к числу моих сильных сторон.
     Он сделал глубокий вдох.
     - Послушайте, я нужен вам, если вы собираетесь осуществить ваши грандиозные планы с организацией в Уиттс-Эндс торговли но почтовым заказам. Признайте это.
     - Может, я попробую сделать это вообще без помощи всяких там модных консультантов, - проговорила Сиренити задумчиво. - Видит Бог, что каждый раз, когда я связываюсь с мужчинами из вашего мира, я обязательно в итоге обжигаюсь. - Она досадой покачала головой. - Кажется, пора бы уж мне усвоить наконец урок.
     - Мужчины из моего мира? Что это значит? Послушать вас, так я чуть ли не пришелец из космоса.
     - Для меня вы все равно что марсианин. - Сиренити подобрала под себя ноги и отпила глоток чаю.
     - Черт побери, я ведь не монстр какой-нибудь.
     Нотка ярости в его голосе поразила ее. Как будто в глубине души Калеб считал, что действительно может быть чем-то вроде монстра. Непрошеное сочувствие шевельнулось в душе у Сиренити. Ей было знаком это ощущение непохожести на других, чужеродности отторжения. Оно довольно часто посещало ее в годы учебы в Буллингтонском колледже.
     - Послушайте, мы не сможем обойти того факта, что принадлежим к разным мирам, - сказала она. - К вашему сведению, я однажды попробовала жить вашем мире. Это была катастрофа.
     - Попробовали жить в моем мире? - нахмурил Калеб. - Что вы хотите этим сказать?
     Сиренити пожала одним плечом.
     - Хотите верьте, хотите нет, но было время, когда мне больше всего хотелось увидеть Уиттс-Энд в зеркале заднего обзора. Мне было тогда семнадцать и я готова была померяться силами со всем миром. Решила начать с Буллингтона.
     У Калеба дернулся уголок рта.
     - Отсюда до Буллингтона всего тридцать миль.
     - Надо было с чего-то начать. Однако для меня это было все равно что оказаться на другом конце света.
     - Мне понятно, что у вас, выросшей здесь, в Уиттс-Энде, могло и не сложиться задатков истинного космополитизма, - сухо заметил Калеб.
     - Жизнь здесь другая, - мирно согласилась она. - Как бы там ни было, я поступила в Буллингтонский колледж, а после его окончания работала там некоторое время преподавателем на кафедре социологии. И жила на территории колледжа. Понимаете, хотела быть как все.
     - Как все? - Калеб вопросительно взглянул на нее.
     - Я думаю, все дети бунтуют против того стиля жизни и воспитания, которые им прививают в детстве. Дети, выросшие в консервативных буржуазных семьях, хотят свободы. Хотят нарушать правила.
     - Чего же хотели вы?
     - Я? - Сиренити скорчила гримаску. - Хотите верьте, хотите нет, но я хотела жить по правилам. Меня воспитывали без определенной системы и режима, поэтому я, естественно, испытывала тягу к миру, где все делалось в определенное время. Меня влекло туда, где можно было рассчитывать на какую-то степень порядка. Туда, где люди строили планы на будущее, а не просто плыли по течению. Я думала, что хочу жить среди людей, которые работают в определенные часы, а не ждут, когда на них найдет вдохновение.
     - Понимаю.
     - Я хотела, чтобы у меня был счет в банке, - продолжала Сиренити, привычно усмехаясь этим своим мечтаниям юности. - Я хотела иметь дело с таким автомехаником, который не пытается починить неисправный водяной насос с помощью медитационной мантры. Я хотела, чтобы у меня получилась приносящая удовлетворение и успешная академическая карьера, включая солидную пенсию.
     - Что же оказалось?
     - Оказалось, что по вкладам в сберегательном банке идет очень низкий процент, что автомеханики, не распевающие мантр, ничем не лучше распевающих, что лестница академической карьеры очень скользка и что никто не может больше рассчитывать на хорошую пенсию.
     - Вы узнали немало.
     - Вот именно. А урок, который я усвоила лучше всего, состоит в том, что я не вписываюсь в так называемый нормальный мир. Нет, я, конечно, могу какое то время побыть в нем, но не могу там жить долго и быть счастливой. Я родилась в эксцентричном обществе, и только в нем всегда буду чувствовать себя удобно.
     - Вы считаете, что здесь, в Уиттс-Энде, вы на месте? - спросил Калеб.
     - Это мой дом. Люди здесь меня знают. Они понимают и принимают меня такой, какая я есть. Здесь в Уиттс-Энде, мы все очень терпимо относимся к странностям друг друга.
     - Неужели?
     - Хотите верьте, хотите нет, но здесь никто и глазом не моргнет, если кто-то позирует художнику в обнаженном виде. Такое бывает здесь сплошь и рядом.
     Калеб осторожно поставил свою кружку на красиво отполированный столик, который Джулиус Мейкпис сделал своими руками.
     - Но вам нужен кто-то из моего мира, чтобы помочь с реализацией ваших деловых идей, не так ли?
     - Я так думала раньше. - Сиренити сузила глаза. - Но теперь не совсем в этом уверена.
     - Поверьте мне, - сказал Калеб, - я вам нужен. Если вас оставить на произвол судьбы, то вы потеряете все деньги, которые вложите в проект, до последнего цента.
     Это уж он чересчур.
     - Я не дура. Неопытная - может быть. Но определенно не дура.
     Калеб посмотрел на нее с легким удивлением.
     - Я с вами согласен. Но у вас действительно нет опыта в таком деле, как торговля по почтовым заказам. Вам многому придется учиться, сударыня.
     - И вы собираетесь меня учить?
     - Похоже на то.
     - Независимо от того, хочу я или нет пойти к вам на выучку?
     Калеб вытянул ноги перед собой, откинулся на спинку кресла и полуприкрыл глаза.
     - Как я уже говорил несколько минут назад, у меня репутация человека, ведущего дела на определенном уровне. Я не намерен позволить вам испортить мне послужной список.
     В душе Сиренити зашевелилось сомнение. Ей вдруг пришло в голову, что Калеб не говорит ей правды о своих мотивах. Другого объяснения его приезду в Уиттс-Энд она не могла себе представить.
     - В этом уравнении чего-то не хватает, - сказала она наконец. - Кажется, я упускаю из виду финансовую сторону дела.
     - Какую финансовую сторону?
     - Может быть, вы соглашаетесь смотреть сквозь пальцы на мое порочное прошлое ради будущей прибыли, которую рассчитываете получать как пассивный партнер фирмы "Уиттс-Энд - почтой"? Так или нет?
     Калеб плотно сжал губы.
     - А вы как думаете?
     - Я думаю, что с подобными мотивами надо обладать изрядным нахальством, чтобы презирать меня просто потому, что я один раз позировала в обнаженном виде. Вот уж поистине - чья бы корова мычала
     - Вы вольны думать о моих мотивах все, что вам угодно, - произнес Калеб голосом, в котором звенели льдинки. - Но, к вашему сведению, прибыль, которую я ожидаю получить от вашего будущего бизнеса, будет таких размеров, что ее и в лупу едва ли увидишь.
     - Ха! Держу пари, что любой пронырливый консультант сказал бы то же самое.
     - Почему бы нам не согласиться, что в этом вопросе каждый из нас остается при своем мнении, - предложил Калеб. - Давайте попробуем подойти к нашим отношениям с другой точки зрения.
     - Между нами нет никаких отношений, - быстро отпарировала Сиренити.
     - Нет?
     - Нет. - Сиренити вспыхнула, вспомнив тот поцелуй в офисе у Калеба. По его глазам она поняла, что он думает о том же. - Признаюсь, одно время я думала, что они у нас могут быть, но вижу теперь, что ошиблась. Вы и я... в общем, у нас с вами...
     - Вы меня не так поняли, - вежливо сказал Калеб. - Я говорил не о личных отношениях. Я имел в виду наши деловые отношения.
     - Вот как. - Щеки Сиренити пылали.
     - Предлагаю вам перестать думать об этом соглашении в личном плане и начать рассуждать по-деловому.
     - Это что, урок номер один?
     - Именно.
     Он лжет, поняла вдруг Сиренити. Она почувствовала, что, несмотря на все разговоры об отношениях на чисто деловой основе, Калеба привели сюда причины весьма личного свойства. Возможно, он действительно так печется о своей репутации, хотя ей было трудно понять, каким образом потеря одного мелкого клиента в Уиттс-Энде, штат Вашингтон, может подорвать его профессиональное реноме.
     С другой стороны, думала она, Калеб проникнут ледяной гордостью. Он такой человек, для которого принципы и репутация - это, несомненно, вещи чрезвычайно личного свойства. Вероятно, его ничуть не волнует, что могут подумать другие, но она чувствовала, что он ревностно заботится о том, чтобы самому не нарушать своего кодекса.
     - Давайте посмотрим, правильно ли я все поняла, - сказала Сиренити. - По сути дела, вы готовы оказать на меня серьезное давление и вынудить принять вас в качестве консультанта, и все это только для того, чтобы не поступиться своими профессиональными принципами. Так или нет?
     Калеб ответил не сразу.
     - Скажем просто, что это практический подход к оценке ситуации.
     Сиренити пожала плечами.
     - Ладно, ваша взяла. Ступайте и постройте мне империю торговли но почтовым заказам.
     Калеб не двинулся с места.
     - Это будет не легко, знаете ли.
     - Чепуха. Для человека с вашими способностями это будет, я уверена, проще простого. Наверно, к следующему вторнику у вас все уже будет на мази. Позвоните, когда закончите.
     - Для такого дела необходимо взаимодействие, Сиренити.
     - Вам придется меня извинить, но в данный момент я что-то не очень расположена взаимодействовать. Да и голова забита кучей других вещей. Ведь не каждый день мне доводится спотыкаться о мертвое тело соседа.
     - Соседа, сделавшего снимки, которые потом кто-то использовал, чтобы вас шантажировать, - мрачно заметил Калеб. - Не очень-то этот парень тянет на друга.
     - Я считала Эмброуза другом, - спокойно возразила Сиренити. - Именно так я и хочу сохранить его в памяти.
     - Несмотря на то что он, возможно, и организовал эту попытку шантажа?
     - Если это был Эмброуз, то у него, должно быть, были веские причины. Возможно, он пошел на это от отчаяния.
     - Какого отчаяния? - резко спросил Калеб. - Черт, я ушам своим не верю. Вы изобретаете оправдания для шантажиста?
     - Мы же не знаем, он ли это.
     - Ладно, пойдем по другому пути. Кто еще имел доступ к фотографиям?
     Сиренити вздохнула. От логики никуда не денешься.
     - Насколько мне известно, никто. Не могу себе представить, чтобы Эмброуз кому-то их отдал. У него не было причины так поступать.
     - Шантажист хотел вынудить вас отказаться от деловых переговоров со мной, - сказал Калеб. - Кто бы мог желать, чтобы ваши планы рухнули?
     - Я не знаю. - Расследование стало действовать Сиренити на нервы. Это не человек, а локомотив какой-то. Как поедет, так его уже не остановишь. - К тому же вас это не касается.
     - Не согласен. Я ваш консультант, помните?
     - Предпочла бы забыть.
     - Я не позволю этому обстоятельству выскользнуть у вас из памяти, - заявил Калеб. - Но мы можем обсудить кое-какие аспекты этого дела позже.
     - Вот спасибо.
     - Первым пунктом у меня на повестке дня стоит найти место для ночлега. В Уиттс-Энде я нигде не заметил ни одного мотеля.
     - Ближайший находится в тридцати милях в обратном направлении, в Буллингтоне, - с готовностью сообщила она.
     - Это будет немного затруднительно. - Калеб посмотрел в окно. - Туман сгустился. Надо быть сумасшедшим, чтобы пытаться проехать тридцать миль вниз по горной дороге в таком молоке.
     - На меня не смотрите. - Сиренити встревожило направление, какое принимал, похоже, этот разговор. - Я не предоставляю ночлег и завтрак.
     Калеб с задумчивым видом обвел глазами гостиную коттеджа, похожую из-за книг на библиотеку.
     - Я мог бы поспать здесь на диване.
     - Нет.
     - Он довольно большой.
     - Нет.
     Брови Калеба поднялись.
     - Даже на одну ночь?
     - Нет.
     - В чем дело, Сиренити? Вы меня боитесь?
     - Да.
     - Ну и зря. - Он пристально смотрел на нее. - Я не собираюсь набрасываться на вас.
     - А разве я могу быть в этом уверена? Вы ведь считаете меня потаскушкой. Кто знает, чего можно от вас ожидать?
     - Я не считаю вас потаскушкой, - устало сказал Калеб. - Я считаю вас наивной. Узнав вас за эти три недели общения, я могу понять, как Эстерли сумел уговорить вас позировать ему. По всей вероятности, он подцепил вас на удочку, разглагольствуя о том, что вы должны сделать это ради искусства.
     - Какое потрясающее великодушие с вашей стороны! Но я должна, наверное, предупредить вас, что ваше второе мнение о моей персоне нравится мне ничуть не больше, чем первое. Вас послушать, так я просто какая-то безмозглая кретинка.
     - Я пытаюсь подойти к ситуации терпимо и без предубеждения, - напряженно проговорил он.
     - Надо же! Это наверняка стоит вам огромных усилий.
     - У вас чертовски дурное настроение, не так ли?
     - Можно ли меня винить? У меня был тяжелый день.
     - Я знаю. И, как я уже сказал, мне очень жаль.
     - Знаете что? Вы можете работать над своей терпимостью и практиковаться в вашем новом, непредвзятом подходе, пока будете искать мотель. - Сиренити демонстративно взглянула на часы.
     - Неужели вы действительно собираетесь выставить меня и вынудить добираться обратно по незнакомой горной дороге, да еще в таком тумане?
     - Ну, во всяком случае, здесь вы не останетесь. - Она была полна решимости не уступать. К несчастью, она также понимала, что он прав. И ей не хотелось взваливать на себя бремя ответственности за его безопасность. - Думаю, вы могли бы переночевать в доме Джулиуса. Он не будет возражать.
     - Кто такой Джулиус?
     - Джулиус Мейкпис. Это мой отец. В некотором роде.
     - Ваш отец? - Калеб казался ошеломленным. - Я совсем не уверен, что это хорошая мысль.
     - Не волнуйтесь. - Сиренити встала, чувствуя облегчение оттого, что нашла какое-то разумное решение проблемы. - Джулиуса и Бетэнн сейчас нет в городе.
     - Где же они? - Калеб тоже поднялся, выжидающе глядя на нее.
     - Они в свадебном путешествии.
     - В свадебном путешествии?
     Сиренити вынула ключи от дома Джулиуса из небольшой керамической вазочки.
     - Это была любовь с первого взгляда, можно сказать. В один прекрасный день пятнадцать лет назад Бетэнн въехала в поселок на ревущем "харлей-дэвидсоне". Джулиус только взглянул на нее - и пропала его головушка. С тех пор они неразлучны.
     Калеб нахмурился.
     - Значит, они все-таки женятся после пятнадцати лет совместной жизни?
     Сиренити пожала плечами.
     - Бетэнн сказала, что пора.
     - Вам это не кажется немного странным?
     - В Уиттс-Энде это никому не кажется странным. Как долго были знакомы ваши отец и мать до того, как поженились?
     - Они не были женаты, - сказал Калеб странно невыразительным голосом.
     - Ваши родители не были женаты? - Сиренити удивленно заморгала. - Мои тоже.
     - Но вы только что сказали, что ваш отец в конце концов женился на этой Бетэнн. - Калеб помолчал. - Которая приехала сюда пятнадцать лет назад. А, понимаю. Бетэнн вам не мать.
     - И Джулиус мне не отец. Просто так получилось, что его фамилия стоит на моем свидетельстве о рождении. Я думаю о нем скорее как о дяде. Так же, как думаю о Монтроузе, Куинтоне и Блейде.
     Калеб взглянул на нее с непроницаемым выражением.
     - У вас куча дядюшек.
     - И несколько тетушек, - сказала Сиренити. - Моих настоящих родителей нет в живых. Они оба умерли, не успев пожениться. Мой отец умер еще до моего рождения. Погиб в результате несчастного случая в учебном военном лагере. Мать умерла в тот день, когда родилась я. - Она потрогала маленького металлического грифона, висевшего у нее на шее.
     - Вас удочерили?
     - Я приемная дочь города Уиттс-Энда. - Ей показалось, что так ему будет понятнее.
     - Не обижайтесь, но это звучит не вполне законно.
     - Кого волнуют такие мелочи? У меня есть семья, а это ведь главное, не так ли?
     - Это зависит от точки зрения, - медленно проговорил Калеб. - Мне кажется, у нас есть кое-что общее. Мои родители погибли, когда мне было три месяца от роду. Они еще не были женаты. Я вырос в доме деда.
     Эти слова как бы повисли в воздухе между ними. Сиренити не хотелось, чтобы они дотянулись до нее, коснулись ее. Но вышло именно так. Похоже, все в этом человеке так или иначе касалось ее.
     - Мне очень жаль. Странно, правда?
     - Что странно?
     - Не знать своих родителей. Я даже не знаю, как они выглядели. У меня нет ни одной их фотографии. А у вас есть фотографии ваших?
     - Да. - Глаза Калеба смотрели холодно. - Есть.
     - Значит, вам повезло.
     - Вы так думаете?
     Сиренити поняла, что ступила на какую-то очень опасную почву. Она попыталась найти путь к отступлению от той невидимой ей черты, где взгляд Калеба сделался таким холодным.
     - Ну, пошли. Дом Джулиуса недалеко отсюда. Можно дойти пешком.
     Она сняла с крючка куртку, быстро надела ее и открыла входную дверь. Перед ней оказалась на вид непроницаемая стена серого тумана.
     - Не найдется ли у вас фонарика? - вежливо спросил Калеб. - Здесь, в горах, ночь наступает быстро.
     - Да, конечно. - Она открыла шкаф и, порывшись в нем, нашла ручной фонарь. Вытащила его, включила и стала решительно спускаться по ступеням, тонувшим в тумане.
     - А вдруг мы заблудимся? - Калеб застегнул свою куртку и поднял воротник.
     - Ну, поплутаем несколько часов, потом умрем от переохлаждения, - безмятежно ответила Сиренити. - Хорошо то, что, если такое случится, мы не узнаем о вторжении.
     - О каком вторжении?
     - О том, которого Блейд ожидает со дня на день.
     - Спасибо за предупреждение.
     - Всегда пожалуйста. - Сиренити поняла, что не видит даже машин, стоящих у нее на подъездной дорожке. Несмотря на это, она смело двинулась вперед. Ей нужно было во что бы то ни стало выдворить Калеба из своего дома.
     - Эта идея не кажется мне очень удачной, - сказал у нее за спиной Калеб. - Может быть, стоит пока подождать и посмотреть, не поредеет ли хоть немного этот туман.
     - В Уиттс-Энде я знаю все как свои пять пальцев. - Сиренити сделала еще один шаг вперед и налетела на жесткое металлическое крыло своего джипа. - Ой!
     - И свою дорожку тоже? - Калеб подошел и взял у нее фонарь. - С вами все в порядке?
     Она поморщилась. Удар пришелся на колено.
     - Да-да, все нормально.
     - Рад это слышать. Однако дальше мы сейчас не пойдем. Вам, может, и нравится спотыкаться тут в тумане, а я не хочу изуродовать себя, пока ищу этот дом. - Калеб взял Сиренити за руку, развернул ее кругом и повел обратно сквозь туман к коттеджу.
     У потерпевшей фиаско Сиренити настроение было хуже некуда.
     - Ладно. Сначала поужинаем, а потом пойдем к Джулиусу.
     - Ну, наконец. А то я уже стал бояться, что вы так и не пригласите меня на ужин.

***

     Проснувшись на следующее утро после беспокойного сна, Калеб вдруг ощутил, что кровать почему-то двигается. Ответ напрашивался сам собой. Землетрясение.
     Он резко сел в постели, готовый ринуться к выходу. Постель закачалась еще сильнее, и Калеб наконец вспомнил, что постель Джулиуса Мейкписа была подвешена к деревянному потолку на четырех толстых цепях. От малейшего движения она начинала дрожать и качаться. Он еще подумал, не вызовет ли это у него приступа морской болезни.
     Он снова откинулся на подушки и стал задумчиво смотреть, как серый свет раннего утра просачивается в спальню через цветные витражи.
     Он нерешительно высунул было одну ногу из-под груды лоскутных одеял ручной работы, но тут же втянул ее обратно. Было дьявольски холодно. Похоже, что в печке, которую ему удалось растопить накануне вечером, до конца прогорели все угли.
     Хорошо, что он все еще в Уиттс-Энде, а не в тридцати милях отсюда, не в Буллингтоне.
     Собравшись с духом, Калеб отбросил одеяла и выбрался из постели. Он схватил свою сумку и направился в малюсенькую ванную комнату. К сожалению, он забыл в Сиэтле свой халат и, вероятно, еще несколько очень нужных вещей. Обычно он тщательнее упаковывался, собираясь в дорогу.
     Конечно, у него не оказалось времени на сборы в эту поездку по живописным окрестностям Уиттс-Энда, напомнил он себе. Решение было нео