жался с ней вызывающе, почти развязно, и не упускал буквально ни одного случая встаешь в разговор какую-нибудь сальность, какую-нибудь скабрезную шуточку. С самого первого дня их знакомства он не скрывал своего влечения к ней и поэтому его сегодняшнее смятение выглядело неестественно.
     - Что, попало тебе от Майкла? - осведомилась Марис.
     - За что это? - он с вызовом посмотрел на нее.
     - За попытку соблазнить замужнюю женщину.
     - А была попытка?
     - Не могу сказать, чтобы ты сделал это против моей воли, но...
     - Разве в таком случае можно сказать, что я тебя соблазнил?
     - Послушай, Паркер, ты ответишь на мой вопрос или нет?
     - Майкл очень за тебя волнуется.
     - Почему?
     - Он считает, что я - до предела развращенный тип, у которого за душой нет ничего святого.
     - А по-моему, ты для него - и солнце, и луна, и свет в окошке.
     - И все равно он боится, что я могу причинить тебе боль, - упрямо возразил Паркер.
     Марис пристально посмотрела на него.
     - Ну и... как? - осторожно спросила она. - Ты действительно можешь сделать мне больно?
     - Могу.
     Этот прямой ответ застал Марис врасплох. Не отрывая взгляда от его лица, она медленно опустилась на стул.
     - Что ж, по крайней мере честно... - проговорила она тихо.
     - Я всегда говорю, что думаю. Иногда это звучит жестоко и... Большинству людей это не нравится.
     - Ничего удивительного, но я - не "большинство".
     Его губы, до сих пор сурово сжатые, чуть дрогнули, а в глазах, которые лишь несколько мгновений назад казались такими чужими и холодными, что-то блеснуло.
     - Действительно, ты не "большинство", - проговорил Паркер, пристально вглядываясь в лицо Марис, словно видел ее в первый раз.
     Майкл вернулся на кухню с несколькими листами бумаги в руках.
     - Текст вышел довольно бледным, поэтому мне пришлось заменить картридж и распечатать страницы заново, - объяснил он, протягивая рукопись Марис.
     - Я собираюсь вернуться к работе, - сказал Паркер, поворачивая кресло. - Нужно кое-что пересмотреть. А вы не вздумайте обо мне сплетничать, пока меня не будет.
     - У нас найдутся более интересные темы для разговоров, - заметил на это Майкл, провожая Паркера долгим внимательным взглядом.
     Марис рассмеялась.
     - Вы как братья-близнецы, которые постоянно ссорятся, но и жить друг без друга не могут. Или как старая супружеская пара. Вы когда-нибудь были женаты, Майкл?
     - Я старый холостяк, Марис. Кстати, как насчет крабов в кляре на обед?
     - Отлично. А Паркер?
     - Был ли Паркер женат? Нет, не был.
     - А... женщины у него были?
     - А вы как думаете?
     Марис опустила взгляд и принялась водить пальцем по узору на клеенке.
     - Я думаю, женщины у него были.
     - Были, Марис, - не так много, но и не так уж мало. Впрочем, ничего серьезного...
     Марис кивнула, и Майкл принялся шарить в буфете, доставая муку и другие необходимые продукты.
     - Паркер рассказывал мне, как вы его спасли, - сказала она.
     Майкл снова повернулся к ней, и Марис заметила, что он удивлен ее словами.
     - Он преувеличивает мои скромные заслуги, - ответил Майкл. - Все, что я сделал, - это сказал ему то, что он знал и без меня.
     - Например?
     - Например, я сказал, что дорожка, на которую он ступил, непременно приведет его к гибели, но что произойдет это не сразу. Смерти от передозировки обычно предшествует довольно длительный период распада личности и полная потеря человеческого облика. Если хочешь превратиться в растение, в амебу, которая только жрет "колеса" и испражняется под себя, - валяй, действуй, сказал я ему. Только имей в виду, что тот, кто действительно хочет свести счеты с жизнью, обычно находит более короткий путь.
     - Мне кажется, с психологической точки зрения это были очень правильные слова, - заметила Марис. Майкл лишь пожал плечами.
     - Главное, это сработало. - Он показал на страницы, которые Марис все еще держала в руках. - Как вам новая глава?
     - Я ее еще не смотрела - я перечитывала то место, где рассказывается про ребенка Марии Катарины. Именно в этой главе Тодд впервые показал себя отъявленным мерзавцем.
     - Странно, что вы считаете его мерзавцем, - пробормотал Майкл растерянно.
     - Разве я не права? - удивилась Марис.
     - Пожалуй, правы. - Майкл пожал плечами. - Во всяком случае, Паркер именно этого и добивался.
     - А вы читаете все, что он пишет?
     - Только когда он меня об этом просит.
     - И часто он вас просит?
     - Честно говоря, постоянно.
     - Я так и думала! По-моему, Паркер очень дорожит вашим мнением.
     - Этот тип считается только с самим собой - и ни с кем больше.
     - Пожалуй, его интересуют не столько ваши советы, сколько ваша реакция. Для него это как обратная связь с читателями. Я работала с писателями и знаю: многим из них необходимо что-то вроде камертона, сверяясь с которым они строят сюжет и выбирают стиль. Им необходим преданный слушатель.
     Майкл не стал развивать эту тему дальше. Вместо этого он спросил, читал ли рукопись кто-то из редакторов издательства.
     - Паркер так настаивал на анонимности, что я показала рукопись только одному человеку - моему отцу. Он прочел ее и... Отец разделяет мое мнение.
     - И больше никто рукописи не видел?
     - Нет.
     Марис покачала головой, вспоминая, как она просила Ноя посмотреть рукопись, но он так и не сподобился этого сделать. Каждый раз, когда она пыталась заставить его прочесть хотя бы несколько страниц, он рассеянно отвечал, что сделает это, как только позволит его расписание. Теперь-то Марис знала, чем он был так занят. Очевидно, свое свободное время Ной тратил на развлечения с Надей.
     - Кстати, об отце... - вспомнила Марис и достала из кармана мобильный телефон. Ей казалось маловероятным, чтобы она не слышала, как он звонил, однако она все же проверила экран полученных сообщений.
     - Надо позвонить ему еще раз, - сказала она озабоченно. - Утром я звонила домой, но никто не взял трубку, а это... странно.
     Марис не беспокоилась - ей было только непонятно, куда подевалась Максина и почему она не подходит к телефону. Обычно продукты привозили им на дом, так что по магазинам пожилая экономка почти не ходила.
     Что касается Дэниэла, то на работу он не приезжал - Марис в этом уже убедилась.
     "Значит, - решила она, - они отправились куда-то вместе". Дэниэл любил иногда "выбраться в город", как он это называл, а Максина всегда его сопровождала - не столько по обязанности, сколько для того, чтобы немного отдохнуть от однообразной работы по дому.
     Марис не в первый раз делала попытки дозвониться домой. Она оставила отцу несколько голосовых сообщений, в которых просила перезвонить ей, однако звонка так и не последовало.
     - Можете воспользоваться нашим аппаратом, - предложил Майкл, заметив беспокойство Марис.
     - Спасибо, я позвоню с мобильного телефона. Сунув под мышку рукопись, Марис направилась к задней двери.
     - Мне не терпится поскорее узнать, что же было дальше.

25

Мобильный телефон Ноя звонил резко и требовательно.
     - Алло? - сказал он, нажимая на кнопку ответа.
     - Ты где?
     - Это ты, Надя?
     - Да, Ной, это Надя, - нервно отозвалась она, и Ной украдкой бросил взгляд через плечо, чтобы убедиться - Дэниэл еще не спускался. Яркий солнечный свет бил в поднятые жалюзи и ложился на пол ровными параллельными полосами. В лучах света крутились золотые пылинки. Мягко светились обитые темно-шафранным атласом стены.
     На вкус Ноя, загородный дом Мадерли был слишком роскошным и старомодным; сам он предпочитал прямые углы, плоские полированные поверхности, составлявшие основу современного, функционального стиля, однако и он отдавал должное мастерству реставраторов и дизайнеров, сумевших с такой точностью воссоздать колониальный стиль начала восемнадцатого века. Что ни говори, в нем что-то было - что-то такое, что Ною никак не удавалось определить словами. Ему, однако, было вполне достаточно того, что особняк стоил целую кучу денег, а деньги Ной уважал. Деньги и еще славу, если быть точным. Впрочем, дом Мадерли был и известным тоже - лет пять назад о нем писали в "Архитектурном журнале".
     В гостиной, в которой расположился Ной, стояли широкие и удобные мягкие кресла ручной работы, к каждому из которых прилагалась низенькая скамеечка для ног. Медная решетка камина была старинной - ей было столько же лет, сколько самому особняку. За стеклянными дверцами высокого буфета мягко поблескивал коллекционный фарфор, который собирала Розмари Мадерли. Как было достоверно известно Ною, эти тарелочки, чашки и блюдца обошлись Дэниэлу в кругленькую сумму, но за прошедшие два десятка лет стоимость коллекции выросла по крайней мере в семь раз.
     На приставных диванных тумбочках, на стенах и на полках книжных шкафов были расставлены многочисленные фотографии, на которых Дэниэл Мадерли был снят со знаменитыми авторами и издателями, а также со звездами эстрады, спорта и политики, включая двух президентов. На отдельной полке стояли рассортированные по годам альбомы с фотографиями Марис, в которых была запечатлена вся ее жизнь - с самого детства и по настоящее время.
     На столе в центре комнаты стояла в рамке и свадебная фотография Ноя и Марис, сделанная на приеме в честь их бракосочетания. На снимке смеющаяся невеста кормила Ноя из рук свадебным тортом, и теперь, глядя на фотографию и разговаривая по телефону с любовницей, Ной даже испытал своего рода удовольствие.
     - Я весь день пытаюсь тебе дозвониться! - накинулась на него Надя. - Почему ты не отвечаешь?
     - Потому что мне так захотелось, - ответил Ной, блаженно потягиваясь. - Каждый раз, когда на определителе появлялся твой номер, я выключал звонок.
     - Ты меня избегаешь? Я так и поняла, поэтому решила позвонить тебе с телефона подруги.
     - Эта твоя подруга случайно не носит штаны? - осведомился Ной.
     - Все будет зависеть от того, будешь ты со мной разговаривать или нет, - парировала Надя.
     - У тебя замечательная память, Надя, - сказал Ной. - Кое-что ты отлично помнишь, а кое о чем предпочитаешь забыть. Мне кажется, это весьма удобно, но не у каждого получается.
     - Что же я забыла? - спросила Надя.
     - Ты забыла, почему я не хочу с тобой разговаривать.
     - Ничего подобного, я прекрасно помню, в чем дело. Просто когда сегодня утром я проснулась, я решила простить тебя и...
     - Простить меня?! - перебил Ной. - Но ведь это не я трахался со своим тренером!
     - Я видела твоего персонального тренера - по доброй воле никто с ним трахаться не захочет.
     Ной едва сдержал грубое ругательство. Надя снова взялась за свое. Опять она его высмеивала и пыталась разозлить. Точно так же она держалась, когда он застал ее вытянувшейся на смятых простынях. Тогда он едва не задушил Надю; и теперь стоило ему только услышать в ее голосе насмешливые нотки, как прежняя ярость тотчас проснулась в нем с новой силой. Это была именно ярость, а не ревность, поскольку
     Ною было абсолютно наплевать, с кем еще трахалась Надя. К ее изменам Ной был равнодушен, он не выносил только одного - насмешек над собой.
     И тогда тоже Надя не смутилась, не пыталась раскаяться или оправдаться, она только улыбалась, улыбалась вызывающе и насмешливо. Именно это дерзкое и надменное выражение ему и хотелось стереть с ее лица кулаками.
     Да, тогда он был зол настолько, что, казалось, мог бы убить Надю голыми руками. Ной уже представлял себе, как сжимает обеими руками ее горло, как трепещет в агонии ее тело, как вылезают из орбит глаза и перестает биться сердце. Это желание уничтожить ее было столь сильным, что он с трудом удержался от рокового шага. К счастью, Ною удалось справиться с собой и не совершить непоправимой ошибки, однако пережитые эмоции были достаточно сильны, чтобы он осознал: только что он снова заглянул в бездну.
     Да, у его души была оборотная, темная сторона. Как обратная сторона Луны, она обычно была не видна, но она существовала.
     За последние время Ной дважды побывал в плену темной стихии своего "я". В первый раз это случилось, когда Марис застала его с Надей. Во второй раз - когда он сам застукал Надю с тренером. В обоих случаях он испытал сильнейшее желание отомстить. Заставить обидчицу замолчать навсегда. Изуродовать. Искалечить. Убить.
     Теперь он вполне владел собой, но интерес к собственным переживаниям остался. Ной был словно зачарован мрачной глубиной разверзшейся перед ним бездны. Ему хотелось исследовать ее, опуститься глубже, чтобы получше рассмотреть, что же скрывается в клубящемся на дне мраке.
     А Надя, не подозревая ни о чем подобном в душе своего любовника, продолжала наивно полагать, что Ной злится на нее за интрижку с накачанным тренером.
     - Ты сам виноват, - твердила она. - Припомни-ка, дружок, как ты вел себя тогда за завтраком! Никто не смеет называть меня глупой и надеяться, что я это так оставлю. Ты первый начал - я только отплатила тебе за оскорбление, так что теперь мы квиты. Так, может, мы забудем об этом маленьком недоразумении и займемся делом?
     Ною очень хотелось обозвать Надю словом, которое вертелось у него на языке и прекрасно характеризовало основные свойства ее натуры, - обозвать и повесить трубку, чтобы она поняла, как он относится к ней на самом деле. Но он не сделал этого, так как прекрасно понимал - на данном этапе ему выгоднее иметь Надю союзником, а не врагом. Сделка с "Уорлд Вью" висела на волоске, и разрыв с Надей мог означать крушение всех его надежд.
     Кроме того, Ной уже заметил, что Надя, похоже, нравится Моррису Блюму и, следовательно, еще может быть ему полезна. В конце концов, ведь именно она свела их, так почему бы ему не использовать и другие выгоды, вытекающие из ее доброго расположения? Когда-нибудь - он знал это точно - Надя получит свое, но не раньше, чем будет подписан договор с "Уорлд Вью" и у него на счету не появятся денежки. Десять миллионов долларов награды за пять минут смирения? Да с удовольствием! За такие деньги и единоличный контроль над "Мадерли-пресс" Ной готов был пойти и на большее.
     - Эй, Ной? Ты что, заснул? Куда ты пропал?!
     Голос Нади вернул его к действительности. Теперь он звучал мягко, почти просительно, и Ной понял, что Надя решила подсластить пилюлю. Что ж, это делало его задачу еще более простой.
     - Я здесь, - ответил он.
     - Нет, я имею в виду - где ты сейчас находишься? Улыбнувшись, Ной сказал:
     - Я нахожусь в загородном доме моего тестя.
     - У Дэниэла Мадерли? Ной снова усмехнулся.
     - У меня только один тесть, Надя.
     - И зачем тебе это понадобилось?
     - Нам нужно кое-что обсудить, Надя. Я сам предложил ему поехать сюда.
     - Ага, понятно. Ты собираешься нанести последний удар?
     - Точно. - Он сказал Наде, что Марис снова уехала в Джорджию, а экономка осталась в Нью-Йорке. - Так что мы здесь только вдвоем, - закончил он самодовольно. - Рыбалка, немного виски, откровенные мужские разговоры и все такое...
     - Потом небольшой нажим и...
     - ...И курочка снесет золотое яичко. Впрочем, я сомневаюсь, что мне придется давить на старика очень уж сильно.
     - Дэниэл Мадерли гораздо упрямее, чем ты думаешь, и так просто не сдастся.
     - Никто и не говорит, что будет просто, но я уверен - мне удастся его убедить. Надя немного помолчала.
     - А поддержка тебе не нужна? - спросила она наконец. - Я могла бы подъехать. Надеюсь, ваш загородный дом достаточно просторен, чтобы там нашлось местечко и для меня?
     - Интересное предложение. Даже очень хорошее предложение, но я боюсь, ты не сумеешь удержаться в рамках благоразумия. К тому же, когда старик немного выпьет, он начинает путать двери. Вдруг он зайдет не в ту спальню и увидит на кровати прилежных последователей Камасутры?
     - А что мы ему можем показать на этот раз?
     - Нет, ты неисправима!
     - Абсолютно! И у меня нет ни капли стыда. Вот почему мне так нравится заниматься сексом, когда я знаю, что меня могут увидеть. К тому же, если твой старенький тесть случайно наткнется на нас, кто знает, может, из этого и выйдет что-то... Ты, часом, не знаешь - сердце у него здоровое? - Она перешла на соблазнительный шепот. - Лучший секс - это секс с выдумкой, Ной! Мы купим шоколадные конфеты с какой-нибудь тягучей начинкой - такие, которые ты так любишь слизывать, и...
     - Отличный секс по телефону, Надя, - честно признался Ной. - Я даже возбудился.
     - Дай мне два... нет, полтора часа, и я буду у тебя!
     - Я бы дорого дал, чтобы ты была здесь сейчас! Но ведь ты знаешь, Надя, - тебе нельзя приезжать.
     - К сожалению, знаю. Я тоже многое теряю, если эта сделка сорвется. Просто мне тебя очень не хватает. Наверное, придется мне достать мой верный вибратор и немного пофантазировать.
     Ной негромко рассмеялся:
     - Надеюсь, у тебя есть батарейки?
     - Даже два комплекта.
     - Слушай, кажется, Дэниэл идет. Мне пора, Надя. Увидимся, как только я вернусь.
     - Пока, дорогой.
     Ной выключил аппарат, потом проникновенно добавил в молчащую трубку:
     - ...Я тоже люблю тебя, милая.
     Обернувшись, он увидел входящего в гостиную Дэниэла.
     - О, это вы! Марис только что звонила. Она не хотела звонить на ваш телефон - боялась, что вы легли отдохнуть. Хотите, я сейчас же ей перезвоню? Правда, она сказала - они там как раз садятся ужинать, но я думаю...
     - Нет, нет, не стоит, - остановил его Дэниэл. - Как у нее дела?
     - Марис работает над рукописью. Говорит - жара стоит ужасная. У нее все отлично, только очень соскучилась.
     - Ладно, не будем ее беспокоить, - решил Дэниэл и опустился в кресло. Трость он прислонил к журнальному столику рядом. - Я действительно немного вздремнул, только теперь пить хочется.
     Ной непринужденно рассмеялся и, легко поднявшись с кресла, направился к одной из тумбочек, служившей баром.
     - Виски?
     - Со льдом, пожалуйста.
     - Я позвонил в кафе. Они доставят двойные сандвичи, картофельный салат с майонезом, шоколадный торт и ванильное мороженое на десерт. Вот такой у нас будет праздничный ужин.
     Дэниэл хмыкнул.
     - Эта холостяцкая жизнь с каждым днем нравится мне все больше и больше, - сказал он, принимая из рук зятя стакан с виски. - Отличная была идея, Ной!..

***

     Марис была рада, что она переоделась к ужину, так как Майкл впервые за время их знакомства накрыл стол в большом обеденном зале.
     Сегодня на Марис было серое шелковое платье, которое она купила в начале лета у Бергдорфа, полагая, что оно как нельзя лучше подойдет для какого-нибудь загородного пикника. Так и вышло, если, конечно, можно было назвать пикником этот ужин в особняке восемнадцатого века. И хотя элегантное платье и крупные коралловые бусы не делали ее похожей на томную южную леди, выглядела она в этой обстановке вполне достойно.
     Сегодня Майкл превзошел самого себя. Застеленный белой льняной скатертью стол украшала низкая ваза, в которой плавали душистые цветы магнолии; по обеим сторонам от вазы стояли до блеска начищенные бронзовые подсвечники с белыми свечами. Тарелки были из тончайшего костяного фарфора, начищенные серебряные приборы сверкали, хрустальные бокалы разбрызгивали во все стороны крошечные зайчики.
     - Как красиво, Майкл! - воскликнула Марис, замерев на пороге зала.
     - Только не думай, будто все это мое, - сказал из своего кресла Паркер. - Все это великолепие взято напрокат на один вечер.
     - Угу, - подтвердил Майкл. - В баре у Терри... Ты, наверное, не знаешь, что он зарабатывает на жизнь, сдавая напрокат сервиз, доставшийся ему от прабабушки?
     Марис рассмеялась.
     - Откуда бы ни взялась эта посуда, мне она очень нравится. Даже в самых дорогих ресторанах Нью-Йорка редко можно увидеть что-нибудь подобное.
     - Боюсь, что ничего подобного нельзя увидеть даже на столе у наследного принца Брунея, - заметил Майкл. - Это действительно очень старая посуда. Она принадлежала матери Паркера, а до нее - ее семье. - Он налил Марис вино в вы