- она  тут  же
укатила в райцентр, к Ивану. Там и живут, квартиру получили.  -  Бросила
на Степана быстрый взгляд  -  как  он  это  примет  -  и,  не  выдержав,
съязвила:
   -   Верка   своего   добилась   -   районной    начальницей    стала.
Выпе-ендривается! А чем гордиться-то? У них там грязь, все равно  что  у
нас в деревне! Говорят, уже с пузом ходит.
   При последних словах Розанов физически ощутил острую боль  в  сердце.
"Так вот что... Вера ждет ребенка... Теперь-то точно все  кончено!"  Он,
собственно, был готов к тому, что  услышал:  внешне  казался  спокойным,
лицо не выдавало, какая буря бушует внутри. Он налил по полному  стакану
себе и Лиде, произнес с деланным равнодушием:
   - Ну и Бог им в помощь! Мне просто интересно было. Давай лучше думать
о себе! . Выпили, и Лида бойко стала рассказывать о своих  делах,  то  и
дело сверкая ослепительной, белозубой улыбкой.
   Когда покончили со всем спиртным, что у него имелось, Степан  изрядно
захмелел, откинулся на стуле. Мысли его витали непонятно где,  в  голове
полный сумбур. "Отключился парень",  -  поняла  разгорячившаяся  Лида  и
уселась к нему на колени, прижалась грудью, призывно зашептала:
   - Ну будь мужиком! Посмотри на меня - разве  не  хороша?..  -  Обняла
его, поцеловала со страстью, расстегнула рубашку, запустила руку внутрь,
ласково, нежно поглаживая его грудь. Степан откликнулся на  ее  любовный
призыв - кровь заиграла; обхватил ее за талию одной рукой, а другой стал
гладить полную, стройную  ногу,  скользя  по  бедру  все  выше,  закипая
неистовым желанием.
   - Что, нравятся посадочные огни? - жарко прошептала она ему  прямо  в
лицо. - Аэродром не хочешь увидеть? - И увлекла его к кровати.
   Лихорадочно сбрасывая на ходу одежду, они упали на постель  в  тесном
объятии. Ничуть не стесняясь своей искушенности, Лида  уселась  на  него
верхом, и они отдались во власть пьяного, бурного секса.

***

   - До чего же неохота в деревенскую грязь возвращаться после столичной
жизни! - заявила  Лида  подруге.  -  Какая  там  тоска!  Ни  тряпок,  ни
продуктов... вообще ничего. Пообщаться культурно не с кем!
   Девушки хлопотали в уютной комнате женского общежития  "Комсомольской
деревни", приводя в порядок и укладывая  свои  пожитки:  сборы  кончены,
послезавтра им домой.
   - Разве Павлик тебя не ждет? - с любопытством отозвалась  Нюра.  -  У
вас ведь с ним была любовь. Неужели совсем забыла из-за Степана?
   - Этот Павлик  хорош  на  безрыбье,  -  призналась  Лида  с  циничной
усмешкой. - А так - хамло порядочное, грубый мужик, и  все.  К  тому  же
ревнив не в меру. С  тем  не  говори,  этому  не  улыбнись...  Нудный...
Надоел!
   -  Со  Степаном  как  у  тебя,  ничего  не  вышло?   -   сочувственно
поинтересовалась подруга. - Вы ведь с ним часто встречались.
   - Так он со мной от скуки развлекается, больше по моей инициативе. Ты
же видела,  какой  красавчик?  Избалован  бабами!  -  Лида  не  скрывала
разочарования. - И не думает о серьезном, о женитьбе.
   - А нравится он тебе? Что-то не замечала, чтобы ты по  нем  сохла,  -
скептически констатировала Нюра.
   - Да как может он не нравиться?  Мне  все  встречные  бабы  завидуют,
когда видят  нас  вместе!  При  этом  москвич,  комнату  имеет,  будущий
кандидат наук! - со вздохом перечислила его достоинства Лида. - Куда мне
до него!
   - Так  я  тебе  и  поверила,  что  ты  стушевалась!  Это  с  твоим-то
нахальством? - рассмеялась Нюра. -  Если  б  влюбилась  -  тебе  бы  все
нипочем!
   - Головы я  с  ним,  правда,  не  теряю  -  слишком  мало  старается.
Позволяет только себя любить, - неохотно поделилась она  сокровенным.  -
Бабы его испортили. Но мужик хорош - лучше не бывает.
   - Тогда в чем же дело? Штурмуй! - посоветовала многоопытная  Нюра.  -
Не устоит!
   - Думаешь, не пыталась? - расстроенно призналась Лида. - И так и эдак
уговаривала - ни в какую! Говорит - не  могу  семью  содержать.  Сначала
диссертацию защитить надо.
   - Но, вообще-то, Нюрочка, - сообщила она подруге потеплевшим голосом,
в котором звучали горделивые нотки, - Степан уверяет, что лучше  меня  у
него никого нет. И сама ему нравлюсь, и что все делать умею, не  то  что
городские лентяйки!
   Нюра любила подругу за энергию и веселый нрав; выдала  беспроигрышный
рецепт:
   - Раз так, у тебя один выход остается - ловить его "на брюхо"! Он  же
интеллигент, хорошо  воспитан  мамочкой.  Если  еще  и  совесть  есть  -
гарантирую стопроцентный успех!
   Совет, однако, Лиду не воодушевил.
   - Думаешь, не пробовала? - Она понурила голову. -  Даже  не  пыталась
предохраняться - ничего не вышло.
   - Ну и простофиля! Считала я - ты хитрей! -  рассмеялась  ей  в  лицо
умудренная подруга. -  Да  ты  просто  объяви  ему  об  этом  как  можно
правдоподобнее! Неужели не сможешь разыграть? При твоих-то способностях!
   - А как откроется? - с сомнением покачала  головой  Лида.  -  Что  за
жизнь у нас тогда будет?
   - Самая что ни на есть нормальная! - убежденно заявила Нюра. - Потому
что простит! Ты молодая, могла ошибиться.  В  любом  случае  ты  станешь
москвичкой - и прощай, как говоришь, деревенская грязь!
   По азартно сверкнувшим  цыганским  глазам  подруги  она  поняла,  что
убедила: Лида задумалась, принимая ответственное решение.

***

   - До чего заездили тебя бабы,  Степа!  -  полушутя  заметил  приятелю
Иванов, забежавший к нему по какой-то надобности перед уходом на работу.
- На тебе лица нет, и  сам  -  кожа  да  кости.  Как  тебе  достает  сил
заниматься наукой? А эта Лида действительно хороша. Не женщина -  мечта!
Мне бы такую! - вздохнул он завистливо.
   - Да, уж темпераментом ее Бог не обидел. Хорошо мне с ней, как  ни  с
кем, - признался Степан. - Конечно, кроме той, о которой я тебе говорил.
- Лицо его затуманилось. - Как бы тебе  объяснить?..  Тело  радуется,  а
душа у меня тоскует...
   - По-моему, это у тебя бзик какой-то. - Игорь явно не понимал  друга.
- Чем же тебя околдовала та... ты говорил - Вера?
   - Да не могу  я  толком  этого  объяснить  даже  себе!  -  с  досадой
воскликнул Степан. - Она никак не красивее Лиды, хотя  тоже...  статная,
соблазнительная... - Наверно, в том дело, что  мне  по  душе  не  яркие,
самоуверенные, ловкие женщины, а скромные, уступчивые,  нерешительные...
Такие, которым хочется помочь, защитить. Мне показалось  -  Вера  именно
такая: душевная, мягкая... Таких, как она,  красивых  и  с  милым  моему
сердцу характером, я до нее не встречал. Ко мне лезли совсем другие!
   - Но ты сам же говорил, что все это оказалось лишь видимостью и ты  в
ней разочаровался, - напомнил приятель. - Может, таких и нет вовсе,  они
только прикидываются тихими?
   - Тут ты, пожалуй, прав, -  печально  согласился  Розанов.  -  Глупо,
конечно, гоняться за призрачной мечтой. Но  ведь  сердцу  не  прикажешь!
Лишь однажды оно у меня открылось для любви. Захотелось все отдать, даже
пожертвовать собой - и это оказалось ошибкой! - Степан тряхнул  головой,
будто сбрасывая груз прошлых ошибок. Голос его повеселел:
   - А с Лидочкой у меня все намного проще. Баба она  горячая,  деловая,
энергичная и, что немаловажно, не белоручка. С  такой  по  жизни  шагать
легко! Если честно - жаль мне, очень жаль с ней расставаться!
   - Ну что ж, куда-нибудь тебя кривая выведет. А  мне  пора  бежать  на
работу, - спохватился Игорь, с дружеской теплотой пожал Степану  руку  и
торопливо выскочил в коридор коммуналки.
   Степан долго еще  стоял  в  задумчивости,  -  противоречивые  чувства
тревожили его душу. Инстинкт самосохранения противится союзу с Лидой, но
за время горячих встреч он к ней сильно привязался, до боли в сердце  не
хочется и терять...

***

   Он так и не смог разобраться в своих чувствах  -  даже  после  бурной
ночи прощания, проведенной с Лидой  накануне  ее  отъезда  домой.  Лежал
обессиленный, боролся с подступающей дремотой, грустно думал, что  с  ее
отъездом вновь навалятся на него хозяйственные и  сексуальные  проблемы,
от которых встречи с Лидой его избавили.
   А неутомимая его партнерша, чувствуя себя бодрой, будто не  истрачено
столько сил, нежно ласкалась к нему, лихорадочно размышляя и готовясь  к
решающему разговору.
   - Ну что  ж,  милый  Степочка,  пора  мне  собираться  на  вокзал.  -
Неподдельная тоска прозвучала  в  ее  голосе.  Еще  вчера  она  покинула
"Комсомольскую деревню" и  приехала  к  нему  с  вещами.  -  Хоть  ты  и
клянешься мне в верности до гроба, но чует мое  сердце  -  через  неделю
найдешь другую. Вернее, она тебя найдет и уведет от меня  навсегда!  Все
вы, мужики, одинаковые! - с укором подняла она  на  него  дивные  черные
глаза, затуманенные подступившими слезами. - Что ученые, что неученые...
   Не в силах преодолеть физической и духовной расслабленности, отогнать
мучительно подступающий сон, Степан только и вымолвил:
   - Ну что ты сырость разводишь? Сказал же - ты мне  нужна,  я  к  тебе
привык. И защиты ждать не  буду.  Диссертация  на  мази...  Мне  хорошую
работу предложили, и я не отказался. На хлеб с маслом  нам  хватит.  Вот
только закончат расселять нашу коммуналку, дадут отдельную квартиру, как
обещали, и я тебя вызову! - неопределенно пообещал он. - Будешь  у  меня
хозяйничать, пока тебе не надоест... - Видно, эта заманчивая перспектива
его ободрила - он продолжал более внятным, окрепшим голосом:
   - В Новых Черемушках строят целый массив домов  из  готовых  панелей.
Это очень быстро... К Новому году обещают сдать.
   - А к какому Новому году? Следующему? - недоверчиво охладила его  пыл
Лида. - К тому времени ты меня уже бросишь...
   - Это ты меня, наверно, бросишь, - поддел  ее  Степан.  -  Что-то  не
такой была сегодня твоя страсть. Или сказалось, что  ты  в  растрепанных
чувствах? Боюсь, забудет меня моя ветреная цыганочка... -  Прижал  ее  к
себе, поцеловал.
   - Уж я-то не забуду, тебе бояться  нечего.  -  Она  решилась  -  пора
начать атаку.
   - Это откуда же у тебя такая уверенность? -  с  добродушной  усмешкой
посмотрел он на ее лицо: выражение какое-то... угрюмое,  тревожное...  -
Да ты никак сердишься на меня?
   - Как же мне не расстраиваться и как я могу забыть  тебя,  милый  мой
Степа, когда он вот где! - хлопнула она себя по животу. -  Напоминальник
твой! - Лида громко всхлипнула,  и  из  глаз  ее,  к  вящему  удивлению,
потекли настоящие слезы.
   Она так вошла в роль, что искренне жалела себя  и  свою  покалеченную
жизнь.
   Степан  был  потрясен  этим  неожиданным  осложнением.  Ну  никак  не
предполагал, что деловая и практичная Лида допустит роковую  оплошность.
Он отнюдь не обрадован перспективой сделаться вдруг отцом - считает, что
момент   неподходящий.   Но   природное   благородство    потомственного
интеллигента взяло верх.
   Г - Лидочка, дорогая моя девочка! - Он ласково притянул ее к себе.  -
Стоит ли так бояться и горевать? Не думал я, что так скоро стану  отцом,
но, видно, судьбы не избежать... Родишь -  будет  одним  больше  в  роду
Розановых! - заявил с энтузиазмом, убеждая скорее самого себя. - Я  буду
очень рад! Хоть, конечно, не ко времени это... Ребенок... это все сильно
осложнит... Но другого выхода нет! Поженимся - и конец всем проблемам!
   Лида с радостными слезами осыпала его поцелуями -  она  торжествовала
победу...
   - Поезжай домой, собирай  чемоданы  и  жди  моего  сигнала.  Как  все
устроится - я дам знать. - Тон у него был обреченный, но и  решительный.
- А может, и сам за тобой приеду...  если  позволят  обстоятельства.  Не
горюй, Лидок, - прорвемся!
   Степан заключает ее в объятия, и Лида с любовью и благодарностью  ему
бурно отвечает. Их  взаимная  страсть  вспыхивает  с  новой  силой.  Они
наслаждаются друг другом так ненасытно, словно расстаются навсегда.

***

   Лидия Сергеевна вспомнила свое возвращение в  деревню  и  последующие
переживания. Был солнечный день и уже  лежал  снег,  когда  к  платформе
маленького  полустанка  прибыл  московский  поезд.   Молодые   попутчики
помогали ей выгрузить вещи. Она поблагодарила их, ослепительно улыбаясь.
Поезд тронулся. В защитном шлеме и кожаной куртке подошел  Павел  Гущин.
Лидия удивлена и разочарована. Небрежно бросила бывшему любовнику:
   - Как ты здесь очутился?  Меня,  что  ли,  встречаешь?  А  где  Лешка
Савельев? Договорились же, что подбросит на директорской машине.
   - А ты теперь только на  легковых  разъезжаешь?  -  криво  усмехнулся
Павел. - Стала важной особой после курсов? Со мной и знаться не  хочешь?
Почему не сообщила, что приезжаешь?
   - Не слишком ли много вопросов, Павлик? Ну прямо допрос  мне  учинил,
святой праведник! - с ходу перешла в атаку Лида, зная, что лучшая защита
- нападение. - Думаешь, не  слыхала,  что  с  медсестрой  Зинкой  любовь
крутил, пока меня не было? Чья корова мычала, а твоя бы - молчала!
   С независимым видом встряхнула головой.
   - Потому не сообщила. Между  нами,  дружок,  теперь  быть  ничего  не
может! Все, кончилась наша любовь! Что, зря запал пропал?  -  насмешливо
улыбается, видя, как у него вытянулось лицо. - Теперь меня не  повезешь?
Или вывалишь из мотоцикла по дороге?
   - Не знаю, что тебе наплели насчет меня и Зинки,  -  мрачно  процедил
сквозь зубы Павел, - а только мне ясно - подцепила  в  Москве  какого-то
хлыща. У тебя это запросто!
   - А хотя бы и так? Ты мне не муж и не опекун,  -  бесстрашно  бросила
ему в глаза Лида. - Если хочешь знать правду, скажу: да, я встретила там
хорошего парня, скоро выйду замуж и перееду жить в Москву.
   Видя, что Павел всерьез переживает их разрыв, сменила тон.
   - Ну чего ты расстраиваешься? - мягко увещевает его. -  Подумай  сам:
разве я гожусь тебе в жены? А так миловаться сколько еще можно? Мы  ведь
уже не дети. Давай расстанемся по-хорошему! Разве нам плохо было вместе?
Есть чего вспомнить!
   - Ладно! Что с тебя взять, - смягчился по доброте своей Павел. - Живи
как знаешь. Немало ты мне нервов потрепала, Лидка,  но  ведь  и  правда:
есть что вспомнить. А я без тебя не пропаду. Сама знаешь! - гордо  повел
своими широкими плечами. - Найду замену не хуже.
   Павел поправил на голове шлем и без труда поднял  тяжеленный  чемодан
ворча:
   - Уж не знаю: чего ты туда  натолкала  и  поместится  ли  в  коляске?
Пойдем! Придется тебе потрястись за моей спиной. Но ведь не в первой?
   Вскоре мощный мотоцикл Павла Гущина с  Лидией  на  заднем  сиденье  и
коляской, доверху нагруженной ее вещами, уже несся по хорошо  накатанной
зимней дороге.

***

   Не забыла Лидия Сергеевна и тот волнительный  зимний  вечер  накануне
Нового года. Когда, запоздав после работы, она вошла в жарко натопленную
горницу избы, ее встретила встревоженная мать Анфиса Ивановна.
   - Пошто так долго задержалась? Я  уж  подумала:  не  случилось  чего?
Вишь, все уже остыло! - указала она на накрытый стол. - Подогреть?
   - Нет, мама! Есть не хочется - аппетита нет, - устало ответила  Лида.
- А задержалась потому, что  в  моей  группе  карантин  объявили:  двоих
пришлось в  больницу  отправить  с  корью.  Да  вот  еще  Павел  у  дома
встретился. Опять ко мне приставал!
   - Вот кобель! Когда же он тебя оставит в покое? - недовольно  ворчала
мать. - А что, от твоего Степана так ничего и не слыхать?
   - Наверно, ему сейчас не до меня. С учеными делами не ладится  или  с
получением новой квартиры, - задумчиво ответила Лида,  как  бы  стараясь
разгадать эту загадку. - А может, завел себе другую. На  него  все  бабы
вешаются.
   - Зачем так  говоришь?  Или  что  знаешь?  -  заволновалась  мать.  -
Рассказывала ведь мне, что он - не из тех, которые обманывают.
   - Так-то оно так, но эта  его  доброта  и  мягкотелость,  боюсь,  все
погубят! - заволокли слезы черные глаза Лиды. -  Не  может  он  устоять,
когда к нему лезут нахальные красотки. И на этот раз у него кто-то есть!
   - Ну зачем  терзаться-то  понапрасну?  Ведь  тебе  толком  ничего  не
известно, - урезонивает ее мать. - Дай  ему  телеграмму!  Должен  же  он
ответить, коли такой благородный! Обязан!
   - А почему, по-твоему, он не отвечает на мои письма? Уж черкнуть пару
строк время-то найдется, - затуманенными от слез глазами  Лида  смотрела
на мать. - Ответ  один  -  совесть  ему  не  позволяет!  Наверно,  Федор
Трофимович мне правду сказал. Я ведь сегодня к нему забегала.
   - Неужто он уже из Москвы вернулся? Что-то больно быстро, - удивилась
Анфиса Ивановна. - Ты его просила разузнать о Степане?
   Лида достала платок и, утирая слезы, неохотно ответила:
   - Ни о чем я его не просила - не знала,  что  посылали  в  Москву  на
учительскую конференцию. Но он виделся со Степаном в его институте.
   - Что же такое  тебе  сказал  Федор  Трофимович?  О  чем  плохом  мог
узнать?
   - Да не говорили они обо мне - только  о  своей  школьной  науке.  Но
Трофимыч сказал, что Степан любезничал с  молодой  ученой  дамой  и  ему
показалось, будто они в близких отношениях. Плохи мои дела,  мамочка!  -
уже не сдерживала слез Лида.
   Анфиса Ивановна ласково обняла  ее,  стараясь  утешить.  Хорошо  зная
боевой, неунывающий характер своей дочери, поражена тем, что  так  упала
духом. "Знать, и правда  бросил  ее,  подлец!  Зачем  она  сдалась  ему,
московскому ученому? - лезли  в  голову  горькие  мысли.  -  Бедная  моя
Лидка!"

***

   К дому Деяшкиных подкатили сани. Возница и лошадь заиндевели, от  них
идет пар. Брат Лиды Юрка, одетый в длинный тулуп и  валенки,  достал  из
саней пушистую елочку и тащит в сени.
   - Ну и елку я вам привез -  загляденье!  -  очень  довольный,  сказал
сестре и матери, раздеваясь. - Пришлось немало порыскать по  лесу,  пока
не отыскал такую, как хотелось. Будет с чем встретить Новый год!
   Вчерашний десятиклассник Юрка - высоченный детина со смоляным чубом и
черными жгучими глазами. Он и Лида совсем  не  похожи  на  свою  мать  -
маленькую голубоглазую женщину с круглым лицом и русой косой,  уложенной
венцом на голове. Видно, когда-то засмотрелась на цыгана.
   - Завтра я вам ее установлю, а вечером украсим и зажжем елочные огни.
Новый год уже на носу! - деловито продолжал  он.  -  Ну  чего  приуныла,
Лидуха? Надо весело встретить наступающий. Сама знаешь: как встретишь  -
такой и год будет!
   - Я бы рада, Юрок, да настроение не то, - пожаловалась Лида, накрывая
на стол, чтобы покормить брата.
   Непосредственный Юрка нахмурился. Он любил сестру и переживал в  душе
из-за того, что она оказалась в двусмысленном положении.
   - А от твоего москвича по-прежнему - ни слуху ни духу? Что же это  он
себе позволяет? Обещал жениться или  нет?  Я,  сеструха,  ему  этого  не
спущу. Будет иметь дело со мной! - грозился, поводя широченными плечами.
   - Ладно, не горячись, Аника-воин! - с  ласковой  укоризной  охлаждала
его пыл сестра. - Ты хоть здоровенный малый,  а  жизни  еще  не  знаешь.
Такие дела силой не решить! Но, если потребуется, - добавила, видя,  что
брат обиженно засопел носом, - я тебя сама попрошу. Ладно?
   - Вот какой у нас защитник вымахал! - порадовалась мать. -  Жаль  ваш
отец не дожил, не видит... А что, Лидушка? Может, снарядим его, -  пусть
съездит  в  Москву  к  Степану?  Узнает  хоть,  в  чем  дело,  поговорит
по-мужски!  Уж  больно  некрасиво  с  его  стороны  получается,   -   ее
кратковременная радость угасла.
   - Будет вам тоску нагонять! И без  того  на  душе  кошки  скребут,  -
рассердилась Лида. - Ничего не надо пока делать. Я  ему  на  днях  новое
большущее письмо отправила. Должен ответить, если живой! Ну а обманет  -
он у меня попрыгает! - воинственно сверкнула глазами. - Не видать  тогда
ему научной карьеры!
   Она с трудом успокоилась и скомандовала:
   - Все, хватит пустых разговоров! Давайте ужинать!
   Но сесть за стол они не  успели.  Дверь  распахнулась,  и  в  комнату
вместе с клубами пара ввалился Степан Розанов. Это было для  всех  столь
неожиданно, что Анфиса Ивановна, Лидия и Юрка  не  могли  выговорить  ни
слова и лишь молча таращились на позднего гостя, не ве