дников. Работать я умею, а вот руководитель из меня никакой.
     Полежал молча, все больше мрачнея, и уныло произнес, как бы говоря сам с собой:
     - С финансами, наверно, напряг будет. У Андрея осталась большая семья: жена, двое детей, старики родители; живут в особняке; расходы, понятно, большие. Думаю, заберут свой пай из общего дела. Понимаешь, чем это пахнет? - Посмотрел в сторону Михаила, но так и не понял по его безразличному виду, слушает тот или нет. - Банкротством! У меня на счету резервов нет.
     Михаил слушал, о чем он говорит, но мысли его были заняты другим. В нем боролись противоречивые чувства. До боли жаль погибшего друга, его семью; возмутительна безобразная криминальная возня вокруг благородного дела. Уйти бы подальше от этих бесконечных, опасных разборок, найти наконец достойную, спокойную работу и зажить полной жизнью...
     Но профессиональный долг, сознание закаленного бойца призывали: не оставляй безнаказанным жуткое, злодейство, разыщи, покарай убийц, отомсти за смерть друга!
     "Нет, я этого так не оставлю", - пообещал он сам себе, чувствуя, как зреет решение, возвращается привычный в работе азарт. - Найду негодяев! Зацепка есть... Сначала - разыскать того парня, сапера. Чую - он там крутился неспроста". Но прежде всего найти в Москве работу... Неожиданно его осенила неплохая как будто идея.
     - Послушай, Сергей, - он повернул голову к Белоусову, - мне кажется, я знаю решение твоей проблемы. - И, убедившись, что товарищ его слушает, продолжал уже увереннее:
     - Все годы после возвращения я руководил службой безопасности у Ланского. Служба работала четко; коллектив - около полусотни человек; можешь навести справки.
     У меня есть сбережения - сумма немалая, честно заработал. Следственная работа всегда была для меня целью жизни. Если не против - принимай меня в компаньоны. - Помолчал, как бы проверяя в уме свое решение. - Лично я готов рискнуть своим капиталом. Детективное агентство тоже следственная работа. Думаю, дело будет мне по душе. А с управлением коллективом, не беспокойся, справлюсь. - Умолк и повернулся на здоровый бок: перебитые ребра побаливали.
     "Звонить Вере Петровне пока не стоит, - с грустью думал он. - Знакомство с сыном придется отложить до выздоровления".
     Итак, судьба еще не благословила Михаила на встречу с сыном, как ни рвалась и ни жаждала этого его душа.

Глава 28
РАЗОБЛАЧЕНИЕ

     Конец августа выдался теплый, но на редкость дождливый, зато много грибов. Рано утром в субботу, когда компания собралась в лес, все еще моросило, но для любителей "тихой охоты" это не помеха. С шутками и смехом, облачившись в плащи и водонепроницаемые куртки, подхватив корзины и лукошки, устремились в лес, благо он начинался сразу за оградой. Новенький коттедж профессора Розанова - крайний в учительском садово-дачном кооперативе.
     Светлана приехала со своей компанией накануне вечером, на огромном "шевроле-блейзер", - он еле поместился за воротами участка, на узкой садовой улочке: решила повидаться с матерью и сыном, а заодно прогуляться по лесу с друзьями, как и она, обожавшими собирать грибы и ягоды.
     - Принимайте гостей! - весело заявила она вышедшим навстречу Вере Петровне и Розанову, целуя сынишку. - В тесноте, да не в обиде! Не зря же построили такой шикарный дом.
     Двухэтажный коттедж - его всего за два года возвел Степан Алексеевич, при активном и непосредственном участии Веры Петровны, - разумеется, шикарным никто бы не назвал, особенно по сравнению с богатыми, вычурной архитектуры каменными особняками, возникавшими как по мановению волшебной палочки по всему ближнему Подмосковью. Всего-то обшитый досками добротный бревенчатый сруб, два широких окна по фасаду и большая застекленная терраса в торце. Высокая двускатная крыша позволила устроить на втором этаже еще одну спальню и небольшую гостиную-светелку. Но гордость хозяев - комнаты первого этажа: просторная спальня с изразцовой голландской печью, кабинет с камином - уютный салон с диваном, мягкими креслами и баром, встроенным в книжные полки.
     Только самые крупные работы - фундамент, сруб, печь с камином, шиферное покрытие - выполнили строители. Все остальное Степан Алексеевич и Вера Петровна сделали своими руками. Розанов был еще по-спортивному крепок телом, да и Вера не забыла трудовые навыки - деревенскую закалку своей молодости. Прекрасный яблоневый сад, кустарники и небольшой огород также были делом их рук и неустанных забот, любви к своему небольшому владению на лоне природы.
     Степан Алексеевич давно уже водил собственные "Жигули". Наличие транспорта очень помогло в строительстве и было вообще незаменимо в дачной жизни.
     - Что бы мы делали без машины! - постоянно радовалась Вера Петровна. - Не представляю, как добираются те, у кого нет транспорта. Это же мука мученическая!
     Обретя вновь счастье с Розановым, она старалась думать, что все минувшее происходило в какой-то другой, нереальной жизни - о ней и вспоминать не хотелось.
     Их примирение состоялось на редкость просто и легко. Видно, так сильно их души стремились друг к другу! После того как Вера Петровна поведала Розанову об обидах, страхах и сомнениях, вынудивших скрывать от него правду, а он признался, как тосковал по ней долгие годы и не мог обрести личного счастья, они больше не говорили о прошлом.
     Вера Петровна стала часто навещать его одинокое жилище, помогая по хозяйству, что ему очень нравилось, и постепенно их отношения наполнились любовной близостью. Это, конечно, не была прежняя, молодая страсть, но им было хорошо вместе, как двум половинкам единого целого.
     Совместная дружная работа по возведению дома и устройству сада стала лучшей проверкой их чувств и совместимости, укрепила желание жить под одной крышей.
     - Ну что же, родная Веруся, пора кончать с твоим вдовством, - осторожно предложил Розанов, когда, обнявшись, они сидели у пылающего камина. - Хочу, чтобы ты стала моей законной женушкой - перед соседями неловко.
     Вместо ответа она только нежно его поцеловала, и они вскоре тихо и незаметно расписались, ограничившись семейным свадебным ужином. Устраивать пышное торжество оба сочли неуместным и Светлане так сказали - она согласилась.
     Михневские березовые рощи издавна славились грибными местами, особенно много было белых. В хорошие годы грибы собирал, прямо на опушке леса, за оградой, а то и на самом участке Розановых. Вскоре шумная компания, промокшая, но веселая и довольная, вернулась из леса с неплохим урожаем. Больше всех радовался Петя:
     - Представляешь, бабуся, в одном месте нашел сразу четыре пузана - в траве прятались. А они все прошли - даже не заметили. Тоже мне грибники! Я сегодня чемпион, больше всех набрал. - И с гордостью показал лукошко, полное отборных грибов - подберезовиков, подосиновиков и, конечно, белых.
     - Молодец! - Вера Петровна его поцеловала. - Неси на кухню! Будет тебе награда! Только отбери белые - в печке посушим.
     Кроме Марка, сидевшего за рулем своей престижной машины, которую купил сразу, как стал руководителем ансамбля, вместе со Светланой приехали коллеги по Театру музыкальной комедии.
     Одну пару составляли ее основной партнер Геннадий Орлов, тридцатидвухлетний богатырь, с курчавой, как у негра, шевелюрой, и его миниатюрная жена, тоненькая и гибкая, как змейка. Другая пара состояла из молоденькой дублерши Светланы с ее очередным красавцем кавалером.
     Все, за исключением Марка, - заядлые грибники и любители пикников на лоне природы. Не успев прийти из леса и не дав себе передохнуть, артистическая братия стала разводить костер и занялась шашлыком.
     - А ну, любители сырого мяса, за мной! - скомандовал Орлов.
     Все занялись делом: женщины нанизывали куски свиного филе на шампуры, а сам Геннадий действовал как заправский мангальщик. Ароматный дымок обволок весь участок, дразня аппетит. Дождь к этому времени прекратился, распогодилось, и обедать уселись на открытом воздухе.
     - Светочка, не знаешь, почему Надя не приехала? Она обещала наведаться в это воскресенье, - поинтересовался Розанов, когда разделались с шашлыком и отдыхали перед десертом.
     - Наверно, подвернулся более заманчивый вариант, - добродушно усмехнулась Светлана. - Она же у нас невеста на выданье. Думаю, появился подходящий претендент и ей не до нас.
     - Не любит она почему-то спокойный отдых на природе, - с грустью констатировал Розанов. - Сколько ни пытаюсь ее приобщить, никак не удается! А ведь здесь, на свежем воздухе, так легко дышится, так хорошо успокаивается нервная система!
     - Вы напрасно за нее тревожитесь, Степан Алексеевич! - весело рассмеялась Света. - У Наденьки лучше всего отдыхают нервы на Канарских островах, в богатой компании. Не сомневайтесь - она знает, чего хочет, и добьется этого.
     Светлана не могла себя заставить называть его отцом и не скрывала этого. Розанов, с его деликатностью, ни словом, ни намеком не выдавал, что ему это неприятно. Он надеялся, что со временем все станет на свои места.
     - Не знаю, мамочка, смогу ли я иначе, - объясняла Света, - жаль мне его, ведь он действительно мой отец. Да и за тебя рада, что ты счастлива с ним. Но... все же папой для меня был и, видно уж, навсегда останется бедный Иван Кузьмич: он меня любил и вырастил.
     Вера Петровна только грустно вздыхала:
     - Поступай как знаешь, доченька. Как велит твоя добрая и верная душа.
     После обеда разбрелись кто куда. Розанов решил прилечь отдохнуть и ушел в свою спальню. Марк отправился возиться с машиной. А молодые пары снова ушли на прогулку, любоваться природой.
     - Мы, наверно, скоро вернемся, - заявил Орлов, по натуре заводила. - Хотим дойти до Михайловского - там церковь знаменитая. Может, службу застанем.
     - Что-то с Мариком у тебя не так, доченька... - решилась сказать дочери Вера Петровна, когда они в летней кухне мыли посуду. - От материнских глаз ведь не укроешь. Вижу - он хмурый и ты к нему не очень расположена. Случилось что?
     - Ничего особенного, мамуля, - с деланной беспечностью ответила Света, - не хотела до времени посвящать ее полностью в свои семейные отношения. - Обычные наши с ним проблемы, ты же их знаешь. И причину тоже.
     - Значит, все из-за Петеньки? Обижается, что не даешь усыновить? - И подняла глаза на дочь, ожидая подтверждения. - Тогда он не прав. Нельзя этого делать при живом отце.
     - Это так, но не совсем. Он недоволен, конечно, что Петя называет его дядя Марк, но, по-моему, уже смирился, - неохотно пояснила Света, - Проблема и причина его плохого настроения в другом: я не соглашаюсь заводить еще одного ребенка. Его собственного. Кроме того, он продолжает ревновать меня к Михаилу. Представляешь, какая глупость?
     "И вовсе не глупость! - подумала Вера Петровна, бросив быстрый взгляд на дочь. - То-то прячешь глаза от матери". Знала, конечно, что брак ее дочери основан не на любви. Но видела и то, как Марк предан семье, неустанно о ней заботится. Уверенная в доброй, преданной натуре Светланы и ее порядочности, она не сомневалась, что дочь сделает все, чтобы семейная жизнь протекала в согласии. Однако ошиблась.
     - А почему, Светочка, ты не хочешь пойти ему навстречу? Ведь это только укрепит вашу семью, и ревновать он перестанет.
     - Петеньке будет хуже! - нахмурясь, уверенно отрезала дочь. - Уж он-то не виноват, что родной отец его знать не хочет, а тогда - и отчим тоже. Раз появится свой, родной.
     - Ты уверена, что Миша отвернулся от сына? - Оставив посуду, Вера Петровна серьезно и требовательно взглянула на Свету. - Какие у тебя для этого основания? Может, он и не знает. Как в свое время Степан Алексеевич.
     - Этого быть не может! Сразу же все ему рассказали, как появился! Вот и Марик мне передал после разговора с Мишей: соседи ему говорили, что видели меня с ребенком. Поэтому он и слушать меня не захотел. Испугался!.. Не нужен ему сын без меня, - заключила она, и глаза у нее наполнились слезами.
     "Ну что ж, мы это скоро выясним", - тревожно подумала Вера Петровна: она не сказала дочери о своем письме - зачем зря волновать.
     - Не верится мне все же, что Миша решил из-за обиды на тебя отказаться от сына, не такой он человек. Да и ты сама это знаешь. Здесь что-то не так, доченька.
     Глубоко задумавшись, каждая о своем, а по всей вероятности, об одном и том же, мать и дочь молча занялись мытьем посуды.
     Поздно вечером, когда все разъехались и хозяева улеглись спать, Степан Алексеевич, обнимая жену, спросил:
     - Похоже, Веруся, отношения у Светы с Марком все же наладились?
     - Дай-то Бог, Степа! Но я сомневаюсь... Знаю нашу дочь. Даже, если Марик перестанет требовать, чтобы Света родила ему ребенка, у нее к нему ничего не переменится... - грустно вздохнула. - Любовь к Мише у нее на всю жизнь. Да и Петенька напоминает ей о нем...
     - Да уж, от этого никуда не деться. Но мальчику нужен отец. Света не может воспитывать его одна. Рядом с ним должен быть мужчина, и лучше пусть будет им Марк...
     Вера Петровна ласково прижалась к мужу, прошептала:
     - А в нашей семье уже есть замечательный мужчина... Петенька к тебе так и льнет!
     - Дедушка это все же не отец, - ответил он ей, крепко обнимая и целуя. - Да и со мной он только на даче.
     Словно угадав, о чем думает жена, Степан Алексеевич ослабил объятия.
     - Как ты думаешь, почему Михаил совершенно не интересуется сыном? - задумчиво спросил, явно осуждая поведение отца Пети. - Неужели он так сильно обижен на Свету, что перенес свой гнев и на ребенка?
     - Для меня самой, Степочка, это - загадка. Я же знаю Мишу. Он порядочный и благородный - так воспитан. Не верится, что мог бросить своего ребенка.
     - Тогда как же это объяснить? Неужели война и плен сделали его другим человеком?
     - Не думаю, - отрицательно покачала головой Вера Петровна. - Скорее всего он не знает, что у него есть сын. Это, Степочка, больше похоже на правду.
     - Вот какие с нами творятся чудеса... Хоть и по-другому, но все повторяется, - грустно произнес он, имея в виду их собственную историю.
     Вера Петровна посмотрела на мужа долгим взглядом и спросила:
     - А ты, Степа, если б узнал про Свету, сразу примчался бы?
     - Ну конечно же! А ты в этом сомневаешься? Знаешь что, Веруся? - он решительно приподнялся. - Надо сообщить Михаилу о сыне. И думать здесь нечего! Тебе известно, где он находится?
     - Знаю, что он сейчас в Западносибирске - в Союзе афганцев работает. Мне адрес его соседка дала. Я ведь, Степочка, ему уже написала, - призналась она, улыбаясь. - Тайком от Светы...
     - Ах ты умница! Золотое у тебя сердечко, Веруся! Как я тебя люблю, моя сладенькая...
     Влекомый нежным чувством, Степан Алесеевич обнял и поцеловал жену, начиная любовную игру, - их взаимная страсть с годами не ослабла.
     Светлана навела в квартире порядок, плотно покушала-перед вечерним спектаклем и собиралась уже уходить, когда раздался звонок в дверь. С тех пор как дом из управления ЦК был передан в муниципальное ведение, вахтеры в подъезде не дежурили и приходилось опасаться всякого. Посмотрев в "глазок" и увидев на площадке бородатого незнакомца весьма подозрительного вида, она лишь приоткрыла входную дверь, оставив на цепочке.
     - Что вам здесь надо? Вы к кому? - И приготовилась снова мгновенно захлопнуть дверь.
     - Света, ты меня не узнаешь? - обиженно произнес лохматый незнакомец; потом, видимо, понял, в чем дело, и смущенно пробубнил:
     - Хотя и вправду моего вида можно испугаться. Это же я, Виктор Сальников! Помнишь такого?
     - Боже мой! Витек?! - всплеснула она руками, позабыв снять цепочку. - Где же ты так долго пропадал? - И спохватилась:
     - Ой, прости меня, сейчас открою! - И скомандовала:
     - Проходи на кухню!
     Смущаясь своего неряшливого вида, он вошел в сияющую чистотой квартиру.
     - Я тебя быстренько покормлю, Витек, у меня все еще горячее. Ты извини меня за спешку - тороплюсь на вечерний спектакль, но полчасика еще есть. - Светлана усадила Виктора за стол и присела напротив. - Отметим встречу, когда приедет Марик: его в городе нет, на гастролях. Ну расскажи хоть, где пропадал?
     - А тебе Марик что, ничего обо мне так и не говорил? - с недоумевающим видом воззрился на нее Виктор, продолжая жевать: он был голоден и рассчитывал поужинать.
     - Сказал, что ты вроде бродяжничаешь... где-то на Дальнем Востоке или в Средней Азии. Мол, с наркотиками связался, бом-жем стал и о тебе ни слуху ни духу. Дом-то ваш с Мишей сгорел.
     - Стра-анно как-то получается, - протянул, помрачнев, Сальников. - Ведь Марик отлично знал, что мне семь лет дали за убийство. Не хотел тебя пугать, что ли? И Мишка знал. Он тебе тоже ничего не сказал? Хотя... вы же с ним поссорились.
     - Ты что это, серьезно, Витя? Что человека убил?.. Как же ты так?.. Ты же добрый парень, я знаю...
     - Понимаешь, случайно, конечно. И в мыслях такого не держал. Но человек погиб, и я свое наказание понес. Буквально от звонка до звонка. А вот почему Марик тебе не сказал правду - это загадка. - Вдруг глаза у него вспыхнули, словно его осенило. - Погоди, Светочка... объясни мне одну вещь. Это мне все время покоя не давало, пока сидел. Делать было нечего, вот и думал себе... Почему ты все-таки решила выйти за Марика, когда перед свадьбой узнала, что Мишка живой и здоровый? Устала его ждать или не захотела Марика подводить? Я перед Мишей тебя оправдывал, говорил, как долго и верно его дожидалась, но не мог понять: почему в последний-то момент дрогнула, когда все могло кончиться благополучно?
     - Ты... о чем это говоришь? - насторожилась Светлана. - Когда это я узнала, что Миша живой и здоровый? От кого? Да пока он сам мне не позвонил из аэропорта, я и не подозревала! - произнесла она с искренним чувством.
     Сальников так и обмер: догадка его подтвердилась. Кровь ударила ему в голову, и он буквально подпрыгнул от возмущения.
     - Что ты говоришь! Это невозможно! Неужели Марик ничего тебе не сказал?! Какая подлость!
     - А...что... он должен был... сказать? - помертвев, не спросила, а прерывисто прошептала Светлана, - она и сама уже догадалась: сердце подсказало, затрепетавшее, как раненая птица. - Когда?..
     - Да как раз накануне вашей свадьбы. Передал я ему из надежного источника весть, что Миша жив... и едет домой... - потрясенно пролепетал Виктор. - Он, конечно, поражен был и... растерян, но как верный друг обещал тебе передать, чтоб ты сама... решила вашу судьбу. Неужели не сказал? Господи, что же теперь будет?! Михаил же его убьет! А тебе каково?
     Посмотрел на ее безжизненное лицо, на безвольно поникшие плечи - и без слов понял, какое безутешное горе принес в этот дом, - никто и ничто не утешит ее сейчас. Он молча поднялся, скрипя протезом, и с темным от душившего его гнева лицом подошел к ней и хрипло пробормотал:
     - Прости меня, Светочка, ради Бога! Я этого никак не предполагал. Спасибо за угощение и не поминай лихом. Не провожай - я захлопну дверь. - Уходя, он повернулся и буквально прорычал:
     - А твоему гаду так и скажи: ему это с рук не сойдет! Мишка его пощадит - так я не прощу! Пусть снова в тюрьму угожу!
     Оплакивая крушение своей семейной жизни, Светлана совершенно забыла, что ей нужно идти на работу, даже не позвонила в театр предупредить. Морально опустошенная, раздавленная, она ощущала вокруг себя только пустоту. Жить дальше совсем не хотелось.
     "Ведь счастье было рядом! Разве я не заслужила его, о Боже? За что ты меня покарал? Я так много лет его ждала, была верна клятве... Это несправедливо!" - стонала она, упиваясь своим горем и ропща на жестокость судьбы. О муже она почти не думала: ясно, почему он так поступил. Вовсе не из-за неприятностей, связанных с отменой свадьбы. Не сумел отказаться от своей мечты в момент, когда она сбывалась, - даже ценой предательства... Что ж, это лишь подтверждает силу его любви и, как ни странно, не роняет его в ее глазах. Просто она его не любит, вот и все. Верна ему, старалась быть хорошей женой. Считала: раз Миша от нее и от сына отказался,