азал он хрипло.
     - Ой. - В ответ она стыдливо опустила голову. По выражению его лица она догадалась, что сказала что-то не то. - Извини. Я ничего не понимаю в этом. Я думала, ты хотел...
     - Я хотел, но... - Черт побери, если его жена была единственной на этом чертовом континенте, кто никогда не избегал ласк своего мужа, он был бы последним дураком, если бы сказал ей об этом.
     Он возился с тугими пуговицами и проклинал их. Видя его тщетные усилия, она нежно отвела его руки. Ее движения были медленными и бессознательно соблазнительными, когда она одну за другой расстегивала пуговицы. Сначала показалась только розовая полоска кожи, затем полушария груди. Она стянула с себя рубашку, почти касаясь головой его подбородка. Волосы упали вперед и, когда она выпрямилась, таинственно закрыли ее.
     В ушах Росса звенело, чего не было с ним много лет, со времен его первой женщины. Он был тогда совсем мальчишкой, но все еще помнил, как во рту у него пересохло, сердце застучало, пот выступил на верхней губе, а ладони сделались липкими. Точно так же он чувствовал себя сейчас.
     Он убрал с ее лица волосы и взглянул на грудь. Это была полная, высокая, округлая грудь красивой формы с коралловыми сосками. Грудь мадонны - и грудь любовницы. Он вспомнил, как увидел ее в первую ночь, увидел эту наполненную молоком грудь и ротик своего сына, припавший к соску. Новый прилив крови напряг его мужское естество почти до боли.
     Он положил руку ей на грудь и стал сжимать податливую плоть, восхищаясь мягким соответствием ее груди его ладони. Его рука выглядела черной на фоне кремовой белизны ее груди.
     Он потянулся губами к соску. Сначала Лидия почувствовала только шелковистое прикосновение его усов, а затем - влажный поцелуй. Она накрыла ладонями его щеки и запрокинула голову. Его язык скользил по розовой бусинке соска, снова и снова, орошая его слюной, затем он взял его губами в обжигающие влажные тиски своего рта и легонько пососал.
     Задохнувшись от неожиданного блаженства, она прижалась к нему всем телом. Он продолжал целовать ее нежно, стараясь не оставить без поцелуя ни единого кусочка ее кожи, ее тела, о котором он так долго мечтал. Он ритмично скользил языком между ее губами. Это был плотский, чувственный ритм. Росс понимал, что если не сдержит сейчас свое желание, то снова дико набросится на нее. Он подхватил ее и прижался голой грудью к ее влажной груди.
     - Лидия, Лидия, - снова и снова повторял он. Ему не хотелось быть торопливым этой ночью.
     Она слегка отодвинулась и провела рукой по его волосатой груди, затем смешно сморщила носик и сказала:
     - Щекотно.
     - Извини, я их сбрею.
     - Нет! - Серьезность ее тона рассмешила его, но улыбка сошла с его лица, когда она тихо заметила:
     - У тебя так много шрамов, - и потрогала большой шрам на левой стороне груди.
     - Да, много.
     - Это на войне?
     Он поцеловал ее руку:
     - Частично - да.
     По голосу она поняла, что он больше ничего не скажет.
     Он внимательно наблюдал, как колышется ее грудь при малейшем движении. Лидия, казалось, совершенно не испытывала стыда перед ним и в свою очередь разглядывала его тело.
     - Пойдем в постель. - Росс твердо решил, что не станет спать в штанах. И, уж конечно, ни за что не натянет на себя эту дурацкую ночную рубашку, которую ему приходилось надевать по настоянию Виктории, когда они спали вместе. Он собирался спать в чем мать родила, и если Лидии это не нравится... Что ж, ей просто придется к этому привыкнуть. Он снял ботинки и носки, а затем стянул брюки, бросив их в другой конец фургона.
     Лидия прыгнула в постель и замерла. Он задул пламя ночника, и фургон погрузился в темноту. Ее ухо могло уловить малейшее его движение, и она поняла, что когда он ляжет с ней рядом, то окажется совсем без одежды.
     Эта мысль одновременно возбуждала и пугала ее. Клэн-си обычно расстегивал перед ней только ширинку штанов, и она никогда раньше не видела совершенно голого мужчину. Росс был очень красив выше пояса. Она не могла представить себе, чтобы остальная часть его тела была уродливой. И несмотря на это, она немного побаивалась.
     Росс притянул ее к себе, не встречая никакого сопротивления. В темноте он нашел ее рот и накрыл его своими губами. От его поцелуя страх Лидии улетучился.
     Она касалась щиколотками его ног, и в этом не было ничего ужасного. Ее грудь прижималась к его груди. Голый Росс - это был все тот же Росс. Она знала, что ей нечего бояться его.
     Ее пальцы гладили сильные мышцы его спины. Затем они скользнули вниз к пояснице и еще ниже, к тому месту, которое привело ее в восхищение в то утро у реки. Ладони двигались от впадины поясницы по гладким полушариям его ягодиц.
     - Бог мой! - простонал он и перевернул ее на спину. В слабом лунном свете он с трудом развязал поясок на ее панталонах. Он снял с нее одежду и, скатав вместе платье и нижнее белье, сунул все это в ноги постели.
     Он смотрел на ее ноги и наслаждался видом тонких лодыжек и кругленьких пяток, формой икр, стройностью бедер. Его дыхание участилось, когда он дошел до треугольника нежных волос на лобке. Это была заветная часть ее женского естества, такая же, как округлость бедер, изгиб живота или совершенной формы грудь. Ее красота захватила его, он упивался ею.
     С тех пор, как она стала взрослой, никто никогда не видел ее совершенно голой, даже ее скромная мать. Росс так увлеченно разглядывал ее, что она встревожилась. Может, она выглядит не так, как другие женщины? Может, она ужасно некрасивая и даже не подозревает об этом? Может, у нее что-то не так?
     - Росс? - спросила она встревоженно и прикрыла руками низ живота.
     Он вышел из транса и лег рядом, прижимая свое грубое тело к ее, гладкому и шелковистому, наслаждаясь этим возбуждающим контрастом.
     - Боже мой, - выдохнул он, склоняя голову ей на грудь. Прошло несколько минут, а он все держал ее, просто держал в своих объятиях, не в силах поверить, что такой подарок дан ему судьбой. Как он мог думать о ней когда-то как о вульгарной и доступной женщине? Она была исключительная, безумно красивая и... это была его женщина.
     Он опустился пониже, чтобы поцеловать ее. Медленно пройдя по линии губ, его язык проник в сладкий тайник ее рта. Лидия обхватила руками его голову, зажигаясь от его прикосновений.
     Приподняв рукой ее грудь, он опустился и приник к ней губами. Он двигался кругами от краев к середине. Он ласкал ее сосок круговым движением губ, пока тот не набухал. Затем он слегка отпускал его и омывал языком.
     Лидия дрожала и приподнималась над подушкой. Глубоко внутри, между бедрами, она почувствовала знакомое волнение, стремление к чему-то неопределенному и неизвестному. Она замерла в ожидании.
     Он слегка сжал рукой ее талию, затем скользнул вниз. Ее кожа была как теплый атлас. Ласкать ее было - все равно что чувствовать ласку. Его пальцы немного помедлили на бедре, прежде чем прикоснуться к роскошному островку пушистых волос.
     Он не услышал возражений, только легкий стон. Он осторожно раздвинул бедра и погрузил пальцы в теплую податливую плоть.
     - Лидия... - Он проникал в ее тайну.
     - Росс!.. - вскрикнула она.
     Он немедленно убрал руку и положил ей на колено.
     - Извини, я не буду. Я только хотел прикоснуться к тебе.
     - Не будешь?
     - Нет, - прошептал он, успокаивая ее. - Не буду. Я никогда больше не буду делать этого, если ты...
     - Да нет же, - сказала она почти раздраженно, - я имела в виду, почему не будешь?
     Он поцеловал ее. Его рука стала теперь более смелой, хотя не менее нежной. Двумя пальцами он нашел укромную расселину и скользнул в ее влажные объятия. Большим пальцем он проводил по шелковым пушистым волосам.
     Росс заметил на ее лице то возвышенное выражение, которое он уже видел раньше, когда она кормила Ли. Он тогда завидовал и мечтал сам когда-нибудь вызвать это выражение на ее лице. Теперь он видел, как напряглись ее соски, сжался живот, участилось дыхание, и он уже не мог сдерживать свое собственное желание, требовавшее немедленного удовлетворения.
     Он накрыл ее собой и, найдя пальцам более достойную замену, двинулся вперед, пока ее тело полностью не поглотило его. Несколько мгновений он лежал не двигаясь, уткнувшись лицом в ее шею, глубоко погруженный в нее. Затем поднял голову и заглянул ей в глаза.
     - Со мной никогда не было ничего подобного раньше. Неужели так всегда бывает? - прошептала она, трогая кончиками пальцев его усы.
     Он закрыл глаза и покачал головой, заставляя себя пока не двигаться, не торопиться.
     - Нет, так хорошо просто не бывает.
     Его бедра стали двигаться над ее телом. Он испробовал все способы, о которых когда-либо слышал в борделях или в разговорах у костра. Он выходил из нее почти полностью, затем нырял глубоко, сливаясь с ней. Он бился в стены ее тела, медленно, быстро, в темпе, от которого у нее захватывало дух.
     Он терся грудью о ее соски, сжимал ее бедра сильными руками. Он затерялся в ней, в ее сладостной женственности, и не хотел возвращаться.
     Ее лицо светилось неземным блаженством, и это придавало ему энергии. Когда наступил оргазм, он почувствовал, что она дрожит в ответном порыве. Они приникли друг к другу, когда безымянный великодушный бог любви вознес их к небесам и затем медленно и мягко спустил обратно на землю.
     Лидия легонько водила пальцами вверх и вниз по его спине, пока они, изможденные, лежали в объятиях друг друга. Наконец Росс приподнялся и перевернулся на спину, делая глубокие вдохи.
     Он не двигался. Лидия положила руку поверх его груди и неуверенно спросила:
     - Ты в порядке, Росс?
     Он радостно засмеялся.
     - Лидия, как тебе удается быть одновременно такой опытной и такой невинной? - Он повернулся на бок и нежно посмотрел на нее. Волнистые пряди волос упали ей на щеки. Ее кожа розово светилась от удовлетворенной страсти. В ее искрящихся полуприкрытых глазах мелькнула улыбка. Боже, как она красива, подумал он. Он ближе придвинулся к ней, несмотря на теплую ночь. - Теперь давай спать.
     Она прижалась к нему, наслаждаясь ощущением безопасности, которое исходило от его большого тела. Он положил руку ей на грудь, а она обняла его за пояс. Засыпая, они оба улыбались.

***

     Росс проснулся. Ему казалось, что он спал летаргическим сном. Никогда раньше он не спал так крепко. Даже не открыв еще глаза, он погрузил лицо в пушистые волосы Лидии и стал вдыхать их запах. Она еще спала. Он высвободился, стараясь не разбудить ее. Ему хотелось хорошенько рассмотреть то, что темнота ночи скрыла от него.
     Он скользнул взглядом по всей ее фигуре. На ее тело было так же приятно смотреть, как и прикасаться к нему. Его вкус все еще был у него на языке. На скулах у нее лежала легкая россыпь веснушек. Он улыбнулся, подумав, что они придают ей необычайно юный вид. Но закрытые глаза, обрамленные густыми мохнатыми ресницами, которые лежали как два кружевных веера на ее щеках, - они были глазами женщины. Их выражение менялось каждую минуту: то они блестели от слез, то были подернуты поволокой страсти. Ее глаза говорили о многом, многое обещали, и он ощутил, как вновь возбудилась его мужественность, когда вспомнил их чувственный взгляд, обращенный на него.
     Ее губы слегка приоткрылись во сне. Ему безумно хотелось проникнуть языком в эту соблазнительную щель. У нее был восхитительный рот, и притом она знала толк в поцелуях.
     В чем еще она знала толк?
     Глубокая складка пролегла между его бровями, а усы задрожали от раздражения. Какого черта он продолжает думать об этом? Она казалась такой невинной, но все же...
     Прошлой ночью осуществилось то, о чем только мог мечтать любой мужчина. Она не притворялась. Он слышал о том, будто некоторые женщины испытывают оргазм - так же как мужчины. Проститутки обычно притворялись, они считали, что мужчины ждут от них этого. Он сомневался, чтобы Виктория когда-либо слышала о таких вещах. А если бы услышала, то была бы поражена.
     Виктория. Воспоминания о ней не давали ему покоя. Он тосковал о ней. Он все еще любил ее. Но как он мог продолжать любить ее и так наслаждаться телом Лидии, забыв обо всем? Возможно ли это: любить одну женщину и быть одержимым другой? Он не мог отделаться от навязчивых параллелей.
     Тело Виктории напоминало холодный мрамор, а тело Лидии - это была слоновая кость, подцвеченная расплавленным золотом. Виктория была скромна, по его мнению, даже слишком. Она никогда не позволяла ему видеть ее без одежды. А Лидия лежала рядом с ним совершенно нагая. Прекрасно нагая. Она была выше нескромности. Она охотно позволяла ему делать с ней все, что он хотел. Виктория бы протестовала, если бы он вздумал проникнуть в ее святая святых, как он сделал это с Лидией. Она лежала бы неподвижно, принимая его, но потом встала бы с постели и пошла мыться, словно он испачкал ее.
     Лидия прижималась к нему, двигалась в такт с ним. Низкие мелодичные звуки, вырывавшиеся из ее горла, пронзали его тело до самых истоков его мужского естества. Когда все кончилось, она прикрыла живот обеими руками, как будто желая сохранить излившуюся из него живительную влагу, которая стала теперь частью ее самой.
     Думая об этом, он почувствовал, что его плоть опять напряглась. Он осыпал проклятиями себя и ее. Потому что, хотя ее чувственность влекла его, она же его и настораживала. Откуда у нее этот талант любви, который увлекал его в такое царство сексуальности, о существовании которого он и не подозревал, несмотря на весь свой опыт?
     Он осматривал ее грудь. Даже во время отдыха ее соски были как бы слегка воспалены. Живот тихонько поднимался и опускался от дыхания, и ему захотелось прижаться щекой к этому животу, попробовать языком ее маленький розовый пупок и снова углубить пальцы в шелковистый треугольник волос.
     Кто ты, Лидия?
     Он даже не знал ее фамилии.
     Но она тоже не знала его фамилии.
     Он наслаждался ее красотой в раннем утреннем свете и думал, что может простить ее прошлое, как она его просила. Если только она не лгала, говоря, что хочет все забыть. Если он когда-нибудь узнает, что она лгала ему, он никогда ей этого не простит.
     Он не позволил себе прикоснуться к ней - иначе он не смог бы оставить ее сейчас. Натянув штаны, он выбрался из фургона.
     Через несколько минут Лидия проснулась. Постель рядом с ней была пуста, и она услышала, как Росс ходит за парусиновыми занавесками. Поднявшись, она бросила взгляд на Ли - ребенок спал - и начала мыться, поставив таз на тумбочку. Она протерла холодным, мокрым полотенцем между ног. Ее щеки вспыхнули, когда она вспомнила, как Росс прикасался к ней и как она отзывалась на его прикосновения. Не подумает ли он о ней плохо?
     Что с ней случилось? Сначала ей казалось, что она умирает, и в то же время она чувствовала полноту жизни, как никогда раньше. Счастье обрушилось на нее, как водопад. Наслаждение было столь сильным, что она боялась, что ее тело может не выдержать его. И она вся сжалась тогда, вспоминая, ревниво стараясь его удержать. Она сомкнула бедра вокруг Росса, жаждая принять его в себя как можно глубже.
     Закрыв лицо руками, она с ужасом думала, не сделала ли она чего-нибудь такого, чего не подобает делать замужней женщине.
     Она заколола волосы, подняв их надо лбом, но оставив ниспадающими на спину. Ведь Росс говорил, что они чудесные, что она красивая. Одевшись, она вышла из фургона. Росса не было видно, и это обрадовало ее - она не была готова предстать перед ним, не оправившись от смущения прошлой ночи.
     Он подошел сзади, когда она наливала кофе в чашку.
     - Доброе утро, - тихо сказал он.
     Она медленно повернулась и подняла на него глаза. У нее перехватило дыхание, когда она увидела его в ярком утреннем свете. Она никогда не встречала мужчины красивее него. Его волосы блестели - побрившись, он смочил их водой. Свет, игравший в его глазах, и ласковая улыбка дали ей понять, что все в порядке. Он не истолковал дурно ее ночную раскованность. Теперь она была уверена, что делала только то, что положено делать жене для своего мужа, только то, чего Росс ждал от нее. Она почувствовала огромное облегчение.
     - Доброе утро! - Ей хотелось улыбаться.
     - Это для меня? - кивнул он на чашку.
     Не говоря ни слова, она протянула ему кофе и улыбнулась так лучезарно, что солнце могло ей позавидовать. Он взял из ее рук чашку, положив свободную руку ей на затылок, и притянул к себе для поцелуя.
     Они все еще целовались, когда Ма Лэнгстон через несколько минут заглянула в фургон, держа в руках кувшин молока для Ли. Она некоторое время смотрела на них, удовлетворенно улыбаясь, затем негромко кашлянула.

***

     - Еще одна неудача, - сказал Ховард Мейджорс, повесив шляпу на гвоздь в одной из комнат Балтиморского отеля.
     - Похоже, вы разочарованы, что девушка в морге - не моя дочь, Мейджорс. Я сожалею, что вы потеряли зря время.
     - Боже мой, - пробормотал Мейджорс с отвращением и сделал то, что с утра делал очень редко - налил себе большую порцию виски.
     Вэнс Джентри начинал действовать ему на нервы. Он почти сочувствовал молодой паре, которая сбежала от него. Может, Сонни Кларк и не похитил у этого старика свою собственную жену и не втянул ее в кражу драгоценностей? Может, ей самой хотелось сбежать из дому, подальше от этого несговорчивого тирана?
     Всю неделю, пока они добирались до Балтимора, Джентри был груб. и агрессивен, но Мейджорс понимал и терпел его состояние. В конце концов, этот человек был уверен, что девушка, найденная убитой в гостиничном номере около умывальника, окажется его дочерью. Мейджорс с самого начала сомневался в этом, хотя оба имевшихся у них описания совпадали с внешностью Кларка и Виктории Джентри.
     Мейджорс не верил, что это убийство - дело рук Кларка. Он легко пускал в ход оружие и был жесток, если его загоняли в угол, но он никогда не был хладнокровным убийцей, трудно было поверить, что он способен изрезать женщину ножом после того, как она давно уже была мертва. Это совершенно не было похоже на краткие взрывы жестокости Кларка.
     Мейджорс сносил воинственность Джентри из уважения к его горю. Сейчас это стало ему надоедать.
     - Это не была пустая трата моего времени, мистер Джентри, - сказал он более дипломатично, чем заслуживал этот человек.
     - Да, это была всего-навсего трата моих денег.
     - Зато теперь мы знаем, что ваша дочь, может быть, еще жива.
     - Тогда где она, черт побери?
     - Я не знаю.
     - Вы не знаете! - Джентри был так взбешен, что его седые волосы встали дыбом, пока он отчитывал детектива. - Дьявол вас побери, за что я вам плачу, как вы думаете? Я вам плачу, чтобы вы напали на след моей дочери и этого ее незаконного мужа.
     Мейджорс медленно сосчитал до десяти, напомнив себе, что после завершения этого дела собирается на пенсию.
     - Вы можете уволить меня в любое время, мистер Джентри. Я все равно буду искать Сонни Кларка, так как уверен, что он жив. Он обвиняется в пяти убийствах и нескольких ограблениях банков в разных штатах. Список его преступлений - длиной в мою руку. К тому же он должен вывести нас на братьев Джеймс. Так вы хотите, чтобы я остался работать с вами, или вы будете продолжать в одиночку?
     Джентри все еще был сердит и раскачивался с пятки на носок. Его гнев был вызван не столько поведением пинкертоновского детектива, сколько самой ситуацией. Просто он желал командовать всем единолично. Он знал, что детектив располагает сетью источников и информаторов, которую он не сможет продублировать, даже если это и было бы ему по средствам.
     - Я не вижу необходимости отказываться от ваших услуг.
     - Очень хорошо. В таком случае я прошу вас как джентльмена больше не оскорблять меня подобными замечаниями. Конечно, я был рад, что этот труп не является телом вашей дочери.
     Он налил себе еще и передал бутылку Джентри, решив про себя, что если этот тип желает выпить, то пусть, черт возьми, нальет себе сам.
     Джентри принял упрек спокойно и, налив с