меру.

Глава 9

   Августа, потрясенная, молча смотрела на Гарри.
   - Я не понимаю, милорд, - в конце концов выговорила она с  трудом.  -
Я...  право  же,  все...  всем  казалось,  что  ваша  первая  жена  была
совершенством, исключительно добродетельной леди...
   - Это мне известно. И я не вижу причин разрушать мнение света о  ней.
До брака с Кэтрин я тоже полагал, что она образец добропорядочности:
   - На губах Гарри появилась горькая усмешка. - Можешь не  сомневаться,
дорогая, уж она-то не позволила мне  во  время  помолвки  ровным  счетом
ничего, разве что несколько торопливых поцелуев. О, она вела себя  очень
осторожно!  Ну  а  я  ошибся,  приняв  отсутствие  любви   за   истинную
добродетель.
   - Ах вот как! - Августа залилась ярким румянцем, вспомнив, как  много
позволила ему до замужества она сама.
   - И лишь обнаружив, что и в нашу первую  брачную  ночь  она  осталась
столь же холодна, я понял, что она не испытывает ко мне ни капли  любви.
Кроме того, у меня возникли  серьезные  опасения,  что  у  нее  уже  был
любовник. Когда же я предъявил ей свои  обвинения,  она  расплакалась  и
призналась, что любит другого и отдалась ему, когда узнала,  что  должна
выйти замуж за меня.
   - Но почему же должна, сэр?
   - По вполне обычным причинам. Главным образом из-за  моего  титула  и
состояния. Родители Кэтрин настаивали на этом браке, и она смирилась. Ее
возлюбленный не имел ни гроша за душой, а Кэтрин была слишком практична,
чтобы убежать с ним.
   - Как это печально! Для вас обоих.
   - Клянусь, я бы предпочел, чтобы она убежала со своим любовником,  да
еще с радостью заплатил бы ему за это, если б только знал, что сулит мне
судьба! Но прошлого не вернешь. - Гарри пожал плечами.  -  Она  уверяла,
что жалеет о содеянном и изо всех сил постарается быть хорошей женой.  Я
ей поверил. Черт побери, я просто хотел ей поверить!
   - И с вашей стороны было бы  нечестно,  сэр,  укорять  ее  утраченной
невинностью, - сказала Августа, нахмурившись. - Разве что вам тоже  ваши
отношения... были совершенно безразличны.
   Гарри вздернул бровь.
   - Так или иначе, но мне не оставалось ничего иного, как смириться  со
сложившимся положением вещей, - продолжал он.
   - Я понимаю. Брак заключается навечно, - прошептала Августа.
   - Мы с Кэтрин могли бы как-то все уладить и жили бы неплохо, если  бы
она не лгала мне с самого начала. Лжи я не прощаю никому и никогда.
   - Да, я прекрасно вижу, что вам было бы  очень  трудно  простить  раз
солгавшую женщину или кого-либо еще. В этом отношении вы излишне суровы,
милорд.
   Он внимательно взглянул на нее:
   - На самом деле Кэтрин  даже  и  не  пыталась  стать  хорошей  женой.
Правда,  следует  признать,  став  моей  женой,  она   еще   не   успела
забеременеть от своего любовника. Впрочем, она забеременела в первую  же
нашу брачную ночь и очень по этому поводу негодовала. Любовник утратил к
ней всякий интерес, заметив, что у нее  растет  живот.  И  тогда,  чтобы
удержать его при себе, она начала давать ему деньги.
   - Гарри! Какой ужас! И ты знал об этом?
   - Довольно долго я ни о чем  не  подозревал.  Кэтрин  умела  быть  на
удивление  убедительной.  Прося  у  меня  денег,  она  рассказывала   об
очередном своем благотворительном фонде.  Что,  впрочем,  даже  не  было
ложью. Поскольку благополучие любовника зависело только от ее щедрости.
   - О господи!
   - Я позволил распространиться слухам о  том,  что  Кэтрин  умерла  от
родильной горячки, - ровным голосом продолжал Гарри. - А на  самом  деле
она прекрасно поправлялась после родов, но тут узнала, что  ее  любовник
встречается с другой женщиной. Она не выдержала, поднялась с  постели  и
потихоньку выскользнула из дома, желая устроить ему скандал.  Домой  она
вернулась в полном отчаянии и к тому же подхватила простуду,  перешедшую
в воспаление легких. Она окончательно слегла и  больше  уже  не  встала.
Перед смертью совсем утратила разум и то и дело  начинала  звать  своего
возлюбленного.
   - Именно тогда ты и узнал, кто он?
   - Да.
   - А  что  с  ним  сталось?  -  спросила  Августа,  терзаемая  дурными
предчувствиями.
   - Лишившись  единственного  источника  средств  к  существованию,  он
вынужден был пойти на службу в армию. И вскоре погиб  смертью  героя  на
Пиренейском полуострове.
   - Какая чудовищная ирония судьбы! И никто об этом не знает?
   - До сих пор об этом знал  лишь  я  один.  Ты  единственная,  кому  я
рассказал все, и, надеюсь, сохранишь мой рассказ в тайне.
   - Да, разумеется, - слабым голосом проговорила Августа, думая о  том,
какие муки выпали на долю  этому  гордому  и  благородному  человеку.  -
Пережив   такое,   милорд,   вы   должны   были   искать   действительно
добродетельную женщину. Теперь для меня в этом нет ничего удивительного.
   - Дело  не  только  в  том,  что  может  пострадать  моя  собственная
гордость, - резко прервал ее Гарри. - Я бы хотел, чтобы миф о Кэтрин как
идеальной жене и матери  сохранился  ради  Мередит.  Ребенку  необходимо
уважать своих родителей или хотя бы память о них. Мередит  всего  девять
лет, и она  совершенно  уверена,  что  Кэтрин  была  любящей  матерью  и
добродетельной женой.
   - О, как я это понимаю! Тебе не о чем беспокоиться, Гарри, я  никогда
не нарушу представлений девочки о ее матери.
   Он слабо улыбнулся:
   - Не сомневаюсь. Ты не способна на подобное. Ты очень добра и  умеешь
хранить удивительную верность тем, кого любишь. Отчасти именно поэтому я
на тебе и женился. И я очень надеюсь, что со временем  ты  полюбишь  мою
дочь.
   - Уверена, что полюблю. - Августа,  потупившись,  рассматривала  свои
затянутые в перчатки руки, покорно лежавшие на коленях - Надеюсь, что  и
она со временем сумеет полюбить меня.
   - Она послушное дитя. Она поступит так, как ей скажут. Она знает, что
ты теперь стала ее новой мамой, и непременно постарается  показать  свое
уважение к тебе.
   - Уважение и любовь не одно и то же, милорд. Можно заставить  ребенка
уважать кого-то, можно заставить его  вести  себя  примерно,  но  нельзя
заставить кого-то любить или не любить! Не правда ли? - Она выразительно
посмотрела на Гарри, - Как нельзя заставить жену любить своего мужа  или
наоборот...
   - Я постараюсь, чтобы и мой ребенок, и моя  жена  относились  друг  к
другу с должным уважением, - упрямо заявил Гарри. - И помимо  этого,  от
своей жены я ожидаю верности. Я понятно выразил свои мысли?
   - Да, милорд. - Августа снова принялась перебирать бахрому на платье.
- Но я с самого начала пыталась внушить вам, что никак не  могу  служить
образцом добродетели.
   Он мрачно улыбнулся:
   - Образцом добродетели нельзя считать никого.
   - Я очень рада, что вы это понимаете.
   - Но мне было бы весьма желательно, если бы вы предприняли  некоторые
шаги в этом направлении, моя дорогая, - довольно сухо добавил Гарри.
   Августа быстро подняла на него глаза:
   - Вы что, смеетесь надо мной, сэр?
   - Господи, Августа, конечно же нет! Я просто  скучный  ученый-педант,
которому  явно  не  хватает  беспечности  нрава,  позволяющей  совершать
легкомысленные поступки.
   Августа нахмурилась:
   - Но ты и вправду смеешься надо мной, Гарри! Знаешь,  я  должна  тебя
кое о чем спросить.
   - О чем же?
   - Ты сказал, что никогда не простишь своей  жене  вероломства,  но  я
тоже не всегда была до конца откровенна с тобой. Я, например, не сказала
тебе об этом дурацком карточном долге Лавджою.
   - Ну, это не такое уж страшное вероломство. Ты просто вела себя,  как
всегда,   безрассудно,   пытаясь    спасти    честь    нортамберлендских
Баллинджеров, и, естественно, попала в беду.
   - Естественно? Так, Гарри, послушай...
   - Если бы вы обладали хотя бы каплей здравого смысла,  мадам,  то  не
стали бы лишний раз напоминать об этом неприятном  происшествии.  Я  как
раз стараюсь поскорее забыть о нем.
   - Ну а мне будет весьма трудно забыть о нем, сэр, учитывая тот  факт,
что именно сие неприятное происшествие, как вы  изволили  выразиться,  и
привело к тому, что вам пришлось спешно жениться на мне.
   - Я все равно женился бы на тебе - раньше  или  позже.  Повторяю  еще
раз, Августа.
   Она озадаченно взглянула на него:
   - Но почему, милорд? Я все еще не до конца понимаю, почему вы выбрали
именно меня, когда у вас в списке было так много гораздо более достойных
кандидатур?
   Гарри довольно долго смотрел на нее.
   - Вопреки всеобщему мнению, безупречные манеры и идеальное  поведение
совсем не главные из моих требований.
   - Нет? - Августа изумленно раскрыла глаза.
   - Манеры  и  умение  подать  себя,  которыми  обладала  Кэтрин,  были
поистине безупречны...
   Августа нахмурилась:
   - Но в таком случае что именно  вы  желали  видеть  в  своей  будущей
жене?
   - Ты сама назвала это качество в ту ночь, когда я обнаружил,  как  ты
крадешься в библиотеку Энфилда.
   Мне нужна всего лишь по-настоящему добродетельная женщина.
   - Ну да, я это знаю.  Однако  для  таких,  как  вы,  милорд,  женская
добродетель идет  рука  об  руку  с  четким  представлением  о  правилах
приличия и соблюдением их.
   - Необязательно, хотя и допускаю, что это было бы весьма  неплохо.  -
Гарри вдруг стал как-то особенно серьезен.  -  По  моим  представлениям,
добродетель в  женщине  основывается  исключительно  на  ее  способности
хранить верность. И опять же согласно моим наблюдениям - несмотря на  то
что вы, мадам, к  сожалению,  упорно  остаетесь  весьма  безрассудной  и
упрямой молодой леди - именно вам в высшей  степени  свойственно  умение
хранить верность. Возможно, вы умеете это лучше всех, кого я знал в моей
жизни.
   - Я? - Августа была явно озадачена его заявлением.
   - Да, дорогая, именно ты. Я ведь не мог не заметить, как ты  преданна
друзьям, например Салли, или верна своим нортамберлендским Баллинджерам.
   - Да уж, не хуже спаниеля...
   - А мне как раз очень нравятся спаниели! - Гарри улыбнулся, услышав в
ее голосе огорчение.
   Она подняла к нему лицо, глаза ее пылали гневом.
   -  Верность,  милорд,  сродни  любви!  По  крайней  мере,   мне   так
представляется. И купить ее с помощью обручального кольца нельзя!
   - Как раз напротив. И я это сделал  несколько  часов  назад,  -  тихо
возразил он. - Постарайся-ка вспомнить, Августа. Меня в  самом  деле  не
очень  интересует  чувство,  которое  ты  называешь  любовью.  Однако  я
рассчитываю на уважение и верность, с каким ты  относишься  к  остальным
членам твоего семейства - к покойным и ныне здравствующим.
   Августа гордо выпрямилась:
   - Ну а я взамен получу то же самое?
   - Можешь быть в этом совершенно уверена.  Я  до  конца  исполню  свой
супружеский долг. - В глазах его неожиданно сверкнула страсть.
   Она потупилась, не желая быть испепеленной охватившим его чувственным
огнем.
   - Прекрасно, милорд. Пусть будет верность. Но не более, пока  я  сама
не приду к иному решению.
   - И что, черт  побери,  должно  означать  сие  загадочное  заявление,
Августа?
   Она решительно отвернулась к окну:
   - Всего лишь то, что, пока вы не начнете придавать  должное  значение
такому чувству, как любовь, я не позволю себе испытывать это  чувство  и
по отношению к вам.
   "Нет, я непременно заставлю его понять, - сердито думала  Августа,  -
что брак - это не просто холодный обмен обещаниями верности!"
   - Что ж, поступай, как тебе заблагорассудится, - пожал плечами Гарри.
   Она искоса глянула на него:
   - Значит, вы не возражаете против того, что в  мои  планы  не  входит
любовь к вам?
   - Не возражаю, если вы будете  прилежно  исполнять  свои  супружеские
обязанности, дорогая.
   Августа поежилась:
   - Как вы холодны, милорд! Я до сих пор этого  не  понимала.  Судя  по
некоторым вашим недавним поступкам,  можно  было  надеяться,  что  и  вы
вполне способны на безрассудства и столь же горячи в своих чувствах, как
и любой из моих предков - нортамберлендских Баллинджеров.
   -  Ну  разве  кто-нибудь  может   сравниться   с   нортамберлендскими
Баллинджерами! - возразил Гарри. - И уж менее всего я...
   - А жаль. - Августа потянулась к своему ридикюлю  и  достала  книжку,
которую намеревалась почитать во время путешествия.  Она  открыла  ее  и
уткнулась в страницу.
   - Что вы читаете, мадам? - мягко осведомился Гарри.
   - Вашу последнюю книгу, милорд. - Она не осмелилась поднять  на  него
глаза. - "Некоторые замечания относительно "Римской истории от основания
города" Тита Ливия".
   - По-моему, довольно скучное чтение для вас, дорогая.
   - Вовсе нет, милорд. Я уже читала несколько ваших работ  и  нашла  их
весьма интересными.
   - Правда?
   - Да, а что? Если, разумеется, не считать один очевидный  недостаток,
присутствующий во всех ваших работах.
   - Недостаток? Господи, умоляю, скажите же мне, что это за недостаток!
- Гарри был явно взбешен.  -  Как  вы  можете,  собственно,  говорить  о
недостатках моих научных трудов? Разве вы  изучали  античную  филологию,
мадам?
   - Совершенно необязательно  быть  ученым  и  заниматься  античностью,
чтобы заметить, чего всегда не достает в ваших книгах, милорд.
   - Да неужели? Ну так назовите же  мне  этот  недостаток,  прошу  вас,
дорогая! - взревел он.
   Августа изумленно подняла брови,  посмотрела  ему  прямо  в  глаза  и
ласково улыбнулась, точно ребенку:
   -  Видите  ли,  сэр,  при  чтении  ваших  исторических   исследований
несколько раздражает тот факт, что в каждом из них вы упорно игнорируете
роль женщин в развитии культуры.
   - Женщин? - Гарри ошарашенно посмотрел на нее. Однако сразу взял себя
в руки. - Но женщины не творят историю, мадам.
   - Я давно подозреваю,  что  такое  впечатление  складывается  главным
образом потому, что историю пишут мужчины вроде вас, милорд,  -  заявила
Августа. - По неизвестной мне причине эти авторы совершенно не  обращают
внимания на вклад женщин в культурный процесс. Мне это впервые бросилось
в глаза, когда пришлось кое-что прочесть, поскольку именно я  занималась
интерьером нашего клуба "Помпея".  Оказалось  очень  трудно  отыскать  в
исторических трудах нужные сведения о выдающихся женщинах.
   - Нет, это уж слишком! - простонал Гарри. Теперь она упрекала  его  в
недостаточной компетентности - эта  взбалмошная  девчонка,  увлекающаяся
Вальтером Скоттом и Байроном! И вдруг, сам того не желая, он  улыбнулся.
-  Знаете,  мадам,  я  почему-то  предчувствую,  что  вы  будете  весьма
интересным приобретением для моего хозяйства.
   Грейстоун - огромный дом, возвышающийся над дорсетширскими равнинами,
производил впечатление такой же силы и неприступности, как и его хозяин.
Это  было  весьма  впечатляющего  вида  здание,   построенное   в   духе
палладианства ,  выдержанное  в
соответствующих классических пропорциях и великолепно смотревшееся среди
зелени старинного парка.
   Последние лучи заходящего солнца играли на окнах дома, когда  карета,
поднявшись по довольно крутой подъездной аллее, остановилась у крыльца.
   Тут же началась  невероятная  суматоха,  слуги  бросились  распрягать
лошадей и встречать свою новую хозяйку.
   Августа  с  любопытством  осматривалась,  опираясь  на  руку   Гарри,
помогавшего ей выйти из кареты, "Грейстоун станет моим новым  домом",  -
твердила она себе и  все-таки  никак  не  могла  до  конца  осознать  ту
огромную перемену, что произошла в ее жизни  сегодня  утром,  когда  она
стала графиней Грейстоун. Женой Гарри. Теперь это ее дом и ее слуги.
   Наконец-то у нее снова есть свой дом! Дом, о котором она так мечтала.
   Она пыталась проникнуться этим необычным чувством, когда в  раскрытых
дверях появилась маленькая темноволосая девочка и стремительно сбежала с
крыльца. Она была одета в очень скромное беленькое платьице из  муслина,
которое не могло похвастаться ни  одним  украшением  -  ни  оборкой,  ни
ленточкой.
   - Папа! Папочка, вот ты и приехал! Я так рада!
   Лицо Гарри смягчилось, ласковая радостная улыбка озарила  его,  и  он
наклонился, чтобы поздороваться с дочерью:
   - Я все думал, насколько же ты еще вырастешь за это время, Мередит. А
сейчас познакомься со своей новой матерью.
   Августа затаила дыхание: она не представляла себе,  как  отнесется  к
ней дочь Гарри.
   - Здравствуйте, Мередит. Я очень рада.
   Мередит посмотрела на Августу умными лучистыми серыми  глазами  -  их
она могла унаследовать только от отца. Девочка очень красива,  мелькнуло
в голове у Августы.
   - Но вы же не можете быть моей мамой, мадам,  -  пояснила  Мередит  с
непоколебимой уверенностью. - Моя мама умерла и находится в раю.
   - Теперь Августа займет ее место, -  твердо  заявил  Гарри.  -  И  ты
должна называть Августу мамой.
   Мередит внимательно  посмотрела  на  новую  жену  отца,  потом  снова
повернулась к нему:
   - Во-первых, она не такая красивая, как  мама.  Я  много  раз  видела
мамин портрет в галерее. У мамы были золотые  волосы  и  очень  красивые
голубые глаза. Нет, я не стану называть ее мамой.
   У Августы упало сердце, однако ей все же удалось улыбнуться, ибо  она
заметила, что Гарри уже нахмурился и готов со всей  суровостью  ответить
на столь решительное заявление дочери.
   - Я совершенно согласна с вами, я далеко не  так  красива,  как  ваша
мама, Мередит. Если вы похожи на нее, то она, конечно же, была настоящей
красавицей. Но может, все же вы найдете и во мне нечто  привлекательное?
А пока, разумеется, называйте меня так, как вам больше нравится.
   Гарри хмуро посмотрел на нее:
   - Мередит должна уважать свою новую мать, и она  непременно  научится
ее уважать.
   - О, не сомневаюсь, что именно так  и  будет!  -  Августа  улыбнулась
девочке, которая показалась  ей  страшно  испуганной.  -  Но  существует
множество  иных  уважительных  форм   обращения,   которые   она   может
использовать при разговоре со мной. Не правда ли, Мередит?
   - Да, мадам. - Девочка смущенно взглянула в сторону отца.
   Гарри возмущенно сдвинул брови:
   - Она будет называть тебя мамой, и кончено.  Ну  а  теперь,  Мередит,
скажи, где твоя тетя Кларисса?
   Высокая, несколько  сухощавая  дама,  одетая  в  отлично  сшитое,  но
лишенное каких бы  то  ни  было  излишеств  и  украшений  серое  платье,
появилась на крыльце:
   - Я здесь, Грейстоун. Добро пожаловать домой!
   Кларисса Флеминг величественной походкой спустилась  с  крыльца.  Это
была довольно привлекательная женщина лет  за  сорок,  которая,  однако,
держалась с поистине ледяным достоинством. Ее настороженные серые  глаза
смотрели на этот мир столь отстраненно,  точно  она  постоянно  готовила
себя к возможному разочарованию. Чуть посеребренные сединой волосы  были
убраны в идеально гладкий строгий пучок на затылке.
   - Августа, это  мисс  Кларисса  Флеминг,  -  произнес  Гарри,  быстро
знакомя дам друг с другом. - По-моему, я не раз упоминал о ней. Она наша
родственница, которая оказала мне неоценимую  услугу  и  взяла  на  себя
заботы о воспитании Мередит.
   - Да, разумеется,  я  о  вас  слышала.  -  Августа  снова  умудрилась
улыбнуться, хотя на душе у нее кошки  скребли:  что  касается  Клариссы,
нечего было и надеяться на радостный и теплый прием.
   - Мы только сегодня  утром  получили  известие  о  вашей  свадьбе,  -
подчеркнула Кларисса. - Насколько я поняла,  вы  заключили  брак  весьма
поспешно, не так ли? Свадьба, как мы полагали,  должна  была  состояться
лишь месяца через четыре.
   - Обстоятельства внезапно  переменились,  -  сказал  Гарри,  явно  не
собираясь  вдаваться  в  подробности  и  что-то  объяснять,  и   холодно
улыбнулся. - Я прекрасно понимаю, что для вас наш приезд в  определенном
смысле явился неожиданностью. Но тем не менее убежден,  что  вы  радушно
встретите мою молодую жену. Разве я не прав, Кларисса?
   Кларисса подозрительно взглянула на Августу.
   - Ну разумеется правы, - ответила она, - я к  вашим  услугам,  мадам.
Если угодно, я покажу вам вашу спальню. Полагаю,  вам  было  бы  приятно
привести себ