нтная поддержка ему обеспечена.
     - Большего и желать нельзя. - Он встал, но у дверей обернулся. - Веди себя как подобает жене сенатора, и со мной у тебя никогда не будет неприятностей.
     По всей видимости, он поговорил с Зи, потому что за обедом Эйвери показалось, что та слегка оттаяла. Ее голос прозвучал вполне искренне, когда она поинтересовалась:
     - Приятно прокатилась сегодня, Кэрол?
     - Замечательно. Стало прохладнее, и я могу дольше быть на воздухе.
     - Но ты ездила на Призраке. Удивительно, правда? Вы всегда недолюбливали друг друга.
     - Наверное, раньше я просто его боялась. Теперь мы с ним прониклись взаимным доверием.
     Тут в столовую вошла Мона, чтобы позвать Нельсона к телефону:
     - Это Тейт, полковник Ратледж.
     Эйвери подавила шевельнувшееся в ней разочарование - ведь Тейт хотел поговорить не с ней, - но внутри у нее все так и затрепетало от одного сознания, что в соседней комнате в трубке звучит его голос. Нельсон отсутствовал несколько минут и вернулся с чрезвычайно довольным видом.
     - Дамы, - объявил он, обращаясь не только к супруге с невесткой, но и к Дороти-Рей, Фэнси и даже Мэнди. - Вечером собирайте чемоданы. Завтра едем в Форт Уорт.
     Реакция была разной.
     - Все вместе? - спросила Зи.
     - Но мне-то, наверное, не надо, - предположила Дороти-Рей.
     Фэнси подскочила на стуле с диким воплем необузданного ликования:
     - Ух ты, похоже, наконец-то случилось что-то стоящее.
     Мэнди вопросительно уставилась на Эйвери, ожидая объяснений, почему все вдруг так всполошились.
     У Эйвери тоже был свой вопрос:
     - Завтра? Почему?
     Нельсон ответил ей в первую очередь:
     - Из-за результатов опросов. У Тейта дела идут с каждым днем все хуже.
     - Не вижу повода к общесемейным торжествам, - заметила Зи.
     - Его консультанты находят, что семье все-таки следует больше появляться на публике, - объяснил Нельсон. - Чтобы он не выглядел каким-то бродягой, у которого ни кола ни двора. А я, например, рад, что мы снова будем все вместе.
     - Получается, они уже не хотят, чтобы я держалась в тени? - спросила Эйвери.
     - Получается, что да.
     - Я соберусь сама и уложу вещи Мэнди. - Все тревожные мысли разом вытеснила радость от скорого свидания с Тейтом. - Во сколько мы выезжаем?
     - Как только все будут готовы. - Нельсон взглянул на Дороти-Рей, которая явно ударилась в панику. Лицо ее цветом напоминало овсяную кашу, и она судорожно ломала руки. - Мона, будьте добры помочь Дороти-Рей справиться со сборами.
     - А мне действительно нужно ехать? - еле выговорила та дрожащими губами.
     - Так мне было сказано. - Строгий взгляд Нельсона адресовался в равной мере и ей, и Фэнси, которую, в отличие от матери, просто распирало от восторга. - Полагаю, вам можно не напоминать о необходимости вести себя наилучшим образом. Избирательная кампания вступает в заключительную фазу. Ко всем Ратледжам будет приковано общественное внимание, нас будут изучать, точно под увеличительным стеклом. Поэтому извольте держаться соответственно.

37

     Когда они добрались до Форт Уорта, шел дождь. Нельсон повел машину прямо к гостинице в центре города, но, поскольку из-за плохой погоды и частых остановок дорога по холмистой местности заняла больше времени, чем они ожидали, Джек, Эдди и Тейт уже отправились на митинг избирателей.
     Утомленные путешественники поспешно вселились в свои комнаты. Мэнди устала и раскапризничалась, закатив сцену, и даже быстро поданный в номер ужин ее не утихомирил.
     - Кушай, Мэнди, - уговаривала ее Зи.
     - Не буду, - огрызнулась она, выпятив нижнюю губу. - Вы сказали, что мы едем к папе. Хочу к папе.
     - Он придет попозже, - в сотый раз ответила Эйвери.
     - Будь хорошей девочкой, это же пицца, - пыталась умаслить внучку Зи. - Ты так ее любишь.
     - Мне она не нравится.
     Нельсон нетерпеливо взглянул на свои часы военного образца.
     - Почти семь. Надо выезжать, иначе опоздаем.
     - Давайте я с ней останусь, - с надеждой вызвалась Дороти-Рей.
     - И много проку от тебя будет? - ядовито поинтересовалась Фэнси. - По мне, так пусть эта маленькая паршивка поголодает.
     - Ради Бога, Фэнси, - взмолилась Зи. - Хватит нам на сегодня одного трудного ребенка. - Сама она тоже жаловалась на усталость и предложила побыть с Мэнди, пропустив митинг.
     - Спасибо, Зи, - поблагодарила Эйвери. - Это очень кстати. Боюсь, сегодня ей лучше не появляться на публике. Нельсон, пусть с вами едут Дороти-Рей и Фэнси. Я буду попозже.
     - Дерк и Ральф сказали... - начал Нельсон.
     - Неважно, что они сказали, - перебила Эйвери. - Тейту не понравится, если я брошу Мэнди на Зи, когда она так себя ведет. Как только мы ее уложим, я возьму такси. Передайте, что я подъеду, как только смогу.
     Нельсон, Дороти-Рей и Фэнси вышли.
     - Давай, Мэнди, - сказала Эйвери, - поужинай, чтобы я могла похвастать папе, какая ты умница.
     - Хочу мой сюрприз.
     - Кушай, лапочка, - взмолилась Зи.
     - Не буду!
     - Тогда, наверное, ты хочешь в теплую ванночку?
     - Нет! Хочу сюрприз! Папа обещал мне что-то подарить.
     - Мэнди, прекрати, - строго велела Эйвери. - Кончай фокусничать и ешь.
     Вместо ответа Мэнди толкнула поднос с едой, и он с шумом обрушился на пол.
     - Ах так! - Эйвери сдернула ее со стула, повернула и отвесила ей несколько сильных шлепков по мягкому месту. - Это вам даром не пройдет, юная леди.
     От потрясения Мэнди сначала даже никак не среагировала, а лишь вытаращила на Эйвери изумленные глаза. Потом ее нижняя губа скривилась, рот широко распахнулся, и оттуда вылетел вопль, способный разбудить и мертвого.
     Зи потянулась было к ней, но Эйвери оттеснила ее и прижала Мэнди к груди. Детские ручки обхватили ее шею, и малышка уткнулась лицом в ее плечо.
     Эйвери ласково погладила ее по спине.
     - И не стыдно тебе, что тебя пришлось отшлепать? Папа ведь думает, что ты хорошая девочка.
     - Я хорошая.
     - Не сегодня. Ты безобразничала, и прекрасно об этом знаешь.
     Плач продолжался несколько минут, а когда он наконец утих, Мэнди подняла красную мордашку:
     - Можно мне теперь мороженого?
     - Нет, нельзя. - Эйвери сняла со щек Мэнди прилипшие к ним мокрые пряди волос. - По-моему, ты не заслужила угощения, правда? - Нижняя губа девочки все еще подрагивала, но она согласно кивнула. - Если ты будешь вести себя как следует, то я разрешу папе разбудить тебя, когда он приедет, и подарить тебе подарок. Хорошо?
     - Хочу мороженого.
     Эйвери покачала головой:
     - Мне жаль, но за плохое поведение сладкого не полагается. Понимаешь?
     Мэнди снова покаянно кивнула. Эйвери спустила ее с колен:
     - Ладно, тогда пойдем в ванную, а потом наденем тебе пижамку, чтобы вы с бабушкой могли спать. Чем скорее ты уснешь, тем скорее приедет папа.
     Двадцать минут спустя Эйвери уложила ее в постель. Мэнди так устала, что заснула чуть ли не прежде, чем ее голова опустилась на подушку. Эйвери тоже совершенно вымоталась: скандал вытянул из нее остатки сил. Она совсем не была расположена ссориться с Зи, которая так и тряслась от возмущения.
     - Тейт узнает об этой взбучке.
     - И прекрасно. Ему будет полезно узнать.
     На пороге соседней комнаты ее настиг звонок Тейта.
     - Ты едешь или нет? - безо всякого вступления спросил он.
     - Да, я еду. Тут вышли кое-какие сложности с Мэнди, но сейчас она в кровати. Я беру такси и...
     - Я внизу, в вестибюле. Поторопись.
     Эйвери попыталась сделать все возможное за те пять минут, которые она решилась себе предоставить. Если результат ее стараний и нельзя было назвать ослепительным, все же он оказался достаточно удовлетворительным для того, чтобы Тейт дважды окинул ее взглядом, когда она выходила из лифта.
     На ней был модный, элегантный костюм. Сапфирово-синий шелк дополнительно подчеркивал ее яркую внешность. Локоны, правда, пострадали от влаги, поэтому она предпочла изощренно-драматический образ, придав ему законченность с помощью массивных золотых серег.
     - Что, черт побери, такое? - спросил Тейт, ведя ее к вращающимся дверям. - Отец сказал, Мэнди сильно расстроилась.
     - Расстроилась? Это не то слово. Как с цепи сорвалась.
     - Почему?
     - Да потому, что ей всего три, и она целый день протряслась в машине. Я вполне понимаю, отчего она себя так вела, но и понимание имеет пределы. Боюсь, я неприятно поразила Зи, но я ее отшлепала.
     Они как раз подошли к машине, припаркованной под порт-кошером. Рука Тейта замерла на ручке дверцы.
     - Что-что ты сделала?
     - Переключила ее внимание. И это сработало.
     Секунду он всматривался в ее решительное лицо, потом мотнул головой, указывая на сиденье, и резко сказал:
     - Садись.
     Затем, торопливо сунув чаевые швейцару, который присматривал за машиной, сел на водительское место и осторожно выехал на улицу. Дворники трудились вовсю, ведя неравную борьбу с проливным дождем.
     Тейт повел автомобиль по Мэйн-стрит, обогнул импозантное здание окружного суда и, оставив позади мост через Тринити, помчался дальше, в северную часть Форт Уорта, история которого создавалась на знаменитых скотных дворах ковбоями и головорезами.
     - Зачем ты сам за мной поехал? - спросила Эйвери, пока машина неслась сквозь грозу. - Я ведь могла взять такси.
     - Мне все равно было нечего делать, кроме как околачиваться за сценой. Я решил, что хоть с пользой проведу время, если поработаю за таксиста.
     - Дерк и Ральф ничего не сказали, когда ты собрался ехать?
     - Ничего. Они и не знали.
     - Как!
     - Когда они спохватятся, что меня нет, будет поздно кричать вдогонку. Да и вообще, я чертовски от них устал, готовя текст речи.
     Он вел машину безрассудно быстро, но она решила не обращать на это внимания. Он был явно не расположен выслушивать замечания, пребывая в беспросветной мрачности.
     - Почему нас к тебе вызвали? - поинтересовалась она, надеясь выведать причину его раздражительности.
     - Ты следила за результатами опросов?
     - Конечно.
     - Тогда ты сама должна знать, зачем меняют стратегию. Мои консультанты считают, что пора идти на крайние меры. Это турне затевалось, чтобы еще больше возбудить энтузиазм и заручиться дополнительной поддержкой избирателей. Вместо этого, с момента его начала, я отстал еще на три пункта.
     - Нельсон что-то говорил о твоем неприкаянно-холостяцком имидже.
     Тент тихо ругнулся:
     - Это они так думают.
     - Кто они?
     - Да Ральф с Дерком, кто же еще? Они считают, что шеренга родственников у меня за спиной убедит избирателей, что я не склонен пороть горячку. Якобы семейный человек производит более солидное впечатление. Черт его знает! Но они мне все уши прожужжали, так что я почти оглох.
     Он въехал на автостоянку при комплексе "Билли Бобс Тексас", имеющего славу самого большого злачного места в мире, с крытой ареной для родео. Избирательный комитет Тейта снял его на вечер, и в кампании по сбору средств должны были участвовать несколько исполнителей кантри и актеров вестернов.
     Тейт поставил машину прямо перед входом. Из дверного проема возникла фигура ковбоя в желтом непромокаемом плаще и фетровой шляпе, с широких полей которой капала вода. Он направился к машине. Тейт опустил стекло.
     - Здесь нельзя ставить машину, мистер.
     - Я...
     - Придется вам ее убрать. Вы закрыли проход.
     - Но я...
     - Через дорогу есть еще парковка, но там тоже все может быть забито из-за столпотворения. - Он покатал во рту комок табака. - Короче, здесь нельзя.
     - Я Тейт Ратледж.
     - Бак Бердин. Рад познакомиться. Но здесь все равно парковаться нельзя.
     Бак самым очевидным образом был далек от политики. Тейт взглянул на Эйвери. Она дипломатично опустила глаза, изучая свои сложенные на коленях руки и кусая губу, чтобы не рассмеяться.
     Тейт сделал еще одну попытку:
     - Я баллотируюсь на пост сенатора.
     - Послушайте, мистер, вы переставите машину, или мне придется выкатить ее пинками?
     - Думаю, лучше ее переставить.
     Несколько минут спустя он поставил автомобиль на аллее в квартале от комплекса, между обувной мастерской и пекарней. Выключив мотор, он посмотрел на Эйвери, а она, в свою очередь, покосилась на него. И они одновременно расхохотались.
     - О Боже, - выговорил он наконец, потирая переносицу. - Я жутко измотался, а посмеяться так здорово. Пожалуй, Бака Берлина стоит поблагодарить. - Дождь налетал шквальными порывами, заливая окна машины. Улицы точно вымерли. Мастерская и пекарня были закрыты, и лишь неоновые вывески расплывчато светили им сквозь стекло розовым и голубым.
     - Пришлось очень туго, да, Тейт?
     - Да. Очень. - Он бездумно водил пальцем по шву мягкого замшевого чехла на руле. - День ото дня я теряю позиции, вместо того, чтобы их укреплять. В последние предвыборные недели моя кампания хиреет, а должна бы, наоборот, с каждым часом набирать силу. Похоже, Деккер опять добьется своего. - Он ударил кулаком по рулю.
     В этот момент Эйвери не видела ничего вокруг, только его. Она была целиком поглощена его словами, понимая, что он нуждается как бы в резонаторе, который воспринимает звуковую волну, но сам молчит. Он мог и не говорить ей про усталость. От уголков его рта и глаз протянулись красноречивые морщины.
     - Я никогда ни секунды не сомневался, что мне самой судьбой назначено служить своему штату в Сенате США. - Он повернул голову и посмотрел на нее.
     Она кивнула, но ничего не сказала, не зная, как лучше ему ответить. Банальностей и общих мест он не примет.
     - Я даже не стал баллотироваться в Палату представителей и решил сразу идти к своей конечной цели. Но теперь я начал сомневаться и спрашивать себя, не поверил ли я людям, которые говорили мне только то, что я хотел слышать. Может, у меня мания величия?
     - Без сомнения. - Она улыбнулась, заметив его удивление по поводу такого ответа. - Но попробуй назови мне хоть одного политика, у которого ее нет. Принять на себя ответственность за тысячи жизней может только более чем самоуверенный человек.
     - Значит, все политики - самовлюбленные люди?
     - Это всего лишь здоровое самоуважение, которого не стоит стыдиться. Способность быть лидером - особый дар, вроде музыкального слуха или математического таланта.
     - Но никакого вундеркинда-математика не обвинят в том, что он - эксплуататор.
     - При твоей честности ты никого не сможешь эксплуатировать, Тейт. Идеалы, которые ты провозглашаешь, - не просто лозунги. Ты не какой-нибудь Рори Деккер. Вот он как раз пустозвон, за его словами ничего нет. В конце концов избиратели это поймут.
     - Ты все еще думаешь, что я выиграю?
     - Абсолютно уверена.
     - Да?
     - Да.
     Дождь по-прежнему стучал по крыше и хлестал в стекла, а в машине вдруг стало совсем тихо и как-то укромно. Тейт протянул руку и положил ладонь на грудь Эйвери, так что его мизинец и большой палец легли на ключицы.
     Ее глаза сами собой закрылись, и она слегка подалась к нему, будто кто-то потянул за невидимую нить. Когда же Эйвери опять открыла глаза, он оказался гораздо ближе к ней, подвинувшись на сиденье и пристально вглядываясь в ее лицо.
     Его рука скользнула выше, к ее горлу, а потом легла сзади на основание шеи. Стоило их губам встретиться, как обоих будто обдала горячая волна. Они целовались как сумасшедшие, одновременно пытаясь добраться друг до друга сквозь одежду. Его руки скользнули сверху вниз
     По ее груди, обтянутой элегантным, сшитым на заказ жакетом, потом принялись сквозь дорогую ткань теребить ее соски.
     Эйвери гладила волосы, щеки, шею, плечи Тейта, пока наконец не привлекла его к себе и не откинулась в угол сиденья.
     Он расстегнул две пуговицы на ее левом плече и вступил в борьбу с чередой крючков. Когда он наконец распахнул жакет, золотой медальон с фотографиями его и Мэнди попал во впадину между ее грудями. На ее коже радужно переливались неоновые отблески, и, дрожа, скользили тени от потоков воды, бежавшей по стеклам.
     Он наклонил голову и поцеловал сначала пышные округлости, а потом тенистую складку между ними. Сквозь кружево бюстгальтера она ощущала жадные, страстные прикосновения его языка.
     - Тент, - простонала она, чувствуя, как возбуждение охватывает каждую клеточку ее тела. - Тейт, я так тебя хочу.
     Он неуклюже выбрался из брюк и потянул ее руки вниз. Пальцы Эйвери сомкнулись вокруг его набухшего члена. Она принялась ласкать его бархатистую головку подушечкой большого пальца, а он зарылся лицом меж ее грудями и, задыхаясь, что-то блаженно бормотал.
     Его руки забрались под ее узкую юбку. Она помогла ему снять с себя трусики. Их губы встретились в неистовом жарком поцелуе, что было весьма нелегко сделать на переднем сиденье.
     - Дьявол! - выругался он пересохшими губами.
     Внезапно Тейт выпрямился и сел, посадив ее к себе на колени. Он приподнял ее, поддерживая под ягодицы, и она опустилась, вобрав его плоть в себя. У обоих вырывались радостные вскрики, быстро сменившиеся стонами наслаждения.
     Их губы вновь сошлись, а языки неутомимо трудились. Он тискал ее упругий зад и гладил бедра над чулками и между кружевными подвязками пояса. Она уперлась коленями в сиденье и двигалась вверх-вниз, временами будто нарочно дразня его и рискуя упустить его сокровище, но тут же вновь впуская его глубоко внутрь. Она скакала на нем верхом, доила его.
     - Черт, умеешь же ты трахаться!
     С трудом выговорив это, Тейт начал поддевать головой ее лифчик, и после нескольких попыток освободил груди. Несколько раз лизнув напрягшийся сосок, он взял его в рот, потом просунул руку между ее влажными бедрами. Его пальцы прошлись по мягкой поросли на лобке, нырнули в расщелину и стали играть маленьким выростом.
     Эйвери припала головой к его плечу и громко, прерывисто задышала. Стенки ее влагалища со всей силой сжимались вокруг его члена, вся она так и стремилась навстречу сладостным поглаживаниям его пальцев. Завершилось это для нее восхитительно долгим взрывом наслаждения, которого в тот же миг достиг и Тейт.
     Добрых пять минут ни один из них не мог шелохнуться из-за одолевшей их необоримой слабости. Наконец, Эйвери сползла с его колен и подняла с резинового коврика свои трусики. Тейт молча протянул ей носовой платок.
     Она с достоинством его приняла:
     - Благодарю вас.
     - Все нормально? Я не сделал тебе больно?
     - Нет, с чего бы вдруг?
     - Ты... ты на ощупь такая маленькая.
     Она первой отвела глаза после долгого красноречивого взгляда, которым они обменялись.
     Приведя себя в порядок и расправив безнадежно измятый костюм, она опустила солнцезащитный козырек и в смятении воззрилась на свое отражение в зеркале.
     От прически остались лишь воспоминания. Вокруг ее головы этаким ореолом стояли дыбом пряди волос. Не хватало одной серьги. Тщательно нанесенная губная помада была размазана по всему подбородку.
     - На кого я похожа!
     Тейт постарался по возможности выпрямиться и заправил в брюки рубашку. Галстук сбился на сторону, а пиджак болтался на одном плече. Он шарил в поисках молнии и успел пару раз отпустить крепкое словцо, прежде чем ему удалось застегнуть ширинку.
     - Постарайся хоть что-то поправить, - сказал он, подавая ей сережку, на которую только что сел.
     - Постараюсь. - С помощью содержимого косметички она устранила ущерб, нанесенный макияжу, и, как могла, пригладила волосы. - Думаю, гибель моей прически мы спишем за счет погоды.
     - А засос на чей счет спишем? - Тейт тронул уголок ее рта. - Очень больно?
     Она лишь чуть пожала плечами и застенчиво улыбнулась. Он тоже улыбнулся в ответ, выбрался из машины и обошел ее, чтобы открыть ей дверцу.
     Когда они оказались за подмостками, где до предела взведенный Эдди вышагивал туда-сюда, а Ральф нервно позванивал мелочью в карманах, вид у них и впрямь был самый непрезентабельный: оба растрепанные, промокшие, но необычайно счастливые.
     - Где тебя, черт подери, носило