ами  Лидия
Сергеевна - привычная наглость  возвращалась.  -  Главное,  надеюсь,  ты
принесла.
   Григорьева, взглянув на нее с нескрываемым отвращением, еле сдерживая
гнев, открыла сумочку, достала толстый пакет.
   - Здесь вполне  достаточная  сумма  -  купить  современный  мебельный
гарнитур и оплатить расходы по переезду. Я цены  знаю.  -  Она  смотрела
бывшей подруге прямо в глаза. -  Хочу,  чтобы  ты  хорошо  усвоила,  что
сейчас тебе скажу. Подумав, я  согласилась:  своей  счастливой  семейной
жизнью обязана тебе. Строя мне козни и поссорив со Степой, ты  заставила
меня вернуться к Ивану Кузьмичу. Иначе мы с ним не поженились бы. - Вера
Петровна тяжело вздохнула, проговорила устало:
   - Надеюсь, ты довольна: всего добилась, можешь  теперь  начать  новую
жизнь. Зла тебе не желаю, несмотря на все твои подлые дела.
   Лидия  Сергеевна,  подавленная  переполнявшими   ее   противоречивыми
чувствами, не отвечала. Григорьева встала и в заключение с  достоинством
и скрытой угрозой объявила:
   - Твой счастливый вид, Лида, говорит о том, что мы с тобой  полностью
рассчитались и больше о тебе не услышим. Иначе  разговор  другой  будет.
Желаю удачи! - И повернулась, чтобы уйти.
   Лидия Сергеевна слабым жестом руки ее остановила:
   - Погоди, Вера, не задержу, - пообещала она просто. - Мне  так  надо,
чтобы наконец повезло! Почему бы и мне не быть счастливой? Я ведь ничего
еще себе?.. Неужели не смогу?..
   - Сможешь, - если пить не будешь. От тебя уже  с  утра  несет!  -  Не
желая больше видеть и слушать эту негодяйку, Вера Петровна устремилась к
выходу.

***

   В  тесной  "хрущобе"  Розанова  царил  беспорядок.   Посреди   узлов,
картонных коробок, чемоданов, собранных Лидией  для  переезда  на  новую
квартиру, Степан Алексеевич как ни  в  чем  не  бывало  занимался  своим
обычным делом - проверял тетради учеников.
   - Ты бы хоть сейчас очнулся, недоумок! -  издевательски  бросила  ему
бывшая жена, упаковывая очередную коробку - вещей оказалось на удивление
много. - Красавица жена его покидает, дочь увозит, а ему все нипочем! Ну
прямо робот, а не человек! - Пронять его никак не  удавалось,  но  Лидия
продолжала в том же духе:
   - Хоть бы помог напоследок - мужик все же! Из чувства  благодарности.
- И расхохоталась - достала  все  же:  оторвался  от  работы,  удивленно
поднял на нее глаза.
   - Ты это всерьез? За что же мне тебя благодарить?
   - Да хотя бы за то, что квартиру тебе оставляю, мебель всю фамильную.
Разве  это  не  условия   для   вполне   обеспеченной   жизни?   Другая,
померкантильнее, чем я, уж точно потребовала бы свою законную  половину,
а на ребенка - еще больше.
   - Ну что ж, делай расчеты, я не возражаю, - спокойно ответил Розанов.
- Мне от тебя благодарности не надо. Проживу как-нибудь.
   - Ладно уж, я не жадная!  Тебе  и  так  Наденьку  больше  десяти  лет
придется обеспечивать. Живи!
   Да ее доброта нисколько его не растрогала - угрюмо  насупился,  опять
уткнулся в тетради! Лидия решила позолотить пилюлю:
   - На нервы ты мне теперь не будешь действовать - думаю,  со  временем
мы с тобой поладим. Что бы  я  там  на  суде  ни  говорила,  а  отец  ты
неплохой, Наденьку любишь. Не стану мешать вам видеться.
   Совесть ее не тревожила за то, что обманула, исковеркала  его  жизнь,
но ей почему-то остро захотелось оправдать себя в его глазах.
   - Хочу, чтобы ты знал, - заявила  она,  подойдя  к  нему  вплотную  и
закрыв рукой тетрадь. - Я ухожу не только чтобы попытать  счастья  лично
для себя. Делаю это главным образом для Наденьки. Наилучшие  условия  ей
создам! Хоть ты меня в грош  не  ставишь,  вот  увидишь:  такого  мужика
отхвачу - закачаешься! Знай, что потерял!
   Мучения Розанова прервал резкий звонок в прихожей.
   - Ну вот и машина пришла за вещами! - вздохнула Лидия с  облегчением,
- и ей долгожданное расставание  нелегко  оказалось  перенести.  -  Будь
здоров, не поминай лихом! - только и сказала она на  прощание,  навсегда
покидая дом, в который когда-то вступала с такой радостью и надеждой  на
счастье.

***

   - А вы, Раиса Павловна, довольны своей квартирой?  -  спросила  Лидия
Сергеевна соседку - та под благовидным предлогом зашла поболтать.
   Раиса Павловна Конкина - еще молодая,  но  довольно  тучная  женщина,
жена  милицейского  работника,  проживала  этажом   выше.   Добродушная,
общительная, она нигде не работала - вела домашнее хозяйство:  у  них  с
мужем трое детей. С Лидией Сергеевной  она  познакомилась  в  тот  день,
когда грузчики заносили новую мебель, - дала ряд ценных советов.
   За прошедшие после переезда  недели  Лидия  Сергеевна  успела  обжить
новую квартиру.  Большую  комнату  уже  обставила  -  в  модном  чешском
гарнитуре есть все необходимое для  домашнего  уюта:  красивый,  удобный
шкаф для одежды, буфет с баром и - гордость хозяйки - угловой раскладной
диван-кровать; тут же кресла,  журнальный  столик.  В  маленькой,  очень
солнечной комнате - Наденькиной - пока только ее  кроватка  и  тумбочка,
перевезенные со старой квартиры.
   Лидии Сергеевне удалось пораньше уйти с работы и сейчас она вешала на
стену приобретенный по случаю эстамп, слушая  доброжелательную  болтовню
соседки.
   - Квартира у нас почти такая же,  как  была,  -  охотно  рассказывала
Раиса Павловна. - Кухня даже меньше, чем в блочном доме, откуда выехали.
Но зато здесь  дополнительная  комната  для  младшеньких  -  там-то  уже
тесновато было.
   - А как вам наш дом,  район?  -  подала  реплику  хозяйка,  лишь  для
поддержания разговора.
   - Дом, конечно, не сравнить: кирпичный,  первой  категории.  Стены-то
какие! Вы обратили  внимание,  Лидочка?  А  подъезд  какой  красивый!  И
планировка очень удобная: большая прихожая, санузел раздельный. Вы же из
"хрущобы"  выехали?  Так  разве   можно   сравнить?!   В   малометражных
повернуться  негде  и  панели  такие  тонкие,  а  здесь   -   нормальные
человеческие условия! - А ваше, Лидочка, впечатление от новой  квартиры?
- Соседка заранее радовалась ответу.  -  Вижу,  что  довольны  -  так  и
сияете!
   - Ну, сияю я, положим, по другой причине. - Лидия  Сергеевна  решила,
что солиднее не выдавать  всей  полноты  своего  счастья.  -  Наконец-то
удалось освободиться от опостылевшего мужа, изменить судьбу  к  лучшему.
Да я вам говорила  уже.  От  близкой  соседки  секретов  нет,  -  лукаво
улыбнулась она, - все равно узнает! Что до квартиры и дома, так  они  на
должной высоте, как мы того заслуживаем. Правда, Раечка? -  Рассмеялась,
напустила на себя важность. - В жизни все относительно. Ведь в цековской
системе работаю, в курсе, как наша знать  живет,  какие  сейчас  дома  и
квартиры сооружают! Но я не завистливая - меня и эта вполне устраивает.
   Их разговор был прерван дверным звонком - пришла Наденька с прогулки:
Лидия Сергеевна по дороге с работы забрала ее домой.
   - Ну и румянец! Хорошо погуляла? - Она помогала  дочке  раздеться.  -
Как девочки? С кем-нибудь уже подружилась?
   Наденька лишь утвердительно закивала головой.
   - В туалет, мам, и есть хочу! - заявила она,  едва  освободившись  от
верхней одежды. - Потом все расскажу...
   - Ну тогда мой руки и за стол! - скомандовала Лидия Сергеевна,  целуя
дочь. - Обед давно готов.
   Когда Наденька убежала, Раиса Павловна вполне искренне восхитилась:
   - Ну и красотка у  вас  растет,  Лидочка!  Прямо  с  обложки  журнала
"Здоровье". А у меня одни мужики, - посетовала она, впрочем, без грусти.
- А так хотелось девочку!
   Раиса Павловна сделала паузу и задала вопрос, который давно  вертелся
у нее на языке:
   - Мне только одно  непонятно,  Лидочка.  Почему  вы  оставили  такого
видного и симпатичного мужа? Неужели из-за того, что мало зарабатывал? А
может, он завел другую?
   На минуту лицо у Лидии Сергеевны приняло  недовольное  выражение,  но
она хотела поближе сойтись с соседкой и решилась на откровенность.
   - Конечно, нищенская зарплата отца  Наденьки  сыграла  свою  роль,  -
поведала ей доверительным тоном. - Но ушла от него не из-за этого. И  не
потому, что изменял.
   - А из-за чего же? - нетерпеливо вырвалось у  любопытной  соседки.  -
Неужто руки распускал или, может, алкаш? На  вид  он  такой  солидный  и
достойный мужчина!
   Лидия Сергеевна тяжело вздохнула.
   - Вы снова не угадали, Раечка! Вовсе не то, и не другое, -  со  злыми
нотками в голосе открыла ей "правду". -  Розанов  пренебрегал  мной  как
женщиной. На вид он, может быть, и хорош, а на деле - полное дерьмо!
   - Вот  уж  никогда  бы  не  подумала,  -  изумилась  Раиса  Павловна,
простодушно  переходя  на  "ты".  -  Неужели  коротышка,  что   к   тебе
наведывается, Лидочка, лучше отца Наденьки? Выходит, из-за него ты  ушла
от мужа?
   - Да красавчик Розанов в подметки не годится Васечке! - выкрикнула  в
сердцах Лидия Сергеевна, тоже переходя на "ты". - То  есть  моему  другу
Василию Семеновичу, с которым ты скоро  познакомишься.  Сама  знаешь,  с
лица воду не пить. Он, может, внешне не блещет красотой, но меня  вполне
устраивает.
   - Значит, вы скоро поженитесь? Это хорошо! Тебе  ведь  будет  намного
легче, - порадовалась за нее добрая  Раиса  Павловна  и  тут  же  увяла,
увидев, как у соседки вытянулось и потемнело  лицо.  -  А  что?  Неужели
женат?
   -  Женат  и  развестись  пока  не  может,  -  решив  быть  до   конца
откровенной,  сумрачно  объяснила  Розанова.  -  Такие  сейчас  у   него
обстоятельства. Поэтому до свадьбы еще далеко!
   Осознав ее ситуацию, Раиса Павловна пригорюнилась:
   - Выходит, соседушка, что и с милым другом тебе ничего не  светит,  и
такого видного мужика, как отец Наденьки, ты тоже потеряла.  Неужели  не
жалко? Хоть убей, не верю! - от сопереживания у нее на глаза навернулись
слезы.
   Искреннее  сочувствие  доброй  соседки  наполнило   Лидию   Сергеевну
жалостью к себе, и ее дивные черные глаза тоже заволокли слезы.
   - А вообще-то не  правду  я  сказала  тебе  о  Розанове.  Хороший  он
человек, и мужик что надо. Но женился на мне без  любви  и  до  сих  пор
любит другую. За это я презираю его и ненавижу! Ну скажи: чем я плоха? -
воскликнула она, гневно поводя своими цыганскими глазами. - Поэтому  его
и мерзавку, которую любит, не прощу до конца своих дней!
   - Ты очень  хороша,  Лидочка!  Просто  раскрасавица!  -  с  искренним
чувством горячо произнесла Раиса Павловна. - Не горюй! Будешь еще  очень
счастлива! Я в этом уверена!
   Она достала платочек, чтобы вытереть слезы и спохватилась:
   - Ну все! Домой пойду! Скоро мои обедать притопают. Ты,  Лидочка,  не
стесняйся - зови, если что понадобится. Я всегда к твоим услугам.
   "Хорошая, простая баба. Везет мне на соседей, - закрыв за ней  дверь,
подумала Лидия Сергеевна. Дружеская поддержка соседки придала ей сил,  у
нее вновь поднялось настроение,  и  она  отправилась  на  кухню  кормить
дочку.

***

   - Не тужи, Степа! Теперь, когда Лида  уехала,  скажу  откровенно:  от
дрянной  бабы  избавился,   -   с   искренним   сочувствием   глядя   на
пригорюнившегося Розанова, утешал Игорь Иванов,  -  для  того  и  зашел:
поддержать старого друга.
   Они сидели за столом на кухне опустевшей "хрущобы" - отмечали  начало
новой, холостяцкой, жизни Степана Алексеевича.
   - Дело прошлое, - признался Игорь после небольшой  паузы,  -  но  она
ведь и ко мне клеилась - жаловалась  на  тебя,  наговаривала  всякое.  -
Поднял на друга извиняющийся взор, добавил:
   - Красивая же такая, стерва. Поняла, наверно, что я в этом плане тебе
завидовал. Но разве мог я предать тебя, воспользоваться вашими неладами?
Не стал, конечно, ее слушать, понять дал  -  не  на  того  напала.  Тебе
ничего не сказал - считал бестактным.
   - Знаю, Игорек, и то, что можешь мне сказать, и много больше. Не один
год с ней прожил, - тяжело вздохнув и не поднимая глаз, медленно,  будто
каждое слово давило его, отвечал Розанов. - Думаю, другой на моем  месте
вряд ли выдержал бы столько оскорблений и унижений.  Но  я  терпел,  нес
свой крест. Сам допустил ошибку - сам  ее  расхлебывал,  как  мог.  Ради
дочери, Наденьки. Но ничего не вышло! -  Он  тряхнул  крупной,  красивой
головой. - Не будем больше о ней, о  Лиде.  Что  толку?  Да  и  пересуды
всякие, пусть и справедливые, не мужское дело! - И расправил нахмуренные
брови, пытаясь взять себя в руки;  как  боец,  потерпевший  поражение  в
схватке, он остро переживал фиаско в личной жизни. - Налей-ка,  дружище,
водочки - выпьем за то, что жизнь продолжается,  и  есть  в  ней,  кроме
женщин, цели, за которые стоит бороться!
   - Ну ты и джентльмен, Степа! Сразу видно  -  профессорский  сынок.  О
женщинах - либо хорошо, либо никак, - одобрил Игорь, наливая в  рюмки  и
раскладывая  по  тарелкам  закуску.  -  Я-то   -   мужик   пролетарского
воспитания: не могу вспоминать свою стерву без матерной  характеристики.
Столько крови она мне попортила! Давай лучше о будущем, и выпьем за  то,
чтобы оно было счастливым. Нам обоим здорово досталось!
   Чокнулись, закусили чем Бог послал; помолчали; потом Игорь спросил:
   - Что думаешь делать дальше? Какие ближайшие планы? Боюсь, к тебе тут
же приклеится новая пассия, еще похлеще. Ты на это везучий.
   -  Нет  уж!  Тут  требуется  большая  передышка  -  так  все   внутри
перегорело, - признался Розанов. - Не расположен я сейчас  к  общению  с
прекрасным полом. Спасет меня, наверно,  от  тяжелых  дум,  -  с  мягкой
иронией продолжал он, и в голосе его  зазвучала  надежда,  -  работа,  и
только работа. А ее как раз невпроворот. Я вовсе не расстался с мыслью о
защите.
   -  Неужели  найдешь  в  себе  силенки  для  этого?   После   такой-то
нервотрепки? Тогда ты просто двужильный!
   - А что остается? Для меня главное - восстановить  уважение  к  себе.
Заняться делом, которое целиком бы меня захватило. -  Степан  Алексеевич
глубоко,  свободно  вздохнул,  чувствуя,   что   к   нему   возвращаются
уверенность в своих силах и оптимизм. -  Какое  счастье,  что  я  удачно
выбрал тему и она еще не устарела. Верю я в успешную  защиту  и  добьюсь
этого во что бы то ни стало!
   - Ну что ж, друг, от  всей  души  желаю  тебе  победы!  Они  еще  раз
чокнулись, заговорили о текущих делах.

Часть II
ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ ЛЕТ

Глава 8
ПРИНЦИПЫ ГРИГОРЬЕВА

   Солидная "Чайка" Григорьева затормозила у подъезда его красивого дома
на Патриарших прудах. В последние годы этот тихий московский  микрорайон
близ Никитских ворот стал одним из самых престижных.
   Иван Кузьмич вышел из машины  и  в  сопровождении  водителя,  несшего
солидный кейс и объемистые сумки, доверху набитые пакетами с  провизией,
быстрым шагом направился к дому. Пожилой водитель еле за ним поспевал.
   Кивнув  в  ответ  на  услужливое   приветствие   вахтера,   Григорьев
проследовал к лифтам. Вместе с водителем они поднялись на  шестой  этаж.
"Наверно, собрались уже все. - Иван Кузьмич, нажав кнопку звонка, ощутил
укол совести. - Предупредить надо было, что  задерживаюсь.  Ведь  обещал
Вере привезти к столу деликатесы. Ждут ведь, без меня не сядут".
   За прошедшие десять лет Иван Кузьмич заметно прибавил в весе, обрюзг,
полысел; крестьянская,  коренастая  фигура  несколько  оплыла,  появился
двойной подбородок. Открытое  его  лицо  и  широкая  улыбка  по-прежнему
вызывали симпатию, но взгляд  светло-голубых  глаз  стал  настороженным,
холодным.
   "Ничего страшного, - решил он, оправдывая себя.  -  Свои  люди  -  не
баре, потерпят! Должны понимать: мои дела поважнее". Дверь распахнулась,
и Вера Петровна, веселая, нарядная, на пороге встретила мужа.
   - Наконец-то, Ванюша! Заждались! Вечно тебя задерживают! Знаю,  знаю!
У вас там заботы - не нашим чета. Но и о семье помнить надо!
   Если  Григорьев  заметно  сдал,  то  Веру  Петровну  прошедшие   годы
миловали. Она стала немного полнее, что в сочетании с хорошим  ростом  и
природной стройностью делало ее еще женственнее и привлекательнее.  Кожа
на румяном, с ямочками на щеках лице по-прежнему  гладкая,  серые  глаза
такие же ясные; гладкая строгая прическа будто создана  для  ее  милого,
домашнего облика.
   - Ну ладно! Давай скорее что привез! - перешла она на деловитый  тон.
- Пора за стол садиться - голодные все, как волки!
   - Савелий Ильич, - попросила она водителя,  -  отнесите,  пожалуйста,
это на кухню и передайте Агаше!
   - Ванечка, дорогой, - снова повернулась она к мужу,  ласково  помогая
ему снять пиджак, - иди-ка быстро умойся - и к гостям! Я повешу.
   Убрав все лишнее  в  стенной  шкаф,  Вера  Петровна  прошла  на  свою
образцово оборудованную кухню.  О  таких  вещах,  как  огромный  финский
холодильник и немецкая плита с грилем,  рядовые  граждане  могли  только
мечтать.
   - Давай-ка я  займусь  закусками,  а  ты  иди  на  стол  накрывай,  -
предложила она суетившейся на кухне Агаше и с ходу  принялась  нарезать,
раскладывать по тарелкам, украшать зеленью и лимоном привезенные  Иваном
Кузьмичом сервелат, осетрину, икру.
   Агаша - минувшие годы превратили ее в маленькую, сухонькую старушку -
побежала в столовую выполнять указание хозяйки. Вскоре  все  красовалось
на столе - свежее, аппетитное.

***

   Семейное торжество в доме Григорьевых  организовано  было  по  случаю
помолвки Варвары, младшей и единственной сестры Веры  Петровны.  Бойкой,
острой на словцо, ей долго не везло в личной жизни: за тридцать  уже,  а
замужем не была.
   Привлекательная, как и старшая сестра, и такая же  добрая  душа,  она
отпугивала  претендентов  на  свою  руку  кажущейся   несерьезностью   и
легкомыслием. Отзывчивая,  увлекающаяся  по  натуре,  так  строила  свои
романы, что все они оказывались скоротечными.
   Вера Петровна и тетя Дуся, самые близкие люди, поставили было на  ней
крест, как вдруг в ее судьбе произошел  поворот.  Очередной  роман  -  с
молодым доктором, всего год назад прибывшим  в  больницу,  где  работала
Варя, - перерос в истинное чувство и привел к благополучному финалу.
   - Слава мой без  комплексов,  -  счастливо  улыбаясь,  поведала  Варя
сестре и тетке. - Ему до лампочки, что у меня раньше  там  было.  Потому
что знает: люблю его одного - всей душой. И он меня обожает, мне  сердце
сказало, а оно не обманывает. Мы со Славой - на всю жизнь!
   - Вот и не верь после этого, что  браки  заключаются  на  небесах!  -
радовались за нее и Вера, и тетя Дуся.
   Жених Вари - Вячеслав Никитин,  среднего  роста  молодой  человек,  в
очках - красотой  не  блистал;  но  во  всем  его  облике  -  худощавой,
подтянутой фигуре, продолговатом лице, увенчанном  шапкой  распадающихся
надвое русых волос, - было много мужского обаяния.
   - Слава без отца вырос, - рассказывала  Варя.  -  Мать  его,  Калерия
Ивановна,  сумела  его  воспитать  и  трудолюбивым,  и  самостоятельным.
Мечтала, чтоб продолжил дело ее отца - знаменитого нефтяника.  Но  Слава
захотел детским врачом стать - и стал. Представляете - она и словечка не
сказала против! Какая женщина!
   Естественно,  Григорьевым  хотелось  узнать   будущего   родственника
поближе, вот они и устроили обед: Слава и Варя как раз приехали в Москву
- делать покупки перед свадьбой - в провинции с  продуктами  по-прежнему
туго.
   Когда Иван Кузьмич вошел,  гости  смотрели  цветной  телевизор.  Варя
вскочила, подбежала, обняла шурина.
   - Ванечка! Как я рада тебя видеть! - Она сияла  счастьем.  -  Разреши
тебя познакомить со Славой. Он уже знает, какой  ты  большой  начальник,
побаивается, конечно. - И рассмеялась, ободряюще взглянув на  смущенного
Никитина.
   Подвела Григорьева к жениху, тот встал им навстречу;  мужчины  пожали
друг другу руки.
   - А почему я Светочку не вижу? - обведя гостиную  взглядом,  удивился
Иван Кузьмич. - Она что, у себя в комнате отсиживается ?
   - Вера сказала - у подружки: к зачету  по  музыке  готовятся,  дуэтом
будут петь, - объяснила Варя. - Светочка с нами обедать не будет, придет
попозже. Надеюсь, кавалера у меня не отобьет -  слишком  старенький  для
нее, - пошутила она, ласково