Я не имела в виду ничего плохого. Я  просто
подшучивала над вами.  Наша  Августа  чрезвычайно  живая  милая  молодая
женщина, мы ее любим и желаем ей всего наилучшего.
   - Благодарю вас. Я передам ей  ваши  пожелания.  -  Гарри  с  ледяной
вежливостью поклонился и повернулся, чтобы уйти.
   Ему еле  удалось  подавить  стон.  Без  сомнения,  чрезвычайно  живое
восприятие  жизни   уже   принесло   Августе   репутацию   беспечной   и
безответственной особы. И он намерен обуздать ее, пока она не  попала  в
настоящую беду.
   В конце концов ему удалось настигнуть  свою  невесту:  она  стояла  в
дальнем углу зала, болтая и смеясь с Лавджоем. Словно  почувствовав  его
приближение, она резко оборвала смех и умолкла  на  полуслове,  а  потом
повернулась и увидела Гарри. Ее глаза  подозрительно  сверкнули,  и  она
лениво и грациозно принялась обмахиваться веером.
   - Признаться, меня весь вечер мучило любопытство, когда же вы наконец
покажетесь, милорд, -  произнесла  светским  тоном  Августа,  -  Вы  уже
знакомы с лордом Лавджоем?
   - Да, мы встречались. - Гарри  коротко  кивнул  ее  собеседнику.  Ему
претило лукавое умиление, написанное на физиономии Лавджоя. Впрочем, то,
что этот человек стоял так близко к Августе, его совершенно не трогало.
   - Да, конечно. Мы посещаем одни и те же клубы,  верно,  Грейстоун?  -
Лавджой повернулся к Августе и галантным жестом подхватил ее затянутую в
перчатку руку. - Полагаю, я должен вручить вас вашему будущему хозяину и
повелителю, дорогая, - сказал он, поднося к губам ее пальцы. - Теперь-то
я понимаю, что для меня все потеряно.  И  я  могу  лишь  надеяться,  что
где-то в глубине души у вас сохранится хотя бы  легкое  сожаление  после
того сокрушительного удара, который вы нанесли мне, сделавшись  невестой
Грейстоуна.
   - Я уверена, сэр, что вы очень скоро оправитесь  от  этого  удара.  -
Августа отняла свою руку и с улыбкой проводила Лавджоя взглядом.
   Когда барон растворился в толпе, она повернулась к Гарри. На щеках ее
вспыхнул румянец, а в глазах явно сверкал вызов.  Гарри  вдруг  подумал,
что он, кажется, догадывается о причине этого странного яркого  румянца,
пылавшего на ее щеках и сейчас, и во  время  тех  двух  кратких  встреч,
которые уже успели состояться после сообщения об их помолвке.
   Каждый раз, когда Августа смотрела на него, она  явно  вспоминала  их
ночную встречу и то, как лежала у него в объятиях на ковре в библиотеке.
Безусловно,  мисс  Баллинджер,  несмотря  на   свою   принадлежность   к
нортамберлендской   ветви   семейства,    страшно    смущают    подобные
воспоминания. Гарри счел это добрым  знаком.  В  конце  концов,  румянец
смущения указывал на то, что дама все же имеет некоторые представления о
добродетели.
   -  Вам  не  слишком  жарко,  Августа?  -  спросил  Гарри  с  вежливой
заботливостью.
   Она решительно помотала головой:
   - Нет, нет, я чувствую себя прекрасно, милорд. А теперь  скажите,  вы
подошли ко мне, чтобы пригласить меня на танец? Или хотите прочитать мне
очередную лекцию о том, как мне следует себя вести?
   - Скорее всего последнее... - Гарри взял ее за  руку  и  повел  через
открытые стеклянные двери в сад.
   - Этого я и боялась.  -  Августа  играла  веером,  пока  они  шли  по
террасе. Потом со щелчком закрыла его. - Я с тех пор очень много думала,
милорд.
   - И я тоже. - Гарри заставил ее остановиться возле каменной скамьи. -
Присядьте, моя дорогая. Мне кажется, нам нужно поговорить.
   - О господи! Я же знала! Я просто уверена была, что так  и  будет.  -
Она мрачно посмотрела на него и грациозно присела с ним рядом на краешек
скамьи.  -  Милорд,  вам  это  не  поможет.   Мы   либо   примиримся   с
обстоятельствами, либо покончим с вашей затеей.
   - Что именно мне не поможет? - Гарри поставил одну ногу  на  краешек,
скамьи и облокотился на колено. Он внимательно смотрел в серьезное  лицо
Августы, сидящей напротив  него  в  тени.  -  Это,  случайно,  не  имеет
отношения к нашей помолвке?
   - Вы догадливы. Я все время думаю о том, что случилось, и  ничего  не
могу с собой поделать: я уверена, вы действительно  совершаете  страшную
ошибку. Я хочу, чтобы вы поняли: вы  оказали  мне  большую  честь  своим
предложением, однако для нас обоих будет лучше, если я  все-таки  устрою
скандал и разорву помолвку!
   - Не делайте этого, Августа, - проговорил Гарри.
   - Но, милорд, теперь, когда  у  вас  было  время  все  обдумать,  вы,
конечно же, поняли, что союз между нами просто невозможен?
   - Нет, я считаю, что наш союз вполне возможен и у нас все получится.
   Августа поджала губы. Потом вскочила:
   - Что вы хотите этим сказать, сэр?  Может  быть,  вы  надеетесь,  что
сумеете силой заставить  меня  соответствовать  вашим  представлениям  о
достойной добродетельной супруге?
   - Не стоит говорить за меня, Августа. - Гарри взял ее за руку и мягко
заставил снова сесть на скамью. - Я хотел сказать лишь  одно:  по-моему,
при незначительных усилиях над собой мы сможем прекрасно ужиться.
   - И кто же  из  нас,  по-вашему,  должен  делать  над  собой  усилия,
милорд?
   Гарри вздохнул и задумчиво уставился на массивную  стену,  окружавшую
сад.
   - Мы оба, без сомнения, должны чуточку перемениться, как того требует
любой брак.
   - Ясно. Давайте только кое-что уточним. Вот, например,  какие  именно
изменения вы хотели бы видеть во мне, сэр?
   - Для начала было бы неплохо, если бы вы перестали танцевать вальсы с
Лавджоем. Что-то в этом человеке мне не нравится... И сегодня вечером  я
заметил, что он начинает проявлять к вам повышенный интерес.
   - Да как вы смеете, сэр?! -  Августа  снова  вскочила,  вне  себя  от
гнева. - Я буду танцевать вальс с кем  захочу,  а  вам  следует  усвоить
прямо сейчас: я никогда не позволю ни  своему  мужу,  ни  кому-либо  еще
диктовать, с кем я должна танцевать! И мне  очень  жаль,  если  подобное
поведение кажется вам слишком вольным, сэр, но я  должна  заверить  вас,
что это еще только цветочки и я способна на гораздо большие вольности.
   - Понятно. И я, разумеется, весьма встревожен вашими словами.
   - Вы что, смеетесь надо мной,  Грейстоун?  -  Глаза  Августы  яростно
сверкали.
   - Нет, дорогая, ничуть. Присядьте, пожалуйста, если вам не трудно...
   - Очень трудно! Я не желаю садиться. Я намерена немедленно  вернуться
в зал, отыскать свою кузину и  отправиться  домой.  А  еще  я  собираюсь
сообщить дядюшке, что незамедлительно разрываю нашу помолвку!
   - Вы не поступите так, Августа.
   - Почему это, скажите на милость?
   Гарри снова взял ее за руку и еще  более  мягко,  но  одновременно  и
более настойчиво потянул и заставил сесть:
   - Потому что я считаю вас в высшей степени порядочной молодой  дамой,
несмотря на вашу горячую, непокорную головку.  Я  считаю  вас  женщиной,
которая ни  при  каких  обстоятельствах  не  станет  награждать  мужчину
знаками внимания, а потом обманывать его надежды...
   - Знаками внимания? - Глаза Августы расширились от ужаса. - О чем  вы
говорите?
   Пора, решил Гарри, пора пустить в ход мягкие угрозы, а возможно, даже
легкий  шантаж!..  Августу  необходимо  немножко  подтолкнуть  в  нужном
направлении. Она -  это  совершенно  очевидно  -  сопротивляется  любому
упоминанию о браке.
   - По-моему, ответ вам хорошо известен. Или вы  уже  забыли  сцену  на
ковре в моей библиотеке две ночи назад?
   - На ковре в вашей библиотеке?  Господи  помилуй!  -  Августа  так  и
застыла на скамье, не сводя с него глаз. - Милорд, вряд ли вы просто так
упомянули об этом. Вы нарочно говорите гадости. Вы что  же,  вообразили,
что, позволив вам целовать себя, я тем самым связала нас  с  вами  узами
помолвки?..
   - Мы с вами не только целовались, Августа, и, я полагаю, вы прекрасно
помните об этом.
   - Да, я допускаю, что позволила вам кое-что  лишнее.  -  На  лице  ее
появилось отчаянное выражение.
   - Кое-что лишнее? Да вы были почти раздеты, когда мы  были  вынуждены
остановиться! - напомнил ей Гарри с точно рассчитанной  грубостью.  -  И
если бы не пробили часы, то мы действительно зашли бы чересчур далеко. Я
знаю, что вы горды на свой современный манер, Августа, однако  вы  вовсе
не жестоки.
   - Жестока? Но что же в моем поведении жестокого? - возмутилась она. -
По-моему, ничего. Вы просто использовали меня, сэр!
   Гарри пожал плечами:
   - Я полагал, что  мы  с  вами  помолвлены.  Ваш  дядюшка  принял  мое
предложение, ну а вы сами пришли ко мне в столь поздний час.  Что  же  я
должен был подумать? В самый раз было  предположить,  что  вы  завлекали
меня и были более чем щедры, расточая мне знаки внимания.
   - Я не верю ни одному вашему слову! Вы просто все перевернули  с  ног
на голову. Запомните раз и навсегда: никаких знаков внимания  я  вам  не
расточала, Грейстоун!
   - Вы себя недооцениваете, моя дорогая. - Он  загадочно  улыбнулся.  -
Я-то как раз счел эти знаки внимания весьма многообещающими.  Я  никогда
не забуду ощущения того, как ваша  прелестная  грудь  покоилась  в  моей
ладони. Нежная, полная, округлая. А вершину  ее  венчал  розовый  бутон,
расцветавший под моими пальцами...
   Августа вскрикнула в ужасе и отчаянии:
   - Милорд!
   - Неужели вы действительно думаете, что я могу забыть  изящный  изгиб
ваших бедер? - продолжал Гарри, прекрасно  видя,  как  с  его  интимными
воспоминаниями самообладание покидает Августу. Но он решил про себя, что
эту молодую даму давно пора сурово проучить. - Округлые  и  изумительные
формы, как у греческой статуи... Я навечно сохраню в душе, словно  самую
большую драгоценность, то, как великодушно вы  позволили  мне  коснуться
ваших прелестных бедер, моя радость.
   - Но я вовсе не позволяла вам их касаться, - запротестовала  Августа.
- Вы сами все делали, без всякого разрешения...
   - Но вы и пальцем  не  пошевелили,  чтобы  меня  остановить.  И  сами
целовали меня с жаром, даже можно сказать, со страстью, разве нет?
   - Нет, сэр, это не правда! - Она была уже почти в панике.
   Гарри изумленно поднял брови:
   - Так, значит, вы ничего  не  чувствовали,  когда  целовали  меня?  Я
страшно огорчен. И разочарован... Ведь вы так много позволили мне,  хотя
сами ничего не почувствовали. Для меня, например, встреча  с  вами  была
исполнена страсти. Я никогда ее не забуду.
   -  Я  не  говорю,  что  ничего  не  чувствовала...  Я  только  хотела
сказать... в общем, то, что я чувствовала, было не  совсем  искренним...
Вы меня просто застали врасплох. Милорд, вы  все  не  правильно  поняли!
Право, не стоит придавать случившемуся такого уж большого значения.
   - Не значит ли это, что  вы  достаточно  часто  устраиваете  подобные
полуночные встречи и даже уже не воспринимаете столь интимные  отношения
серьезно?
   - Ничего это не значит! - Совершенно растерявшись,  Августа  смотрела
на него с возрастающим отчаянием. - Вы определенно стараетесь  заставить
меня почувствовать, что я обязана оставаться помолвленной с вами  только
потому, что мы слишком увлеклись тогда в вашей библиотеке.
   - А мне кажется, что в  ту  ночь  были  даны  кое-какие  обещания,  -
промолвил Гарри.
   - Я никаких обещаний не давала!
   - Не согласен. Мне кажется, что вы  все-таки  дали  мне  определенные
обещания, позволив такие вольности, какие позволяют только  жениху.  Что
же я должен был подумать, когда вы каждым  своим  движением  давали  мне
понять, что с радостью примете меня как в роли любовника, так и мужа?
   - Никаких таких движений я не делала, - слабо возразила она.
   - Простите, мисс Баллинджер. Я не могу заставить себя  поверить,  что
вы просто развлекались со мной в ту ночь. И вы не сможете также  убедить
меня, что пали столь  низко  и  просто  по  привычке  играли  с  мужской
страстью. Вы безрассудны  и  смелы  от  природы,  однако  я  отказываюсь
верить, что вы бессердечны, жестоки или же совершенно не думаете о своей
чести!
   - Разумеется нет! - проговорила она сквозь стиснутые зубы. - Для нас,
нортамберлендских Баллинджеров, честь превыше всего. Мы  пойдем  во  имя
чести даже на смерть.
   - В таком случае наша с вами помолвка остается в силе. Теперь мы  оба
достаточно серьезно связаны друг с  другом.  Мы  зашли  слишком  далеко,
чтобы поворачивать назад.
   Послышался резкий щелчок, потом треск, и Августа посмотрела  на  свой
веер. Она так сильно стиснула его, что поломала хрупкие пластинки.
   - О, черт побери! - вырвалось у нее.
   Гарри улыбнулся, протянул руку и приподнял  ее  лицо  за  подбородок.
Длинные  ресницы  взметнулись,  и  на  него   посмотрели   встревоженные
измученные глаза. Он наклонился и легким поцелуем  коснулся  приоткрытых
уст Августы:
   - Верьте мне, Августа. У нас с вами все будет прекрасно.
   - Я совсем не уверена в этом милорд. Я очень много  думала,  но  лишь
пришла к выводу, что мы оба совершаем большую ошибку.
   - Никакой ошибки мы не  совершаем.  -  Гарри  прислушался"  к  первым
звукам очередного вальса, донесшимся из открытых окон. - Не  окажете  ли
мне честь? Не потанцуете ли со мной, дорогая?
   - Пожалуй, - неловко пробормотала Августа, вскакивая со скамьи. -  Не
вижу для себя особого выбора при  сложившихся  обстоятельствах.  Если  я
откажусь, вы, конечно же, скажете, что правила приличия требуют, чтобы я
танцевала с вами хотя бы потому, что мы помолвлены.
   - Вы хорошо меня знаете, - прошептал Гарри, предлагая ей руку. - Я же
помешан на правилах приличия...
   Он не мог не заметить,  что  Августа  по-прежнему  упрямо  стискивает
зубы, ступив с ним на залитый светом паркет бального зала.

***

   Значительно позже тем же вечером  Гарри  вышел  из  своей  кареты  на
Сент-Джеймс-стрит и поднялся по ступеням крыльца одного весьма солидного
заведения  .
   Дверь  перед  ним  немедленно  распахнулась,  и  он  оказался  в  той
исключительно располагающей атмосфере дружелюбия, которую может  создать
только отличный клуб для джентльменов.
   Трудно найти обстановку более приятную, чем здесь,  размышлял  Гарри,
усаживаясь у камина и наливая себе бренди.  Неудивительно,  что  Августа
решила развлечь Салли и ее подруг неким подражанием клубу "Сент-Джеймс".
Этот клуб был бастионом, защищавшим от внешнего мира, убежищем, чуть  ли
не родным домом. Здесь каждый имел возможность побыть в одиночестве  или
подыскать себе подходящую компанию.
   В таком клубе человек мог расслабиться и отдохнуть в обществе друзей,
испытать судьбу за игральным столом или же что-то выяснить  в  приватной
беседе. Сам Гарри за последние несколько лет,  пожалуй,  слишком  многое
выяснял конфиденциально.
   Несмотря на то что во время войны  он  почти  не  покидая  Континент,
Гарри, приезжая в Лондон, старался непременно заглянуть в  свои  любимые
клубы. И если не имел возможности лично передать туда чек, то не забывал
проверять, сделано ли это и состоят ли его агенты в членах какого-нибудь
респектабельного клуба. То, какие секретные сведения можно было получить
в подобных заведениях, всегда поражало Гарри.
   Именно здесь, например, ему когда-то  удалось  узнать  имя  человека,
ответственного за гибель одного из лучших агентов  британской  разведки.
Прошло совсем немного времени, и с убийцей произошел несчастный  случай,
приведший к его смерти.
   В другом, не менее знаменитом заведении на той  же  Сент-Джеймс-стрит
 Гарри договорился о покупке дневника одной известной
куртизанки.
   Ему  сообщили,  что  эта  дама  любила  поразвлечься  с  французскими
шпионами, которые в качестве "презренных эмигрантов" кишели в Лондоне во
время войны.
   Во  время  дешифровки  простейшего  кода,  с  помощью  которого  дама
записывала свои воспоминания, Гарри впервые наткнулся  на  кличку  Паук,
однако куртизанка погибла прежде, чем Гарри успел  переговорить  с  ней.
Заплаканная служанка рассказывала, что  один  из  любовников  ударил  ее
хозяйку ножом в приступе необузданной ревности. И  разумеется,  служанка
понятия не имела, кто именно из многочисленных любовников дамы  совершил
преступление.
   Загадочная  кличка  Паук  преследовала  Гарри  в  течение  всей   его
деятельности на благо короны.  Люди  погибали  в  темных  аллеях,  успев
произнести это слово. В  перехваченных  письмах  французских  агентов  в
заслугу Пауку  ставились  провалы  лучших  британских  агентов.  Не  раз
перехватывались записи о передвижении  войск,  военные  карты,  которые,
видимо, предназначались для передачи таинственному Пауку.
   И до сих пор имя человека, которого Гарри с давних пор привык считать
своим личным врагом и противником в великой "шахматной игре", оставалось
нераскрытым. К несчастью, все это время  сам  Гарри  был  слишком  занят
разгадыванием других головоломок. А  ему  бы  следовало  больше  уделять
времени разгадке тайны Паука.
   С самого начала интуиция подсказывала ему, что  Паук  не  француз,  а
англичанин. Гарри ужасно раздражал тот факт, что предателю удалось  уйти
от правосудия. Из-за Паука  погибло  много  отличных  агентов  и  просто
честных солдат.
   - Пытаетесь  угадать  свое  будущее  по  языкам  пламени,  Грейстоун?
Сомневаюсь, что вы прочли в камине хоть какой-нибудь ответ.
   Гарри поднял голову: манерно-медлительный голос Лавджоя  нарушил  его
спокойные раздумья.
   - Я так и думал, что рано или поздно вы явитесь сюда, Лавджой. Я  как
раз хотел переговорить с вами.
   - Вот как? - Лавджой налил  себе  бренди  и  небрежно  прислонился  к
каминной доске. Он слегка взболтал золотистую жидкость в бокале,  и  его
зеленые  глаза  вспыхнули  недобрым  огнем.  -  Сначала  позвольте   мне
поздравить вас с помолвкой.
   - Благодарю вас. - Гарри ждал продолжения.
   - Мисс Баллинджер, как мне кажется, вовсе  не  принадлежит  к  вашему
типу  женщин.  Боюсь,  она  унаследовала  все  фамильные  качества  -  и
беспечность, и склонность к проказам. Это будет  весьма  странный  брак,
если вы позволите высказать мое личное мнение...
   - Не позволю.  Сохраните  свое  мнение  при  себе.  -  Гарри  холодно
улыбнулся. - Я также возражаю против того, чтобы вы танцевали  вальсы  с
моей невестой.
   На лице Лавджоя было написано злобное ожидание.
   - Мисс Баллинджер очень любит танцевать вальс  и  утверждает,  что  я
умелый партнер.
   Гарри снова уставился в огонь.
   - Будет лучше для всех нас, если вы подыщете  себе  другую  леди  для
демонстрации ваших способностей к танцам.
   - А если я этого не  сделаю?  -  усмехнулся  Лавджой.  Гарри  глубоко
вздохнул и встал, с сожалением покидая удобное кресло.
   - А если вы этого не сделаете, то вынудите меня  принять  иные  меры,
чтобы оградить мою невесту от вашего назойливого внимания.
   - И вы действительно думаете, что вам это удастся?
   - Да, - заявил Гарри. - Полагаю, что удастся. И я  непременно  сделаю
это. - Он взял бокал с недопитым бренди  и  одним  глотком  осушил  его.
Затем, не говоря ни слова, повернулся и направился к дверям.
   Вот вам и поспешные заявления относительно того,  что  он  не  станет
драться на дуэли из-за женщины! Гарри понимал: он  только  что  едва  не
вызвал Лавджоя на дуэль. Если бы тот не внял предупреждению, все, вполне
возможно, закончилось бы дурацкой мелодрамой с поединком  на  пистолетах
ранним утром.
   Гарри покачал головой. Он был помолвлен всего лишь двое суток, а  его
невеста уже  доставила  ему  немало  волнений,  нарушив  его  спокойную,
размеренную жизнь. Вот уж действительно можно только  гадать,  что  ждет
его после свадьбы!

***

   Августа, поджав ноги, сидела в синем кресле у окна библиотеки и хмуро
глядела на лежавший на коленях роман.  Она  пыталась  сосредоточиться  и
прочитать хоти бы страницу, однако не успевала одолеть и один абзац, как
тут же снова отвлекалась, и ей приходилось начинать все сначала.
   В последнее время она не могла думать ни о чем, кроме их отношений  с
Гарри! Она просто не понимала, каким образом стремительно развернувшиеся
события привели ее к такой ситуации.
   И самое  главное,  она  никак  не  могла  раз