жениться,  тем  более  в  самом
начале. Я желал заполучить тебя в свою постель, и это главное.
   - О! - Она не знала, что ответить на  это.  Хорошо  хоть,  что  он  с
самого  начала  ее  хотел.  -  Значит,  ты  согласился  помочь   мне   в
расследовании, чтобы получше узнать меня?
   - Чтобы затащить тебя в постель, черт бы всех побрал!
   Она ободряюще улыбнулась ему.
   - Что ж, признаться, твои  первоначальные  намерения  нельзя  назвать
честными.
   - Ни в малейшей степени!
   - Но ты отказался от них, вот что важно. Когда ты узнал меня поближе,
бесчестные намерения сменились честными!
   - Проклятие! Ты ничего не понимаешь, как я ни пытаюсь  раскрыть  тебе
глаза! - Габриэль схватил свои бриджи и натягивал их быстрыми, яростными
движениями. - Когда я узнал, что  ты  дочь  Кларингтона,  мои  намерения
вовсе не стали лучше. Они стали хуже, если это вообще возможно.
   - Как - хуже?
   Он с отвращением махнул рукой.
   - Феба, когда я узнал твое имя, то отыскал  тебя  только  ради  того,
чтобы  с  твоей  помощью  отомстить  всему  вашему  семейству.  Я  хотел
соблазнить тебя и таким образом  сквитаться  с  твоим  отцом.  Вот  так.
Теперь ты все поняла?
   Она часто заморгала, удерживая слезы, но по-прежнему храбро  улыбаясь
ему.
   - Возможно, месть и была вначале целью, но ведь ты не осуществил этот
план, верно? Вместо этого ты взял и женился на мне.
   Он резко развернулся к ней, уперев руки в бедра.
   - Вот именно.
   - И это значит только то, что твоя благородная натура взяла  верх,  -
заключила Феба.
   - Ад и все дьяволы! Считай так, если хочешь, я возражать не стану.
   - Ты женился на  мне  из-за  своего  врожденного  рыцарства.  -  Феба
прикусила дрожащую нижнюю губу. - Но ты ведь совсем не любишь меня?
   Глаза его засверкали.
   - Ты не можешь обвинить меня, будто я ввел тебя в заблуждение на этот
счет. В чем, в чем, а в этом я не повинен  и  никогда  не  заявлял,  что
люблю. Я говорил, что хочу тебя, и это правда. Вся правда.
   - Ты женился на мне, чтобы спасти от неизбежного скандала.
   - Избавь меня  от  благородных  побуждений!  -  прорычал  он.  -  Все
рыцарские порывы улетучились восемь лет назад, и поверь, жизнь  в  Южных
морях вовсе не способствует романтизму. Я отнюдь не страстный  рыцарь  -
защитник добра, любви и справедливости.
   - Так зачем же ты женился на мне?! - вскрикнула она.
   - Я женился, потому что мне нужна хорошая графиня! - рявкнул он. -  У
тебя  безупречная  родословная,  и  -  что  гораздо  важнее  -  в  твоем
безрассудстве, как я ни устал от него, есть дерзость и  бесстрашие.  Эти
качества ты передашь моим сыновьям. Наконец, ты занимаешь  меня  гораздо
больше, чем все дамы, которых мне довелось видеть  за  последнее  время.
И... и... я тебя хочу.
   - Но ты меня не любишь.
   - Я и не говорил, что люблю.
   - Не говорил, но я надеялась, что когда-нибудь ты научишься  говорить
об этом, - попыталась объяснить ему Феба. - Только поэтому я и  решилась
на величайший риск, на какой  когда-либо  отваживалась,  при  всем  моем
безрассудстве.
   - Ты называешь величайшим риском свое замужество? - Казалось,  он  не
верил своим ушам.
   - Да.
   - Ты оскорбляешь меня, - произнес Габриэль, - я собираюсь  быть  тебе
хорошим мужем.
   - Вот как?
   Он шагнул вперед, угрожающе нависая над ней.
   - Да. И в конце концов тебе придется  стать  достойной  женой.  Богом
клянусь.
   Феба склонила голову набок, пристально вглядываясь в него.
   - А что же такое, по-вашему, достойная жена?
   Он ухватил ее за подбородок. Глаза его сверкали яростью.
   - Вы намеренно провоцируете меня, мадам. Тем не  менее  я  сейчас  же
объясню вам, что от вас требуется. Я жду послушания и уважения,  которое
достойная жена обязана оказывать своему супругу.
   - Я уважаю вас, Габриэль. Но послушание никогда не было в числе  моих
достоинств.
   - Тебе придется ему научиться, черт меня побери!
   - Бога ради, Габриэль, не напускайте на себя угрожающий вид.  Мы  оба
прекрасно знаем, что  вы  не  собираетесь  добиваться  моего  послушания
силой.
   - Вы уверены?
   Она насмешливо улыбнулась и отступила назад, уворачиваясь от его рук.
   - Врожденное рыцарство не позволит вам прибегать к силе в обращении с
женушкой.
   - Ради вашего же блага я советую вам как можно скорее  отказаться  от
иллюзий на сей счет! - прорычал он. - Нет у  меня  никакого  врожденного
рыцарства.
   - Не надо лишать меня последних иллюзий. - Феба направилась к шкафу и
приоткрыла стеклянную дверцу.
   - О чем это вы? - резко спросил Габриэль.
   - Сначала вы сказали мне, что Нил  Бакстер  -  единственный  человек,
обещавший любить меня всем своим благородным и чистым сердцем, -  солгал
мне.  -  Феба  сняла  с  полки  рукопись  "Дамы  на  башне".   -   Потом
обнаруживается, что я вышла замуж за человека, который  утверждает,  что
вовсе меня не любит, а ведь именно этой участи  я  всю  жизнь  старалась
избежать. Учитывая все это, милорд, следует признать, что первая брачная
ночь не слишком-то удалась.
   - Феба!
   - Доброй ночи, милорд! - Прижав тяжелый том к груди, Феба  решительно
направилась к дверям.
   - Проклятие, Феба, я хочу поговорить с тобой!
   - Интересно о чем? О врожденном рыцарстве? Уверяю вас, на  этот  счет
вы достаточно меня просветили, больше уроков не требуется.
   Она отперла дверь и начала спускаться по винтовой  лестнице.  Как  же
холодно было ступать босыми ногами по каменным ступеням!

Глава 13

   Какого черта он не промолчал? Габриэль бросил  перо,  отказываясь  от
тщетных попыток хоть что-нибудь сегодня написать. Он встал из-за стола и
подошел к окну. Шел бесконечный дождь.  Веревка,  по  которой  он  вчера
спустился с крыши, все еще раскачивалась за окном.
   Конечно же, нужно было промолчать, когда он проснулся и  увидел,  что
Феба смотрит на свою "Даму на башне", оказавшуюся в его книжном шкафу.
   Он мог рассказать ей правду о Ниле Бакстере и о том,  как  эта  книга
попала к нему, но обо всем остальном лучше было молчать.
   Габриэль содрогнулся, вспоминая свою проповедь послушания и уважения.
Напоминать о таких вещах новобрачной  все  равно  что  с  самого  начала
постараться убедить ее, что ей вряд ли предстоит счастливое  замужество.
Фебе так хотелось верить, что он с первого взгляда полюбил ее и сразу же
захотел жениться на ней! Зачем ему понадобилось огорчать ее? Зачем  было
разрушать ее иллюзии?
   Габриэль и сам не мог объяснить себе своего поведения. Он  весь  день
ломал голову над этой загадкой, но по-прежнему не находил ответа.
   Вчера утром, едва  узнав  о  побеге,  Габриэль  пришел  в  ярость.  И
рассердился еще больше, когда она заперлась с вечера на башне. Но к  его
гневу примешивался страх. Не стоит себя обманывать. Он боялся, что  Феба
обнаружит "Даму на башне" прежде, чем он успеет все объяснить.
   Он не мечтал о том, чтобы жена приписывала ему благородное  сердце  и
рыцарские поступки, но и не хотел, чтобы  она  считала  его  кровожадным
пиратом, убивающим направо и налево. Просто он хотел быть с ней  честным
до конца, убеждал себя Габриэль.
   Стиснув челюсти, он отвернулся от окна.  Плохо  это  или  хорошо,  но
теперь она знает правду. Между ними не осталось никаких недомолвок.
   Она вышла замуж за человека, который сначала хотел затащить ее к себе
в постель, а затем надеялся использовать  ее  ради  осуществления  своей
мести. В  конце  концов,  он  женился  на  ней  ради  ее  родословной  и
отчаянного безрассудства в надежде, что такая жена не даст ему скучать.
   Если этого недостаточно, чтобы поколебать мечту о любви,  драгоценную
для каждой женщины, значит, ее уже ничто не сможет  разрушить.  Габриэль
содрогнулся. Он должен был промолчать. И все было бы гораздо проще.
   Но может, все к лучшему. Ведь, в  конце  концов,  он  гордился  своим
трезвым прагматичным подходом ко всем жизненным проблемам. Он уже не тот
чувствительный, доверчивый и романтичный юноша,  каким  был  восемь  лет
назад. Он - мужчина, умеющий разговаривать с жизнью.
   Пусть Феба поймет, что он  не  намерен  больше  пускаться  за  ней  в
приключения, словно пес.  Хватит  с  него  роли  странствующего  рыцаря.
Теперь она его законная жена, и пора ей научиться понимать своего мужа.
   Вернувшись к столу, Габриэль снова схватился за перо. Несколько минут
он потратил, стараясь заточить его маленьким ножичком.  Затем  уселся  и
принялся переписывать неудачную страницу "Безрассудной отваги".
   Час спустя весь пол был завален зря испорченными листами, и Габриэль,
отказавшись от бесплодных усилий, отправился вниз посмотреть, чем занята
Феба.
   Он обнаружил ее в библиотеке.
   Бесшумно приотворив дверь, он с минуту наблюдал за ней. Все внутри  у
него замерло, перед глазами вновь возникли события первой брачной ночи.
   Феба уютно устроилась в кресле у  окна.  На  ней  было  платье  цвета
спелой тыквы, из-под  которого  выглядывали  кончики  домашних  туфелек.
Сквозь пелену дождя пробилось солнце, его лучи играли в  темных  волосах
Фебы, шею скрывал строгий белый воротничок.
   Габриэль ощутил острый укол совести. Должно быть, она проплакала  все
утро.
   - Феба? - ласково окликнул он.
   - Да, милорд? - Она не отрывала глаз от  книги,  лежавшей  у  нее  на
коленях.
   - Я зашел посмотреть, чем ты занимаешься.
   - Читаю.  -  Она  по-прежнему  не  поднимала  глаз  и,  похоже,  была
полностью поглощена своей книгой.
   - Да, я вижу.
   Габриэль прикрыл  за  собой  дверь  и  подошел  поближе  к  жене.  Он
остановился у камина и помолчал, глядя на ее склоненную голову. Он вдруг
обнаружил, что не знает, о  чем  говорить  дальше,  и  отчаянно  пытался
подобрать нужные слова:
   - Я о прошлой ночи...
   - Хм? - Она,  определенно,  не  желала  его  слушать.  Как  же  найти
подходящие слова? Габриэль набрал в грудь побольше воздуха.
   - Я должен извиниться, ты, естественно, ожидала большего  от  брачной
ночи.
   - Не казните себя, милорд, - отозвалась она, так и не подняв  головы.
- Уверена, вы все сделали наилучшим образом.
   Ее снисходительный тон озадачил его.
   - Да, это правда, - пробормотал он. - Так вот, Феба, мы муж и жена, и
для нас очень важно быть вполне откровенными друг с другом.
   - Понимаю.  -  Феба  перелистнула  страницу.  -  Я  и  не  собиралась
жаловаться, поскольку вы и в  самом  деле  очень  старались,  чтобы  все
прошло  как  можно  лучше.  Но  раз  вы  так   настаиваете   на   полной
откровенности, я тоже выскажусь до конца.
   - Да? - нахмурился он.
   -  Если  говорить  совершенно  честно,  милорд,  меня  все  несколько
разочаровало.
   -  Да,  конечно,  дорогая,  я  понимаю,  но  виноваты  ваши   излишне
романтические взгляды на брак.
   -  Так  я  и  думала.  -  Феба  перелистнула  очередную  страницу   и
внимательно изучала иллюстрации. - Однако ваша вина тоже есть. После той
ночи, в саду Брэнтли, у меня были все основания надеяться,  что  брачная
ночь подарит столь  же  приятные  ощущения.  Боюсь,  именно  этого  я  и
ожидала, но действительность оказалась далеко не столь привлекательной.
   Габриэль почувствовал, как его щеки покрываются краской. Она  говорит
не об их ночном объяснении, а о том, как он занимался с ней любовью!
   - Бога ради, Феба, я вовсе не намерен обсуждать это.
   - В самом деле, милорд? - Она  наконец  отвела  взгляд  от  книги,  в
глазах ее не было ничего, кроме вежливого интереса.  -  Прошу  прощения.
Что же в таком случае вы хотели обсудить?
   Сейчас ему хотелось взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть.
   - Я говорил о нашей беседе - после того  как  ты  обнаружила  в  моем
шкафу "Даму на башне" и...
   - Ах, об этом.
   - Да, об этом.  Черт  меня  побери,  женщина,  что  касается  занятий
любовью, тебе нечего беспокоиться. Я уже говорил, что  в  следующий  раз
все будет гораздо лучше.
   Феба недоверчиво скривила губы:
   - Вполне возможно!
   - Не вполне возможно, а точно!
   - А может быть, и нет.
   - Может быть, - сузил глаза Габриэль,  -  я  отнесу  тебя  наверх,  в
спальню, и прямо сейчас докажу тебе.
   - Нет уж, благодарю.
   - Почему же нет?! - Рука Габриэля сжала выступ  каминной  доски.  Еще
немного, и он точно так же  сжал  бы  ее  горло.  -  Или  ты  не  хочешь
заниматься  любовью  днем?  Только  не  говори,  что  моя   безрассудная
Дама-под-вуалью вдруг  вспомнила  о  приличиях.  Я  что  же,  по-твоему,
женился на маленькой ханже и зануде?
   - Не в этом дело, милорд. - Она вновь попыталась  сосредоточиться  на
своей книге. - Просто я не верю, чтобы мне понравилось это  занятие,  во
всяком случае до тех пор, пока я не уверюсь в вашей любви.  И  потому  я
решила, что пока вы  не  научитесь  меня  любить,  мы  больше  не  будем
повторять подобных попыток.
   Его пальцы впились в мрамор так сильно, что каминная доска,  кажется,
должна была вот-вот треснуть. Он посмотрел вниз, на ангельски склоненную
головку.
   - Дьяволенок, так вот какую ты игру затеяла?
   - Уверяю вас, это вовсе не игра, милорд.
   - Ты собираешься вертеть мной, как это было до свадьбы? Я  больше  не
ваш верный рыцарь, мадам. Я ваш муж!
   - Я пришла к заключению, что иногда от рыцарей  куда  больше  пользы,
чем от мужа.
   "Только не потерять над собой контроль", - твердил себе Габриэль.  Он
должен сохранить хладнокровие,  иначе  не  удастся  взять  верх  в  этой
домашней войне. Он должен.
   - Может быть, вы и правы, мадам, - ровным голосом произнес  Габриэль,
- не сомневаюсь, что  такая  упрямая  и  своевольная  женщина,  как  вы,
предпочитает распоряжаться своими рыцарями, а не подчиняться супругу. Но
вы уже получили мужа, а не рыцаря.
   - Я предпочту воздержаться пока от супружеских отношений.
   - Ад и все дьяволы! Это  совершенно  невозможно.  Я  не  позволю  вам
дурачить меня.
   - Что вы, я не собираюсь дурачить вас. - Феба на  мгновение  оторвала
взгляд от книги. - Но я  настаиваю,  чтобы  вы  научились  любить  меня,
прежде чем снова займетесь со мной любовью.
   - Вам известно, что мужья колотят своих жен и за меньшее оскорбление,
чем это? - тихо и вежливо осведомился Габриэль.
   - Мы уже обсуждали эту тему, Габриэль. Вы не станете меня бить.
   - Я найду другие способы осуществить свои права супруга.  И  мне  это
уже удалось прошлой ночью, не правда ли?
   - Прошлой ночью я совершила ошибку, - вздохнула Феба.  -  Вы  безумно
рисковали,  спускаясь  с  крыши,  и  я  решила,  что  таков  ваш  способ
объясняться в любви. Но больше вам не удастся  меня  провести.  Так  что
можете больше не рисковать сломать себе шею.
   - Я все понял. - Габриэль кивнул с холодной вежливостью. "Пожалуй,  я
тоже сыграю в эту игру", - решил он. - Замечательно, мадам. Вы  мне  все
прекрасно объяснили. Я не собираюсь насильно навязывать вам свои ласки.
   - Я этого и не боюсь. - Она выглядела несколько удивленной.
   Он с трудом сдерживал гнев.
   - Будьте  добры,  известите  меня,  когда  надумаете  исполнять  свой
супружеский долг. До тех пор вы  можете  пользоваться  всеми  удобствами
"Дьявольского тумана" в качестве гостьи. - С этими словами он направился
к двери.
   - Подождите, Габриэль. Я вовсе не говорила, что считаю  себя  в  этом
доме только гостьей.
   Он задержался, стараясь не выказать торжества.
   - Прошу прощения? Мне показалось, что вы  говорите  именно  о  такого
рода отношениях.
   -  Конечно  же,  нет!  -  Она  сосредоточенно  нахмурилась,   пытаясь
разобраться  в  сложившейся  ситуации.  -  Я   хочу   лишь,   чтобы   мы
познакомились поближе. Я уверена, что ты научишься любить,  если  только
постараешься. Я хочу, чтобы  мы  были  мужем  и  женой  во  всем,  кроме
постели. Неужели я прошу слишком много?
   - Да, Феба, это слишком. Итак, повторяю,  когда  захочешь  быть  моей
женой, сообщи мне об этом. А до тех пор ты будешь для меня гостьей.
   Габриэль не оглядываясь вышел в залу  и  мимо  двух  рядов  старинных
доспехов направился к винтовой лестнице. Он сядет за стол и допишет  эту
главу, умрет, но допишет. Он не позволит Фебе вконец испортить ему день.
***

   Тремя  днями  позже  Феба  вновь  уединилась  в  чудесной  библиотеке
Габриэля, устроившись в своем любимом кресле.
   Глядя в окно, она признавалась себе, что имеется серьезная  опасность
проиграть эту дипломатическую войну, которую она сама и затеяла. Она  не
знала, как долго сможет продержаться. Воля  Габриэля  оказалась  гораздо
сильнее ее воли.
   Скорее всего ее затея с самого начала была обречена на провал -  ведь
она гораздо уязвимее, чем он. И в  конце  концов,  она  любит  его  всем
сердцем, и Габриэль знает это. Феба мрачно подумала о том, что уже  одно
это знание дает немалое преимущество ее мужу. Габриэль умен,  он  просто
будет выжидать, пока ее оборона не рухнет сама собой.
   Но самым скверным было то, что Феба ничуть не продвинулась  вперед  в
осуществлении своего замысла: научить Габриэля любить ее.
   Нет,   он,   конечно,   не   избегал   ее.   Он   обращался   с   ней
изысканно-вежливо, и эта любезность доводила ее до слез. Он не спорил  и
не читал морали о супружеских обязанностях достойной жены.
   Но как и обещал, обращался с ней словно с гостьей, и Феба все сильнее
кусала себе губы в беспомощном отчаянии.
   Вчера она  решила  поговорить  о  книге,  которую  обнаружила  в  его
библиотеке. "Это поможет нам начать разговор", - думала она. Они как раз
сели обедать.
   - Какой совершенно замечательный экземпляр "Смерти Артура" Мэлори,  -
проговорила она, приступая к блюду из  кролика,  зажаренного  в  луковом
соусе.
   - Благодарю вас, -  ответил  Габриэль,  накалывая  на  вилку  кусочек
вареного картофеля.
   Феба предприняла новую попытку:
   - Я помню, в ту ночь, у мистера Нэша, ты  спрашивал  его  о  каком-то
особом экземпляре "Смерти Артура"  с  посвящением  на  титульном  листе.
Зачем тебе именно та книга, когда в  библиотеке  есть  такой  прекрасный
фолиант?
   - Я искал у Нэша книгу, которую мне подарил отец, - отвечал Габриэль,
- когда мне было десять  лет.  Перед  отъездом  из  Англии  ее  пришлось
продать.
   -  Тебе  пришлось  продать  книгу,  подаренную  отцом?  -   в   ужасе
переспросила Феба.
   Габриэль холодно взглянул на нее.
   - Мне пришлось продать все книги, которые я унаследовал  от  отца,  и
все книги, которые собрал сам. Мне нужны были деньги, чтобы добраться до
островов Южных морей и начать там свое собственное дело.
   - Понятно.
   - Когда речь идет о выживании, чувствительность неуместна.
   - Как это ужасно, что пришлось продать самые дорогие для тебя вещи!
   - Это было лишь частью  урока,  который  я  получил  тогда,  -  пожал
плечами Габриэль. - Как и пуля, которую твой брат всадил  мне  в  плечо,
как и те методы, с помощью которых твой отец меня разорил. С тех  пор  я
больше не полагаюсь на свои чувства.
   И сейчас, в библиотеке, Феба со вздохом  припоминала  этот  разговор.
Научить Габриэля любви будет значительно труднее, чем она  предполагала.
Глядя из окна на поднимавшийся с моря серый туман, она  гадала,  удастся
ли вообще научить Габриэля вновь доверять своим чувствам.
   Через минуту она встала и пристроилась за письменным столом Габриэля.
Давно пора написать мистеру Леси. Он, несомненно, теряется  в  догадках,
что с ней могло произойти. Стоит  предоставить  Леси  самому  себе  -  и
маленькое процветающее издательское дело уйдет в  небытие.  Этот  старый
пьяница интересуется только джином да своим печатным станком.
   С Леси ей приходилось нелегко, но с первой же их встречи Феба  знала,
что он будет для нее превосходным деловым партнером.  Она  помогала  ему
деньгами и издательской  экспертизой,  он  хранил  в  тайне  их  деловые
отношения. Когда она  решилась  заняться  книжным  делом,  то  могла  бы
обратиться и к другим издателям. Большинство  из  них  обладали  гораздо
более тонким чутьем на книгу, чем Леси, но те вряд ли удержались  бы  от
сплетен. Ни один не способен был бы скрывать, что его партнер -  младшая
дочь