огоопытные ученые дамы и развратные красотки, с  которыми  довелось
иметь дело молодому, привлекательному  аспиранту,  неплохо  обучили  его
искусству секса, и  теперь  он  приносил  его  на  алтарь  своей  первой
настоящей любви. Ее первый, Иван, силен, но бесхитростен; сейчас  с  ней
опытный любовник, знающий женщину. Неторопливо,  дразняще  лаская  самые
чувствительные места, чутко контролируя  собственное  состояние,  Степан
довел до исступления ее страстную жажду. Только  почувствовав,  как  она
прерывисто дышит  и  вздрагивает,  нетерпеливо  притягивая  его  в  себя
руками, он осторожно, плавно, медленно овладел ею  и  стал  двигаться  с
возрастающей силой, меняя темп и направление, щадя ее и считаясь с ней.
   Вера  и  в  мечтах  не  представляла,  что  можно  испытывать   такое
наслаждение. Волны блаженства то подымали ее ввысь,  то  опрокидывали  в
бездну страсти и желания. Наконец острота  наслаждения  достигла  высшей
точки, и она изошла, испустив крик утоления. Лишь  уловив  этот  момент,
Степан с мучительным стоном позволил себе завершение, и она, ощутив, как
горячая  струя  мужского  семени   устремилась   внутрь   ее   естества,
растворилась в последнем, райском  блаженстве,  ослабила,  обессиленная,
объятия... Он тяжело дышал, недвижно, улыбаясь в темноте,  лежал  рядом,
отдыхал...
   "Вот  теперь  наверняка  попалась..."  -  поняла  Вера,  инстинктивно
чувствуя это. Но, Боже,  как  хорошо,  -  она  испытывала  такое  полное
физическое удовлетворение... ни о чем худом не хотелось  дальше  думать.
Что же, раз они вместе теперь - решат и эту проблему.
   Степан уезжал через два дня, в понедельник,  а  накануне,  воскресным
утром, уже не таясь постучал в дверь ее дома. В этот ранний час  деревня
еще просыпалась. Вера накинула халатик, впустила его в сени, поцеловала,
едва касаясь.
   - Говори, Степа, потише! Тетя Дуся  и  Варька  спят...  Что  в  такую
рань-то?
   - Понимаешь, Лешка  Савельев  -  остановился  я  у  него,  знаешь,  -
уговорил мальчишник устроить. Проводить меня  хотят.  Вот  и  забежал  -
предупредить. Хочу, чтобы ты - за  хозяйку!  Что  нам  теперь  скрывать?
Пусть все знают!
   - Жалко-то ка-ак, милый ты мо-ой! - с досадой протянула она. - Мне-то
днем сегодня на ферме надо быть.  Быка  привезут...  он  выходных-то  не
признает. Но... постараюсь я... освобожусь, может, пораньше...
   - Ладно, управимся как-нибудь, - разочарованно вздохнул Степан. -  Но
ты приходи - обязательно! Проститься! Ведь завтра рано утром - в дорогу.
Леша обещал подбросить до станции, Вот возьми... Не потеряй: тут все мои
московские координаты. Прости, что разбудил!  -  И  так  поцеловал,  что
заснуть ей уже не удалось.

***

   Теперь пришел черед самых страшных воспоминаний. Тот ужасный  день...
Не дай Бог  когда-нибудь  еще  пережить  такое!  Только  потом  от  Леши
Савельева  узнала  она,  как  все  было.  В  самый  разгар   мальчишника
неожиданно заявилась Лидия: ей срочно Розанова - очень надо!
   Степан неохотно поднялся из-за стола, вышел в сени  -  ничего  он  не
ожидал приятного  от  этой  встречи.  Привык  к  приставаниям  смазливых
бабенок, знал их уловки. А Лидия, судя по поведению ее на школьном балу,
как раз такого сорта ягода.
   -  Удивлен,  конечно,  моим  приходом.  Еще  больше  удивишься,   как
услышишь, что скажу! - с ходу объявила она, сумев-таки заинтересовать.
   Оставалось с дружеским сочувствием поднять на него прекрасные  черные
очи, опушенные длинными ресницами.
   - Вряд ли ты поймешь, почему я, подруга Веры, решила ее  разоблачить,
открыть тебе глаза. Но не могу я  спокойно  смотреть,  как  хитрюга  эта
обманывает подряд всех лучших мужиков! Даже тебя, такого, как ты, вокруг
пальца обвела!
   -  Что-то  сомнительно...  твое  сочувствие  мужикам.  "Пожалел  волк
кобылу"... - Недоверчиво взглянул на нее Степан. - Какая  тебе  корысть,
что вредишь подруге?
   - Пора проучить Верку Панову! Только справедливо! На всякого  мудреца
довольно простоты! - она тоже знает поговорки. - Ведь что творит  тихоня
эта?! Все знают: районной начальницей хочет стать, за  Григорьева  замуж
выходит. А что? Иван - жених завидный! Не секрет, что в близости они,  и
давно. Он к ней чуть не каждый день прикатывает.
   Степан возмущенно замотал головой -  не  желаю,  мол,  слушать!  -  и
повернулся уже уйти.
   А Лидия закончила скороговоркой:
   - Так надо же! И тебя захомутала! Одного мужика ей мало,  ненасытной!
И того хочет, и другого... А завтра - третьего!
   Степан ни единому слову не  поверил,  но  горький  осадок  остался  -
задело его больно.
   - Постыдилась бы, Лида! - Нехорошо так говорить о подруге! Не  красит
это тебя! Врешь ведь все! - бросил с презрением. - Вера с ним больше  не
встречается, она не такая!
   - Не веришь, дурачок? Так пойди,  сам  убедись!  Вот  сейчас  вы  тут
гуляете, а она с Иваном милуется! Своими глазами его "козла" у Веркиного
дома видела! Почему, думаешь, ее здесь-то нет?
   Внутри у Степана все похолодело.
   - Ты говори, да не заговаривайся! - с  несвойственной  ему  грубостью
вспылил он. - Иван в области, на следующей неделе только будет.
   - Это она тебе сказала? - насмешливо вскинула Лида соболиные брови. -
А мне,  верно,  привиделось?  Ладно!  Обидно  только,  что  ты  такой...
простофиля! Из-за вертихвостки какой-то других не видишь, которые ничуть
не  хуже.  -  С  нежной  укоризной  обожгла  Степана  черными  как  ночь
цыганскими глазами и исчезла - стремительно, как и появилась.
   А Степан, растерянный, стоял,  раздумывал...  И  вдруг  не  выдержал:
схватил  пиджак,  сигареты   и,   провожаемый   недоуменными   взглядами
приятелей, выскочил из дому с  полной  неразберихой  в  голове.  Что  он
сделает, что скажет, когда увидит любимую?.. А подходя к Вериному  дому,
уже издали увидел вездеход Вани Григорьева...
   "Так это правда, правда!" - стучало в мозгу. Он  остался  стоять  под
деревом, наблюдая за домом и пытаясь привести в порядок мечущиеся мысли,
принять какое-то решение.
   В доме у Веры шло в это время жаркое объяснение между ней  и  Иваном.
Проливая обильные слезы, она горестно наблюдала, как он вне себя  бегает
по горнице.
   - Что мне теперь через тебя будет?! Все  кинул,  как  узнал,  -  сюда
прикатил! Вера! - Неужто правда это, Веруся? - Остановился  на  секунду,
взглянув на нее с убитым видом. - Уж от кого, а от тебя не ожидал! Ты же
на предательство не способна.
   Она только молча утирала льющиеся градом слезы.
   - Неужели между  нами  все  кончено?  Из-за  чего?  Какой-то  заезжий
фрайер... Ведь ты моя, родная! Ты ж меня любишь, знаю!  -  Задыхаясь  от
негодования и горя, он все старался заглянуть ей в глаза.  -  А  как  же
наши встречи-то?.. Ночи наши жаркие?! Веруся,  а?  Их-то  со  счетов  не
сбросишь, а?!
   Не в силах выдержать сердечные муки,  Вера  разрыдалась.  Иван  молча
ожидал ответа, и она, собравшись с духом, умоляюще глядя на  него,  тихо
начала, прерывисто дыша:
   - Люблю я тебя, Ванечка, это правда... Да ты и сам знаешь. -  На  миг
умолкла и заставила себя все же произнести главное:
   - Но лишь теперь поняла: не так тебя люблю, как  нужно...  как  ты...
заслуживаешь...
   - А его... как следует любишь?! -  взорвался  Иван,  сжав  кулаки.  -
Неужто веришь - он для тебя лучше, чем я?!  Не  могу  этого  понять!  Не
доходит! - самолюбиво поджал  он  губы.  -  Одумайся,  Веруся,  пока  не
поздно! Ведь пожалеешь потом, наплачешься! - И отчаянно взмахнул  рукой,
продолжал, будто обращаясь к самому себе, осыпать ее упреками:
   - Что же теперь-то, а?  Ведь  мне  квартиру  дали  -  на  двоих!  Как
товарищам в глаза посмотрю, а? Под корень ты меня рубишь, Вера!
   Собрав все свое мужество, Вера уняла  наконец  слезы.  -  Что  ж  тут
поделаешь, Ванечка? - Она говорила тихо, но твердо. - Это сильнее  меня.
Сама предчувствую - не туда иду... Но... видно, судьба моя такая!  -  И,
как бы прося прощения, умоляюще смотрела ему в глаза. - С  тобой  все...
ясно, понятно. Ты свой, домашний, надежный... Но сердце мое влечет  иной
мир, незнакомый... Манит меня как магнит... Тяжело вздохнув,  Иван  взял
себя в руки, с жалостью и недоумением взглянул на Веру - как на больную.
   - Да на тебя какой-то дурман нашел! Рассудок  ты  потеряла,  Вера!  -
Сурово сдвинул брови, сжал кулаки. - Эх, набил бы этому хлыщу морду!  Да
жаль - нельзя руки марать! Не решит это проблему.  -  Встал,  нахлобучил
кепку. - Ничего, видно, не поделать!  Будь  здорова!  -  бросил  ей  без
злобы, уходя. - Подумай хорошенько, взвесь еще раз, пока не поздно. Ведь
губишь и свою, и мою жизнь!
   Вера неожиданно для себя почувствовала прилив острой жалости.  По  ее
вине рушатся их так тщательно продуманные планы! Ей  жаль  себя,  его...
все то хорошее, доброе, что совсем недавно связывало их друг с другом...
Она ведь благодарна Ивану за любовь  его,  новое,  истинное  чувство  не
делает его чужим для нее. "Никогда себе не прощу, если  так  уйдет!..  -
молнией мелькнуло в голове. Повинуясь внезапному порыву,  бросилась  ему
вдогонку.
   - Ванечка-а! Погоди-и, ми-илый!  -  С  криком  выбежала  на  крыльцо,
отчаянно повисла у него на шее. - Знай - никогда тебя не  забуду!  Пусть
хоть что! Поцелуемся на прощание! Прости ты  меня,  дуру  неблагодарную!
Прости!..
   Иван поддался ее порыву - крепко обнял, поцеловал;  мягко  отстранил;
быстро сел в машину и, рванув с ходу, покатил по дороге.

***

   В полном смятении чувств, ничего не видя и не слыша, у  ворот  своего
дома растерянно глядела Вера вслед  его  машине  -  и  не  заметила,  не
почуяла подошедшего к ней Степана.
   - Ну что ж, Вера, вижу - правду о тебе люди говорят, -  произнес  он,
еле сдерживая гнев и презрительно глядя в ее заплаканные  глаза.  -  Так
вот какая твоя игра! На два фронта!  -  И,  схватив  ее  за  плечи,  уже
крикнул, потеряв самообладание, в боли и ярости:
   - Лицемерка, лгунья! Значит, не любишь больше Ивана? А как твой  бык?
Привезли?
   Вера чувствовала себя совсем разбитой, опустошенной; в голове  что-то
страшно стучало... Нет у нее сил еще на одно объяснение.
   - Погоди, Степа, не горячись! - Голос ее прозвучал тихо,  жалобно.  -
Дай мне объяснить. Мы с Ваней только что попрощались. Навсегда, Степа!
   Но Степан, не помня  себя  от  обиды  и  разочарования,  не  желал  и
слушать.
   - Ну и осел же я, что поверил! - кричал он,  готовый  ее  ударить.  -
Решил - нашел наконец порядочную девушку! Это когда кругом одни шлюхи! А
на поверку - ты такая, как все!
   - Степочка, что  ж  ты  делаешь-то?!  -  не  в  силах  больше  ничего
возразить, ужаснулась, взмолилась Вера. - Зачем говоришь  такое,  о  чем
потом жалеть будешь?!
   - Жалеть буду? У тебя, видно,  совсем  мозгов  нет!  Наоборот,  слава
Богу, что так обернулось!
   Одно  стремление  им  овладело  -  наказать  ее  за  нанесенное   ему
оскорбление, за свою обиду! Как можно больнее уязвить ее самолюбие!
   - И ты, дура деревенская, всерьез решила, что годишься мне  в  жены?!
Ученый и колхозница - хороша была бы парочка! Но Бог миловал - пронесло!
- самозабвенно бросал он ей в лицо оскорбительную ложь. - И,  видя,  что
удар достиг цели - Вера близка к обмороку, - завершил расплату:
   - Прощай и забудь о том, что между нами было! Не вздумай писать - все
равно читать не буду! Записку выбрось - теперь мы чужие! Вера  только  и
смогла простонать сквозь слезы:
   - Зачем ты так  со  мной,  Степа?..  Какой  ты  жестокий  оказался...
Никогда  я  тебе  не  врала.  -  Сделала  над  собой  последнее  усилие,
попыталась еще раз объяснить:
   - Ну как мне было просто так-то расстаться с Ваней - женихом  своим?!
Мы же любили друг друга! Должны были проститься  по-хорошему!  Я  же  не
каменная! - И, захлебнувшись слезами, тихо добавила:
   - Думала -  любишь,  поймешь...  А  теперь  вижу  -  ошиблась.  Зачем
оскорблять? Решил бросить - так и скажи!
   Степан не предполагал, что способен  столь  жестоко  насиловать  свою
душу, беспардонно лгать, быть таким беспощадным - с ней...  Но,  пережив
жестокое разочарование, считая себя глубоко оскорбленным, не желал тогда
ни слушать ее, ни видеть. Не ответил -  ни  звука,  ни  слова,  -  гордо
вскинул голову, резко повернулся и, широко шагая, исчез в темноте.

***

   Вера не сомкнула глаз всю ночь.
   - Ты что же не пошла на работу-то? Уж не заболела ли? - обеспокоилась
Евдокия Митрофановна, заглянув к ней поутру. - Беда какая  стряслась?  -
Она ласково смотрела в опухшее от слез лицо племянницы. - Не скрывай  от
тетки, облегчи душу!
   - Ой, Дусечка, родненькая, пропала я! -  с  убитым  видом  призналась
Вера. - Бросил меня Степа, приревновал к Ивану! Кончено все с ним!
   - Ну так что же теперь - вешаться? На нем свет клином не  сошелся!  -
утешала, как могла, тетя Дуся. - Предупреждала ведь - ничего  у  тебя  с
ним не получится. Как в воду глядела! Да не слушаете вы старших-то. -  И
жалеючи гладила Веру по голове. - Успокойся, касаточка  моя!  Все  скоро
пройдет, забудешь ты своего прынца!
   - Нет, родная, не забуду!  Вот  это  не  даст!  -  Вера  красноречиво
положила руку на живот. - Чует мое сердце - память он  о  себе  навсегда
оставил.
   - Да неужто?! - в ужасе всплеснула руками тетя  Дуся.  -  Как  же  вы
допустили-то? Такие грамотные!
   - Вот допустили, - грустно, но спокойно сказала Вера. -  Ведь  решили
вместе  уехать,  пожениться.  Верила   я   ему,   любила.   Не   боялась
забеременеть.
   - Ну что же теперь - помирать? - придя в  себя  от  сногсшибательного
известия, деловито изрекла Евдокия Митрофановна.  -  Нужно  думать,  как
поправить дело. - Задумалась на мгновение,  размышляя  о  чем-то  своем,
сокровенном. - А что, Ваня - сильно обиделся?
   - Конечно! Не простит  он  меня  никогда.  Он  такой  самолюбивый!  -
раскаиваясь, как с ним обошлась, еще пуще опечалилась Вера. - Сама дура,
все с ним испортила. Но ведь нечестно его обманывать!
   - Что и говорить! - Тетя Дуся пожевала губами. Глаза у нее заблестели
- в голову пришла дельная мысль. - Так, говоришь,  Ваня  самолюбив?  Это
хорошо.
   - Чем же это для меня хорошо? - не поняла ее одобрения Вера.
   - Самолюбив - значит, гордый, не захочет потерять свой  авторитет,  -
как бы сама с собой рассуждала Евдокия  Митрофановна.  -  Для  него  нож
острый показать, что какой-то хлыщ  взял  над  ним  верх.  Вот  увидишь,
касатка, - простит и забудет! - уверенно добавила она, победно  взглянув
на племянницу. - Он сам до смерти хочет, чтоб ты к нему вернулась. Да  и
любит тебя, знаю!
   Вера недоверчиво ее слушала, как бы оценивая  реальность  сказанного,
но глаза у нее высохли, и в них затеплилась робкая  надежда.  Видя  это,
тетя Дуся окончательно решила - вот и выход из положения.
   - Ну, вот что, дитятко мое, нечего сопли распускать!  -  голосом,  не
допускающим  возражений,  скомандовала  она  Вере.  -  Время  не   ждет!
Собирайся-ка и отправляйся в город, к Ване!  Повинись  ему  по-хорошему.
Авось все поправится, Бог милостив!
   - Да что ты говоришь, родная? - с сомнением покачала головой Вера.  -
Ведь я люблю и уважаю Ваню. Как же  мне  его  обманывать?  Как  в  глаза
смотреть?
   - Очень даже просто! - уверенно отрезала тетя  Дуся.  -  Все  сможешь
ради ребенка. Он ни в чем не повинный! А Иван  будет  хорошим  отцом.  -
Подумала немного. - Открываться ему не надо - это всем хуже! А Ивану и в
голову не стукнет. У вас с ним все могло произойти, тоже знаю.  Иди,  не
теряй времени! С Богом!

***

   Каким удивленным было лицо Ивана,  когда  поздно  вечером  дверь  его
комнаты в общежитии открылась и Вера с  плачем  бросилась  ему  на  шею.
Наверно, сразу все понял - не стал ни о чем расспрашивать,  а  обнял  за
плечи и ласково усадил на единственный стул, только и сказав:
   - Присаживайся, Верочка, будь как дома! - Словно между ними ничего не
произошло. - Как здорово, что мой сосед смотался в командировку, - никто
нам не помешает. -  И  внимательно  осмотрел  виновато  притихшую  Веру,
стараясь скрыть радость. - Будешь моей гостьей - никуда я тебя  на  ночь
не отпущу! С комендантом как-нибудь улажу. - Подошел к ней и, видя,  что
она не находит слов, выручил:
   - Так и знал - не подведешь меня, одумаешься! Ведь  мы  созданы  друг
для друга, Веруся!
   Осторожно привлек ее к себе, как бы проверяя, почувствовал,  что  она
благодарно ему отвечает, наклонился, крепко поцеловал в губы.
   - Есть хочешь? - поинтересовался он по-домашнему деловито.
   Вера отрицательно замотала головой, а он скомандовал:
   - Тогда спать ложимся! Завтра рабочий день. Ничего объяснять не надо.
- И закрыл ей рот поцелуем, видя, что готовится излить наболевшую  душу.
- Я и так, Веруся, все понимаю. Главное - ты здесь!
   Последнее, что он сказал, раздеваясь:
   - А хорошо, что я не отказался от двухкомнатной квартиры.
   В ту ночь Иван превзошел самого себя -  так  был  внимателен,  нежен,
неутомим.  Только  под  утро,  совершенно  обессиленные,  забылись   они
коротким сном.
   Вспомнила  Вера  Петровна  и  то,  как  произошел  крутой  поворот  в
партийной карьере Ивана. В тот вечер он, всегда сдержанный,  вернулся  с
работы сильно подвыпившим и необычно оживленным. Расцеловав и усадив  на
диван, рассказал ей о своей необыкновенной удаче.
   -  На  меня  положил  глаз  сам  Николай   Егорович!   Ты   даже   не
представляешь, что это означает, как высоко я могу взлететь!
   - Объясни подробней, Ванечка! Я ведь ничего не понимаю в ваших делах,
- попросила Вера. - Кто такой Николай Егорович и почему ты так рад,  что
ему понравился? Он большой человек?
   -  Еще  какой  -  член  ЦК  КПСС!  Проверяет,  как  в  нашей  области
выполняются решения партии по посевам кукурузы. Сейчас все поймешь!
   Иван шумно перевел дыхание и, волнуясь, продолжал:
   - Меня вызвал к себе Илья Федотович - первый секретарь райкома,  а  у
него сидит такой важный весь из себя мужчина - ну этот представитель ЦК.
   - Николай Егорович? - у Веры от любопытства округлились глаза.
   - Ну да. А Илья Федотович показывает ему на меня и  говорит:  "Это  -
наш  лучший  молодой  инструктор,  Григорьев  Иван   Кузьмич.   Отличный
работник! За год перевел под кукурузу лучшие угодья - буквально  силком,
преодолевая сопротивление на местах. Он  вам  все  и  покажет.  Волевой,
умный  парень  и  выдержка  не  по  летам.  Думаю  сделать  его  третьим
секретарем райкома".
   - Неужели, Ваня? Он так тебя при нем расхваливал? - изумилась Вера.
   - Слушай дальше! Николай Егорович посмотрел на меня и говорит: "Я  же
этого парня знаю. Мы ему орден в Кремле вручали, ведь так? Ну и память у
меня!" Дружески мне улыбнулся и сказал такое - держись крепче, Веруся, а
то упадешь!
   Иван гордо взглянул на притихшую жену.
   - "Отличная характеристика, Иван Кузьмич! Нам в ЦК недостает  молодых
кадров. А как у него с моральным обликом, семейное положение?" - это  он
к Илье Федотовичу.
   - И ты думаешь, - недоверчиво произнесла Вера, - он это серьезно?
   - Вот именно! - возбужденно подтвердил Иван. - Слушай  дальше  -  как
нам повезло. Знаешь, что ему ответил секретарь райкома?
   - Что он сказал? - Вере передалось возбуждение мужа.
   - А то, что у меня прекрасная  невеста  -  тоже  передовая  работница
совхоза и скоро свадьба. И что райком партии вручит нам в подарок  ордер
на двухкомнатную квартиру!
   - Так и сказал представителю  ЦК  партии?  -  просияла  Вера.  -  Ему
придется сдержать свое слово!
   - Еще бы! Ведь и сам Николай Егорович будет гостем на нашей свадьбе!
   - Как так? Ты его пригласил и он не отказался? Свадьба ведь не  скоро
- мы еще даже не зарегистрировались.
   Иван радостно рассмеялся.
   -  Николай  Егорович  сам  напросился,  сказал:  "Люблю  свадьбы,  не
откажусь, если молодые пригласят",  а  наш  секретарь  ему:  "Значит,  в
следующую субботу быть и свадебке. Какая же мы власть,  если  не  сумеем
все быстро организовать!" Так что готовься,  Веруся!  -  и  Иван  крепко
прижал к себе