низко  пала.  "Хороших,  интересных",  как  ты
сказала,  на  горизонте  что-то  не  видно.  -  Обняла  старшую  сестру,
прижалась к ней, как в детстве, и шутливо пообещала:
   - Не горюй, все еще впереди!  Какие  наши  годы?  -  И  встряхнулась,
вскочила с дивана, оправила платьишко, весело спросила:
   - А как у вас сейчас -  в  театры  попасть  можно?  Мне  бы  хотелось
использовать свободное время на полную катушку! Чтоб было что  вспомнить
в нашей глуши.
   Вера Петровна оторвалась от грустных мыслей: хоть и не  везет  Варьке
на личном фронте,  но  ведь  не  останется  ее  миловидная,  симпатичная
сестренка старой девой.
   - Мы с Ваней в театрах почти не бываем: ему все некогда, да и устает.
Без него же мне ходить не пристало, да и неинтересно. Говорят, в  кассах
очереди, билетов не достанешь. Но для тебя - проблем нет!
   - Это как же - для меня "нет"? - не поняла Варя. - На  меня  билет  с
неба, что ли, упадет?
   - Считай, что так. У Вани есть книжечка специальная -  абонемент.  По
нему в любой театр, на любой спектакль всегда можно взять два билета.
   - А что он за особенный такой? Почему это для всех билетов нет, а для
него - всегда пожалуйста? - недоумевающе подняла на сестру глаза Варя. -
Несправедливо!
   - А потому, что он не такой, как все! Почему вы с тетей  Дусей  никак
этого не поймете? -  досадливо  поморщилась  Вера  Петровна.  -  У  него
высокая должность, ответственная работа - недосуг стоять в  очередях  за
билетами. Ладно рассуждать! Вот, держи! - И протянула  сестре  маленькую
красивую книжечку. - Предъявишь в кассу за час-два до начала -  получишь
билеты на любой фильм или спектакль. Для того специальная бронь.
   Вера Петровна так соскучилась по своей единственной  сестренке  -  не
сдержала горячих чувств, обняла ее, расцеловала  и  только  после  этого
отпустила:
   - Ладно, беги по своим делам. Только об обеде не забудь! Святым духом
сыта не будешь! В столовых кормят плохо.

***

   Утром следующего дня,  отправив  Свету  в  садик  с  водителем,  Вера
Петровна  решилась  наконец  за  завтраком  поговорить  с  мужем.   Варя
поднялась спозаранку и, наскоро перекусив,  убежала:  времени  у  нее  в
Москве в обрез - ночью уже ехать домой.
   - Знаешь, после вчерашней поддачи так спалось - не слышал  даже,  как
ты встала. - Иван Кузьмич, ласково взглянув на жену, развернул газету.
   Просторную кухню заливал солнечный свет; уже веяло весной.
   - Ты что, торопишься  куда?  -  удивился  он:  что-то  Вера  необычно
суетится, подавая на стол. - А где Агаша?
   - Агашу я отослала на базар, за  зеленью.  -  Вера  Петровна  немного
смутилась, поняв, что муж заметил ее нервозное состояние.  -  Торопиться
мне сегодня некуда. Маникюр обновить, но этим займусь днем. Для тебя все
стараюсь. - И с кокетливой улыбкой взглянула на мужа.
   - Думаешь, возражать буду? Рад, что ты всегда в порядке. Годы тебя не
берут! Но меня не провести. -  И  взглянул  ей  в  глаза.  -  Чем-то  ты
озабочена последнее время. Хотел вчера еще спросить, но  устал  очень  и
сразу уснул.
   - Ты, Ванечка, насквозь все видишь, от тебя ничего не скроешь. -  Она
силилась говорить спокойно,  шутливо,  но  улыбка  получилась  грустная:
внутри все трепетало от страха. - Ты прав, у меня необычная  проблема...
не знаю, как к тебе с ней и подступиться.
   - Ну ты даешь, Веруся! - самодовольно рассмеялся супруг. - Когда  это
было, чтоб я тебе отказал? Да я для тебя Луну с неба достану!
   "Что ж, пора приступать! Но  как  трудно-то  врать  в  глаза  родному
человеку... Да простит меня Бог!"  -  думала  Вера  Петровна.  Угрызения
совести терзали, вся ее честная, прямая натура протестовала против новой
лжи в отношениях с мужем. Но она должна сделать все, лишь  бы  сохранить
семейное благополучие.
   - Понимаешь, Ванечка, произошло непредвиденное,  -  осторожно  начала
она, видя, что муж отложил газету и внимательно слушает. - В детский сад
назначили новую заведующую. И ты знаешь, кем она оказалась?
   - И кем же? Надеюсь, не Фурцеву так понизили? - иронически поднял  он
брови, удивляясь, почему ее волнует такой пустяк.
   - Лучше бы кем угодно, только не Лидкой Деяшкиной!  Надеюсь,  помнишь
такую?  -  Она  не  приняла  его  шутливого  тона.  -  Положение   очень
неприятное.
   - Да чем же это? Лиду  помню:  эдакая  черноглазая  краля...  -  Иван
Кузьмич пристально смотрел на жену. - Помнится, вы с ней  из-за  чего-то
рассорились. Ну и что? В гости не зови, не общайся. А хочешь  -  как  ее
назначили, так и уберут. В одно касание.
   - Ни в коем случае!  И  не  вздумай!  -  испуганно  воскликнула  Вера
Петровна и, просительно глядя, нежно взмолилась:
   - Ну прояви терпение,  Ванечка,  выслушай  меня!  Это  не  каприз.  -
Кажется, теперь не перебьет. - Дело совсем не в  том,  что  мы  с  Лидой
когда-то  поссорились.  Она  была  мне  близкой  подругой,  и,  хотя  мы
разошлись, я как раз хочу ей помочь - в трудное положение она попала. Но
об этом разговор впереди...
   Так Ване, как всегда, - не  терпится  -  в  чем  суть  проблемы.  Она
сделала умоляющий жест рукой:
   - Ну дай все объяснить, дорогой, не торопи!  -  Глубоко  вздохнула  и
продолжила:
   - Важно то, что Светочка в этом садике  не  поладила  с  девочками  в
своей группе. Дело аж до драки дошло, представляешь?  Она,  конечно,  не
виновата! Знаешь  нашу  добрую  малышку.  В  общем,  решила  я  избавить
Светочку от этих девчонок, тем более что среди них и Лидина дочка. - Она
перевела дыхание и с надеждой взглянула на мужа.  -  Все  трудности  мы,
Ванечка, можем решить разом. Ты ведь сам  говорил,  что  нам  предлагают
новую квартиру - на Патриарших прудах? Ускорь это дело - и все станет на
свои места!
   "Бежать без оглядки! Вот выход  из  положения!  -  стучала  в  голове
спасительная мысль. - Скорее уехать подальше от Лиды, порвать с ней  все
контакты! Не видеть ее больше, ничего о  ней  не  слышать!"  Она  твердо
решила форсировать переезд на новую квартиру.
   Слушая жену, Иван  Кузьмич  отлично  понимал:  очень  хочет  поскорее
получить новую квартиру в тихом центре Москвы - это по  всем  параметрам
лучше того, что у них сейчас, на Кутузовском проспекте. Но  какая  связь
между переездом на новую квартиру,  появлением  в  детском  саду  бывшей
подруги Веры и улаживанием отношений дочки с девочками в садике?..
   - Объясни, пожалуйста, как повлияет наш переезд на проблему с детским
садом. Я что-то не понял.
   - Если переберемся в  другой  район  -  можно  перевести  Светочку  в
кремлевский сад. И по новой должности тебе ведь положено, да?
   - Допустим. Ну и что?
   - А то: Светочка сменит обстановку, а мне  не  надо  будет  видеться,
даже изредка, с Лидкой Деяшкиной.
   - Да что она за цаца такая, чтобы с ней так церемониться? Пошли ее...
куда следует! - рассердился, но вовремя взял себя в руки Иван Кузьмич. -
Ты, Вера, известно, добрая душа. Но носиться с этой... не заслужила она,
это уж слишком!
   Вере Петровне удалось наконец справиться с волнением.
   - Какая бы она ни была, это бывшая моя подруга и твоя  землячка.  Она
сейчас в ужасном положении: расходится с мужем, а жить приходится вместе
в малометражной "хрущобе". Страдает ребенок. - С непривычной  суровостью
подняла свои ясные серые глаза на мужа, потребовала:
   - Ты должен устроить ей квартиру, Ваня! Не  для  нее,  а  ради  меня,
Светы, ради нашего счастья! Не просила бы, если б  не  знала  -  можешь.
Сделай это для нас - не пожалеешь!
   Иван  Кузьмич  был  озадачен.  С   такой   горячностью   его   обычно
уравновешенная,  сдержанная  жена  требует  для  бывшей  подруги  такого
серьезного одолжения. Для подруги, с которой  и  встречаться  больше  не
желает... Потакать не настроен, нет - глупость это! Но  он  инстинктивно
чувствовал какую-то недоговоренность,  какой-то  подвох...  Хотел  резко
возразить, однако, верный себе, сдержался, взглянул в ее  взволнованное,
милое лицо, мягко попытался образумить:
   - Веруся, ты же у меня умная, рассудительная. - Он  будто  уговаривал
малого ребенка. - Представляешь хоть, о чем просишь? В  какое  положение
меня ставишь? Для себя и своей семьи  я  могу  обо  всем  просить,  даже
требовать.  Нам  положено!  Но  для  какой-то  Деяшкиной?  Что  обо  мне
подумают?
   Видно, доводы его не действуют - он сделал последнюю попытку:
   - Ты правильно считаешь: обращусь - мне ни в одном районе не откажут.
Но думаешь задаром? Ошибаешься! Эти коршуны потребуют столько,  что  мне
придется идти на сделку с совестью, рисковать своим именем и положением!
   Он  явно  преувеличивал,  но  прагматичная  его  натура   противилась
ненужным, вредным хлопотам. И зачем только  настолько  близко  к  сердцу
любимая жена  принимает  эту  ситуацию?  Переживать  станет  -  долго  и
глубоко... Ладно, придется пойти ей навстречу, ради спокойствия в семье.
   - Ну будь по-твоему. - Он встал, подошел к Вере  Петровне.  -  Ты  не
расстраивайся. Дело не  простое,  но  попробую.  Чего  не  сделаешь  для
драгоценной женушки! - Наклонился и заключил ее в объятия.

***

   В прекрасный, солнечный мартовский день черная  "Волга"  Григорьевых,
миновав Никитские ворота и выехав на Малую  Бронную,  свернула  в  тихий
переулок  рядом  с  Патриаршими  прудами  и  остановилась  у  красивого,
новенького  кирпичного  дома  -  восьмиэтажного.  Он   вклинился   между
старомосковскими домами, как свежий  пирожок,  вместо  снесенного,  сиял
широкими окнами, зеркальными стеклами внушительного подъезда.
   Из машины выскочил водитель Женя, открыл заднюю дверцу,  помог  выйти
дамам - Вере Петровне и приятельнице ее,  Капитолине  Львовне.  Приехали
посмотреть новую квартиру - предоставили Ивану Кузьмичу после  повышения
в должности.
   - У нас смотровой ордер на двадцать восьмую, - бросила на  ходу  Вера
Петровна поднявшемуся навстречу вахтеру.
   Прошли по широкому вестибюлю к  лифтам,  поднялись  на  шестой  этаж.
Квартира  великолепна:  просторный  холл,  коридор  облицован   дубовыми
панелями; везде вместительные стенные шкафы. Светлая  кухня  размером  с
большую комнату; к ней примыкает кладовая - метров восемь.  Оборудование
кухни, сантехника - все импортное, самое современное.
   - Ну как впечатление, Капочка? Правда, здорово? - Веру  Петровну  это
великолепие очаровало.
   - Знаешь, Веруся, кажется - лучше  и  быть  не  может!  -  выговорила
онемевшая от восхищения Капитоли-на  Львовна.  -  Я  просто  в  телячьем
восторге! - Завистью она не грешила, в жизни видела много  хорошего,  но
человек ведь всегда стремится к лучшему. - Честно скажу - не  отказалась
бы от такого жилья, хоть переезды - дело тяжелое. -  А  вообще-то,  если
здраво рассудить, чем плохи наши с тобой "сталинские"? Потолки  высокие,
комнаты просторные, большие кухни... А все не  то!  -  признала  все  же
печально и решительно. - Старье выпирает, сколько ни ремонтируй. Да  еще
грязные подъезды, лифты... подонки гадят, как  ни  следи!  Нет,  что  ни
говори, здесь - новый уровень жизни. Дай Бог каждому!
   - Сама не люблю переездов!  -  поддержала  Вера  Петровна.  -  Всегда
что-нибудь бьешь, теряешь... Не считая хлопот. Но жить в таких роскошных
условиях, конечно, счастье. Всем бы так... Не пойму вот, - она  показала
на цветной кафель, сверкающие хромом детали сантехники и оборудования, -
где строители достали  эту  роскошь?  В  магазинах-то  ничего  подобного
нет...
   - Ну как - где? За границей, конечно, купили, для дома,  построенного
по спецзаказу. А говорят - стране валюты не хватает!
   - Да уж, все это, особенно плита немецкая с грилем,  стоит,  наверно,
недешево...
   - Но не для вас, дорогая! - успокоила Веру Капитолина  Львовна.  -  У
них там, на Старой площади, расценки еще довоенные.
   - А знаешь, Капочка, в  подвальном  этаже  для  каждой  квартиры  еще
помещение предусмотрено - для хранения вещей, - вспомнила Вера Петровна.
- Пойдем посмотрим?
   - Интересно бы, но... -  Капа  с  сожалением  взглянула  на  часы;  -
времени уже нет. В общем, все ясно: замечательная квартира, чудный  дом!
Жаль, что так умно строят только спецдома, для себя, а об остальных и не
думают. А мебель как - будете обновлять? Кухню?
   - Вряд  ли...  Все  совсем  недавно  купили.  Разве  что  холодильник
побольше...
   Со Светочкой как решили? В старый садик возить? Не далековато ли?
   - Ни в коем случае! Иван Кузьмич уже договорился насчет кремлевского.
Там ей лучше будет. Да нам уже к  школе  скоро  готовиться.  -  Еще  раз
окинула взором свои будущие апартаменты и пригласила:
   - Пойдем, Капочка, пора - водитель заждался.

***

   Непосвященным дома ЦК партии на Старой площади -  обычные  московские
дореволюционной постройки - казались недостаточно  комфортабельными  для
самого могущественного учреждения власти в стране.  Однако  за  фасадным
комплексом   зданий,   во   внутреннем   дворе,   высились   современные
многоэтажные корпуса, оборудованные по последнему слову науки к техники.
   В просторном, как кинозал,  кабинете  Иван  Кузьмич  разговаривал  по
одному из стоящих на столе телефонов.
   - Виктор Ильич? Ничего, что потревожил? - И самодовольно  усмехнулся:
обрадованный  секретарь  райкома   партии   разразился   целым   потоком
восторженных слов. - Говоришь  -  я  вне  конкуренции?  Сразу  все  дела
бросил? Ну это зря! Человек я  простой,  не  гордый,  мог  и  подождать.
Ладно, к делу. - Он изменил  тон  на  более  служебный.  -  Заявка  ваша
удовлетворена полностью, но вами представлены не все  документы.  Пришли
кого-нибудь, пусть разберутся и поправят. Соответствующее указание я уже
дал. - Сделал паузу, выслушивая благодарственные речи.
   - У меня еще для тебя приятная новость: ты  включен  в  делегацию  по
закупке оборудования, которая отправится в Париж и  ряд  других  городов
Франции в мае.  -  Тихонько  хмыкнул  в  ответ  на  радостное  удивление
собеседника. - "Далековато от идеологии"? Не по твоей  специальности?  -
Иван Кузьмич заговорил совсем серьезно и важно:
   -  Торговыми  делами  тебя,  надеюсь,  занимать  не   будут.   Ну   а
познакомиться с их жизнью, с идеологией, так  сказать,  в  натуре  -  не
помешает. Ты ведь никогда не был  во  Франции?  Вот  и  увидишь,  откуда
произошел коммунизм.
   - Постой, Виктор Ильич, а то забуду, - мягко прервал он благодарности
и комплименты в свой адрес: командировка во Францию в большой цене. -  У
меня к тебе небольшое дело. Ты весь  внимание?  Так  вот.  Нужно  помочь
одной женщине. Знаешь ведь - я  всегда  готов  прийти  на  выручку.  Тут
землячка моя - выросли вместе -  в  беду  попала:  разводится  с  мужем.
Словом, нужна двухкомнатная, для нее с дочерью. А  у  вас  дом  сдается.
Откуда знаю? Разведка работает! Мы все здесь знаем! Значит, поможешь?  У
хорошего хозяина всегда есть резерв? Вот и лады.  Мне  нельзя  отказать?
Что ж, Виктор Ильич, знаю: на тебя можно  положиться,  -  вновь  перешел
Григорьев на официальный тон. - Ее данные: Розанова Лидия Сергеевна; вся
необходимая информация - у моего секретаря. Он с ней свяжется и пришлет,
когда понадобится. Ну будь здоров!
   Иван Кузьмич положил трубку и  поморщился,  будто  проглотил  кислое:
неприятное дело. Виктор Ильич не подведет, но завалит  новыми  заявками.
"Ладно, что поделаешь. Семейное благополучие дороже!  -  утешил  он  сам
себя: начинал уже догадываться, в чем причина зависимости жены от бывшей
подруги.

***

   - Как доехала, тетя Дуся? Тяжело в дороге? -  Вера  Петровна  помогла
тетке выйти из вагона и передала ее скромный багаж водителю Жене.
   - Тяжело, касаточка!  Приболела  я  -  желудок  чтой-то  подводит,  -
пожаловалась Евдокия  Митрофановна.  -  Но  разве  усидишь  дома,  когда
знаешь, что нужна  тебе?  -  Они  под  руку  пошли  к  машине.  -  Сразу
собралась, как мне Варька передала твою просьбу. Она еще несмышленая,  в
таких делах не помощница. Пользуйся, пока тетка жива.
   Вере не терпелось излить душу, спросить совета,  но  в  дороге  какой
разговор: эта тема не для ушей водителя. Дома она накормила  тетю  Дусю,
уложила отдыхать с дороги на диване в кабинете мужа, а сама села  рядом,
молча поглаживая ее руки и не зная - с чего начать.
   - А я уж так рада, что тебя снова вижу,  Веруся!  Да  и  по  Светочке
соскучилась.  Погощу   немного,   подсоблю.   -   Евдокия   Митрофановна
сочувственно глядела в глаза  племяннице.  -  Что  случилось-то?  Варька
толком не поняла. Иван обижает?  Зазнался  поди,  забравшись  еще  выше?
Теперь, видно, не просто ему угодить...
   - Да что ты, Дусечка! - оживилась Вера Петровна.  -  Ваня  ничуть  не
зазнался! Всем доволен. Только домой приезжает поздно  -  слишком  много
работает. Дело в другом, а посоветоваться не с кем.
   - Ну рассказывай тогда. А я-то уж думала - у вас  никаких  бед,  одни
радости. Что стряслось? Говори, облегчи душу!
   - Виной всему опять Лидка Деяшкина. Снова она мне поперек  дороги,  -
без предисловий выложила Вера. - Знала я, что они со Степой  поженились,
живут здесь, в Москве. Но судьба миловала - не сталкивались. Мы с  Ваней
мало где бываем. - Вздохнула и, волнуясь, продолжала:
   - Думала, они со Степаном живут хорошо. Да вот недавно  встретила  ее
неожиданно и призналась она: ненавидят друг друга, разводятся.
   - Ну а тебе-то что? - не  выдержала  Евдокия  Митрофановна.  -  Вновь
заболело сердечко? Все еще не забыла Степана?
   - Нет, родная. Былое быльем поросло. Ничего я не хочу менять в  своей
жизни! - решительно возразила Вера Петровна. - Хотя не скрою: легче  мне
стало после Лидкиного признания, что не любит он ее и не любил  никогда.
Наверно,  правду  говорит:  Степан  не  мог  полюбить  такую  -  грубую,
подлую...
   - Тогда что же он тебя-то бросил и не вспомнил?! - возмутилась тетка.
- Как это понять?
   - Да жизнь так поворачивается иногда -  трудно  понять.  Степан  ведь
думал - предала я его.  Слишком  поздно  понял,  что  сам  стал  жертвой
обмана.
   - Ну  и  Бог  с  ними!  Пусть  пожинают,  что  посеяли!  Тебе-то  что
убиваться?
   - Беда не в том, Дусечка... - Голос Веры  прервался  от  подступивших
слез. - Прознала Лидка, что Света - Степина дочь. В  детском  садике  ее
увидела, а правду не скроешь: Светочка - вылитый отец.
   - Ну и что? Позлится и перестанет. Думаешь, откроет  все  Степану?  А
какой ей резон? - рассудительно возразила тетка. - Одни убытки! Ты же от
него ничего не требуешь? Ей на руку!
   Вера Петровна лишь горько покачала головой.
   - Будто Лидку не знаешь... Грозит все открыть Ване, шантажирует меня,
негодяйка... И ведь может рассказать - запросто! Теперь понимаешь, что в
душе у меня творится? Как я этого боюсь!
   Евдокия Митрофановна помрачнела.
   - Да-а уж... Дело сурьезное. - Видно, и она растерялась. -  Лидка  на
это способна. Такого Ивану  наплетет,  так  все  извратит...  жизнь  вам
отравит. - Но неунывающая ее натура взяла верх.  -  Только  без  паники,
Веруся. В жизни и не такое случается. Иван  -  крепкий  орешек.  Дорожит
тобой, семьей - справится. Не тот отец, кто родил, а кто вырастил.
   Но эти  простые  слова  не  утешили  Веру  -  лишь  усилили  ощущение
безысходности.
   - Дусечка, родная! - взмолилась она. - Давай  лучше  подумаем  -  как
быть? Каково Ване узнать, что Света не его дочь? Ведь у нас детей больше
нет и не будет. Врачи сказали. А самолюбие его?  Авторитет,  которым  он
так дорожит? - И горько разрыдалась, зарывшись лицом в теплую грудь тети
Дуси.

***

   Евдокия Митрофановна переживала молча, не находя слов:  как  утешить,
успокоить? Поразмыслить надо, выход  найти...  Но  что  тут  сделаешь?..
Наконец не выдержала:
   - Ну хватит плакать, Берусь! Слезами горю не  поможешь.  Говори,  что
надумала, и мне, может, что в голову придет.
   - Лидка за молчание, знаешь, что  требует?  Чтобы  Ваня  ей  квартиру
устроил двухкомнатную! Говорит - уйдет  тогда  от  Степана  и  начнет  с
дочкой новую жизнь. Что делать, Дусечка?
   Тетя  Дуся  молчала,  осмысливая   сказанное,