му показалось, сама не слишком верила в свою выдумку. На его взгляд, вожделение не следовало анализировать или искать ему объяснение. Страсть требовала удовлетворения, только и всего.
     Он не спрашивал себя, почему это случилось, но не мог определить своего отношения к случившемуся, своего отношения к Ларе после того, что произошло.
     Никогда прежде он не получал такого наслаждения от женщины. Физически они отлично подходили друг другу. Она не уступала ему в страсти и умении. Газеты тогда много понаписали о ней, но он не ожидал от Лары такой свободы в любовных играх. При одном воспоминании об этом он снова загорался. Ему мало ночного любовного марафона. Он хотел еще. И только ее.
     Подобное состояние также было непривычным и обескураживающим. В любви он обычно выше всего ценил сам процесс преследования. Стоило настигнуть женщину, и ее притягательность быстро снижалась до нуля. Его сильно беспокоило, что с Ларой все происходило наоборот; она становилась все более загадочной. Он открывал в ней все новые стороны и качества и был готов заниматься этим изучением до бесконечности.
     Женщины подобны бритвенным лезвиям. Стоило лезвию затупиться, и он выбрасывал его, заменяя новым. Но Кей не думал расставаться с Ларой или заменять ее на кого-то другого.
     Да он и не мог ею распоряжаться по своему усмотрению.
     Так вот она разгадка всех его душевных копаний и опасений. Лара - не его собственность. Сложись обстоятельства по-иному, она по-прежнему могла бы принадлежать брату.
     Сначала Лара была женщиной Кларка.
     Именно это обстоятельство мешало ему считать прошлую ночь апогеем любви. Видимо, сам того не замечая, он как-то показал это Ларе. Или доктор Маллори обладала необычайной проницательностью.
     Она заговорила об этом, когда накануне вечером они еще немного поели и решили, что им пора спать. Лара лежала на боку, спиной к нему, подложив руки под щеку. Он задумчиво перебирал пряди ее волос; она заснула, а ему это никак не удавалось. Он удивился, когда она сонно произнесла:
     - Я знаю, о чем ты думаешь. Он уперся коленями в ее спину.
     - Ладно, умница, скажи мне, о чем я думаю.
     - О Кларке.
     Кей перестал улыбаться и выпустил из рук прядь ее волос.
     - Почему о Кларке?
     - Ты гадаешь, не сравниваю ли я вас двоих, а если сравниваю, то кто из вас лучше.
     - Я не знал, что ты еще и ясновидящая.
     Лара повернула голову и посмотрела на него через плечо.
     - Так как, я не ошиблась? Ты об этом думаешь?
     - Может быть.
     Грустно улыбнувшись, она слегка покачала головой.
     - Ты и Кларк... Вы совершенно разные люди. Оба привлекательные, оба неординарные, оба прирожденные лидеры, но такие разные. Я любила твоего брата и считала, что он любит меня. - Она понизила голос до шепота. - Но никогда с ним не было так, как с тобой сегодня. - Она отвернулась и опять положила руки под щеку. Потом снова повторила:
     - Никогда.
     Он некоторое время молча лежал, мучаясь ревностью и убеждая себя, что она говорит правду. Однако очень скоро зависть к Кларку сменилась желанием. А может быть, это было не желание, а ревнивое стремление подчинять.
     Внезапно Кей обхватил ее рукой и грубо придвинул к себе, плотно прижавшись животом к ее ягодицам. Он овладел ею одним энергичным движением. Он укусил ее за шею и не разжал зубы, чувствуя потребность властвовать и укрощать.
     Но сила и не требовалась. Лара не сопротивлялась, а, наоборот, была податливой и уступчивой и так сильно возбуждена, что мускулы ее тела сжали его плоть, словно кулак, вытягивая влагу, а вместе с нею и его сомнения.
     Некоторое время они не могли отдышаться. Пот мелкой росой покрывал их тела. Когда наконец они разъединились, Лара повернулась к нему и зарылась лицом у него на груди, подергивая губами волосы. Она прошептала:
     - Какое бесстыдство.
     - Я всегда был бесстыдным.
     - Я не о тебе. Я о себе.
     Он уснул, не выпуская ее из объятий, успокоенный этим подтверждением ее любви.
     Но это произошло ночью, а теперь, при свете дня, сомнения возродились снова; вернулись, как влажная жара, сопровождающая восход солнца. Он припоминал все, что она ему говорила, ее бурную чувственность, ее смелые ласки. Не может быть, чтобы у них с Кларком это получалось лучше.
     Ездила ли она верхом на Кларке, падая от усталости ему на грудь?
     У него невольно сжались кулаки.
     Доводила ли она Кларка до блаженного изнеможения прикосновением то нежной, то жестокой руки?
     Кей грязно выругался.
     Позволяла ли она Кларку целовать ее бедра, раздвигать, пробовать...
     Страшный вопль заставил его сесть на кровати.
     Когда следующий крик потряс утреннюю тишину, он уже натянул джинсы и бросился к двери, в поспешности чуть не сорвав ее с петель.

***

     - Buenos dias. Доброе утро, - сказала Лара охранникам, выходя из номера Кея. Не обращая внимания на их понимающие усмешки, она пересекла коридор, вошла к себе в номер и заперла за собой дверь.
     С прошлого вечера на ковре остались грязные следы от их обуви, и, как заметил Кей, они превратили кровать в настоящий свинарник. Он признался, что впервые в жизни любил, не снимая сапог, хотя она, наверное, слышала о техасцах еще и не такие басни.
     Он сказал "любил" или что-то другое? Может, он употребил более грубое слово, а ее память снисходительна к нему?
     Лара гнала прочь беспокойные мысли; слишком много за последние двадцать четыре часа она занималась самоанализом. Выводы, сделанные прошлой ночью, можно назвать благоприятными. В объятиях Кея ее жизнь началась сначала. Это событие стало ее очищением, и надо ли подыскивать ему название? Ее тело, ее настроение говорили сами за себя. Она чувствовала себя прекрасно. Может, на этом и остановиться и не выискивать ответы на остальные вопросы?
     Она подхватила рюкзак и направилась в ванную. Там неодобрительно посмотрела на свое отражение в зеркале над раковиной: лицо без косметики, вымытые мылом волосы, хотя и чистые, лишены блеска.
     Кей ничего не замечал. Или не хотел замечать.
     Она расстегнула две верхние пуговицы на блузке, и краска залила ее лицо и шею: как она и ожидала, грудь исколота щетиной Кея. Если они снова будут спать вместе, она потребует, чтобы он побрился.
     Если они снова будут спать вместе. Если...
     К своей досаде, Лара обнаружила, что очень надеется на это. А также, что это случится очень скоро.
     Улыбаясь своим мыслям, она отодвинула пластиковую занавеску душа и взялась за кран.
     Ее крик эхом отозвался в выложенной розовым кафелем ванной.
     Избитый, в крови, но, без сомнения, живой, в ванне лежал Рэндалл Портер.
     Ее муж.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

     - Ты отлично выглядишь. - Бывший посол Соединенных Штатов в Монтесангре поднялся на ноги, когда его жена вошла в гостиную. - Мне все-таки ты больше нравилась со светлыми волосами. Когда ты перестала их подкрашивать?
     - Когда лежала в больнице в Майами. Это было трудное для меня время. Я тогда не думала о цвете волос.
     Лара взглянула на Кея. Он не встал, когда она вошла в комнату, а сидел, развалившись, в мягком кресле, положив ногу на ногу и нервно ею покачивая. Для других он был олицетворением безмятежности, но Лара чувствовала, что он вот-вот взорвется.
     Если Рэндалл и заметил сдерживаемую ярость Кея, то не подал виду.
     - Ты хочешь чего-нибудь выпить, дорогая? У нас есть еще несколько минут.
     - Нет, спасибо, я ничего не хочу. Но мне непонятно, почему я должна принимать участие в пресс-конференции.
     - Ты моя жена. Твое место рядом со мной. - Рэндалл налил себе содовой. - А вы, мистер Такетт, хотите что-нибудь?
     - Нет.
     Рэндалл снова вернулся на диван, на котором сидел, когда Лара вышла к ним из спальни номера люкс в одном из отелей Хьюстона. Все здесь резко контрастировало с жалкой обстановкой гостиницы в Монтесангре.
     Вся комната была заставлена цветами, присланными благожелателями по поводу их возвращения. От их сладкого навязчивого запаха у Лары разболелась голова. На ее взгляд, все эти знаки внимания нелепы и фальшивы, так как многие букеты прислали те же чиновники и политические деятели, которые пять лет назад с удовольствием отправили Рэндалла и его изменницу-жену в Монтесангре и таким образом избавили Вашингтон от их компрометирующего присутствия.
     Формально Рэндалл по-прежнему оставался послом Соединенных Штатов. Когда средства массовой информации Колумбии объявили о его удивительном воскрешении, сообщение заняло первые полосы почти всех газет мира и отодвинуло на задний план остальные новости. Возвращение Рэндалла к жизни ошеломило Америку и взбудоражило прессу.
     В Боготе врачи осмотрели его раны, оказавшиеся менее серьезными, чем думали сначала. Кею сделали рентген и обнаружили трещины на ребрах, но никаких других внутренних повреждений.
     Что же касалось Лары, то эти события стали для нее тяжелым потрясением. Чтобы побороть нервное истощение, ей прописали транквилизаторы и усиленное питание. Она спала и ела, но продолжала оставаться в состоянии шока с замедленными движениями и несвязной речью. Муж, считавшийся мертвым, вернулся из небытия - причина ее полной растерянности.
     Универмаг "Кейман Маркус" подарил Ларе одежду для первого появления на публике после возвращения на американскую землю. Она получила костюм из шерсти с шелком, гармонирующие с ним туфли фирмы "Журдан" и прочие необходимые предметы и украшения. Гостиница прислала к ней в номер парикмахера, маникюршу и визажиста. Внешне Лара выглядела прекрасно и готова была сопровождать мужа на пресс-конференцию, начинавшуюся через полчаса в одном из самых больших залов гостиницы.
     Лара предпочла бы оказаться под вражескими пулями. Впрочем, планируемое мероприятие мало чем отличалось от военных действий. Она не могла сидеть на месте и бесцельно бродила по комнате, заставленной цветами.
     - Ты знаешь, что они извлекут на свет, Рэндалл?
     - Твой роман с Кларком, - не моргнув глазом ответил он. Они сообщили Рэндаллу о смерти Кларка, когда летели из Монтесангре в Колумбию, но для него это не стало новостью. Новости проникали в Монтесангре, хотя мало что выходило оттуда.
     - Боюсь, что этого не избежать, Лара, - продолжил он. - Я попробую их отвлечь рассказом о последних трех годах моей жизни.
     - А вы совсем не изменились. - Кей перестал начать ногой и стучать кончинами пальцев по зубам. - Выглядите здоровым, загорелым и упитанным.
     Лара также обратила внимание на отличное физическое состояние Рэндалла. Он выглядел лучше, чем когда они познакомились семь лет назад; можно подумать, что он провел несколько месяцев, отдыхая на Гавайях, а не три тяжелых года политическим заключенным в тюрьме.
     Рэндалл поправил складки на брюках своего нового костюма, также присланного "Кейманом Маркусом".
     - За исключением первых двух-трех месяцев, со мной очень хорошо обращались. Сначала повстанцы жестоко меня избивали. Они били меня каждый день рукоятками пистолетов и велосипедными цепями. Я думал, что в конце концов они меня прикончат. - Он допил содовую и посмотрел на часы. Еще оставалось время, и он добавил:
     - Как-то они притащили меня к генералу Пересу. Именно притащили, потому что я не мог идти. Они волокли меня, как мешок с картошкой. Перес гордился собой. Он показал мне снимки моего "расстрела", таким, как они его разыграли. Они действительно казнили какого-то несчастного и стреляли ему в голову до тех пор, пока не превратили ее в месиво.
     Лара обняла себя руками. В комнате было очень прохладно от кондиционера. Рэндалл объявил, что предпочитает самую низкую температуру после того, как три года изнемогал от тропической жары.
     - Представляете, что я испытывал, когда смотрел на эти снимки. Они также мне показали американские газеты с сообщением о моей смерти. У них были и фотографии моих похорон. Я думал о том, как ты страдаешь. - Он с сочувствием посмотрел на Лару. - Я благодарил Бога, что ты вне опасности, но понимал, какие муки ты терпишь, когда думаешь о моей насильственной смерти. Особенно меня угнетало сознание, что никто не придет мне на помощь, и это было самой ужасной пыткой. Ведь для всех я погиб.
     - Они тебе сказали об Эшли?
     - Нет. Я не знал, что ее убили при нападении на машину, пока не прочитал об этом в газетах в сообщении о своих похоронах. Меня утешало только то, что ты чудесным образом спаслась. Если бы не священник...
     - Ты говоришь священник? Отец Жеральдо?
     - Именно он. Он сумел устроить тебя на один из последних рейсов из Монтесангре в Америку. Я думал, ты знаешь.
     - Нет. Я не знала, - сказала она подавленным голосом. - Я его даже не поблагодарила.
     - Он совершил мужественный поступок, - заявил Рэндалл. - Эмилио затаил злобу на отца Жеральдо. Наверное, по этой причине он и приказал его убить.
     Кей тихо чертыхнулся.
     - Очень любезно с вашей стороны сообщить ей об этом.
     - Лара у нас реалист. Правда, дорогая? Но, несомненно, священника очень жаль. А также доктора Сото.
     - Я никогда не прощу себе, что втянула их в это дело, - тихо произнесла Лара. - Я всегда буду чувствовать себя в какой-то мере виноватой в их смерти.
     - Не терзайтесь, - заметил Кей. - Они все равно были обречены. С нами или без нас. Санчес это подтвердил.
     Лара благодарно взглянула на Кея, но в душе она знала, что до самой могилы будет винить себя в их гибели.
     - Ты проявила необычайную смелость, вернувшись в Монтесангре, - похвалил Рэндалл. - Слава Богу, что ты на это решилась. Если бы не ты, я все еще оставался бы заложником.
     Кей вскочил на ноги. Он сбрил бороду, но волосы на голове оставались по-прежнему слишком длинными и усиливали его сходство с диким животным, заключенным в клетку. Он отказывался играть роль национального героя, каким его сделало посещение Монтесангре; как он отверг и предложение универмага "Кейман" снабдить его новой одеждой. Он сам купил джинсы, спортивный пиджак и ковбойские сапоги.
     - Я чего-то не понимаю, - заговорил он. - Мы с Ларой тайком прибываем в Монтесангре, и через тридцать шесть часов ваши тюремщики смягчаются и выпускают вас на свободу. - Он в недоумении раскинул руки. - Почему? Как одно связано с другим?
     Рэндалл высокомерно улыбнулся.
     - Вам явно необходимо познакомиться с психологией этих людей, мистер Такетт.
     - Вы совершенно правы. Потому что ваши домыслы мне кажутся большой кучей говна.
     Глаза Рэндалла чуть заметно сузились.
     - Вы спасли жизнь мне и Ларе. Поэтому я с готовностью прощаю вашу невоспитанность.
     - Я не нуждаюсь в ваших благодеяниях.
     Рэндалл не удостоил его ответа и следующие слова адресовал Ларе:
     - Эмилио любит головоломки. Ты помнишь шахматные турниры, устраиваемые в посольстве?
     - Это посерьезней шахматных турниров, Рэндалл.
     - Для нас с тобой. Я не уверен, что Эмилио делает различие между ходами на шахматной доске и небольшими драмами, которые он разыгрывает для собственного удовольствия, где на карту ставится человеческая жизнь. Помните, он поблагодарил вас за развлечение, что вы ему устроили в то утро в лагере?
     - Еще как помню, - подчеркнуто произнес Кей. - Хорошо, что вы подняли эту тему, потому что есть одна штука, которая меня беспокоит. Вы говорили, что находились внутри хижины, когда все это происходило. Тан ведь?
     Рэндалл кивнул.
     - Меня связали, забили кляп в рот, я не мог дать вам знать, что жив. Это особенно тешило Эмилио.
     - Когда ты впервые услышал, что я нахожусь в Монтесангре? - спросила Лара.
     - На следующее утро после вашего прилета. Я заподозрил что-то неладное, потому что мои стражи вели себя грубо и избегали смотреть мне в глаза. За эти годы мы научились относиться друг к другу с определенным уважением. А тут они внезапно опять стали враждебными и молчаливыми. Потребовалось всего несколько часов после того, как Рикардо остановил на дороге джип, чтобы выяснить, кто на самом деле эта "вдова". Им пришлось немного поломать голову насчет "идиота". - Он со значением посмотрел на Кея. - Но как только Эмилио узнал ваше имя, все стало на свои места. Ему было известно о дружбе... Лары с Кларком. Чем больше вы рыскали вокруг, тем более сложной становилась обстановка. Меня доставили в лагерь за несколько часов до вас. Эмилио дразнил, обещая, что медленно замучает тебя до смерти на моих глазах. Меня избили, но не сильно. Эмилио хотел, чтобы я был в сознании для утреннего спектакля. Когда вас увезли, меня снова избили, а потом переправили в Сьюдад. Нас с вами разделял, наверное, всего час пути, но я и солдаты переночевали в грузовике. Где-то, когда уже рассвело, они меня ударили по голове, и я потерял сознание, это последнее, что я помню. Я очнулся в ванной от твоего крика. Я больше, чем ты, удивился, что еще жив. Он встал и надел пиджак.
     - Думаю, нам пора.
     - Я все еще не могу разобраться в стратегии Эмилио, - настаивала Лара.
     - Мы поговорим об этом позже.
     - Нет, Рэндалл, мы поговорим об этом сейчас. Если ты настаиваешь, чтобы я встретилась с прессой, я должна хорошо разбираться в ситуации. Они будут меня спрашивать о моих отношениях с Эль Корасоном дель Диабло. Я готова рассказать им все, что знаю об очень молодом и очень интеллигентном человеке, работавшем в посольстве переводчиком. А также о хладнокровном убийце, с которым я познакомилась на этой неделе. Но я не могу толковать о внешней политике, если я не имею полного представления о том, что замышлял Эмилио. Почему он нас отпустил? Почему он не убил тебя, три года продержал в заключении, а затем вдруг освободил?
     Рэндалла явно раздражала растерянность Лары. Необходимо было погасить ее сомнения.
     - Я целых три года размышлял о том, почему они разыграли мою смерть, и пришел к выводу, что таким образом они продемонстрировали, как им ненавистно вмешательство Соединенных Штатов во внутренние дела их страны.
     - Почему же они вас действительно не убили? - поинтересовался Кей.
     - Мне кажется, что они придерживали меня в качестве козырной карты. Если бы Соединенные Штаты направили в Монтесангре свои войска, как это случилось с Панамой, они могли бы использовать меня как заложника.
     - Почему же они тебя отпустили теперь?
     - Все очень просто, Лара. Они там голодают. Монтесангре вынуждена импортировать все до последней нитки. После введения Штатами эмбарго против Монтесангре, после того как к этому присоединились другие страны, дружественные нам или которые нас боятся, их ресурсы быстро истощились. Честно говоря, я удивлен, что они так долго продержались. Этого бы, наверное, не случилось, если бы во главе страны по-прежнему стоял Перес. Они давно бы смягчили свою политическую линию, если бы ими не руководил такой твердый человек, как Эмилио. Он буквально превратил себя в бога.
     - А вы кто? Председатель клуба его болельщиков? - язвительно спросил Кей.
     - Ни в коем случае, - холодно парировал Рэндалл. - Целых три года он держал меня в тюрьме. Я не понаслышке знаю о страданиях народа Монтесангре. Я глубоко сочувствую этому народу и хочу оказать помощь в его бедственном положении. Несмотря на свою жестокость, Санчес более, чем кто-либо, способен объединить страну, накормить голодных, положить конец разрухе и установить некое подобие порядка. Если позабыть о личных обидах, то я отдаю должное его стойкости. Он обладает необычайной целеустремленностью и терпением. Санчес воспользовался вашим появлением, чтобы освободить меня; что это, как не блестящий политический ход. Он знал, что гуманная сторона вашего замысла не останется без внимания и вызовет симпатию американского народа. Это его приглашение Соединенным Штатам вновь открыть дипломатический диалог.
     - Он поручил мне доставить это послание. Зачем ему было напрасно тратить запасной козырь?
     Рэндалл снисходительно улыбнулся наивности Кея.
     - Он понимает, что в Вашингтоне скорее поверят мне, чем какому-то ковбою.
     - Я не ковбой.
     - Конечно же, вы ковбой. - Он скользнул взглядом по одежде Кея, его джинсам и сапогам, не