Он сразу сник и, запинаясь, униженно попросил:
     - Может... все же... передумаешь? Я бы... не возражал... чтобы у нас... был ребенок... даже не от меня... Заботился бы... как о своем! Встречайся... с кем хочешь... люби, если... мной недовольна... Лишь бы ты была... в хорошем настроении...
     - Ишь ты, какой... заботливый. - Надя уже остыла и, взяв в руки бокал с коктейлем, снова уселась в кресло. - Надеешься, что останусь с тобой, если будешь покрывать мои грехи? Напрасно!
     - Но почему же?
     - По кочану! - непримиримо взглянула она на мужа, сделав выразительный жест. - Потому, что сыта тобой по горло. Все! Возвращаюсь домой и начну заниматься разводом! Без меня, думаю, тебе легче будет замять этот скандал в посольстве. Пойду собирать вещи.
     Олег мрачно покачал головой.
     - Скандал уже не замять. Но если развода не будет, отец поможет получить приличное назначение в соцстрану. Не успел тебе сказать: меня вызвали в Москву, и ты можешь не спешить со сборами - улечу раньше тебя. Думаю, что удастся даже поехать вторым секретарем в Венгрию - так мне сказал посол. Будапешт - красивейший город!
     - А я с тобой и в Соединенные Штаты не поеду, не то что к нищим венграм, - отрезала Надя, допивая коктейль и поднимаясь. - Считай, Олежек, что наше с тобой супружество кончилось!
     Лидия Сергеевна проснулась поздно, но продолжала лежать в постели, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. Самочувствие отвратительное: сильно болит голова, подташнивает... Окинув мутным взором комнату - кругом беспорядок - и увидев, что настольные часы показывают почти одиннадцать, она обеспокоенно пробормотала:
     - Опять заведующая устроит выволочку... Что же на этот-то раз придумать? Ведь выгонят, как пить дать!
     Минувшие годы очень ее состарили. Немногим больше пятидесяти, но выглядит она старухой. Прекрасная некогда фигура расплылась; в волосах полно седины - подкрашивать неохота; лицо опухло, под правым глазом здоровенный синяк. Новый друг и сожитель - слесарь-сантехник поставил: здоровенный детина, заросший рыжими волосами; моложе ее лет на десять. Приехал он на заработки с обнищавшей Украины, там у него семья.
     Полежав пластом еще полчаса, Лидия Сергеевна, кряхтя и постанывая от головной боли, встала и принялась искать остатки портвейна - опохмелиться. В таком состоянии она просто не сможет работать.
     - Вот козел, все до капли выхлебал! - ворчала она на сожителя, не в силах найти в доме ничего подходящего. - Даже одеколон в ванной, который от него спрятала, и то нашел! А вчера принес бутылку таких чернил, что голова просто разламывается на части! Да еще всю ночь спать не давал... Нет, гнать его к черту! - решила она. - Грязный, скупой... Да и стара я для таких жеребцов.
     Ничего ее вокруг не интересовало. Потребности она свела к минимуму; одевалась плохо, за собой не следила. Красивые тряпки, что присылала или привозила ей дочь во время редких визитов в Москву, тут же продавала или пропивала с приятелями. Жила лишь чувствами и пристрастием к выпивке. Но и могучий ее темперамент, видимо, иссяк. Временами, особенно с похмелья, нападала депрессия.
     - Зачем я живу? Что хорошего нахожу в своем жалком существовании? Чего достигла в жизни? - И заливалась слезами обиды на несправедливую судьбу. - Одно утешение - хоть дочь в люди вывела, хоть ее счастливой сделала... - шептала она, ощущая, как эта единственная радость жизни поддерживает ее дух и самоуважение.
     За минувшие годы Надежда прилетала в Москву всего два раза: очередные отпуска они с Олегом проводили, как правило, за границей.
     - А что тут хорошего? Что у нас есть для отдыха? - с презрительной миной объясняла она их непатриотическое поведение. - Только Крым и Кавказ. Природа - да, но какой ужасный сервис! Грязь, хамство... Нет уж! За те же деньги лучше отдохнуть на Лазурном берегу или в круизе.
     Мать она не забывала, присылая небольшие переводы и вещи с оказией, но не баловала. Никогда они не были особенно близки, а теперь, когда Лидия Сергеевна опустилась, - тем более.
     Переписывалась Надежда в основном с отцом - тот у нее даже погостил в Париже. Матери она об этом не сказала ни слова, отделывалась редкими открытками, обычно к какому-нибудь празднику. Зная ее пристрастие к алкоголю, Надя ее - стеснялась и не решалась показывать окружающим.
     Прибрав кое-как в квартире, Лидия Сергеевна только в первом часу добралась до службы. Взяла ведро и швабру и принялась как ни в чем не бывало за работу, поругивая за неаккуратность детишек и сотрудников.
     - Что-нибудь опять стряслось, Лидочка? - участливо спросил ее старый поклонник, косясь на фонарь под глазом. - С кем это ты подралась?
     - Почему надо всегда думать худшее! - соврала она своему бывшему другу. - Просто в чулане наткнулась на полку - темно там, - чуть нос не расшибла. Стыдно на людях показаться.
     Старик был не глуп и все понял, тем более что от нее разило перегаром как из пивной бочки, но, как всегда, пожалел ее:
     - Ладно, трудись, станки у тебя не простаивают. Но пока все не сделаешь - домой не отпущу.
     Пришлось ей заниматься уборкой до семи вечера, а когда в девятом часу добралась она к себе на ВДНХ, приятель уже топтался у запертых дверей: в руках очередная бутылка "чернил", ухмыляется, будто не он ей глаз испортил... Характер у Лидии Сергеевны остался прежним: поравнявшись с ним и доставая ключи, она смерила его взглядом и презрительно бросила:
     - А тебе чего здесь надо? Разве не поставил печать на своем выселении? - И показала рукой на синяк. - Или забыл чего у меня? Так твоего там ничего нет. А мое пропивать я тебе больше не дам! Кредит закрыт.
     - Лидушка, зачем же так? - попытался он уладить конфликт и, указывая на бутылку, добавил:
     - Пойдем выпьем мировую! Я же тебя люблю. Не могу терпеть, когда бабы кочевряжутся. Самой же потом понравилось!
     - С чего это ты взял, что кому-то нравишься? После тебя отмыться невозможно! - в свойственной ей манере отбрила она его и, уловив угрожающее движение, предупредила:
     - Ты и впрямь решил, что я позволю тебе руки распускать? Ублюдок! Только тронь - такой скандал устрою!.. Под конвоем в Хохляндию отправят! Раз отделились - там и сидите, что к нам понаехали?! - завопила она во весь голос.
     Такое развитие событий гостя не устраивало, и он молча ретировался.
     Потеря "чернил" не беспокоила Лидию Сергеевну - у нее в хозяйственной сумке своя собственная бутылка. Чтобы напиться и заглушить тоску, ей давно уже не требовалась компания.
     На следующее утро Лидию Сергеевну разбудил телефонный звонок.
     - Олег? Когда прилетел? - обрадовалась она ему. - Сколько пробудешь в Москве?
     - Нам нужно повидаться. У меня к вам, Лидия Сергеевна, серьезный разговор. Можно сегодня вечером заехать? И Надежда просила вам кое-что передать.
     "Надежда", - мысленно отметила, удивившись, Лидия Сергеевна: так он ее дочь никогда раньше при ней не называл, и вообще говорит каким-то не своим, сухим тоном...
     - Слушай, выкладывай сразу, случилось что между вами? - встревоженно спросила она со своей обычной прямотой. - Поссорились, что ли?
     Она ничего не знала о их отношениях. Надя с ней о своих интимных делах никогда не говорила. Во время приездов в Москву они держались по отношению друг к другу без особой нежности, но корректно.
     - Ладно, конечно, приезжай, что за вопрос? Часов в восемь я буду дома. Только не ешь нигде - покормлю тебя ужином. И не забудь бутылку коньяка, - полушутя добавила она, - для теплоты встречи и откровенной беседы.
     "Что-то у них не так, - поняла Лидия Сергеевна, прислушиваясь к тому, что подсказывало ее материнское сердце. - Чую - положение серьезное. Знаю я Олега. Он добрый парень и если говорит со мной таким тоном, значит, его припекло".
     Весь день она думала только об этом, с нетерпением ожидая встречи. Когда он пришел и сердечно, но как-то грустно с ней поздоровался, Лидия Сергеевна поняла, что недалека от истины.
     - Садись, зятек! Отдыхай, пока я на стол накрою. Только дай-ка я на тебя посмотрю - давненько не видела. Что-то выглядишь ты неважно...
     "Неважно" - это, пожалуй, мягко сказано. Вид у Олега был просто ужасный. Вот уж кому блестящая карьера не пошла впрок! Уезжал он всего несколько лет назад статным красавцем, златокудрым былинным богатырем. А сейчас - совсем другой человек. Раньше Лидия Сергеевна глаз от него не могла оторвать, так он ей нравился; теперь его внешность вызывала у нее лишь жалость и недоумение.
     Голова у Олега совершенно облысела - голая, как колено. Зато аппетит был отменный, всегда он любил вкусно и много поесть. Поэтому, бросив занятия тяжелой атлетикой и ничем не заменив привычные нагрузки, ужасно раздулся и располнел. В толстых щеках буквально утонули глаза, а в двойном подбородке - шея. Но самой досадной метаморфозе подверглась молодецкая фигура: превратилась в бесформенную тушу, а огромный зад едва помещался в кресле. Был такой представительный, а теперь громоздкий и неповоротливый; но сам, кажется, всех этих перемен не замечает.
     "Наденьку можно понять, что охладела к нему", - чисто по-женски рассудила Лидия Сергеевна, хлопотливо накрывая на стол. Настроение у нее упало; предчувствие подсказывало, что ничего хорошего от этого визита ждать не приходится.
     В этот вечер Лидия Сергеевна постаралась привести себя в порядок и выглядела неплохо. Приняла душ, тщательно причесалась, подкрасилась, оделась; особенно много потрудилась, гримируя синяк под глазом. Усевшись напротив Олега и стараясь не показывать, как ее шокирует его изменившаяся внешность, предложила:
     - Давай сначала выпьем за встречу по одной-другой, а потом и поговорим по-свойски, откровенно. Чувствую, есть о чем.
     - Что верно, то верно. - Олег напугал ее своей серьезностью. - Сколько я ни старался избежать этого разговора, но придется. Никуда не денешься! - И наполнил рюмки.
     Чокнулись, выпили, закусили. Олег вытер губы салфеткой и, тяжело вздохнув, расстегнул ворот рубашки - он душил его.
     - Так вот, дорогая моя теща! Похоже, не избежать нам развода. Хотя для меня это - зарез! - прямо заявил он, сурово глядя на нее заплывшими глазками. - Я и приехал к вам, чтобы использовать последний шанс. Может, повлияете на дочь? Раньше вы это могли.
     - Сначала расскажи, что между вами происходит и почему не заводите детей. Надя против? - спросила не церемонясь Лидия Сергеевна. - А может, со здоровьем что?
     - Надя говорит, что у нее все в порядке, обвиняет меня, - уткнувшись глазами в скатерть и стесняясь, признался Олег, - но врачи говорят, что я могу - при определенных условиях. В общем, не в этом дело, - объяснил он более решительно, - видно, самолюбие взяло верх над объективностью. - Не любит меня жена, у нас почти нет близости. Откуда же детям взяться?
     "Ну вот, пошла по моим стопам", - тоскливо подумала Лидия Сергеевна. Правда, у меня-то все наоборот было.
     - А что, Надя... на женские болезни ссылается?
     - Если бы! - процедил Олег, не скрывая обиды и злости. - Прямо заявляет, что не хочет и что я ей противен. Зачем замуж тогда шла?
     "Это катастрофа! - мысленно ужаснулась Лидия Сергеевна. - Я свою дочь знаю: теперь жизни у них не будет". Но все же попробовала сделать, что могла:
     - А не зря паникуешь? У женщин такое бывает. И у нее пройдет. Будь с ней поласковее, потерпеливее... - И умолкла, сознавая бесполезность слов; потом удивленно подняла брови. - А как же вы с ней столько лет - вроде бы ладили?
     Олег потемнел лицом, и на глазах у этого гиганта навернулись слезы.
     - У нее все это время любовник был... военный атташе... - прерывающимся голосом объяснил он. - Недавно раскрылось. Скандальная история... Она от него аборт делала - тайком, конечно. Его уже выслали. - И не стесняясь заплакал, уронив голову на руки, сопя и всхлипывая.
     "Вот что жизнь с человеком делает... - грустно размышляла Лидия Сергеевна, вспоминая прежнего Олега - веселого, самоуверенного богатыря. - Разве это мужчина? Слизняк! Я бы тоже разлюбила". Но вслух довольно сухо сказала:
     - Возьми-ка себя в руки, Олег! Ты же не баба. Не думала, что Надя так сглупит. Чего раскис? Другую найдешь!
     - Нельзя мне другую и не нужно! - Он взглянул на нее с мрачной решимостью. Уже овладел собой, выпрямился, отдуваясь и вытирая лицо носовым платком. - Я дипломат, а это крест на моей карьере. Отец сообщил, что меня должны назначить первым секретарем в Венгрию. Все полетит кувырком. - Отдышался и добавил:
     - И потом... люблю я Надю и не хочу с ней расставаться.
     Видя, что теща растерянно молчит, не зная, как его утешить, Олег поднялся и, стараясь казаться спокойным и уверенным в себе, заявил:
     - Надя привыкла к красивой жизни и к своему положению. Детей у нас не будет, я это точно выяснил. Ей уже за тридцать. Какого еще рожна ей надо? - Потупил глаза и как бы нехотя, сквозь зубы проговорил:
     - Я здоровый мужчина. А если ей меня мало, то я готов многое не замечать, но только чтобы не видели и другие. Пусть сколько хочет отдыхает и путешествует, лишь бы считалась со мной и нашим положением! Так ей и передайте, - добавил он уже в дверях и, пригнувшись, чтобы не стукнуться о притолоку, вышел в прихожую.
     Лидия Сергеевна молча поднялась и пошла его проводить.
     Надев на голый череп красивое вельветовое кепи и приосанившись, Олег заключил:
     - Я, собственно, почему поспешил к вам заехать: на следующей неделе прилетает Надя - она задержалась из-за отправки вещей. Вот я и рассчитываю, что вы с ней серьезно поговорите. Удержите ее от роковой ошибки!
     Лидия Сергеевна закрыла за ним дверь, так и не сказав ничего в утешение.
     Встречать Надю в аэропорт Шереметьево Олег и Лидия Сергеевна поехали вместе, чего раньше не бывало. Обычно она сидела дома, а встречать ездили Хлебниковы. Стремясь укрепить шаткие семейные узы, будущий посол счел необходимым, чтобы жена лишний раз убедилась в их единении и добром отношении его к матери: рассчитывал, что это будет способствовать примирению.
     Надежда прилетела из Парижа в отличном настроении. Несмотря на недавний дипломатический скандал и сопровождавшие его сплетни - а они и достоинство унижали, и задевали самолюбие, - она полна была счастьем от предвкушения свободы, ожидавшей ее на родине. "Наконец-то я смогу делать все что захочу, сброшу оковы! - радостно думала она, летя домой. - К черту проклятые условности! Освобожусь от своего постылого урода!"
     Хорошего настроения и уверенности в себе добавляло и то, что за годы жизни в Париже она приобрела и везла с собой богатый гардероб, уйму всякой импортной бытовой техники и солидный валютный счет в банке.
     Заботило ее лишь то, что первое время придется мириться с жизнью в семье Хлебниковых. Уйти жить к матери она и не помышляла. Непрестижно это; столько лет терпела Олега, можно и еще немного. Разведутся они как культурные люди, а за это время она купит кооперативное жилье.
     Завидев встречающих - Олега со своей матушкой, - Надежда мысленно усмехнулась: "Ну и хитер, бегемот! Сколачивает семью! Думает, что меня этим купит". В отношении перспектив своей семейной жизни она была непреклонна: ее устраивала только личная свобода.
     Пройдя таможенный контроль, получив свои вещи и передав их Олегу, Надежда расцеловала мать и удивленно спросила:
     - А тебя зачем он сюда притащил? Случилось что-нибудь?
     - У меня все по-старому, доченька. Это у тебя непорядок! - без обиняков, напрямую заявила Лидия Сергеевна. - Нам нужно серьезно поговорить, и немедля. Вот я и приехала, чтобы с тобой об этом условиться. - Она помолчала и добавила:
     - Я тебя знаю. Займешься своими делами, о матери и не вспомнишь.
     - Ладно, что с тобой поделаешь. Мать все-таки... - проворчала Надежда, неохотно соглашаясь. - Что у нас завтра? Суббота? Ну вот и отлично! Днем заеду.
     По дороге домой она оживленно рассказывала о своих баталиях в аэропорту Орли с таможенниками, проверявшими перед отлетом багаж.
     - Ну и чудаки там! - смеялась она над их тупостью. - Полчаса терзали жену дипломата! Уж пора бы им знать: то, что они ищут, отправляется - по другим каналам, куда доступа нет! Уж я им и задала шороху - жалобу настрочила. Долго будут помнить!
     Когда подъехали к дому на Котельнической набережной, Олег проводил Надю, перенес все вещи к себе, оставив только подарки, и повез тещу на ВДНХ.
     - Не беспокойся, завтра я ее возьму в оборот! - заверила Лидия Сергеевна зятя с воинственным блеском в глазах, отвечая на его немой вопрос.
     И не обманула: на следующий день настроилась по-боевому - на решительный разговор с дочерью. Когда Надя, разрумянившаяся от ходьбы, пришла, устроилась на диване и собралась рассказывать о заграничной жизни, мать решительно остановила ее резким жестом руки и сурово посмотрела в глаза.
     - Погоди! Я и так знаю, что там хорошо, где нас нет. Давай поговорим о вас с Олегом. Ты что же, бросить его решила?
     С лица Нади мгновенно исчезло оживленное выражение.
     - А ты откуда знаешь? Это Олег тебе все доложил и, конечно, привлек на свою сторону? Так?
     - Допустим, так. А что это меняет? Неужели хочешь загубить себя, лишиться такой шикарной жизни?
     - Не могу я больше видеть Олега, физически его не переношу! - тяжело вздохнув, призналась Надя матери. - Хочу еще раз попытать счастья!
     - Столько лет могла, а теперь вдруг почему-то не выдержала? - недоверчиво покачала головой Лидия Сергеевна. - Выглядишь ты прекрасно. Ради такой интересной судьбы можно выдержать! Ведь его чуть ли не послом в Венгрию посылают...
     - А хрен с ней, с Венгрией! Я и Парижем сыта во как! - в сердцах воскликнула Надя, сделав выразительный жест рукой. - Хочу настоящего мужика!
     - Так у тебя был такой и еще найдешь! - вполне серьезно напомнила ей мать.
     - "Чужую беду - руками разведу". Сама бы так сохраняла свой брак с отцом, как меня учишь! Что ж ты бежала от него без оглядки?
     - Ты меня с собой не равняй! - угрожающе подняла голос Лидия Сергеевна, закипая гневом. - Или забыла?.. Ты с жиру бесишься, а я от нищеты бежала. Если бы Степан меня любил! Хотя бы чуточку так, как тебя Олег! А то он только о Верке и тосковал... Лежа на мне шептал ее имя!.. - И бурно зарыдала, захлебываясь слезами, бессильно уронив голову на руки.
     Надежда никогда не видела мать такой. Только сейчас, через много лет, поняла истинную причину презрения и ненависти матери к мужу.
     Разбередив незаживающую рану, Лидия Сергеевна долго не могла успокоиться, а когда наконец овладела собой, взглянула на дочь все еще прекрасными черными глазами и разочарованно произнесла:
     - А я-то надеялась, что ты у меня умная! Посмотришь, что со мной судьба сделала, и на ус намотаешь. А ты по моим стопам пошла! - Вновь гневно сверкнула на нее взором и повысила голос:
     - Ну чего ты добиваешься? Детей у тебя нет и не будет. Ты уже не молоденькая - напрасно столько о себе мнишь! Побалуются с тобой и бросят. Плохо кончишь!
     Лидия Сергеевна говорила с такой мрачной уверенностью, что Надежду охватил страх, какой-то внутренний трепет; она задумалась, опечалилась.
     Видя, что урок ее вроде возымел действие, мать усилила натиск:
     - Опомнись, Надя, пока не поздно! Мать плохого не посоветует. Олег любит тебя, все прощает. Побегаешь задрав хвост еще десяток лет и угомонишься. А жить с ним будешь как у Христа за пазухой до конца дней. Не все в жизни получаешь, что хочется!
     Однако Надежда была не из тех, кто отступает от задуманного. Слушая мать, она глядела на нее и видела перед собой опустившееся существо, не вызывающее к себе ни малейшего уважения. "Да что я ее слушаю, маразматичка она уже! - закипая злостью, думала она. - К себе бы применяла свои теории".
     - Вот что, дорогая мамочка! Сыта я твоими советами по горло! - Голос ее звенел от гнева. - И чтобы впредь я твоих поучений не слышала! А то у тебя будет на одну дочь меньше. Уверяю! - добавила она жестко, угрожающе глядя в глаза матери. - Это ты мне жизнь разрушила, судьбу искалечила!