ла и, безудержно рыдая, стала оседать на пол.
   Дик подхватил ее. Обвил руками и крепко прижал к себе, зарывшись лицом  в
ее волосы.
   - Хочешь, - шепнул он, - конечно, хочешь.
   Пальцы ее самопроизвольно вцепились в его одежду, комкая рубашку. Дик был
рад: слезы, струившиеся по ее щекам,  не  были  мучительными,  а,  напротив,
несли с собой  облегчение,  очищение.  Бережно  коснувшись  ее  затылка,  он
привлек ее голову к своей шее и уткнулся подбородком в ее макушку.
   - Бедная ты моя малышка, - с нежностью произнес он. - Такая милая и такая
недоласканная. Господи! Милая моя девочка...
   Она едва не растворилась в его сильных объятиях.
   - Дик?
   - Что, моя любовь?
   - Дик? - Она никак не могла  до  конца  поверить,  что  он  действительно
рядом, обнимает ее. Любит ее.
   Взяв ее за подбородок, Дик осторожно приподнял ее лицо. Жалобно всхипнув,
Лейни вдруг обеими руками обняла его за шею, подставляя губы для поцелуя.
   - Люби меня, люби...
   Издав изумленный и радостный возглас, Дик увлек ее за собой на пол. Ковер
был старым и пыльным, но они этого не замечали. Лейни тянулась к  Дику  всем
своим существом. Помня о ее состоянии, он осторожно прилег рядом  и  привлек
ее к себе; губы их соединились. Рука Дика медленно скользнула вдоль ее спины
и, достигнув бедер, притянула ее к себе, заставляя ощутить силу его страсти.
Лейни с готовностью прижалась к нему, насколько  это  было  возможно,  и  их
восторженные стоны эхом разнеслись по безмолвной комнате.
   Лейни  принялась  неловко  стаскивать  с  него  тяжелое  пальто,  и   Дик
нетерпеливо высвободился из него и отбросил в  сторону.  Пальцы  ее,  обычно
такие проворные, спотыкались на каждой пуговице его  рубашки,  пока  она  их
расстегивала. Но вот ее ладони коснулись  его  обнаженной  груди  и  живота,
поросших жесткими волосками, которые щекотали ее, вызывая трепет.
   Дик снял с нее пальто. Не прерывая поцелуя,  расстегнул  пуговицы  на  ее
платье и коснулся груди.
   - Да, да... - простонала она.
   Неуклюже повозившись с застежкой ее бюстгальтера, Дик наконец  справился;
его нежные руки, горячие губы и искусный язык принялись  ласкать  ее  груди,
вызвав мгновенный отклик в затвердевших сосках. Лейни тихонько  вскрикивала,
пока оба в  безумной  спешке  освобождались  от  одежды.  Движения  их  были
лихорадочными, дыхание прерывистым. В звенящей тишине, пропитанной томлением
ожидания, послышался звук расстегиваемой "молнии".
   Дик осторожно склонился над Лейни:
   - А вдруг я сделаю тебе больно?
   - Дик, пожалуйста! - Руки ее устремились под  его  расстегнутую  рубашку,
смело дотрагиваясь до его плоских коричневых сосков. Дик заскрежетал зубами.
   Платье и комбинация Лейни сбились под грудью. Пальцы Дика нежно коснулись
гнездышка густых шелковистых волос и принялись перебирать их, пока Лейни  не
застонала от наслаждения и разгорающегося желания. Тогда ладонь  Дика  легла
на мягкий холмик, а пальцы скользнули ниже. Отыскав средоточие  вожделенного
тепла, Дик пристроился меж ее бедер.
   Он проник в это восхитительное тепло с необычайной осторожностью  -  едва
миновав порог.  Движения  его  были  неторопливыми  и  точными:  он  искусно
поглаживал только там, где требовалось, чтобы довести ее до  кульминации,  в
то время как сам испытывал потребность проникнуть как можно глубже.  Поборов
это желание, он сосредоточился на том, чтобы  подарить  радость  женщине,  у
которой ее было так мало.
   - Господи, как хорошо... - прошептала она.
   Он улыбнулся, глядя на ее восторженное лицо.
   - Я рад. И мне тоже.
   Язык его отыскал ее тугие соски и принялся, искусно порхая, омывать их, в
то время как символ его мужественности продолжал чарующие ласки.
   Лейни ощутила, как погружается в головокружительное забытье, - прежде уже
испытанное с Диком. Сквозь пелену блаженства пробилось осознание  того,  что
ради нее Дик идет на жертву. Отбросив остатки стыдливости,  Лейни  протянула
руку к тому месту, где соединялись их тела.
   Сердце едва не выскочило у него из груди, имя ее со стоном слетело с  его
губ от этой ласки, о которой Дик и просить бы не посмел и  которая  подарила
ему почти такое же наслаждение, как если бы  он  был  внутри  ее.  Когда  он
увидел, как ритм ее движений ускорился, а затем лицо Лейни  просветлело,  то
сбросил с себя бремя изнурительного контроля: напрягся, вздрогнул всем телом
- и излил в нее тепло своей любви.
   Много позже она открыла глаза и, встретив его изумрудный  взгляд,  хрипло
пробормотала:
   - Что со мной случилось? Дик убрал с ее щеки белокурый локон и провел  им
по своим губам.
   - Я любил тебя. И ты любила меня. И это было чудесно.

Глава 7

   - Снег пошел, пора нам в путь. Они обнявшись лежали  рядом,  Лейни  щекой
прижалась к груди Дика. Ему ужасно не хотелось нарушать  эту  близость,  но,
если они не поторопятся и не попытаются  обогнать  снежный  буран,  обратный
путь в Саннивейл может стать весьма рискованным.
   - Хорошо. - Лейни высвободилась из его объятий.
   Последующие несколько минут они чувствовали себя невероятно неловко.  Они
не могли даже взглянуть друг другу в глаза, молча  приводя  в  порядок  свою
одежду. Сейчас они напоминали людей, которые пережили трагедию и  не  желают
нести ответственность за свое поведение в чрезвычайных обстоятельствах.
   Лейни терзалась из-за того, что вновь склонила его  к  занятиям  любовью.
Дик  опасался,  что  разрушил  их  и  без  того  хрупкие  отношения,   снова
воспользовавшись ее эмоционально неустойчивым состоянием.
   Лейни заперла за ними дверь, и они побрели  к  машине  Дика,  преодолевая
сильные порывы ветра, который швырял им в лицо пригоршни колючего снега.
   - Ой, а как же ключ? - спохватилась она.
   - Отправим по почте. - Дик усадил ее в машину.
   Они ехали в молчании, пока он маневрировал  по  предательски  обледенелым
улицам. Через полчаса, когда им удалось обогнать бурю  и  выехать  на  сухое
шоссе, Дик смог уделить больше внимания Лейни, которая сидела, уставившись в
окно.
   - Лейни?
   - Да?
   - О чем ты думаешь? Глубоко вздохнув, она посмотрела на него.
   - Всю свою сознательную жизнь я винила отца в том,  что  он  нас  бросил.
Выросла с мыслью, что  он  был  ужасным  человеком.  А  теперь  -  не  знаю.
Возможно, он просто был страшно несчастлив. Может, мама не любила его  и  он
это знал. Может, он просто почувствовал себя в ловушке и  непременно  должен
был вырваться, а иначе сошел бы с ума.
   - Милая. - Дик взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.
   - Наверное, я была к нему несправедлива. Часть вины,  конечно,  лежит  на
нем, но я ни разу не потрудилась взглянуть на все его глазами.
   - Теперь ты видишь ситуацию с точки зрения взрослого человека.
   - Но почему же я раньше этого не видела? Почему  не  понимала,  что  мама
творит с собой? Она вечно пребывала в меланхолии, злая  и  ожесточенная.  Не
позволяла себе радоваться жизни ни на миг.
   - И тебе тоже.
   - И мне. Почему же я не видела этого и не протестовала?
   -  Потому  что  дети  инстинктивно  любят  своих  родителей.  Даже  дети,
страдающие от жестокого обращения, защищают родителей, которые их мучают.
   - Она меня не мучила.
   - Существуют всевозможные разновидности жестокого  обращения,  Лейни.  Ты
подвергалась психологическим мучениям. Отметины, которые твоя мать  оставила
на тебе, невидимые.
   - Но ты же их увидел, - тихо отозвалась она.
   - И мы будем их залечивать. От нее  ты  научилась  сдерживать  проявления
любви и привязанности. Я же собираюсь научить тебя обратному.
   Лейни погладила себя по животу.
   - Буду каждый день говорить ему, как люблю его, обнимать и ласкать. - Она
вновь обратила задумчивый взгляд на пустынное шоссе;  лишь  изредка  темноту
прорезали лучи  чужих  фар.  -  Вряд  ли  мама  считала,  что  поступает  не
правильно. Ты как-то назвал меня печальной дамой. Но в этой пьесе именно она
по-настоящему трагическая фигура.
   Дик был настроен менее снисходительно.
   - Лейни, ты сердишься, что я заставил тебя увидеть ее в истинном свете?
   Она медленно перевела на него грустный взгляд.
   -  Нет,  Дик.  Я  благодарна  тебе.  Машина  съехала   на   обочину   так
стремительно, что поначалу  Лейни  решила,  что  у  них  спустила  покрышка.
Включив аварийные фары, Дик придвинулся к Лейни и заключил ее в объятия.
   - Я не хотел подвергать тебя такому испытанию, но должен был сломать этот
барьер. - Сжав в ладонях ее лицо, он поочередно провел большими пальцами  по
ее губам. - Считай это своего рода шокотерапией.
   Она потупилась.
   - А все остальное? Тоже терапия?
   Он выжидал с ответом, пока она снова не подняла на него глаза.
   - Нет. Это случилось потому, что я очень хотел  тебя  любить,  мечтал  об
этом с того самого дня, когда заявился на школьный двор. Двадцать  семь  лет
ты была лишена любви. Я хотел подарить тебе ее в самой яркой форме. И весьма
польщен, что сумел дать тебе то, в чем ты больше всего нуждалась.
   Он поцеловал ее, едва коснувшись языком губ. Лейни всем  своим  существом
отозвалась на эту ласку, ибо она напомнила ей о том, как он занимался с  ней
любовью. Именно  в  этот  момент  она  осознала,  что  отныне  всегда  будет
тосковать по Дику, если его не окажется рядом. Стон,  слетевший  с  ее  губ,
когда она  отстранилась  от  него,  был  вызван  не  страстью,  а  ощущением
собственной беспомощности.
   - Дик, ты заставляешь меня привязываться к  тебе,  а  я  этого  не  хочу.
Боюсь.
   - Лейни, этот страх взрастила в тебе твоя мать. Теперь ты это понимаешь?
   - Да, но от понимания страх не исчезает.
   Он крепко ее обнял.
   - Мы изгоним его нежностью и поцелуями. Так что привязывайся  ко  мне  на
здоровье. Я намерен стать для тебя совершенно необходимым. И для Шустрика. -
Он нагнулся и поцеловал ее в живот.
   Впервые за день она рассмеялась:
   - Ты что, действительно собираешься так назвать ребенка?
   Подняв голову, он подмигнул.
   - Только если родится мальчик. Смех Лейни обрадовал Дика, однако  от  его
внимания не ускользнули темные круги под ее глазами.
   - Ты устала, да?
   - Ужасно.
   Дик отстранился  от  Лейни,  устраиваясь  поудобнее  за  рулем  и  жестом
предлагая Лейни прилечь.
   - Дорога нам предстоит дальняя. Вытяни ноги. А может, лучше приляжешь  на
заднем сиденье?
   - Глаза ее медленно скользнули по его лицу.
   - Нет, лучше останусь с тобой. Дик вновь прильнул к ее губам, на сей  раз
давая волю неутоленному желанию. Он целовал ее горячо и упоенно,  и  страсть
его обуздывало лишь сознание того, что Лейни смертельно устала. С сожалением
подняв голову, он легонько коснулся ее влажных губ кончиком пальца.
   - Спи.
   Лейни положила голову на его плечо.

***

   Тот вечер  ознаменовал  существенную  перемену  в  их  отношениях.  Лейни
постепенно стала проникаться к Дику доверием. Они не говорили об этом, но ее
возрастающее доверие замаячило на горизонте  проблеском  надежды.  С  каждым
днем они приближались к этому заветному маяку - предвестнику счастья.
   Лейни вернулась в школу в  первую  неделю  января,  Дик  оставался  дома.
Работая над весьма  сложным  и  запутанным  делом,  тщательно  подготавливал
защиту.  Он  держал  постоянную  телефонную  связь  со  своим   клиентом   и
помощниками, проводящими гигантские объемы изысканий. А по ночам корпел  над
присланными сводками, увлеченно испещряя поля неразборчивыми  пометками.  Ни
одна  деталь  не  ускользнула  от  него;  однако  всякий  раз,  когда  Лейни
интересовалась, на  какое  число  назначено  судебное  разбирательство,  Дик
отвечал неопределенно.
   Она понимала, как несподручно ему работать в столь непривычных  условиях,
и как-то спросила:
   - Тебе ведь надо быть в Нью-Йорке, да?
   - Я должен быть здесь, с тобой, - твердо ответил он, отвлекаясь  от  кипы
изучаемых бумаг.
   - Ты знаешь, о чем я. Уверена, что переговоры с клиентом было бы  гораздо
полезнее и продуктивнее проводить при личной встрече, а не по телефону. Тебе
нужны справочники, которых  здесь  нет,  так  что  тебе  приходится  кого-то
просить, а потом ждать до следующего дня...
   -  Да,  Лейни,  некоторые   неудобства   действительно   есть.   Наиболее
откровенные обмены мнениями я приберегаю на то время, пока  ты  в  школе.  -
Попытка свести все к шутке ему не удалась.
   Лейни чувствовала себя ужасно толстой; она устала от судорог  в  ногах  и
болей в спине, устала от того,  что  денно  и  нощно  ее  изнутри  пихают  и
толкают. При виде нарядов для  беременных  к  горлу  подступала  тошнота.  А
стройных и гибких манекенщиц в модных журналах она прямо-таки ненавидела.
   Ее все раздражало. Картина на противоположной стене висит неровно, но  ей
лень даже встать и поправить. Один из  учеников  сломал  ей  ноготь,  уронив
коробку с мелками. Она ненавидела свою утиную походку. И вдобавок ко  всему,
ей казалось, что она губит карьеру блестящего адвоката.
   Но больше всего ее беспокоило, что же произойдет, когда родится  ребенок.
Дик ее наверняка бросит - к тому времени ему уже надоест эта игра.  А  когда
он уйдет, она будет тосковать по нему. Лейни чуть ли не желала ускорить  его
уход, чтобы перестать этого страшиться.
   - Возвращайся в Нью-Йорк, Дик, твое место там, - сердито сказала  она.  -
Не могу допустить, чтобы ты жертвовал  своей  работой,  оставаясь  здесь  со
мной. Я позвоню тебе, как только почувствую, что начинаются роды. Доберешься
сюда за несколько часов. Если, конечно, захочешь. Честно  говоря,  по-моему,
любой мужчина, стремящийся ни на шаг не отходить от своей  беременной  жены,
просто ненормальный.
   Дик поднялся с кресла и присел на корточки возле кушетки, на которой  она
лежала. Сжал ее руку в своих ладонях.
   - А кто же будет ходить с тобой на занятия по подготовке к родам?
   - Первые шесть месяцев тебя же здесь не было. Инструкторша выполняла роль
моего партнера.
   - Да, уж об этом ваш солдат в юбке  мне  не  даст  забыть,  -  с  улыбкой
заметил Дик, вспоминая первый вечер, когда отправился на  занятия  вместе  с
Лейни и получил первоклассную выволочку  от  медсестры  за  то,  что  раньше
пренебрегал своими  обязанностями.  -  Доктор  Тейлор  назначил  меня  своим
заместителем, дабы следить, чтобы ты не слишком переутомлялась.
   - А это уже другое дело, - раздраженно бросила она, вырывая у  него  свою
руку. Лейни понимала, что ведет себя стервозно, но  не  могла  остановиться.
Пускай знает, какая  обида  гложет  ее  последние  несколько  часов,  а  она
поглядит, сохранится ли после  этого  его  благодушное  настроение.  -  Буду
весьма признательна, если в следующий раз, когда мы  пойдем  на  осмотр,  вы
двое не будете обсуждать меня так, словно меня там нет. Может,  я  и  оплыла
жиром, но это еще не затронуло мои умственные способности!
   Он только рассмеялся и привлек ее к себе.
   - Смотрю, у тебя сегодня чудесное настроение. Почему бы тебе  не  принять
теплую ванну перед сном?
   - Ну да, бегемоты же обожают отмокать, верно?
   Губы его дрогнули в улыбке, но он вовремя сдержал смех.
   - Иди, иди. Лучше будешь спать. Поворчав,  она  тем  не  менее  встала  с
кушетки и отправилась в ванную. Лейни вытиралась. Раздался стук, и не успела
она  ответить,  как  дверь  распахнулась  и  Дик  почти  вбежал  в   ванную.
Оказывается, она там давно, а он очень за нее волнуется. Особенно  последнее
время. Вдруг она поскользнется и упадет в ванне.
   В облаках пара они уставились друг на друга, одинаково удивленные.
   -  Ты  очень  красива,  Лейни,  -  хрипло  произнес  он.  Тело  ее,  даже
раздавшееся в ожидании его ребенка, влекло его сильнее,  нежели  тело  любой
другой женщины.
   Бессмысленно было прикрываться полотенцем; так она и стояла, позволяя его
взгляду путешествовать по ее обнаженному телу. Словам  его  она  не  верила,
однако уцепилась за них: ведь именно это ей так хотелось услышать.
   - Ты по-прежнему считаешь меня красивой?
   - Очень. А ты думала иначе?
   - Но ведь ты не... - Не в силах закончить, она отвела взгляд.
   - Не занимался с тобой любовью? Она повела плечами:
   - Ты не обязан ничего объяснять.
   - Мне не хотелось, чтобы ты подумала, будто я рассчитываю  на  это  из-за
того, что случилось в Талсе.
   - Мне очень неловко из-за того, что там случилось.
   Тогда он подошел и нежно взял ее за плечи, усилием воли удерживая  взгляд
на ее лице, а не на прочих прелестях, которые его так восхищали.
   - Ты вела себя со мной  как  страстная,  чувственная  и  щедрая  женщина,
каковой и являешься. Уже во второй раз. Тебе нечего стыдиться и  не  за  что
извиняться.
   С трудом проглотив комок в горле, она едва слышно сказала:
   - Я подумала, что моя настойчивость может вызвать у тебя отвращение.
   Тут он громко расхохотался и прижал Лейни к груди.
   - Едва ли, любовь моя. Едва ли, - уже серьезно прошептал он ей на ухо, на
мгновение удержал ее, потом отстранил от себя:
   - Ты как, здесь все закончила?
   Лейни  слегка  задыхалась   от   их   объятий.   Было   в   этом   что-то
греховно-волнующее - стоять обнаженной, в то время как он полностью одет. От
соприкосновения обнаженной кожи с различной тканью его одежды Лейни ощутила,
как ее ожгли искры желания.
   - Я.., э-э.., мне осталось втереть этот лосьон в кожу живота, я это делаю
каждый вечер, - ответила она, призывая  сердце  замедлить  бешеный  ритм.  -
Чтобы предотвратить растяжки.
   - Иди приляг на кровать. Сегодня этим займусь я.
   Через несколько минут он устроился рядом с  ней  на  мягких  простынях  с
флаконом в руках; из одежды на нем остались только трусы.  Лейни  не  видела
необходимости надевать ночную рубашку - она ведь будет мешать  Дику  втирать
лосьон.  Лишь  мягкий  янтарный  свет  прикроватной   лампы   окутывал   ее.
Собственное бесстыдство изумляло Лейни, но не настолько, чтобы  сожалеть  об
этом. Почему-то застенчивость казалась теперь глупостью.
   - Я говорила тебе, что мне нравятся твои волосы? - спросила она, когда он
плеснул себе на ладонь щедрую  порцию  лосьона  и  принялся  втирать  его  в
натянутую кожу ее живота.
   - Седые волосы? Питаешь склонность к старикам?
   - Ты же не старик! Когда ты начал седеть?
   - Лет с двадцати пяти. И отец мой - то же самое, к пятидесяти годам  стал
совершенно белым. - Руки Дика в совершенстве владели искусством  массажа,  и
Лейни ощутила, как усталость и раздражение исчезают под  их  умиротворяющими
прикосновениями. Веки ее отяжелели, она уже почти  провалилась  в  сон,  как
вдруг Дик сказал:
   - Все, готово.
   - А груди ты не намазал. - И тут же широко распахнула глаза, осознав, что
именно пробормотала в полусне. Дик с любопытством смотрел на нее. -  Ничего,
- поспешно сказала Лейни, - одну ночь можно и  пропустить.  -  И  попыталась
натянуть на себя одеяло.
   Дик поймал ее руки.
   - Ты втираешь этот лосьон и в груди? Она  облизнула  губы,  не  ведая,  в
какое волнение она вгоняет несчастного Дика этим безотчетным движением.
   - Ну да, на груди тоже могут остаться растяжки.
   - Этого мы не допустим, -  вкрадчиво  заметил  он  и,  плеснув  очередную
порцию лосьона на ладони, с  чувством  потер  их.  После  чего  одновременно
опустил ладони на ее груди - Лейни закрыла глаза и  затаила  дыхание,  столь
блаженное ощущение затопило ее при этом его прикосновении.
   Руки его, теплые и скользкие от лосьона, принялись  растирать  ее  груди,
приподнимая и легонько сдавливая их плавными движениями; лосьон  проникал  в
кожу, делая ее нежной и гладкой. Сильные тонкие пальцы Дика  оставляли  едва
заметные следы на бархатистой, обильно увлажненной коже.
   - Жаль, что ты раньше  не  приобщила  меня  к  этому  занятию,  -  хрипло
произнес он. Темные соски чутко откликнулись  на  заигрывания  его  пальцев.
Позабыв о своей исходной задаче,  Дик  нежно  ущипнул  их  -  и  они  тотчас
ответили на, его дразнящие прикосновения. Когда Лейни невнятно выдохнула его
имя, он прикоснулся к этим трепещущим бутончикам жадными губами.
   Со