ь, что он задыхается, но в конце концов ему удалось избавиться от трубки.
     - Ну вот, все не так уж и страшно, верно, мистер Треджилл? У вас все прекрасно получилось.
     Он пошевелил губами, но сестра не расслышала и наклонилась ближе. Выпрямившись, она хихикнула.
     - Что он сказал? - спросила Ренни.
     - Он сказал: "Пошла на хер".
     - Вы не обязаны такое от него терпеть.
     - Не волнуйтесь, доктор Ньютон, у меня муж и четыре сына.
     Ренни заняла ее место у постели Вика.
     - Вик, вы знаете, где находитесь?
     Он пробормотал что-то нечленораздельное. Она приставила стетоскоп к его груди и несколько секунд послушала.
     - Вы неплохо справляетесь.
     - Пить.
     - Как насчет кусочков льда? - Она взглянула на сестру, которая кивнула и вышла из палаты. - Начнем с этого. Питье может вызвать рвоту.
     Он снова что-то пробормотал, пытаясь открыть правый глаз, который сильно опух. Он будет еще несколько часов чувствовать себя полусонным и дезориентированным.
     - Сильно болит, Вик? Я могу увеличить дозу болеутоляющего. - Он пробормотал что-то непонятное. - Примем это за "да".
     Вернулась сестра с чашкой накрошенного льда и ложкой.
     - Давайте ему по несколько ложек каждый раз, как он проснется. - Ренни сделала нужные записи в его карточке. Прежде чем уйти, она сказала:
     - Я либо здесь, либо в офисе. Позвоните мне на пейджер, если произойдут какие-нибудь изменения.
     - Разумеется, доктор Ньютон. Ой, доктор Ньютон, мне кажется, он хочет вам что-то сказать. Ренни снова подошла к кровати Вика. Он схватил ее руку. Несмотря на иглу от капельницы, прикрепленной к тыльной стороне его ладони, его рука была очень сильной. Она наклонилась над ним:
     - В чем дело, Вик?
     Он прошептал только одно слово:
     - Лозадо.

***

     Детектив Уэсли, нахмурясь, смотрел на нее через заваленный бумагами стол.
     - Что-нибудь еще?
     - Больше ничего, только "Лозадо", - повторила Ренни.
     - Когда это было?
     - Около полудня, сегодня.
     - И вы только сейчас мне об этом рассказываете?
     - Я должна была сначала разобраться.
     - В чем?
     Казалось, все остальные полицейские в криминальном отделе занимаются своими делами, но Ренни чувствовала, что является объектом пристального внимания.
     - Не могли бы мы поговорить где-нибудь в другом месте, наедине?
     Уэсли, пожав плечами, жестом предложил ей следовать за собой. Привел он ее в ту же самую комнату, где записывал ее допрос на видео. Они сели так же, как сидели тогда. Ей не понравилось, что ее снова поставили в положение подозреваемой, но она ничего не сказала и немедленно возобновила разговор.
     - Может ли это значить, что на Вика вчера напал Лозадо? - спросила она.
     - Вы так думаете? - равнодушно поинтересовался Орен.
     Она почувствовала, как розовеют щеки.
     - Похоже, для вас это не новость? - задала она вопрос, заранее уверенная в ответе.
     - Похоже, да.
     - Могу я задать вопрос? - Он безразлично пожал плечами. - Что именно вам во мне не нравится?
     Он поерзал в кресле.
     - Почему вы так решили? Все в порядке.
     - Вы невзлюбили меня с самого начала. Почему? - настаивала на своем Ренни.
     - Почему бы вам просто не рассказать мне, что у вас на уме, доктор Ньютон? В чем вам надо было разобраться?
     - В тот день, когда хоронили Ли Хоуэлла, я получила букет роз. В букете была карточка.
     Она открыла сумку и достала полиэтиленовый пакетик, внутри которого лежала белая карточка. Это была вторая улика, которую ей в этот день пришлось держать в руках.
     Уэсли взял у нее пакетик, взглянул на карточку, прочитал единственную строчку, но не проявил ожидаемой реакции. По сути дела, он вообще никак не прореагировал. Выражение его лица не изменилось.
     - Очевидно, и этим я вас не удивила.
     - Я не знал, что она была прислана с букетом роз в день похорон Ли Хоуэлла.
     - Но карточку вы узнали? Откуда вам было про нее знать? Она ведь... - Она замолчала и с ужасом взглянула на него. - Вы не только наблюдали за моим домом, вы его обыскали? Я не ошиблась?
     - Не я лично.
     Она отпрянула, будто ее толкнула невидимая рука.
     - Вик!
     Уэсли промолчал.
     Она опустила голову и уставилась на свои руки, которые не брал никакой крем. Кожа была профессионально сухая от частого мытья антисептическим мылом.
     Вик был в ее доме, копался в ее ящиках, рассматривал ее вещи. Когда? До или после того, как они познакомились? Хотя какое это имеет значение. Они вторглись в ее личный мир. Хуже того, это сделал Вик.
     После короткой, но напряженной паузы она подняла голову и взглянула на Уэсли:
     - Эта карточка от Лозадо. Он лично доставил розы. Залез в мой дом и оставил их там.
     - Откуда вы знаете?
     - Он мне сказал?
     - Сказал?
     - Он мне несколько раз звонил. Я настаивала, чтобы он оставил меня в покое, но он продолжал звонить.
     - И что говорил?
     - Прочитайте надпись на карточке, детектив. Он влюбился в меня во время суда. Постоянно таращился на меня, не сводил глаз, пока находился в зале. Многие заметили, это было так неприятно. По-видимому, он убедил себя, что я отвечаю на его романтические чувства.
     - Из-за приговора?
     - Скорее всего. Откуда мне знать? Он сумасшедший. Орен хмыкнул.
     - Много чего можно приписать Лозадо, но он не сумасшедший. - Орен некоторое время смотрел на нее. - Почему вы сейчас мне об этом рассказываете?
     - Боюсь, что это он убил доктора Ли Хоуэлла. Полагаю, он узнал, что начальником хирургического отделения сделали Ли, а не меня, вот он и убил его. Он сказал, что хочет расплатиться со мной за ту услугу, которую я ему оказала.
     - Оправдав его?
     - Его оправдало жюри из двенадцати человек. Он пожал плечами, изображая безразличие.
     - Продолжайте.
     - Это Лозадо рассказал мне, что вы наблюдаете за моим домом. Он тоже за мной следил. Он видел, что вчера вечером Вик проводил меня. Полагаю, Лозадо поехал за ним до того места, где вы прятались. Потом позвонил мне. Он с удовольствием сообщил, что мой новый друг - полицейский.
     - Вик бы с этим поспорил.
     - В смысле?
     - Неважно. Почему вы не рассказали нам о Лозадо вчера, когда кричали на нас?
     - Потому что я не хотела, чтобы вы утвердились в своих подозрениях.
     - В каких именно? - спросил Орен.
     - Что я заодно с Лозадо! - воскликнула она. - Вы ведь так думаете, верно? Вы считаете, что я наняла его убить Ли. И теперь... теперь Вика. Вы ведь поэтому не хотели, чтобы я его оперировала?
     - Вы были злы на него.
     - Значит, вы полагаете, что я позвонила платному киллеру, который очень кстати от меня без ума, и велела ему пырнуть Вика отверткой?
     Уэсли спокойно смотрел на нее. Он был тертым полицейским, за плечами долгие годы работы. Люди признаются по-разному. Без сомнения, он считал, что она облегчает свою душу.
     - Если вы так предполагаете, то смешно даже возражать, - сказала она.
     - Тогда что вы здесь делаете?
     - Когда Вик произнес это имя, все встало на свои места. Я увидела картину, как вы ее себе представляли. Ли получает повышение, к которому я тоже стремилась. Его убивают. Я сказала Вику, что никогда больше не захочу его видеть. И на его жизнь покушаются. Когда все это пришло мне в голову, я немедленно отправилась к вам, только заехала домой за карточкой.
     - Почему вы ее сохранили?
     - Не знаю. Я выбросила розы. Может быть, я сберегла карточку, потому что подумала, что мне может потребоваться... доказательство.
     - То есть вы с самого начала подозревали, что Хоуэлла убил Лозадо.
     - Нет. Только после того, как получила розы и Лозадо позвонил мне в первый раз. Он спросил, понравились ли они мне. До того момента я не знала, кто их прислал.
     Он устало взглянул на нее:
     - Да будет вам, доктор Ньютон.
     - Клянусь, не знала.
     - И даже не подозревали?
     - Ладно, может быть. Неосознанно. Я не знала больше никого, кто посмел бы залезть ко мне в дом.
     - И когда вы узнали, что это был Лозадо, вы не связались со мной. Почему?
     - Из-за того тона, которым вы вели допрос в этой самой комнате. Я боялась, что это только подтвердит ваши подозрения в мой адрес.
     - У вас была информация, которая могла привести к аресту Лозадо, и вы ее скрыли.
     - Это было ошибкой.
     - Почему вы не примчались ко мне, размахивая этой карточкой, со словами: "Я знаю, кто убил моего друга и почему".
     - Я могла ошибиться, помешать вашему расследованию, направить вас по неверному пути.
     - Нет, доктор Ньютон, я так не думаю. Вы надеялись, что мы сами найдем убийцу доктора Хоуэлла. Без вашей помощи. Верно? - Он внимательно посмотрел на нее. - Вы не хотели, чтобы ваше имя было связано с этим делом. - После многозначительной паузы он добавил:
     - Опять убийство.
     - Ах вот как. - Она снова опустила голову, но только на секунду, затем подняла ее и встретилась с ним взглядом. - Значит, вы знаете про Раймонда Кольера.
     - Отчасти. Не хотите мне рассказать поподробнее?
     - У вас есть свои возможности, детектив. Уверена, вы ими воспользуетесь.
     - Можете на это рассчитывать. - Он скрестил руки на груди и склонил голову набок. - Кое-что меня очень озадачивает. Поражаюсь, как вы могли попасть в жюри. Разве адвокаты не спрашивали, не арестовывали ли вас прежде? Разве вы не давали клятву говорить правду?
     - Смерть Раймонда Кольера была трагической случайностью. Я не состою на учете в полиции. И никто не спрашивал меня, не была ли я, будучи несовершеннолетней, замешана в случайной стрельбе.
     - Удобная позиция, верно? Она встала.
     - Я вижу, вам не нужна моя помощь.
     - Напротив, доктор Ньютон. Этот разговор многое для меня открыл.
     - Вы арестуете Лозадо?
     - Когда у меня будет достаточно оснований для ареста.
     - Что вы хотите сказать этим "когда"? Утром мои руки были по локоть в этих свидетельствах. В крови Вика. И я отдала вам орудие убийства.
     - Его тщательно проанализируют в лаборатории. Детективы выясняют ее происхождение, но я уже сейчас могу сказать вам, что они найдут. Отвертка старая, и, когда она была новой, такую можно было купить в каждом втором магазине здесь, в Америке, и, возможно, за рубежом. И один господь ведает, в чьих руках она побывала. Они ничего не найдут.
     - Девушка была застрелена. Как насчет пистолета?
     - Оставлен на месте. Невозможно узнать, кому он принадлежал. Дешевый, старый, надежный только при стрельбе с близкого расстояния. В нашем случае - четыре или шесть дюймов. Убийца знал, по этой пушке нам его не найти. Мы попытаемся, но это бесполезно.
     - Вы знаете, что это был Лозадо, - тихо сказала она. - Вик может его опознать.
     - Не сомневаюсь, Вик его подозревает. Любой бы в первую очередь подозревал его. Они с Виком смертельные враги.
     Она и сама могла об этом догадаться, если судить по тому тону, которым Лозадо говорил о Вике.
     - Что между ними произошло?
     - Это дело полиции.
     Больше он ничего рассказывать ей не собирался.
     - Не могли бы вы, по крайней мере, посадить Лозадо на время допросов? - Ренни была в отчаянии.
     Уэсли только хмыкнул:
     - На каком таком основании? Он будет в восторге. Практически получит гарантию, что до суда дело никогда не дойдет. Я его арестую, только если Вик сможет его опознать как человека, который на него напал. Но я уверен, что Вик его не видел. И, как я и ожидал, в номере мотеля много всяких следов, которые могут принадлежать любому, когда-либо переступившему его порог, включая меня. Все, что мы там нашли, для суда не годится. Не помогут нам и улики, которые мы нашли на другой жертве, убитой девушке. Десятки людей видели ее в баре с несколькими мужчинами, включая Вика. Под ее ногтями мы обнаружили только грязь. На ней не было ничего такого, что она не могла бы подцепить при случайном контакте.
     - Она оказалась в неподходящем месте в неподходящее время.
     - Совершенно верно. Но это еще не все. Она связана с Лозадо, - сказал Уэсли. - Она убиралась у него в пентхаусе и хвасталась перед другими горничными, что спит с ним.
     - Так какие еще вам нужны доказательства?
     - Ну, у нас полно доказательств, что она ежедневно имела контакт с одеждой Лозадо, его постельным бельем, его ковром и всем остальным. Это все во вред, а не на пользу. Любой адвокат скажет, что все, связанное с Лозадо, могло оказаться на ней в любое время, и будет прав. Вот так у нас обстоят дела с доказательствами.
     Он устало взглянул на нее:
     - Почему бы вам не рассказать мне, мадам староста, какие вам лично нужны были доказательства, чтобы осудить Лозадо, когда он был у нас в руках?
     - А как насчет крови на его одежде? - спросила Ренни вместо ответа.
     - Вы лучше меня знаете, что кровотечение было в основном внутреннее, потому что Лозадо не вытащил отвертку. Если Лозадо и запачкался, что маловероятно, к тому времени как мы получим ордер на обыск, он уже все уничтожит. В прошлый раз шея жертвы была в крови. Сумело обвинение найти эту кровь на вещах, принадлежащих Лозадо?
     - Нет, - ответила Ренни. - И его адвокат просветил на этот счет всех членов жюри. - Она подумала, потом снова спросила:
     - А как насчет ДНК? Это было бы неоспоримо. Сперма, слюна?
     Он покачал головой:
     - Он никогда не бывает настолько неосторожным. Но, даже если бы мы что-нибудь обнаружили, он мог быть с этой девушкой раньше.
     Уэсли не сказал, нашли они ДНК Вика или нет, а Ренни не спросила.
     - Похоже, я зря отняла у вас время.
     Она встала и открыла дверь. В помещении все сразу замолчали. И повернули головы. Она заколебалась, но Уэсли подтолкнул ее вперед:
     - Прежде чем вы уйдете, я хочу, чтобы вы кое на что взглянули.
     Он провел ее назад к своему столу и взял с него фотографию.
     - Ее звали Салли Хортон. Ей было двадцать три года.
     Она не удержалась и спросила;
     - Вик ее давно знал?
     - Примерно минут двадцать. Бармен видел, как она подошла к Вику и представилась. Из бара Вик ушел со мной. Мне придется спросить его, что случилось потом. Но, как бы то ни было, Лозадо не понравилось, что она общалась с Виком. - Он протянул ей фотографию.
     Ренни часто приходилось сталкиваться со смертью. Она видела, какой хаос в человеческом организме могут произвести болезнь, машина или нож. Иногда травмы были такими, что, казалось, годились лишь для фильмов ужасов, снятых режиссером с извращенным воображением.
     Она ожидала увидеть фотографию, подобную тем, какие ей приходилось рассматривать в зале суда. Распухшее лицо, высунутый язык, вылезшие из орбит глаза. Но лицо Салли Хортон не было изуродовано. Только два красных пятнышка на лбу.
     Ренни положила фотографию на стол Уэсли.
     - Если бы я рассказала вам о Лозадо раньше, его посадили бы в тюрьму и она осталась бы жива. Вы это хотели сказать, показывая мне фотографию?
     - Да. И еще хотел вас предупредить.
     - Я уже и так знаю, что Лозадо опасен.
     - Опасно также связываться с Виком.

17

     Когда Лозадо в первый раз услышал об этом в телевизионных новостях, он пришел в ярость.
     Как посмела Ренни спасти жизнь Треджилла! Лозадо так старался избавить ее от него. Пошел на такой риск. Уж эти женщины! Никогда он их не поймет. Что бы ты для них ни делал, им все мало.
     Когда погибает полицейский, об этом передают в телевизионных новостях и печатают в газетах. Все полицейские объединяются. Достаются черные нарукавные повязки. На первых полосах печатают фотографии вдов и сирот. Публика горюет так, будто потеряла лучшего друга. Погибшего объявляют героем.
     Но если послушать, что они сегодня передавали по телевизору, так Вик Треджилл мог ходить по воде. Рассказывали, сколько преступлений он раскрыл, по-видимому, в одиночку, эдакий гибрид Бэтмена и Дика Трейси. А по сути дела, его практически выгнали из полиции под зад коленом, но сейчас это все обходилось молчанием.
     О Ренни говорили, как о талантливом хирурге, которая мужественно сражалась, чтобы вырвать копа из лап смерти. Она принесла с собой в больницу опыт работы с травмами, приобретенный во время пребывания в странах, раздираемых войнами, в составе группы "Врачи без границ".
     Лозадо так расстроили эти искаженные репортажи, что он даже не стал играть со своими скорпионами. Ренни работала против него. Он не чувствовал себя таким огорченным с той поры, как санитар спас его маленького брата, которому он засунул в горло мяч.
     Это было рождественским утром. Ему шел шестнадцатый год. Брату было тринадцать, но соображал он не больше двухлетнего ребенка. На Рождество от Санты он в числе других подарков получил бейсбольный мяч из поролона и пластмассовую биту. Он играл с ними под елкой. Родители на кухне приглядывали за окороком.
     Лозадо несколько минут наблюдал за братом и решил, что мир будет без него значительно приятнее. Когда Лозадо начал заталкивать ему в рот мяч, идиот сначала решил, что это такая игра. Он не издал ни звука. И совершенно не сопротивлялся.
     Жизнь уже почти ушла из доверчивых глаз брата, когда Лозадо услышал шаги родителей. Он сразу завопил, чтобы они поторопились, братец засунул свой новый бейсбольный мяч в рот и задыхается. Позвонили 911, и ребенка спасли. Родители плакали от счастья, не выпускали мальчика из рук весь день и снова и снова повторяли, что он для них дар божий.
     Это было мерзкое Рождество. Даже окорок подгорел.
     Самое забавное, что ему, оказывается, не надо было стараться убивать своего брата. Всего через полгода родители повезли идиота в Хьюстон, чтобы показать очередному специалисту. Их самолет рухнул в болото в Техасе во время грозы. Все погибли. Надо же, как ему повезло.
     Но Лозадо не предоставит Треджилла его судьбе.
     Во-первых, он не собирается отказывать себе в удовольствии убить его. Только вчера он решил не спешить и придумать для Треджилла что-то выдающееся. Но прошлой ночью стало ясно, что действовать следует без промедления. Лозадо ненавидел торопиться. Не станете же вы пить коньяк "Луи XIII", как банку с содовой. Его просто лишили наслаждения. Но если это означает, что Треджилл будет мертв раньше, а не позже, он готов смириться.
     Хотя накануне у него и возникли некоторые технические проблемы, он быстро составил план и начал действовать. Соблазнить будущую исполнительницу экзотических танцев не составило труда. Она поверила ему безоговорочно, когда он сказал, что у него есть приятель, любитель секса втроем, и что она на это скажет?
     - Если он такой же симпатяга, как ты, то без вопросов.
     Она немного поворчала, недовольная тем, что они взяли ее машину, а не его, но быстро пошла на попятную, когда он сказал:
     - Ну, раз не хочешь, забудем.
     Он знал, где остановился Треджилл. В этой крысиной норе полицейское управление обычно селило платных свидетелей, командированных представителей закона, новобранцев и другую шушеру. Чтобы убедиться в этом, достаточно было туда позвонить и попросить соединить его с номером Треджилла. Он повесил трубку, пока раздавались длинные гудки.
     Он заставил Салли оставить машину за два квартала от мотеля, около супермаркета. Остальную часть пути они прошли пешком. В большинстве номеров не было света. В освещенных окнах шторы задернуты.
     Лозадо послал девушку вперед.
     - Иди первой. Я хочу, чтобы он увидел тебя сразу, как откроет дверь.
     Она постучала, но после нескольких секунд ожидания приложила ухо к двери.
     - Мне кажется, там душ шумит.
     Салли с восторгом наблюдала, как он открыл дверь с помощью своей кредитной карточки. Жестом приказав ей молчать, он втолкнул ее в номер и велел лечь на кровать. Она послушалась и как раз пыталась подавить смех, когда он выстрелил ей в лоб. Подумал, не стоит ли выполнить обещание и вырезать ей язык, но потом решил, что будет слишком много грязи. Кроме того, краны в душе закрыли.
     Теперь, задним числом, он понял, что тоже должен был выстрелить в Вика из пистолета с глушителем. Один выстрел в ухо, как только он