- За что ты его так не любишь? - непонимающе поглядела на нее Надя. -
Папа такой хороший, красивый! Что он тебе сделал плохого?  Твой  Васючок
против него просто клоп, а ты его обожаешь... Да я такого урода на порог
не пустила бы!
   Лидия Сергеевна считала не правильным  говорить  с  дочерью  о  своих
сердечных делах, но ее грубая натура дала  себя  знать  и,  не  выдержав
этого укола, она взорвалась:
   - Да я ни за что не променяю своего Васеньку на этого импотента! Будь
он хоть академиком! Много ты понимаешь в  мужиках,  соплячка!  Поживи  и
помучайся с мое, как я -  с  твоим  папочкой.  Только  молодость  с  ним
загубила! Ну что с тобой говорить? Станешь взрослой  -  все  поймешь,  -
заключила она уже миролюбиво, утирая непрошеные слезы.
   Только когда Надя подросла и сама стала приезжать к отцу за  деньгами
в его маленькую, опрятную,  уютную  квартирку,  он  получил  возможность
оказывать на нее влияние. Вот и сегодня - он так обрадовался ее звонку.
   - Это ты, Наденька? Наконец-то!  А  я  уже  усомнился,  приедешь  ли.
Только поторопись, чтобы у нас с тобой было побольше времени: вечером  я
должен принять коллегу.
   "Знаем мы этих коллег", - мысленно улыбнулась Надя. По чистоте, особо
тщательно наведенной в квартире отца, было ясно: здесь не  обошлось  без
женских рук. Вслух она весело пообещала:
   -  Полечу  как  на  крыльях,  папуля,  -  со  скоростью  самолета.  Я
соскучилась по тебе! Мне нужно было только знать, дома ли ты!

***

   Розанов по-прежнему жил в "хрущобе": хоть у  него  и  стали  водиться
деньги, не считал необходимым улучшить жилищные условия. В  женщинах  он
разочаровался и, наученный горьким опытом,  вторично  надевать  на  себя
ярмо не собирался.
   Сделал в  своей  маленькой  квартире  отличный  ремонт,  обставил  ее
хорошей мебелью, завел неплохую библиотеку;  жил  в  тишине  и  покое  -
одному ему места вполне хватало.
   -  Вот  и  ты,  моя  голубка!  -  приветливо   встретил   он   дочку,
раскрасневшуюся от быстрой ходьбы  и  подъема  на  пятый  этаж.  -  Куда
пойдем? На кухню или в комнату? Есть хочешь?
   - А что у тебя вкусненького, отче? - шутливым басом вопросила Надя. -
Как насчет ананасов в шампанском?
   - Деликатесов нет. Их доставать надо, а у меня ни связей, ни времени,
- серьезно объяснил Степан Алексеевич. - Но яйца, молоко, кефир, масло в
холодильнике есть. - И добавил, улыбнувшись:
   - Могу предложить коробку шоколада - всегда держу для любимых дам.
   - Тогда бери эту коробку и  пойдем  посидим  рядышком  на  диване,  -
предложила Надя. - Я сегодня уже обедала.
   - Возьми сразу деньги и положи при мне в сумочку, а  то  забудешь,  -
напомнил ей Розанов и повел в комнату.  Ну,  что  новенького?  Как  твои
спортивные успехи? В школе  у  тебя  вроде  хорошо?  -  забросал  он  ее
вопросами, когда они удобно устроились  на  подушках  широкого,  мягкого
дивана.
   - Результаты растут: скоро буду чемпионкой! - бодро  пообещала  Надя,
улыбаясь, и, посерьезнев, добавила:
   - Но для этого, папуля, приходится  очень  много  трудиться.  Никакой
романтики - один упорный труд.
   - Само собой понятно - без труда не вытащишь  и  рыбку  из  пруда,  -
одобрил ее отец. - Так повелось испокон  веку.  А  помимо  спортшколы  и
соревнований, где бываешь?  Что  за  последнее  время  прочитала?  Вы  с
матерью выписываете какие-нибудь газеты, журналы?
   - Да нигде не бываю, - серьезно и грустно ответила Надя. - Ни сил, ни
времени нет. Не помню, когда брала в руки книгу, кроме учебников. Газеты
мама выписала - "Правду" и "Вечерку", - но их я даже не вижу.  По-моему,
мать в них селедку заворачивает. - Когда  достанет,  конечно,  -  весело
рассмеялась она; потом опять опечалилась. - А в театре, не помню,  когда
и была. Разве что с подружками в кино схожу. Представляешь - даже  телек
не смотрю!
   - Может,  не  стоит  надрываться,  а  жить,  как  другие  девочки?  -
озабоченно высказался Степан Алексеевич.  -  Уж  слишком  много  сил  ты
отдаешь спорту. По-моему, такое одностороннее  развитие  тебе  повредит,
доченька. Нужно уделять внимание не только физическому, но  и  духовному
развитию!
   - А как же я поступлю в Инфизкульт? Не будет результатов - не  пройду
по конкурсу! - уверенная в своей  правоте,  заявила  Надя.  -  Для  меня
главное - физическая культура. Я верю в свой спортивный талант!  Повезет
- стану рекордсменкой! А  тогда-а...  -  мечтательно  протянула  она,  -
известность,  заграница,  деньги,  модные  тряпки...  Словом,  роскошная
жизнь! - Она помолчала. - Ну что меня ждет, если я займусь своим, как ты
говоришь, культурным развитием? - вопросительно посмотрела она на  отца.
- Кем стану? Что получу? Жалкие гроши, как все? Нетушки! Не хочу!
   Розанову  не  по  душе  пришлась  философия  дочери,  ее   чрезмерный
прагматизм, но что скажешь - во всем этом много жизненной  правды...  Он
все же счел своим долгом заметить:
   - Что ж, ты уже взрослая, Наденька. Сегодня  я  это  как-то  особенно
ясно  увидел.  Делай  что  считаешь  нужным,  к  чему  лежит  душа.   Но
прислушайся иной раз к отцу. Любя тебе  говорю:  не  станешь  культурным
человеком - с тобой будет общаться неинтересно. В  личной  жизни  трудно
придется... Подумай, дочь!

***

   Наученная неудачным любовным опытом, Надежда не  поощряла  ухаживаний
мужчин: все они эгоисты и заботятся лишь о том, чтобы удовлетворить свою
похоть.  Но  однажды  все  же  не   выдержала   характер.   Бескорыстная
преданность и постоянное дружеское  внимание  долговязого,  сутуловатого
Кости  из  мужской  волейбольной  команды  возымели  свое  действие.  Не
скрывая, что влюблен, он почему-то всегда оказывался у нее под рукой.
   Спрашивал с дружеской улыбкой:
   - Как дела, Наденька? Какие у нас проблемы?
   И если таковые были - приходил на  помощь.  Мужской  красотой  он  не
блистал, но был физически развит, силен и резок в игре. Надя знала,  что
ребята его побаиваются -  был  скор  на  руку,  если  надо  дать  сдачи.
Несколько раз он уже защитил ее от  хамства  "ходоков",  которые  к  ней
приставали. Постепенно она привыкла, что  Костя  всегда  ждет  ее  после
тренировок, провожает домой, болеет за нее  на  соревнованиях,  и  стала
отвечать взаимностью.
   Ходили  вместе  в  кино,  на  танцы,  и  ни  разу  Костя  не  докучал
объяснениями - видел: не расположена она к еще большему  сближению.  Его
терпение и выдержка наконец  заинтриговали  девушку.  "Интересно,  а  он
вообще нормальный парень? - думала она иногда. - Если нет,  тогда  зачем
он за мной ходит?" Так, незаметно для нее самой, в Наде проснулся к нему
чисто женский интерес, и она вдруг открыла,  что  он  привлекателен  как
мужчина, что волнует ее.
   Однажды, когда они возвращались домой после тренировок,  Костя  повел
ее новым путем.
   - Это куда же ты меня потащил? -  запротестовала  Надя.  -  Мы  здесь
никогда не ходили.
   - Погоди немного, узнаешь. - Он посмотрел на нее загадочно  и  широко
улыбнулся. - Есть одно дело!
   Что ж, прогуляться она  не  против  -  погода  прекрасная,  время  не
поджимает... Вышли на  Сретенку;  Костя  завернул  в  узкий  переулок  и
остановился у старой, облупленной трехэтажки.
   - Вот здесь я живу, вместе с мамой. Может, зайдем?
   - Никак соблазнить  меня  решил?  -  рассмеялась  Надя.  -  Долго  же
собирался!
   - Лучше поздно, чем никогда, - так же весело ответил он. - Не  хочешь
познакомиться с моей мамой?
   - Если ты, Костя, жениться на мне решил, то зря, - в том же  шутливом
тоне заметила Надя. - Я еще несовершеннолетняя - ничего не выйдет!
   - А что, это идея! - не сдавался он, сохраняя тон шутки. - До  твоего
совершеннолетия рукой подать, а вместе жить веселее.
   - Как знать, всякое может быть, - посерьезнела Надя, но тут  же,  как
бы отбросив сомнения, тряхнула головой. - А впрочем,  пойдем  посмотрим!
Думаю, твоя мама тоже хороший человек!
   Костиной мамы, конечно, не оказалось дома, -  Надя  поняла,  что  это
только предлог, но это не смутило. Она беспечно уселась на узкий диван в
его маленькой комнатке.
   - Ну что, правильно я оценила твое коварство? Решил подвергнуть  меня
искушению?
   Не боялась она ничуть: он сильный, но, если захочет, она сумеет  дать
достойный отпор.
   - Ты права, как всегда, - не смущаясь, признался Костя. -  Мне  давно
уже надо с тобой поговорить, да все откладывал, опасался плохих для себя
результатов. - И поднял на нее теплые карие глаза. - Как видишь, наконец
решился. А к себе привел, потому что дома и стены помогают.
   - Так что ты хотел сказать? Говори! - Надя все еще пыталась  дружески
шутить. - Боюсь, если сейчас не скажешь - еще на полгода замолчишь!
   - Тогда слушай. - Он сел рядом, коснулся ее рукой.
   Ей тут же передалось его волнение, его трепет и искренность.
   - Я почему тебя заметил и полюбил? - без предисловий начал он, горячо
глядя ей прямо в глаза. - Видел, как ты нуждаешься в поддержке, понял  -
жестоко кем-то обижена. Это ведь не скроешь под маской безразличия -  ну
там ко мне, к другим... кому ты нравилась.
   Видя, что Надя молчит  потупив  взгляд,  он  понял,  что  недалек  от
истины, и с жаром продолжал:
   -  Ты  красивая,  Наденька,  очень,  но  есть  и  другие  симпатичные
девчонки. Я не мальчик и сразу понял: тебя мучает сердечная боль. Вот ты
сразу и запала мне в душу. Мужчина создан, чтобы защищать женщину! - Сел
поближе, прижал ее к себе, обхватив большой, сильной  рукой.  -  Что  же
стряслось с тобой, Наденька? Ты нормальный человек, а сколько я провел с
тобой времени - ты на меня вот ничуть не реагировала. А ведь я знаю, что
нравлюсь женщинам. - И, повернув ее лицом к  себе,  нежно  обнял  обеими
руками, прижал ее волнующуюся грудь к своей - широкой, мускулистой.
   Ей и хорошо было с ним, и очень жалко себя. Он по-человечески  к  ней
относится - с любовью и  заботой.  В  его  поведении  нет  и  намека  на
животное стремление лишь удовлетворить плотское желание,  чем  отпугнули
ее прежние избранники. Но она все еще не верит ему, нет... "Неужели и он
такая же скотина? Неужели лжет, разыгрывает комедию, чтоб доверилась? Ну
если и в нем я ошибаюсь... - с болью в сердце думала она и, не  выдержав
горьких воспоминаний, разрыдалась.
   Он растерялся, чувствуя к ней подлинное  сострадание.  Не  зная,  как
утешить, стал покрывать поцелуями ее лицо и  шею,  постепенно  загораясь
желанием и страстью. Захлебываясь слезами, ручьем лившимися из глаз, она
доверчиво к нему прижалась, отвечая страстными поцелуями.  Такой  бурный
отклик с ее стороны после долгого безразличия совсем его распалил, но он
любил ее и сдержался. Не стал спешить: нежно, едва  касаясь,  расстегнул
на ее груди блузку, стал тихо ласкать большой, теплой рукой.
   -  Поверь,  Наденька...  ты  мне  так  дорога...  я  так  желаю  тебе
счастья... - шептал он, задыхаясь от избытка чувств. - Просто нет у меня
слов!
   Девушку захлестнула горячая волна страстного томления - ни о  чем  не
надо думать... отдаться желанию... пусть  это  произойдет,  и  поскорее!
Сама сняла с себя трусики, откинулась на спину, увлекая его за собой.
   - Костенька, Костенька!... - шептали ее губы. - Больше она ничего  не
могла вымолвить, только стонала от нетерпения.
   Он тихонько разделся, не торопясь, давая ей время, и лег рядом;  стал
целовать, ласкать руками, губами ее горячее, юное тело. Он был  терпелив
и нежен, он довел ее до сладкого исступления  и  только  тогда,  помогая
себе рукой, мягко, осторожно - не дай Бог сделать ей больно,  неприятно,
- вошел в нее и стал медленно двигаться, чутко прислушиваясь к ней, к ее
дыханию, к ее эмоциям.
   Когда она застонала, страстно прижимая его к себе, он усилил темп,  и
Надя впервые испытала высшее наслаждение, осознала, что теперь  лишь,  с
ним,  стала  женщиной...  Он  продолжает  двигаться,  ей  все  еще   так
изумительно сладко... Но вдруг он остановился, отстранился с мучительным
стоном, и вскочил, выбежал из комнаты... Вернулся быстро, ласково обнял,
поцеловал:
   - Прости меня, так было нужно.
   Надя не произнесла ни слова, только благодарно улыбнулась  и,  обняв,
прижалась к нему всем телом. "Какая же я была дура! - Есть же  настоящие
мужчины!"
   Они лежали рядом,  молчали,  отдыхали,  радовались  оба,  что  судьба
соединила их. А потом снова обняли друг друга...

***

   Жарким июльским днем, в воскресенье, когда тысячи москвичей отдыхают,
устремляются за город, на природу, поближе к деревьям и  к  воде,  Костя
позвонил.
   - Наденька, тут  ребята  из  команды  собрались  поехать  на  пляж  в
Татарово  -  в  волейбол   поиграть   вместо   тренировки.   Не   хочешь
присоединиться?  Тоже  потренируешься:  вода  в  Москве-реке  теплая.  А
потом... - он сделал паузу и жарко прошептал:
   - Ко мне заглянем. Маманя моя в гости собралась.  Ну  как  ты?..  Как
тебе такая перспектива?..
   Ей понравились его неуверенность,  его  горячий  шепот  в  телефонную
трубку.
   - Сам знаешь... - И зарделась, чувствуя, как горят щеки и грудь. -  С
тобой - хоть на край света!
   - Тогда живо собирайся - встречаемся  на  "Соколе"  в  десять.  И  не
опаздывай! - с шутливой  строгостью  приказал  он.  -  Ребята  наверняка
прихватят девчонок - не одна будешь.
   Когда шумная компания добралась до модного  Татаровского  пляжа,  уже
стоял полдень. Нашли подходящее место, пристроили вещи и затеяли пляжный
волейбол.
   Загорая на пушистом мелком песочке, Надя наблюдала: классно играют, и
все такие стройные, сильные, молодые...
   -  Люблю  своего   Костика!   -   вдруг   прошептала   она,   радуясь
переполнявшему ее горячему чувству, искренней вере: он - ее судьба.
   Перерыв... Костя, тяжело дыша, опустился рядом с ней на песок.
   - Знаешь, уже после того, как ты из дома  выехала,  я  чуть  всех  не
подвел, - сообщил он ей то, чего не  хотел  говорить  раньше,  чтобы  не
испортить  настроения.  -  Мама  прихворнула,  так  что  планы  наши  на
сегодня... сама понимаешь... рухнули. Мне надо пораньше домой вернуться.
Огорчена ты, да? - И ласково растрепал ее коротко остриженные волосы.
   Вместо ответа Надя попросила:
   - Давай полежим немного рядышком, поговорим... Мы так мало знаем друг
о друге.
   - Да я и сам хотел... - Он перевернулся на спину. -  О  чем  сначала?
Выбирай сама, Надюша.
   - Я вот давно не решаюсь тебя спросить... Почему вы  с  мамой  живете
вдвоем? А где отец?
   - Не люблю говорить на эту тему,  но  тебе  скажу.  Разошлись  они  -
другую нашел. Банальная история.
   - А кто он? Вы с ним видитесь?
   - Очень редко. Он сейчас большой  человек  -  областной  прокурор.  В
Иркутске. Его мадам против наших встреч.
   - А он вам не помогает? Вы так бедно живете...
   - Очень слабо помогает. А последнее время - никак.
   Мама с ним не была зарегистрирована.
   - Поня-ятно... У меня ведь похожая история, Костик.
   - Похожая, да не совсем. Твой отец - порядочный человек,  хоть  и  не
прокурор. - Нахмурил  брови  и,  желая  закончить  неприятный  разговор,
признался:
   - Теперь понимаешь, почему  я  землю  рою  на  тренировках,  стараюсь
поскорее мастером спорта стать, попасть в сборную!.. Ничего так не хочу,
как утереть нос этому законнику - он знать не хочет  собственного  сына.
Вот прославлюсь - пожалеет тогда! - Вздохнул, спохватился, что  грустить
не время  и  не  место.  -  Пойдем  лучше  искупаемся,  а?  Поговорим  о
чем-нибудь более приятном...
   Они взялись за руки, побежали к воде и с разбега окунулись  в  речную
прохладу. Плавали, ныряли, окатывали друг друга  водой,  радуясь  жизни,
молодости и прекрасному летнему дню, - чувствовали себя счастливыми.

Глава 11
СПАСЕНИЕ НА ВОДАХ

   В начале того лета город оказался  во  власти  антициклона  -  стояла
жара; вода в Москве-реке прогрелась до 23 градусов, как в  теплом  море.
Москвичи задыхались от духоты и пыли в раскаленном городе.
   Но на шикарной  даче  Григорьевых  царила  тенистая  прохлада  (рядом
большой участок соснового леса, и потому воздух чистый, свежий).  Света,
свободная от всех дел, позавтракав на террасе,  удобно  расположилась  в
кресле-качалке с "Иностранной литературой" в руках  -  давно  собиралась
почитать новый роман. Ох, конечно,  зазвонил  телефон,  а  трубку  снять
некому  -  родители  ушли  на  утреннюю  прогулку.  Девушка,   досадливо
поморщившись, неохотно встала - вот некстати!
   - Светлана Ивановна! Тут к вам молодые люди  пришли.  Передаю  трубку
Олегу Хлебникову, - услышала она голос дежурного  охранника:  он  хорошо
знал Олега, часто  приезжавшего  к  Григорьевым  и  к  своему  дяде,  на
соседнюю дачу, но правила службы требовали - докладывать.
   - Пропусти их, Степаныч! - разрешила она.
   Вздохнула  невольно:  сегодня   почему-то   хочется   побыть   одной,
усталость,  видно,  накопилась.  "Сейчас,  конечно,  потащат  к  реке  -
купаться, кататься на лодке..."  -  подумала  безрадостно.  Плавает  она
плохо, воды боится - в детстве не учили. Мама плаванием не увлекалась: у
них в деревне и речки не было настоящей  -  так,  узкий  ручей.  А  Иван
Кузьмич все умел, но тут как-то оказалось недосуг.  Вот  идут  по  аллее
Олег, его школьный приятель Вадик... Светлана отложила журнал, встала  и
пошла им навстречу.
   - Так и знал - в тени отсиживаешься. Это в  такой-то  чудесный  день!
Непорядок! - с энтузиазмом воскликнул Олег,  тепло  пожимая  ей  руки  и
ласково глядя в глаза; поцеловать ее при Вадике все же не решился - счел
неудобным.
   - Прости, что мы без предупреждения. Собирался к дяде Коле  нагрянуть
- у него тоже своя лодочная станция.  Ведь  на  общем  пляже  сейчас  не
протолкнешься! - Он будто оправдывался. - А по дороге вот передумал. - И
горячо посмотрел  на  Свету.  -  Так  вдруг  захотелось  тебя  повидать,
пообщаться! Ты ведь знакома с Вадимом? Помнишь, мы встречались с  ним  в
театре?
   - И не только в  театре,  -  еще  на  концерте  в  консерватории,  на
футболе... Ты, верно, забыл? - поправил его Вадим, подходя  к  Свете.  -
Здравствуй, Светочка, и, пожалуйста,  относись  ко  мне  как  к  старому
знакомому!
   Ростом он немного пониже Олега, но такой же крупный, тяжелый;  вместе
они занимались штангой. Молодые люди стояли, переговариваясь, у  террасы
огромного бревенчатого  дома,  с  широкими,  светлыми  окнами  в  резных
наличниках,  утопающего  в  декоративных  кустарниках  и   цветах.   Вся
территория вокруг тщательно ухожена. Болтая, они и не  заметили,  как  к
ним подошли, поднимаясь по склону от реки, Иван Кузьмич и Вера Петровна.
   - Так у нас гости? - удивилась хозяйка и поздоровалась. -  Ты,  Олег,
всегда сваливаешься как снег на голову, - слегка пожурила она. -  А  кто
этот мальчик с тобой?
   - Мой товарищ Вадим - мы с ним вместе и в школе,  и  на  тренировках;
штангу толкаем, - весело представил Олег приятеля. - Светочка  меня  уже
простила за  вторжение.  И  у  вас  прошу  прощения!  -  Он  с  шутливой
покорностью склонил белокурую шевелюру. - Повинную голову меч не сечет!
   - Ну ладно, придется простить. Как, папочка? - взглянула на мужа Вера
Петровна: она любила молодежь, и кутерьма, которую всегда затевала  юная
компания,  ей  не   досаждала.   -   Чайку   хотите?   Или   чего-нибудь
посущественнее? - радушно предложила  она.  -  Мы  с  Иваном  Кузьмичом,
например, проголодались после прогулки.
   - Спасибо огромное, но мы с  утра  хорошо  заправились,  -  за  обоих
ответил Олег. - Наша единственная цель  -  песочек,  река,  лодочка!  Мы
пришли, чтоб и Светочку вовлечь в эти удовольствия.
   -  Ну  и  отлично!  Только,  пожалуйста,   будьте   поосторожнее!   -
напутствовала Вера Петровна.

***

   После недолгих сборов троица вышла из дома,  переодетая  по-пляжному.
Светлана, выступавшая с царственной грацией, -  в  красивом  двухцветном
купальнике, облегающем ее юные,  соблазнительные  формы,  и  босоножках;
ребята, оставившие верхнюю одежду на даче, - в  безрукавках  нараспашку,
плавках и сандалиях на босу ногу.
   По травя