а  ее  спина  коснулась
твердой поверхности. Пол был  горячим,  но  она  даже  не  обратила  на  это
внимания. Все тело было покрыто испариной, и сарафан прилип к коже.
   - Вы что, посещали специальные занятия, где вас научили так дышать?
   - Да. Правда, я не могла ходить туда достаточно часто, но все же кое-чему
научилась.
   - Вы только не стесняйтесь, делайте все, как вас учили, - посоветовал он;
в голосе его звучала забота. - Может быть, у вас в машине  осталось  что-то,
что может пригодиться?
   - У меня там пакет с ночной рубашкой. "Клинекс" в бардачке.
   "Мама была бы довольна", - уныло подумала Ли. Сколько она  себя  помнила,
мать вечно твердила, что приличной девушке никак нельзя без бумажных носовых
платков.
   - Я сейчас вернусь.
   Он спрыгнул на землю, и Ли как-то отстранение  подумала,  что  для  своих
габаритов он весьма ловок. Когда он опять появился в поле зрения,  с  одного
плеча у него, словно тога римлянина, свисала ее ночная рубашка,  в  руке  он
держал упаковку носовых платков.
   - Вот газета, - сказал он. - Я только сегодня утром ее купил.  Понимаете,
я однажды видел в, кино, что газета иногда используется при родах...  Может,
там нет микробов или что-то в этом роде. Так вот, может, подложите  ее  себе
под.., м-м-м.., бедра? - Он протянул ей  свернутую,  явно  еще  не  читанную
газету, затем повернулся и вылез из машины.
   Она   сделала   так,   как   он   советовал,   ощущая,    что    сознание
ее-обостренно-ясно. Смущение моментально улетучилось,  едва  живот  пронзила
новая волна боли, а он уже был радом, сжимая ее руку в своих ладонях.
   Не забывая глубоко дышать, она уставилась на часы на его левом  запястье.
Часы были  из  нержавеющей  стали,  со  множеством  каких-то  циферблатов  и
приспособлений, - они громко тикали. Сложный и  дорогой  механизм  никак  не
вязался с покрытыми грязью ковбойскими сапогами  и  грязной  одеждой.  Потом
взгляд Ли скользнул вниз и остановился на длинных, тонких пальцах незнакомца
- обручального кольца не было. Господи, неужели ее  дитя  появится  на  свет
благодаря мужчине, который не только не врач, но даже не отец!
   - Вы женаты? - спросила она, когда длившаяся дольше обычного боль немного
улеглась.
   - Нет.
   Он снял свою ковбойскую шляпу и бросил ее в кабину - у него были  длинные
темно-каштановые волосы.
   - Уже скоро... Это, должно быть, так ужасно для вас. Простите!
   Он улыбнулся, достал из заднего кармана джинсов цветастый носовой  платок
и повязал вокруг головы. Вдруг Ли осознала,  как  поразительно  красив  этот
человек. Под расстегнутой рубашкой была видна загорелая грудь, и волоски  на
ней напоминали узор искусно сотканной паутины.
   - О, ничего страшного! Я бывал в переделках и похуже! -  Его  чувственные
губы разошлись в  широкой  улыбке;  блеснули  белоснежные  зубы.  Он  достал
салфетку и осторожно промокнул пот, бисеринами выступивший у нее  на  лбу  и
над верхней губой. - Только в другой  раз  выбирайте  день  попрохладней,  -
пошутил он, стараясь заставить ее улыбнуться.
   - Это была Дорис Дей, - выговорила она.
   - Простите? - не понял он.
   - Я смотрела фильм с Дорис Дей. Ее мужа играл Джеймс Гарнер.  Он  работал
акушером. Арлин Фрэнсис вдруг начала рожать в  "роллс-ройсе",  и  Дорис  Дей
помогала ему принять роды.
   - Это там он загнал автомобиль в бассейн? Она рассмеялась.
   - Кажется, да.
   - Кто бы мог подумать, что подобный фильм станет учебным! -  Он  прошелся
"клинексом" по ее шее.
   - Как вас зовут?
   - Чад Диллон, мэм.
   - А меня Ли Брэнсом.
   - Рад  с  вами  познакомиться,  миссис  Брэнсом.  Накатившая  волна  боли
показалась ей не такой сильной, потому  что  добрые  руки  Чада  гладили  ее
затвердевший, ставший источником нестерпимых страданий живот. Когда  схватка
прошла, он сказал:
   - Думаю, что уже скоро. Хорошо, что у меня есть  термос  с  водой.  Пойду
вымою руки.
   Он достал из кабины канистру с водой и, стоя возле пикапа, вымыл руки так
тщательно, как только мог.
   - А что вы сегодня делали? - вежливо поинтересовалась Ли,  пытаясь  таким
образом выведать, почему он так грязно одет.
   - Копался в двигателе самолета.  Значит,  он  механик.  Странно,  вот  уж
непохож...
   - Вы пока снимите, что у  вас  там  понадето..,  нижнее  белье,  -  мягко
произнес он.
   Ли закрыла глаза - ей было стыдно на него смотреть. Если бы он не был так
красив..
   -  Постарайтесь  не  стесняться  меня  -   ведь   нам   вместе   придется
присутствовать при родах.
   - Извините, - пробормотала она. Из-за жары на ней не было ни лифчика,  ни
комбинации, только трусики. С помощью Чада ей удалось стянуть их  с  себя  и
стащить с обутых в сандалии ног.
   - Может, и босоножки снять? - предложил Чад.
   - Нет, ничего... - только и успела произнести она. - Чад!  -  вырвался  у
нее крик, когда тело снова пронзила боль;
   Он быстро опустился на колени между ее согнутыми ногами.
   - Уже видна головка, - сказал  он,  издав  смешок,  в  котором  слышалось
облегчение. - Вы, кажется, должны тужиться.., или как?
   Продолжая глубоко дышать, она изо всех сил напряглась.
   - Очень хорошо, - подбадривал он ее. - Все правильно, мэм. - Его  низкий,
спокойный голос словно проливал бальзам на ее истерзанное нутро. - Мы  почти
у цели. Ли, - проговорил он, наклоняясь, чтобы вытереть пот у  нее  со  лба.
Платок, которым был повязан  его  лоб,  промок  насквозь.  Тыльной  стороной
ладони он провел по бровям. От влаги волосы на груди завились колечками.  Он
достал складной нож - ему пришлось вытянуть ногу,  чтобы  залезть  в  карман
плотно облегающих штанов. Промыв нож водой из термоса, он  срезал  бретельку
ее ночной рубашки.
   - А вы ого-го! - сказал он. - Другая бы  кричала,  сходила  с  ума...  Вы
самая смелая женщина, какую я когда-либо встречал.
   "Нет, нет!" - хотелось крикнуть ей. Нельзя допустить, чтобы он так думал!
Нужно объяснить ему, какая она трусиха!  Но  прежде  чем  она  успела  найти
необходимые слова, он снова заговорил:
   - Ваш муж может вами гордиться.
   - Я.., у меня нет мужа, - еле выдавила она: ее снова пронзила нестерпимая
боль.
   Чад, казалось, был ошеломлен и пришел в себя, лишь увидев ее исказившееся
от боли лицо:
   Тогда он вновь обратил взоры туда, откуда должен был появиться ребенок, и
глаза его расширились от радости.
   - Ну, вот и прекрасно! Вот так,  еще  чуть-чуть.  Уже  вышла  головка,  -
воскликнул он, смеясь.
   Младенец причмокнул, пустил слюни и наконец закричал..
   - Давай, Ли, ты молодчина! Еще немножко, только бы вышли плечи! Так, так,
еще! Отлично! О Господи! - вскричал он, приняв  малыша,  еще  скользкого,  в
свои сильные руки. - Посмотрим, что тут у нас. Чудесная девочка!
   По щекам Ли потекли слезы счастья и облегчения, когда  она  увидела,  как
радостно он смотрит на дитя.
   - Дайте мне на нее взглянуть, - слабым голосом попросила она. - С ней все
в порядке?
   - С ней.., она само совершенство. - Его голос звучал хрипло. -  Потерпите
еще немного, я должен разобраться с пуповиной.
   Она почувствовала, как по ней  молотят  ручками  и  ножками,  -  это  Чад
положил ребенка ей между ног.
   - Как вы? - спросил он с беспокойством, не подымая головы, целиком уйдя в
то, что делал. По его точеному носу сползла капелька пота.
   - Прекрасно, - еле слышно ответила она.
   - Я и не сомневался. Вы потрясающая женщина!
   Согнувшись возле нее, он продолжал делать  свое  дело.  Потом  вытер  лот
рукавом и осторожно положил ей  на  грудь  красного,  мокрого,  сморщенного,
извивающегося и вопящего ребенка.
   - О, Чад, я вам так благодарна! Вы только взгляните на нее! Ну разве  она
не чудо?!
   - Да. Ответ прозвучал неожиданно  резко.  Потеплевшие  было  глаза  вновь
напряглись от боли. Она почувствовала слабый толчок, потом снова облегчение.
   - Вот и все. Теперь лучше? - спросил Чад, заворачивая в газету послед.
   - Лучше, - прошептала она.
   Нож легко разрезал ткань ночной сорочки.  Малышка  пищала  в  материнских
объятиях.  Ли  больше  не  ощущала  жары,  она  была   полностью   поглощена
шевелящимся существом, которое держала в руках. Она ощупала влажное  тельце,
пересчитала пальчики  на  руках  и  ногах,  поцеловала  пульсирующее  мягкое
темечко. Дочь! Ее дочь! Ли охватил благоговейный страх, когда она  подумала,
что эта крошечная и столь совершенная малютка только  что  появилась  из  ее
чрева.
   Чад тем временем сделал ей из  ночной  рубашки  прокладку  и  при  помощи
самодельного ремня закрепил ее на талии.
   - Так странно, что нет живота, - вымолвила она со вздохом. Он усмехнулся.
   - Еще бы. Сейчас, наверное,  стало  удобнее?  Только  теперь  она  начала
ощущать пульсирующую боль.
   - Да, - произнесла она, но пауза явно показала ему, что что-то не так.
   - Надо отвезти вас обеих в больницу, -  сказал  он  скорее  самому  себе,
потом опустил ей на ноги платье и как-то неловко протянул трусики. - Держите
малышку, а я возьму вас. - Он поднял Ли на руки и понес к ее машине.
   Когда он открыл дверцу, на них так и пахнуло жаром. Чад  усадил  Ли,  сам
сел за руль и завел мотор.
   - Сейчас включим кондиционер, и все моментально проветрится, - сказал он.
- Я бы отвез вас на своем грузовичке, но там сильно трясет,  к  тому  же  он
завален всяким хламом.
   - Я вам очень благодарна, но как же вы его потом заберете?
   - Это меня как раз меньше всего волнует, но на всякий  случай  я  все  же
приму меры безопасности.
   Через  минуту  он  вернулся.  Ему  пришлось  отодвинуть  сиденье,   чтобы
поместились его длинные ноги.
   - Здесь сиденье откидывается? - поинтересовался он.
   - Откидывается.
   - С откинутым сиденьем вам  будет  удобнее.  Он  помог  ей  и,  пока  она
устраивалась, держал малышку на руках. Убедившись, что  они  чувствуют  себя
достаточно уютно, он снова надел очки. Ковбойская шляпа осталась  в  пикапе,
но голова была все еще повязана платком. Правда,  он  уже  успел  застегнуть
рубашку.
   - Чад, передайте  мне,  пожалуйста,  сумку.  Наверное,  девочку  надо  во
что-нибудь завернуть...
   - Верно, - согласился он, взглянув на голенькую малютку. Повозившись,  он
извлек на свет божий маленький несессер.  -  Теперь  все  в  порядке?  Можно
ехать?
   Она широко улыбнулась ему.
   - Все просто прекрасно!
   Он улыбнулся  в  ответ.  Ей  показалось,  он  хотел  что-то  сказать,  но
передумал и молча стал  выруливать  на  узкое  шоссе.  Машина  запрыгала  по
каменистой обочине, так что Ли закусила губу от боли.
   - Извините. Я понимаю,  вам  сейчас  плохо,  но  кровотечение  несильное,
осложнений особых тоже нет. Надеюсь, вы  быстро  окрепнете,  только  бы  нам
добраться до больницы.
   Ли принялась рыться в несессере. Там нашлась старенькая майка, и  женщина
завернула малышку в мягкую ткань.
   - Хорошо, у меня есть хоть что-то с собой, - рассеянно произнесла она.
   -  Откуда  вы  ехали?  Или,   может,   правильнее   спросить,   куда   вы
направлялись?
   - Я была в Абилине - у моей однокурсницы вчера была свадьба. На мне  было
такое специальное платье для беременных. Она указала рукой  на  крючок,  где
висел пакет с платьем. - Но когда мы собираемся вместе, мы обычно  не  можем
до ночи разойтись, вот я и взяла на всякий случай кое-что из вещей.
   Он взглянул на оранжевую майку с эмблемой  университета  штата  Техас,  в
которую был завернут ребенок, и улыбнулся.
   - Вам повезло. - Он нахмурился и постарался придать своему лицу серьезное
выражение. - Вам не следовало в таком состоянии садиться за руль.  Когда  вы
должны были родить?
   - Еще только через  две  недели.  Но  вы  правы,  я  сама  нарывалась  на
неприятности. Мне так хотелось поехать  на  свадьбу,  но  меня  было  некому
сопровождать, и вот... - Фраза повисла в воздухе.
   - Почему вы свернули с дороги И-20? Ведь она  идет  прямо  из  Абилина  в
Мидленд.
   - Я подвозила приятельницу - она живет  в  Тарзане.  Не  могла  же  я  не
повидать город под названием Тарзан, штат Техас! Только я из  него  выехала,
как все и началось.
   Он с укором посмотрел на нее и улыбнулся. А она тем временем разглядывала
плачущего ребенка.
   - Надеюсь, с моей малышкой ничего не произошло!
   - По крайней мере, легкие у нее в полном порядке, - хмыкнул Чад.
   Девчонка орала во весь голос. Лицо ее пошло пятнами, и она что  есть  сил
молотила ручками и ножками. Ли бросила на Чада беспокойный  взгляд  -  вдруг
крик девочки раздражает его? Но он сосредоточился на дороге, хотя  ехать  по
пустынному шоссе было не сложно. "Что бы со мной было, если бы  не  подъехал
Чад?" - думала Ли, качая ребенка.
   До Мидленда оставалось  еще  двадцать  миль,  когда  крик  малышки  начал
ослабевать. Ли в испуге посмотрела на  Чада.  Он  затормозил  и  остановился
прямо посередине дороги: насколько хватал глаз дорога была пуста.
   - Что делать? - в ужасе воскликнула Ли. Хотя что мог знать о  детях  этот
мужчина, который даже не был женат! Но она почему-то обращалась к  нему,  не
задумываясь, отчего это казалось ей столь естественным.
   Он почесал в затылке, потом откинул со лба прядь выгоревших волос.
   - Не знаю. Может.., э-э... вам стоит ее покормить?
   Ли покраснела и с облегчением подумала, что наступившие сумерки скрыли ее
смущение.
   - Но у меня еще несколько дней не будет молока...
   - Я знаю, но может быть.., видите ли..,  инстинктивная  потребность  в..,
ласке... - Он пожал плечами.
   Ребенок  опять  закричал.  На  головке  надулись  голубые  жилки  -   они
производили страшное впечатление, а малышка тем временем продолжала молотить
мамочку сжатыми кулачками. Тогда, не раздумывая. Чад  повернулся  и  спустил
лямку сарафана у Ли с плеча. Не в силах поднять на него глаз, она  принялась
двигать плечом и двигала до тех пор, пока бретелька не упала, обнажив грудь.
Приподняв грудь рукой.  Ли  поднесла  ее  к  раздраженному  личику  дочурки.
Девочка безошибочно нашла сосок и с жадностью набросилась на него.
   Вдруг Чада и Ли охватил смех.  Они  хохотали  и  не  могли  остановиться,
наблюдая за тем, как девочка, громко чмокая, сосет грудь. Когда  Ли  наконец
осмелилась взглянуть на Чада, она увидела, что он смотрит не на  ребенка,  а
на нее. Этот взгляд почему-то заставил ее резко оборвать смех: она прочла  в
нем восхищение и поняла, что несмотря на  свой  неопрятный  вид  по-прежнему
хороша собой. Его слова подтвердили ее мысли.
   - Вам очень к лицу материнство. Ли, - тихим голосом произнес  он.  -  Эти
каштановые кудри, серо-голубые глаза цвета грозовых туч, нежные розовые губы
- точь-в-точь как у вашей малышки, -  все  напоминает  мадонн  средневековых
итальянских мастеров. Только вы живая. -  И  он  продолжал  глядеть  на  нее
долгим, восторженным взором.
   Ли тоже внимательно посмотрела на него. Неужели она могла  подумать,  что
этот человек, такой  нежный,  такой  деликатный,  представляет  угрозу!  Она
видела только его грязную одежду, потное, небритое лицо, но теперь перед нею
его глаза - они светятся такой добротой!  Его  мозолистые  руки,  сильные  и
надежные, могут быть необыкновенно  нежными.  Неожиданно  она  вспомнила,  в
какой интимный для нее момент свела их судьба, и опустила ресницы.
   Она взглянула на дочку и увидела, что Чад протянул руку  к  ребенку.  Вот
рука ближе - Ли затаила дыхание. Длинным и тонким  указательным  пальцем  он
коснулся  щеки  девочки.  Погладил.  Ли"  ощутила  прикосновение   к   своей
обнаженной груди.
   - Как вы собираетесь ее назвать?
   - Сара, - без колебаний ответила она.
   - По-моему, хорошо.
   - Вам правда нравится? - спросила она, снова поднимая глаза. - Так  звали
мою свекровь.
   Он отдернул руку, словно обжегся.
   - Кажется, вы сказали, что не замужем.
   - Это правда. По крайней мере, теперь. Моего мужа убили.
   Прошла долгая минута, а он все сидел  и  смотрел  на  закатное  солнце  -
огромный красный шар, спускающийся за горизонт.
   - Извините, - мягко проговорил он. - Когда это случилось?
   - Восемь месяцев назад. Он даже не знал, что я беременна.  Понимаете,  он
работал в отделе по борьбе с наркотиками и погиб в перестрелке;
   Некоторое   время   длилось   молчание,   затем,    раздалось    какое-то
посвистывание. Чад вновь  взглянул  на  ребенка:  девочка  спала,  время  от
времени посасывая своим нежным, словно бутон, ротиком материнскую грудь.
   - Вы обе просто потрясающие, - пробормотал Чад, вновь заводя мотор.
   Должно быть, в  этот  момент  Ли  тоже  задремала.  Очнулась  она,  когда
автомобиль подъезжал к приемному покою больницы. Чад дал  несколько  длинных
гудков, заехал на стоянку и заглушил мотор. Потом повернулся  к  Ли  и  взял
ребенка.
   - Поправьте платье, - довольно бесцеремонно велел он.
   Торопливо и неловко она подняла бретельку на  плечо.  Сара  опять  начала
проявлять беспокойство, и Чад протянул ее матери.
   - Подождите здесь, - бросил он. Это уже не был прежний Чад -  он  отдавал
приказания санитаркам и  медсестрам,  выбежавшим  на  гудки.  Дверца  машины
распахнулась, и крепкие руки подхватили малышку. Потом сама Ли оказалась  на
носилках.  Путешествие  от  машины  до  приемного  покоя   вызвало   у   нее
головокружение и легкую тошноту. В приемном покое ее уложили  в  специальное
кресло, и ноги оказались на холодных металлических подставках.
   Куда дели ее ребенка? И эта боль! Неужели у нее по ногам течет  кровь?  И
откуда они знают, как ее зовут? Как больно, когда они прикасаются к  ней!  И
что  это  за  доктор,  который  успокаивает  ее,  говорит,  что   не   нужно
волноваться, не нужно беспокоиться ни о чем?.. Это что, ей делают укол?
   Где Чад?, Чад...
   - Ли!
   Страшно хотелось спать, глаза никак не хотели открываться. В комнате было
темно. Ли попробовала пошевелить ногами и почувствовала,  как  будто  что-то
тянет между бедер; лицо горело и  покалывало.  Постепенно  она  поняла,  что
чья-то заботливая рука убрала ее волосы назад. Все тело ныло, словно ее били
палками. Наконец ей удалось открыть глаза пошире, и она увидела Чада Диллона
- его милое, заботливое лицо склонилось над ней.
   - Ли, я уезжаю. Мне страшно не хотелось вас будить, но  я  должен  был  с
вами попрощаться.
   - А Сара? Он улыбнулся.
   - - С ней все отлично. Я только что от нее. Она в специальной камере  для
новорожденных, но меня заверили, что она  здорова  и  в  полном  порядке.  С
легкими проблем нет. Они в отличном состоянии.
   Ли снова закрыла глаза, на этот раз чтобы вознести Богу короткую молитву.
   - А когда я смогу увидеть ее?
   - Когда отдохнете. На вашу долю выпали непростые  испытания.  -  С  этими
словами он легко коснулся ее щеки и быстро убрал руку.
   Смущенная, потерянная. Ли огляделась, и взгляд ее упал на огромный  букет
желтых роз на маленьком столике в изножье кровати.
   - Цветы? - Она вопросительно посмотрела на него.
   - На них имеет право любая женщина, ставшая матерью, - улыбнулся он.
   Вдруг ей на глаза набежали слезы: ведь розы,  должно  быть,  стоят  целое
состояние, а он не может позволить себе купить новые ботинки!
   - Спасибо, это так мило с вашей стороны, Чад!
   Он как-то по-мальчишески, застенчиво кивнул головой.
   - Доктор позвонил вашим родителям  в  Биг-Спринг.  Я  нашел  их  адрес  и
телефон в вашей записной книжке, где обычно пишут телефоны, куда  обращаться
в экстренных случаях. Они уже едут сюда. Я показал доктору, где  стоит  ваша
машина, ключи у старшей сестры. Хорошо, что у вас с собой оказалась карточка
медицинской страховки - вас взяли в больницу без всяких  разговоров.  У  вас
теперь свой врач, он придет утром, но мне  сказали,  что  вам  только  нужно
отдохнуть. Надеюсь, я не причинил вам вреда? Как вы себя чувствуете?
   - Как будто  родила  в  кузове  пикапа,  -  произнесла  она,  отваживаясь
улыбнуться. - У меня все лицо горит.
   Он издал смешок.
   - Это вы загорели.
   - Вы шутите!
   -  Вовсе  нет.  Можете  протереть  лицо  лосьоном,  медсестра  специально
оставила.
   - Вы мне не п