ся.  Она  сказала,
что женская интуиция еще ни разу ее не подводила.
   - Она в самом деле рада?
   - Почти так же, как и я. Улыбнувшись, Хейли провела пальцем по его губам.
   - Но что же мы будем делать сегодня до тех  пор,  пока  не  придет  время
забирать Фейт из гостей?
   - А разве я еще не сказал  тебе?  Считай,  что  с  сегодняшнего  утра  ты
выходишь на работу,  -  вполне  серьезно  сообщил  Тайлер,  вставая  с  края
постели. Смерив  невесту  взглядом  с  головы  до  ног,  он  начал  медленно
раздеваться. - Твое сегодняшнее задание - сделать босса счастливым.
   - И какие же именно поручения мне предстоит выполнить, чтобы осчастливить
его? - полюбопытствовала Хейли, с невинным видом хлопая ресницами.
   - Самые разные. Начнем по порядку. Тайлер лег рядом с Хейли и обнял ее.
   Его поцелуй был жарок, каждое движение языка сулило неземные услады.
   - Сама снимешь или помочь? - спросил он, указывая на ее тенниску.
   - Помоги.
   Его лукавая ухмылка предупреждала Хейли о том, что она сделала  не  самый
разумный выбор.  Найдя  подол  длинной  тенниски,  ловкие  руки  неторопливо
потянули его вверх - медленно открывая глазам талию, ребра,  краешек  груди.
Нырнув  головой  вниз,  Тайлер  подцепил  мягкую  хлопковую   ткань   носом.
Восторженный любовник наслаждался видом цветущей женской плоти.
   Ленивое скольжение  губ  Тайлера  по  коже  едва  не  доводило  Хейли  до
исступления. Ее пальцы блуждали в зарослях его темных волос, а колени сильно
сжали мускулистый торс. Размеренно и умело  Тайлер  ласкал  нежную,  гладкую
кожу женщины, еще горячую после сна. Лишь изредка его язык пробовал ее плоть
на вкус, быстро притрагиваясь к трепетной груди.
   Постепенно поцелуи Тайлера становились все более  пылкими,  рот  -  более
требовательным, а язык - менее деликатным. Его  руки  следовали  за  губами,
лаская то, что уже было обласкано поцелуями. Под его  ладонями  соски  Хейли
вздыбились. Женщина изнывала от желания.
   Желание  глухими  толчками  билось  внутри  нее,  исходило  от  ее   тела
невидимыми лучами. Оно сковало ее ноги. Дыхание превратилось в  еле  слышный
стон, вырывающийся из ее горла. Будто откликаясь на этот зов, Тайлер  поймал
ее сосок ртом. Его язык и зубы лишали ее рассудка.
   - Пожалуйста, Тайлер. Умоляю...
   - Еще не время, любовь моя. - Он стащил с нее тенниску  через  голову.  -
Сегодня мне меньше всего хочется торопиться. Нам до  конца  жизни  предстоит
любить друг друга. Впереди нас ждет очень  многое.  А  сегодня  позволь  мне
насладиться тобою так, как хочу того я.
   - Ты так красив, - прошептала она,  разглаживая  темные  колечки  на  его
груди. Приподняв голову с подушки, Хейли  начала  целовать  его  распаленное
тело. Ее язык и губы коснулись его твердых, плоских сосков, а руки  с  силой
вцепились в его бедра.
   - Научил на свою голову, - простонал Тайлер, стиснув зубы. - Я не в силах
владеть собой. - Его глаза жадно пожирали ее наготу. - Нет женщины  красивее
тебя. - И он подался вперед, чтобы запечатлеть поцелуй на  животе  Хейли,  в
ложбинке,  где  сходятся  ребра.  Его  теплое  дыхание  само  по  себе  было
утонченной лаской. Затем дразнящее прикосновение губ Тайлера  изведал  пупок
Хейли.
   Ухватив зубами ее трусики за кружевной краешек, он потянул их вниз. Грудь
его стала вздыматься чаще, когда Тайлер увидел то, что скрывала  эта  тонкая
завеса.
   Он любил эту женщину всю, целиком, не забывая ни  об  одной  частичке  ее
плоти.
   Наслаждение  становилось  невыносимым.  Хейли  балансировала  на  опасной
грани, за которой открывается либо смерть, либо возрождение.  И  прежде  чем
упасть в бездну, она прошептала напоследок любимое имя.
   Привстав, Тайлер ринулся вниз, заполнив собой изнывающую пустоту, которую
сам же и создал.
   - Я люблю тебя, Хейли. Я так люблю тебя...
   Все перемешалось вокруг, земля исчезла, и звезды посыпались с  небес.  Но
эти двое остались живы. Более того, две жизни  слились  в  одну,  новую,  не
похожую  на  все,  что  было  раньше.  Они  одинаково  дышали,  чувствовали,
одинаково видели и осязали друг друга. И когда все было кончено, мужчина  не
покинул женщину, все еще упиваясь ее теплом.
   Он нежно поцеловал ее за ухом.
   - Скажи, ты не против пожить в Атланте?
   - Хорошо, но только если там будешь жить и ты. -  Нежные,  тонкие  пальцы
осторожно гладили его брови.
   - Подберем себе дом по вкусу и заживем вместе. Втроем. - Его губы  игриво
скользнули по ее губам. - А то и вчетвером. Или больше.
   Она уперлась ему в плечи:
   - Тайлер! О чем ты? Он рассмеялся:
   - О том, что Фейт уже мечтает о куче сестренок и братишек.
   - Но я еще не знаю, смогу ли родить.
   - Конечно, сможешь, - пробормотал он с невыразимой нежностью. - Тебе  все
на свете удается, рыжик мой. - Любовь  светилась  в  его  глазах,  когда  он
шептал эти слова прямо ей в губы. -  А  кое-что  у  тебя  получается  просто
бесподобно.





   Сандра БРАУН
   БЕЗЗВУЧНЫЙ КРИК



Анонс

   Дерзкий побег из тюрьмы кровавого убийцы Карла Херболда  и  появление
на отрезанном  от  мира  техасском  ранчо  таинственного  Джека  Сойера,
казалось бы, никак не связаны между собой. Но в  действительности  связь
имеется, и у нее даже есть имя - Анна Корбетт, немая красавица,  хозяйка
ранчо. Джек готов во имя этой женщины пожертвовать  всем,  даже  жизнью.
Однако смогут ли его отвага, сила и любовь спасти Анну от  безжалостного
преступника, который уже близок к своей цели?..

   Героиня  романа  с  детства  разговаривала  на  языке  жестов  -  она
практически ничего не слышит. Чтобы достоверно  рассказать  о  ней,  мне
пришлось обратиться за помощью к сообществу глухих.
   Одна молодая женщина особенно мне помогла.
   Дженни, большое тебе спасибо.

Глава 1

   - Майрон, ты меня слушаешь? - Карл Херболд зло  посмотрел  на  своего
сообщника и, раздраженно покачав головой, пробормотал:
   - Вот кретин!
   Не  обращая  внимания  на   оскорбление,   Майрон   Хаттс   продолжал
бессмысленно улыбаться.
   Карл приблизился к нему вплотную.
   - Перестань ухмыляться, Майрон! Я говорю о серьезных  вещах.  Неужели
ничего так и не остается в  том  куске  дерьма,  который  ты  носишь  на
плечах? Ты слышал, что я тебе сказал?
   Майрон искоса посмотрел на свою конфету.
   - Ну конечно, Карл, я тебя слушаю. Ты ведь мне сказал, чтобы я слушал
внимательно.
   - Ну ладно.
   Карл немного расслабился, но все равно не был уверен в  том,  что  до
Майрона хоть  что-нибудь  дошло.  Тот,  мягко  говоря,  особым  умом  не
отличался.  Пожалуй,  его  коэффициент  умственного  развития  выражался
однозначным числом.
   Майрон был физически крепок и всегда готов  услужить,  но  недостаток
сообразительности представлял  собой  угрозу  для  выполнения  тщательно
разработанных планов  Карла.  Впрочем,  у  любого  сообщника  есть  свои
недостатки.
   С другой стороны, Майрон Хаттс был нужен Карлу. Такой подельник будет
без разговоров делать то, что ему сказали. Вот почему Карл  считал,  что
ему повезло.
   Пусть Майрон не Эйнштейн, но зато абсолютно лишен  такой  штуки,  как
совесть.
   У него отсутствовал "внутренний диалог". Хороший термин, верно?  Карл
вычитал  его  в  каком-то  журнале.  Он  заучил  его  наизусть  и  потом
использовал на заседании комиссии по досрочному освобождению, когда  его
в последний раз  туда  вызывали.  В  течение  пяти  минут  он  заливался
соловьем по поводу того, что постоянно ведет внутренний диалог  с  самим
собой относительно своих прошлых грехов. Этот диалог якобы  раскрыл  ему
ошибочность его действий и всю  важность  ответственного  поведения.  Он
кается и желает искупить свою вину.
   На членов комиссии  эти  громкие  фразы  не  произвели  ни  малейшего
впечатления. Посчитав его речь тем, чем она  и  была  на  самом  деле  -
дерьмом собачьим, - они отклонили его просьбу о досрочном освобождении.
   Но даже если предположить, что совесть - это действительно внутренний
диалог, Майрону все равно такие абстракции были  совершенно  недоступны.
Не о чем ему было с собой разговаривать. Нет, Майрон будет  действовать,
подчиняясь импульсу. Именно поэтому Карл его и выбрал. Майрон не  станет
привередничать, если дело примет неприятный оборот.
   Кстати,  о  неприятном  -  Майрон  имел  на  редкость   отталкивающую
внешность. Его  почти  лишенная  растительности  кожа  была  к  тому  же
практически бесцветной. Весь цвет  концентрировался  на  губах  -  очень
больших и неестественно красных. По  контрасту  радужная  оболочка  глаз
была тусклой, а из-за светлых и отнюдь не густых  бровей  и  ресниц  его
пустой взгляд казался еще более бессмысленным.
   Редкие, но грубые белесые волосы торчали из головы словно проволока.
   Наполовину  обсосанный  леденец  во  рту  привлекательности  ему   не
прибавлял. Посмотрев, как с губ Майрона капает слюна, Карл с отвращением
отвернулся.
   Многие удивлялись тому, что эти двое скорешились, -  уж  слишком  они
были непохожи. Карл -  высокий,  темноволосый,  с  приятной  внешностью.
Чтобы держать  себя  в  форме,  он  с  религиозным  рвением  приседал  и
отжимался в камере, а когда было настроение, то и с тяжестями баловался.
У Карла была улыбка киллера, напоминавшая о молодом  Уоррене  Битти.  По
крайней мере так ему говорили.
   Лично он  всегда  считал,  что  выглядит  лучше  актера,  к  которому
относился с  презрением.  Правда,  жена  у  этого  Битти  -  загляденье!
Настоящий лакомый кусочек.
   По части мозгов Карл, разумеется, сильно превосходил Майрона  Хаттса.
Тем, чего не хватало Майрону, Карл располагал в  избытке.  Он  прекрасно
умел строить планы.
   Блестящие замыслы, казалось, сами рождались в его голове.
   Более того, едва сформулированную смутную идею он без труда превращал
в четкую схему.
   Будь Карл военным, он наверняка стал бы  генералом.  Но  даже  высшим
чинам для воплощения в жизнь их  стратегии  нужны  солдаты.  Такие,  как
Майрон.
   Конечно, ему  ничего  не  стоило  подобрать  в  сообщники  любого  из
заключенных. Ведь если Майрон отпугивал даже закоренелых преступников  и
те старались держаться  от  него  подальше,  то  к  Карлу  людей  словно
магнитом тянуло. Среди обитателей тюрьмы старшинство  давало  ему  массу
преимуществ.
   Это  и  еще  присущая  ему  харизма.  Короче  говоря,  он  мог  найти
кого-нибудь  посообразительнее  и  поподлее  Майрона   -   несмотря   на
склонность к насилию, Майрон был в общем-то добродушен.
   Но умные Карлу ни к чему.
   Он не хотел,  чтобы  с  ним  спорили.  Споры  неизбежно  отвлекли  бы
внимание от главного и  привели  к  катастрофе  -  их  поймали  бы.  Для
исполнения задуманного Карлом побега нужна была лишь еще одна пара  глаз
и ушей плюс умение действовать не раздумывая. Майрон Хаттс отвечал  этим
требованиям. А хитрости Карлу не занимать.
   Кроме того, можно выслушать соображения Сесила. Сесил, пожалуй,  даже
слишком  много  думает.  Он  чересчур   скрупулезно   все   анализирует,
взвешивает - и в результате теряет имеющиеся возможности. Вроде парня  с
одной смешной открытки, которую как-то довелось видеть Карлу:  пока  тот
наводил фотоаппарат на Эйфелеву башню, рядом прошла  голая  француженка.
Сесил точь-в-точь такой же.
   Но сейчас Карлу не хотелось  думать  о  своем  старшем  брате.  Потом
когда-нибудь, на досуге.
   Прислонившись к ячеистой сетке, он быстро окинул взглядом  спортивную
площадку. Бдительность стала его второй натурой. Двадцать лет  тюремного
заключения  приучили  его  всегда  быть  настороже.   Безусловно,   Карл
пользовался здесь большим влиянием и имел много друзей, но ведь всем  не
угодишь.
   На другом конце площадки ворочали тяжести несколько  черных,  которые
посмотрели на него  с  нескрываемой  ненавистью.  Они  ненавидели  Карла
только за то, что он не  был  одним  из  них.  Газеты  часто  болтают  о
соперничающих бандах, об уличной войне, о вендетте. Чепуха все это! Пока
ты не
   Попадешь за решетку, считай, ты ничего не знаешь о бандах.
   Тюремное общество - самое  поляризованное,  самое  сегрегированное  в
мире.
   У Карла уже были разногласия с черными заключенными, перераставшие  в
обмен оскорблениями, а затем в  драки,  заканчивающиеся  дисциплинарными
взысканиями.
   Но сегодня  или  в  ближайшем  будущем  он  не  собирался  ни  с  кем
устраивать разборки. Вплоть до того дня, когда они с Майроном отправятся
на дорожные работы, Карл Херболд собирался быть идеальным заключенным.
   Эта  новая  программа  представляла  собой  часть  тюремной  реформы,
которая ставила своей целью дать возможность  заключенным  почувствовать
себя полезными членами общества. Конечно, Карлу на  все  эти  социальные
аспекты было наплевать.  Его  заботило  только  одно  -  как  это  можно
использовать в своих интересах.  Когда  подойдет  его  очередь  покинуть
тюремные стены и поработать снаружи, он первым сядет в автобус.
   Поэтому он вел себя тихо, старался не делать  ничего,  что  могло  бы
привлечь к нему внимание вертухаев. Никаких  нарушений  правил,  никаких
драк - исключительно хорошее поведение. Если  Карл  слышал,  как  кто-то
бормочет в его адрес оскорбление, то он отворачивался. Да, уж чего  Карл
не любил - так это делать вид, что ничего не  замечает.  Несколько  дней
назад  ему  пришлось  наблюдать,  как   Майрон   отсасывает   у   одного
заключенного. Этот тип, южанин, два года  назад  получивший  пожизненное
заключение за убийство жены, подкупил Майрона подачкой.
   Наиболее агрессивные из заключенных и раньше пытались воспользоваться
умственной неполноценностью Майрона, но  Карл  в  таких  случаях  обычно
вмешивался. Однако сейчас, перед самым побегом, он не  хотел  рисковать.
Да и Майрон как будто ничего против и не имел. За работу  он  получил  в
награду живую мышь, которую потом распотрошил длинным ногтем.
   - Запомни мои слова, Майрон, - сказал ему Карл,  понимая,  что  время
прогулки истекло и теперь до конца дня они не смогут поговорить наедине.
- Когда наступит наша очередь работать в дорожной бригаде, ты не  должен
этому слишком радоваться.
   - Ладно, - обронил Майрон, с интересом разглядывая мозоль на  большом
пальце.
   - Было бы даже хорошо, если  бы  мы  казались  чуточку  недовольными.
Сможешь ты это изобразить? Выглядеть недовольным?
   - Конечно, Карл. - И он стал энергично грызть мозоль.
   - Если они подумают, что мы очень хотим туда пойти, то...
   Он не успел договорить. Мощный удар буквально сбросил Карла  с  бака,
на котором он сидел. Карл  повалился  на  бок  прямо  в  грязь.  В  ушах
звенело, перед глазами все плыло.
   В этот момент он забыл о своей решимости не ввязываться в  конфликты.
Движимый инстинктом самосохранения, Карл перекатился на  спину  и  резко
ударил неприятеля ногой в пах.
   Черный тяжелоатлет, очевидно, полагавшийся только на силу своих мышц,
не  ожидал  контратаки.  Упав  на  колени,  он  скорчился  и   застонал.
Естественно, остальные черные тут  же  набросились  на  Карла  и  начали
молотить его кулаками.
   Размахивая дубинками, вскоре прибежали  тюремщики.  К  этому  времени
заключенные успели отскочить в сторону, подбадривая дерущихся выкриками.
   Когда порядок был восстановлен и ущерб подсчитан, выяснилось, что  он
минимален: пришлось отправить в изолятор всего лишь двоих травмированных
заключенных.
   Одним из них был Карл Херболд.

Глава 2

   - По-моему, все прошло очень мило. Это замечание жены заставило  Эззи
Харджа возмущенно фыркнуть:
   - Мясо было ужасно жестким, а кондиционер работал вполсилы. Я чуть не
расплавился в этом черном костюме.
   - Ну, тебе обед не понравился бы в любом случае. Ты с  самого  начала
был настроен поворчать.
   Эззи женился на Коре за два года до того,  как  стал  шерифом  округа
Блюэр, - то есть пятьдесят два года  назад.  Он  впервые  увидел  ее  на
проповеди, куда забрел с друзьями  просто  смеху  ради.  Огненно-красный
бант в волосах Коры и под цвет ему губная помада  словно  бросали  вызов
адскому пламени, о котором вещал с  кафедры  странствующий  проповедник.
Когда запели церковный гимн, девушка оторвала взгляд от книги псалмов  и
посмотрела на Эззи, который уже давно взирал на нее с большим интересом.
Глаза Коры горели отнюдь  не  религиозным  рвением  -  в  них  светилось
дьявольское лукавство. И вдруг она ему подмигнула...
   За прошедшие годы огня в ней так и  не  убавилось,  что  до  сих  пор
нравилось Эззи.
   - Жителям округа пришлось похлопотать и потратить массу денег,  чтобы
устроить обед в твою честь. Надо было хотя  бы  постараться  изобразить,
что ты им благодарен. - Сняв халат, она легла к нему в постель.  -  Если
бы обед проводился в мою честь, уж я-то наверняка была бы благодарна.
   - Я не напрашивался на званый обед.  Я  чувствовал  там  себя  просто
дураком.
   - Ты злишься не из-за обеда. Тебя бесит то, что приходится уходить на
пенсию. - Кора обычно  выражалась  прямо,  и  сегодняшний  день  не  был
исключением. - Не думай, что я с нетерпением ждала, когда ты  уйдешь  на
пенсию, - сказала она, без особой необходимости взбивая  подушку.  -  Ты
полагаешь, я хочу, чтобы ты весь день сидел дома,  дулся  и  вертелся  у
меня под ногами? Нет, сэр!
   - Наверно, ты предпочла  бы,  чтобы  однажды  ночью  меня  подстрелил
какой-нибудь псих и избавил тебя от моего общества!
   Кора замерла.
   - Ты весь вечер пытался меня спровоцировать и в конце  концов  своего
добился. Такие разговоры приводят меня в бешенство, Эзра Хардж.
   Выключив свет, она повернулась к нему спиной. Обычно они спали  лицом
к лицу.
   Она знала его слишком хорошо. Он  специально  сказал  так,  чтобы  ее
разозлить. Ирония заключалась в том, что каждый  день  его  службы  Кора
молилась, чтобы его не застрелили на работе и ей бы не пришлось возиться
с окровавленным трупом.
   Хотя с практической точки зрения ему было бы лучше умереть на  боевом
посту.  Для  всех  это  было  бы  проще.  У  лидеров  общины  отпала  бы
необходимость намекать, что ему не стоит баллотироваться на новый  срок.
Кроме того, они могли бы сэкономить деньги, потраченные  на  сегодняшнее
празднество, или истратить их на что-то более полезное.
   Если бы Эзра умер раньше, ему не надо было бы страшиться будущего,  в
котором он стал бы таким же бесполезным, как лыжи в Сахаре.
   Семьдесят два года,  идет  уже  семьдесят  третий.  Артрит  в  каждом
суставе - или, во всяком случае, так кажется, И голова  работает  теперь
не так хорошо, как раньше. Нет, он-то  ничего  такого  не  замечает,  но
другие, возможно, все подмечают и втихомолку смеются над ним.
   Самое ужасное заключается в том, что все они правы. Он  действительно
уже старый и дряхлый и не должен возглавлять такую службу.  Да,  он  это
понимает. Нравится ему или нет, но он обязан уйти на пенсию, потому  что
жителям округа будет  лучше,  если  в  этой  конторе  станет  заправлять
человек помоложе.
   Он просто очень не хотел уходить со службы до того, как выполнит свой
долг. А это значит - пока он не узнает, что случилось с Пэтси Маккоркл.
   Вот уже двадцать два года эта девушка лежит в  постели  между  ним  и
Корой. Фигурально выражаясь, конечно.
   Почувствовав себя виноватым в том, что об этом вспомнил - особенно  в
свете нынешней ссоры, - он повернулся на бок и любовно похлопал жену  по
бедру.
   - Кора!
   - Даже не думай! - проворчала она. - Я слишком зла на тебя.

***

   Когда Эззи через несколько часов вошел в управление шерифа,  дежурный
сначала лишь сонно приподнял голову,  но  тут  же,  поняв,  кто  пришел,
поспешно встал со стула.
   - Эй, Эззи, какого черта ты тут делаешь?
   - Прости, что прервал твой сон, Фрэнк. Не обращай на  меня  внимания.
Нужно разобраться с несколькими папками.
   Помощник посмотрел на большие настенные часы.
   - В такое-то время?
   - Не могу заснуть. Теперь,  когда  я  официально  ушел,  я,  пожалуй,
заберу все свои вещи. Шериф Фостер захочет завтра занять кабинет.
   - Да уж конечно. Т