее бросают. Она хотела  уехать
вместе с ними и продолжать вечеринку в другом месте. Но они заявили, что
у них есть дело и ей ехать с ними нельзя.
   - Значит, их алиби было настоящим.
   - Да, Эззи. Потому что они покинули "Веселый фургон" без Пэтси.
   - И тогда она предложила вам с твоим папой прокатиться.
   - Примерно так. Подробностей я не помню, но, в  общем,  мы  уехали  с
ней. Насколько я понимаю, никто не видел, как мы садились в ее машину.
   - Но все,  с  кем  я  говорил,  свидетельствовали,  что  она  ушла  с
Херболдами. Включая тебя.
   - Да, - согласился Джек. - Я вам солгал, Эззи. Она действительно ушла
с Херболдами. Но уехала с нами.
   Эззи вспомнил, как допрашивал Джонни Сойера  через  пару  дней  после
происшествия. Мальчишка рассказал ему то же, что  и  все  остальные.  Не
было причин ему не верить.
   - Продолжай! Что случилось после того, как вы уехали?
   Все было так, как и предполагал Эззи в то утро, когда увидел ее тело.
Пэтси и двое мужчин отправились к реке и устроили там сексуальные игры.
   По лицу  Анны  нельзя  было  понять,  о  чем  она  думает,  но  Сойер
рассказывал о своем участии с явным сожалением.
   - Я не пропустил свою очередь потому,  что  был  немного  пьян  и  не
хотел,  чтобы  отец  опять  на  меня  орал.  Потом  они  еще  пару   раз
перепихнулись, а я сидел на берегу и пил. Я не встревожился,  когда  она
встала на колени и он вошел в нее сзади, так как он сказал, что  ей  это
нравится.
   Щеки Эззи покраснели - не потому, что он смутился сам, а потому,  что
ему было неудобно за Анну. К ее чести, она держалась молодцом.  Но  Эззи
знал, что к ее глазам подступают слезы.
   Джек немного помолчал.
   - Они были... поглощены тем, что делают. Она была увлечена не  меньше
моего отца. Он схватил ее за волосы, наверно, чтобы повернуть ее  голову
к себе, и тут ее шея хрустнула. - Он щелкнул  пальцами.  -  Вот  так.  Я
никогда не забуду этот звук. Наверно, папа его не слышал, потому что  не
останавливался до тех пор, пока... Ну, вы понимаете. - Джек посмотрел на
Эззи. - Я вам клянусь - он не собирался ее убивать.
   - Тогда почему же ты не рассказал мне об этом? - раздраженно  спросил
Эззи. - Черт побери, Джонни, ты не представляешь, сколько часов я...
   - Я заплатил более дорогую цену! - повысив голос, проговорил Джек.
   Взяв себя в руки, Эззи сделал несколько глубоких вдохов.
   - Когда я пришел к тебе домой, чтобы тебя допросить, какого черта  ты
мне соврал? Насколько я помню, ты покрыл своего отца. Ты сказал мне, что
он на работе за пределами города.  Да  простит  меня  Господь,  я  тогда
поверил тебе и не стал это  проверять.  Я  не  имел  оснований  тебе  не
верить. Джон Сойер был скандалистом, пьяницей, бабником, но  он  не  был
убийцей. Его бы обвинили  в  убийстве  по  неосторожности  и,  вероятно,
отпустили бы на поруки. Ни один состав присяжных в Блюэре,  штат  Техас,
не стал бы жалеть о законченной шлюхе, занимавшейся  анальным  сексом  с
мужчиной гораздо старше ее, причем на глазах у  его  несовершеннолетнего
сына. Почему же он не объяснил, что случилось?
   - Он не мог.
   - Чепуха! Ты сказал, что это было непредумышленное убийство.
   - Да. Но зато когда я убил его, убийство было умышленным.

Глава 51

   Анна громко ахнула. Но она оставалась неподвижной и смотрела на Джека
с тем же страхом и удивлением, что и Эззи.
   У Джека Сойера задергалась жилка на щеке.
   - Я сказал ему все то, что вы сейчас говорили мне, Эззи.  Пэтси  была
совершеннолетней. Это было не изнасилование.  Она  участвовала  во  всем
добровольно. Произошел несчастный случай. Я умолял его сделать так,  как
положено. Он отказался  даже  разговаривать  об  этом.  Заявил,  что  не
собирается таскаться по судам из-за такой ерунды. И все в том  же  духе.
Наш спор перешел в драку.  После  того  как  мы  обменялись  несколькими
ударами, я толкнул его в реку, надеясь, что он протрезвится и  придет  в
себя. Но он затащил меня в воду и начал топить. Я сопротивлялся.  Он  не
отпускал. Он держал меня под водой - собственного сына! Мой папа убивает
меня, подумал я. Он собирается меня утопить, чтобы я его не  выдал.  Мои
легкие жгло, а он держал меня под водой,  -  дрогнувшим  голосом  сказал
Джек. - Я хватался за все подряд. Моя рука  случайно  нащупала  ножны  и
вытащила оттуда нож. Тогда я кольнул папу в руку, и он меня отпустил. Но
он разозлился еще  больше.  Он  обзывал  меня  и  мать  самыми  гнусными
прозвищами. Говорил, что мы ему были совершенно не нужны. Кричал, что мы
разрушили его жизнь и что ему надоело таскать меня за  собой.  Потом  он
снова бросился на меня, схватил за горло и стал топить. И тогда  я  убил
его.
   Установилось долгое молчание. Словно незнакомые  люди  в  лифте,  они
избегали смотреть  друг  на  друга.  Все  сказанное  сейчас  звучало  бы
банально, но тишина, возможно, была еще более тягостной.
   Наконец Джек откашлялся и заговорил снова.
   - Я боялся бросить нож в реку, опасаясь, что он  станет  вещественным
доказательством. Поэтому и оставил его у себя. Сначала я хранил  его  из
страха быть пойманным, потом как талисман. Он постоянно напоминал о том,
на что я способен, и это меня пугало. Много раз я хотел  его  выбросить,
но в последний момент  оставлял,  считая,  что  он  каким-то  непонятным
образом сдерживает мои дурные наклонности. Вчера я  не  использовал  его
даже против Херболдов до тех пор, пока у меня не осталось выбора.
   - В ту ночь у тебя тоже не было выбора, Джонни, - тихо сказал Эззи. -
Ты действовал в целях самообороны.
   - Неужели? - с горьким смехом спросил Джек. -  Мне  хотелось  бы  так
думать, но я в этом не уверен. Я был моложе и сильнее  его.  Наверно,  я
мог бы в конце концов его скрутить. Или убежать от него. Мог  ли  я  еще
что-нибудь сделать? Если честно, не знаю. Но не проходит и дня, чтобы  я
не спрашивал себя, было ли так необходимо его убивать. Единственное, что
я точно знаю, - когда я вонзил в него нож, я хотел его убить.
   - Как и любой, кто борется за свою жизнь.
   Посмотрев на Эззи, Джек опустил глаза.
   - Что же ты с ним сделал?
   - Оттащил вниз по течению. Я волок его  несколько  часов.  Уже  почти
рассвело, когда я вытащил его на берег и голыми руками вырыл в лесу яму,
положил его туда и закидал камнями. Наверное, он и сейчас  там.  На  то,
чтобы вернуться домой, мне пришлось потратить целый день. Потом я  уснул
и спал целые сутки. Я собирал вещи, чтобы  уехать,  когда  пришли  вы  с
вопросами насчет Пэтси Маккоркл. Я был так испуган,  что  у  меня  вовсю
дрожали колени, и я удивился, что вы этого не замечаете.
   - Ты был еще совсем мальчиком, Джонни.
   - Я был достаточно взрослым. Настолько взрослым, чтобы понимать,  что
мне надо убраться из Блюэра до тех пор, пока кто-нибудь не станет искать
моего папу. Я уплатил по всем счетам, предупредил хозяина дома,  что  мы
уезжаем куда Глаза глядят, и в ту же ночь уехал на товарном  поезде.  До
недавнего времени я так все шел  и  шел,  не  останавливаясь,  и  всегда
оглядывался назад. Я никогда не позволял себе подолгу  задерживаться  на
одном месте. Никаких привязанностей - чтобы можно было сразу собраться и
уйти. - Посмотрев на Анну, он быстро отвел взгляд, как  будто  испугался
того эффекта, который произвела  на  нее  его  история.  -  Но  когда  я
услышал, что Карл сбежал, то понял, что настало время отдавать долги.  И
тогда я рискнул своей свободой, хотя, конечно, по-настоящему  я  не  был
свободен.
   Эззи долго сидел, рассматривая узор на  линолеуме,  затем  с  усилием
поднялся на ноги.
   - Ну, ты взял Карла Херболда, и это сделало тебя героем.  Что  же  до
остального,  то  я  больше  не  слуга  закона,  так  что  все  это  было
неофициально. Ты не представляешь себе, что ты для меня сделал, Джонни -
извини, Джек. Я вполне удовлетворен тем, что знаю,  что  случилось.  Это
было давно. Я думаю, по большому счету уже не важно, как все произошло.
   - Для меня важно, - удивив его, сказал Джек. - Та ночь  изменила  мою
жизнь, но не навсегда. Я больше не хочу так жить. К тому же, если  бы  я
тогда сказал правду, ни  вы,  ни  Делрей  не  считали  бы  его  пасынков
виновными в смерти Пэтси. Для них все могло бы сложиться иначе.
   - Это были плохие ребята, Джек. Для них ничто не могло измениться.
   - Во всяком случае, Делрею не пришлось бы жить в постоянном страхе, -
возразил Джек. - Жизнь Анны и Дэвида вчера не подверглась бы  опасности.
- Он упрямо помотал головой. - Нет, Эззи, мое малодушие дорого  обошлось
многим людям - включая вас. Что ни говори, а я убил своего отца. Я хочу,
чтобы вина за это на мне больше не висела. Полупризнания перед  вами  не
достаточно.  Я  должен  пройти  через  все  законные  процедуры:  арест,
заключение, большое жюри, суд. Во что бы то ни стало я хочу,  чтобы  все
это кончилось.

***

   - Что значит - вы не знаете, где он? Вы  что,  всегда  теряете  своих
пациентов? Кто здесь главный? Я хочу найти мужа, и немедленно!
   Стоя  возле   поста   дежурной,   Кора   распекала   робкую   молодую
практикантку. Зная, что Эззи сбежал из палаты, та пыталась сделать  вид,
что изучает какие-то бумаги.
   - Кора!
   Услышав его голос, она обернулась. Несмотря на все  грозные  нотации,
которые Кора читала больничному персоналу, было  заметно,  что  она  еле
держится. Когда она увидела Эззи,  ее  подбородок  начал  дрожать.  Сжав
губы, она пыталась сдержаться, хотя слезы были близко и, очевидно, не  в
первый раз.
   Стараясь походить на мужчину, а не на  ископаемое,  Эззи  выпрямился.
Сейчас, когда они впервые встретились после ее отъезда, он предпочел  бы
быть гладко выбритым, полностью одетым и вообще выглядеть молодцом. Но -
увы! - его ноги больше походили на  волосатые  зубочистки,  ступни  были
бледными, с проступающими венами, а в этом идиотском халате  фигура  его
производила не самое лучшее впечатление.
   Несмотря на все это, Кора, кажется, была чертовски рада  его  видеть.
Подбежав к Эззи, она остановилась на расстоянии вытянутой руки.
   - Вчера вечером мне позвонили и сказали, что случилось.  -  Это  было
все, что  она  успела  выговорить,  прежде  чем  ее  нижняя  губа  снова
задрожала.
   - Ты вернулась? - спросил Эззи.
   - Если я тебе нужна.
   - Ты всегда мне нужна.
   Он протянул к ней руки, и она шагнула в его объятия.
   Коре, наверное, все известно про Херболдов из прессы, тем  более  что
уже найдены тела Сесила и Конни. Потом можно будет рассказать ей историю
Джека Сойера, чтобы она поняла  -  отныне  их  жизнь  станет  совершенно
другой.
   Как требует Сойер, он запишет его признание.  Однако  Кора  наверняка
будет утверждать, что Джон Сойер-младший  тогда  был  просто  мальчиком,
оказавшимся в экстремальной ситуации, и  что  он  заслуживает  прощения,
особенно после того, как убил врага общества номер  один  и  спас  жизнь
Эззи. В случае же расследования Эззи должен свидетельствовать  в  пользу
Сойера. Они непременно пригласят к себе домой его и Анну Корбетт,  чтобы
продемонстрировать им свою поддержку.
   Возможно, она удивится, когда он согласится с ней.
   Но все это пока подождет. Сейчас он крепко обнимает  ее,  с  радостью
чувствуя, что они снова одно целое.

***

   Джек со страхом поднял глаза и заглянул в лицо Анне.
   Печально улыбнувшись, он робко пожал плечами, вернее,  одним  плечом,
потому что второе было забинтовано.
   - Ты как-то просила меня рассказать мою историю.  Теперь  ты  знаешь,
почему я утаил ее от тебя. И сейчас я хочу сказать - для меня  чертовски
важно, что мое прошлое, кажется, не играло для тебя никакой роли,  когда
мы... когда мы были вместе. Что  ты  верила  мне.  Что  некоторое  время
любила меня. - Он кивнул в сторону двери. - Но ты ничем мне не  обязана,
Анна. Если ты уйдешь, я пойму. Ты никогда больше меня не увидишь.
   Анна обратилась к нему на языке, который лучше всего знала.
   Она ответила ему знаками.
   - Я интересовалась твоей жизнью, потому что  хотела  узнать  о  тебе,
Джек, а не судить тебя. Это печальная история, и мне жаль тебя.  Но  это
не влияет на мои чувства к тебе. По правде  говоря,  я  люблю  тебя  еще
сильнее. Из-за того, что на твою  долю  выпало  так  мало  счастья,  мне
хотелось бы дать его тебе как можно больше.
   Я не считаю, что тебе нужно предстать  перед  судом,  особенно  после
того, как ты вчера спас нам жизнь. Но если ты захочешь  это  сделать,  я
пройду с  тобой  весь  путь.  Я  буду  рядом  независимо  от  того,  что
произойдет, потому что... Потому что ты любишь меня. Меня,  -  повторила
она, ткнув себя пальцем в грудь.
   - Любовь моих родителей была смешана с чувством вины. У двух слышащих
людей появился глухой ребенок.
   Они обвиняли в этом себя, гадая, за какие грехи их дитя было наказано
глухотой.
   Я знаю, что Дин любил меня. Если бы он не умер,  мы  жили  бы  с  ним
счастливо. Но он видел в моем физическом недостатке врага, которого надо
победить. Он был готов с этим врагом  бороться,  а  раз  так  -  он  его
ненавидел.
   Делрей тоже меня любил. Или по крайней мере думал, что любит. Но  его
любовь была... удушающей. Да, что-то вроде этого.  Я  задыхалась,  не  в
силах быть самой собой.
   Мои родители винили себя за  мою  глухоту.  Дин  хотел  ее  победить.
Делрей видел в ней преимущество. А для тебя, Джек, она просто  не  имеет
значения. Никакого. Ты принимаешь ее как часть меня. Вот почему  я  тебя
люблю.
   Это главная причина, но есть и другие. Я люблю тебя и за то,  что  ты
любишь Дэвида.  Это  очень  важно.  Я  бы  никогда  не  смогла  полюбить
человека, который был бы  равнодушен  к  моему  сыну.  Я  знаю,  что  ты
искренне к нему привязан.
   А еще я хочу тебя. Я все время думаю о том, чтобы  заняться  с  тобой
любовью. От моих фантазий мне  становится  жарко.  У  меня  они  были  и
раньше... но сейчас я знаю, что это значит - быть с тобой.  У  меня  все
горит. Здесь. - Она провела рукой по груди и животу. - Когда я смотрю на
тебя,  мое  сердце  бьется  быстрее.  Когда  я  думаю  о  тебе,  у  меня
перехватывает дыхание. Когда ты прикасаешься ко мне,  во  мне  рождается
удивительное ощущение - хочется одновременно смеяться и  плакать.  Я  не
могу его сдержать. Наверное, это счастье. Да, счастье.  Несмотря  на  то
что мы переживаем трудные времена, я чувствую себя такой счастливой, как
никогда раньше. И все это сделала твоя любовь.
   Я знаю, ты скажешь, что доставил нам с Дэвидом только огорчения.  Это
не правда. Поверь: мы очень нуждаемся в тебе. Позволь нам стать  членами
твоей семьи, семьи, которой у тебя никогда не было.
   Если ты  принимаешь  меня,  я  тоже  принимаю  тебя,  Джек,  принимаю
целиком. Я люблю тебя, Джек.
   Не сводя с него глаз, она опустила руки и замерла.
   Джек, не отрываясь, смотрел ей в лицо. Он не имел представления,  что
именно Анна сказала, но знал, что она хотела ему сообщить.
   Взяв ее за руки, он по очереди поцеловал их и прижал к себе.
   Он молчал.
   После ее красноречивого признания в любви слова были не нужны.



   Сандра БРАУН
   СКАНДАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ



Анонс

   Дождливой южной ночью Джейд Сперри пришлось пережить самое  страшное,
что только может случиться с девушкой, оказавшейся в руках трех  молодых
подонков.  Поруганная  честь,  грандиозный  скандал,   личная   трагедия
заставляют ее бежать из дома  куда  глаза  глядят.  Джейд  выстояла,  но
никогда, ни на минуту, не забывала этот  сонный  заштатный  американский
городок, где все - мужчины, женщины, дети - зависят от всесильной  семьи
Патчетт. Она так и не простила богатых негодяев, которые исковеркали  ее
жизнь. И однажды Джейд возвращается, чтобы отомстить. Чтобы  освободится
от зла, которое жжет ее сердце. Чтобы вернуть утраченную жажду любви.

Пролог

Нью-Йорк, 1990

   Она возвращается в Пальметто.
   Джейд Сперри раздвинула шторы в своем  офисе  на  двадцатом  этаже  и
выглянула в окно. Далеко внизу, огибая Линкольн-Центр,  медленно  ползли
автомобили. Порывы холодного ветра с силой вырывались из-за углов  улиц,
бились о городские автобусы,  изрыгавшие  ядовитый  дым  в  и  без  того
отравленный  воздух.   Такси,   похожие   на   шустрых   желтых   жуков,
перестраиваясь с одной полосы движения на другую, пытались выбраться  из
пробки. И ни на миг не прерывался поток пешеходов с портфелями и сумками
в руках.
   Когда Джейд приехала в Нью-Йорк, ей  сначала  было  трудно  заставить
себя окунуться в это непрестанное движение. В первое  время  она  ужасно
боялась перекрестков. Ей было страшно стоять  на  переходе  какой-нибудь
авеню в центре Манхэттена, с замиранием сердца  прикидывая  в  уме,  кто
первым раздавит тебя - юркое такси,  неуклюжий  автобус  или  напирающая
сзади толпа людей, раздраженных твоей неспешной провинциальной  речью  и
неуверенной походкой. Каждый раз, словно принимая вызов, Джейд  опускала
голову и ныряла в этот поток. Она  действительно  не  умела  ходить  так
стремительно, соображать так быстро, говорить так живо, как местные.  Но
это ее не смущало: просто она была другой, не такой, как они. Джейд была
воспитана не на суете. Она выросла там, где  самой  подвижной  особью  в
летний день была стрекоза, скользящая над гладью болота.
   Еще до приезда в Нью-Йорк Джейд  привыкла  много  работать  с  полной
самоотдачей. Она приспособилась и выжила благодаря упорству и  гордости,
которые, как и неспешная речь, сразу выдают уроженца Южной Каролины.
   Теперь  все  это  окупалось.   Она   вознаграждена.   Тысячи   часов,
потраченных на замыслы и тяжелую работу, дали свои результаты.  Никто  и
не догадается, сколькими годами  и  слезами  пришлось  заплатить  ей  за
возвращение в родной город.
   И вот она возвращается в Пальметто.
   Кое-кому там придется заплатить за все, а  уж  Джейд  постарается  за
этим проследить. Теперь  она  в  силах  восстановить  справедливость,  о
которой так мечтала.
   Джейд продолжала смотреть в окно, но почти не замечала происходившего
на улицах. Мысленно  она  была  далеко.  Она  видела  высокую  траву  на
прибрежных болотах, вдыхала  крепкий  соленый  воздух  океана  и  аромат
цветущих магнолий,  ощущала  вкус  пр