вадьбу, если  зашел  так  далеко,
нарушив даже свое знаменитое правило!
   - Прекрати, Беннет!
   - Но и эта часть твоего плана ничего не даст! Юлиана выйдет  за  меня
независимо от того, наследую я или нет твой паршивый титул! Вот увидишь.
Она любит меня, а не проклятое графство, и, поверь, это гораздо  больше,
чем ты сможешь сказать о своей будущей жене, кто бы она ни была!
   Беннет повернулся и выбежал из ложи.

Глава 14

   Ифигиния сидела  очень  спокойно  на  черном  диване  угольно-черного
экипажа Маркуса. Внутри фонари не были  зажжены.  Гигантская  фигура  ее
спутника занимала большую часть  соседнего  сиденья.  Одну  ногу  Маркус
вытянул и положил на подушки дивана, другой крепко упирался  в  пол.  Во
всей его фигуре было что-то мрачное, угрожающее.
   Он не проронил и дюжины слов, с тех пор как они вышли из театра, -  и
большая часть этих слов была обращена к Динксу.
   Он не позволил Ифигинии досмотреть спектакль,  пробормотав  что-то  о
необходимости торопиться, чтобы избежать  заторов  на  дороге.  Ифигиния
прекрасно понимала, что совсем не эта  причина  заставила  его  поспешно
уехать из театра.
   Когда он резко приказал ей следовать за ним, Ифигиния прочла  тревогу
и неодобрение в глазах Амелии, но покорно согласилась.  Амелии  пришлось
отправиться в ложу к Зое  и  Отису  -  они  и  отвезут  ее  домой  после
спектакля.
   Тысяча вопросов промелькнула в глазах Зои, когда они трое вошли в  ее
ложу. Ифигиния постаралась не обращать на это ни малейшего внимания. Она
понимала, что до тетушки дошли слухи о скорой женитьбе Маркуса, но у нее
не было ни объяснений, ни ответов на Зоины вопросы.
   Когда экипаж покатил по улице, Маркус наконец заговорил:
   - Я очень сожалею, что вы оказались вовлечены в безобразную  сцену  в
ложе. - Он смотрел  в  ночную  тьму.  -  Мой  брат  сейчас  пребывает  в
мелодраматическом настроении.
   - Маркус, я думаю, ты должен объясниться.
   - М-м-м...
   Ифигиния подождала немного. Маркус молчал.
   - Так как же? - потребовала она ответа.
   - Что "как же"? - переспросил он, не отрывая глаз от окна.
   Героическим усилием воли она заставила себя сохранить терпение.
   - Каковы будут объяснения произошедшему только что в моей ложе?
   Маркус замялся, будто боясь ступить на незнакомую почву.
   - Я знаю о твоем правиле,  запрещающем  объяснять  свои  действия,  -
продолжала Ифигиния. - Но в данном случае...
   - Беннет вбил себе в голову, что страстно любит Юлиану Дорчестер.
   - А ты не одобряешь его выбор?
   Наконец он все-таки посмотрел на нее:
   - Как ты догадалась?
   - Это было несложно.
   - Дорчестер просто бредит идеей поправить пришедшие в  упадок  доходы
семьи выдачей дочки за хорошие деньги, а миссис  Дорчестер  помешана  на
получении титула для семейки. Вот уже два сезона они занимаются тем, что
предлагают  дочурку  чуть   ли   не   каждому   богатому   титулованному
джентльмену.
   - И тебе тоже?
   - В прошлом сезоне я на  какое-то  время  стал  их  мишенью.  -  Огни
проезжавшего мимо экипажа на мгновение выхватили из мрака  суровое  лицо
Маркуса. - Дорчестер зашел так далеко, что попытался  поставить  меня  в
компрометирующее положение со своей дочерью.
   - Боже мой! Но каким образом?!
   - Я бы не хотел вдаваться  в  подробности.  Поверь,  это  была  очень
грязная затея, шитая белыми нитками. Она полностью  провалилась,  вот  и
все.
   - Понятно. - Ифигиния вдруг почувствовала озноб и теснее закуталась в
белую кружевную шаль. - Надеюсь, ты вовремя и с  честью  вышел  из  этой
ситуации?
   - Да.
   - В отличие от случая у Петтигрю в храме Весты,  когда  ты  обнаружил
правду слишком поздно?
   Короткая тяжелая тишина повисла в карете. Наконец Маркус зашевелился,
устраиваясь поудобнее, как это делает  большой  сильный  зверь.  Откинув
голову на черные подушки, он скрестил руки на груди.
   - Я дал понять Дорчестеру, что не женюсь на его дочери, даже если  он
застанет нас обоих голыми в постели, - вызывающе заявил он.
   - О! - смущенно воскликнула Ифигиния, не зная, что еще сказать.
   - Я напомнил ему свое правило относительно второго брака, и, кажется,
он в конце концов понял меня. Во всяком случае, перестал подсовывать мне
свою дочь. Но в этом сезоне он, судя по всему, решил сделать  ставку  на
моего брата.
   - И сегодня ты в очередной  раз  попытался  расстроить  его  коварные
планы? - заключила Ифигиния. - Однако  на  сей  раз  возникла  еще  одна
проблема - твой брат влюблен в Юлиану.
   -  Мой  брат  попал  на  приманку  милой  внешности  и   искусственно
раздуваемой романтики Байроновского кружка. Он вовсе не любит ее.
   Маркус произнес последнее слово с  таким  отвращением,  что  Ифигиния
вздрогнула.
   - Но почему ты так уверен? Откуда тебе знать, любовь это или нет?
   - Господи, да ему только  что  исполнилось  двадцать!  Он  мается  от
первого приступа страсти. Молодым людям свойственно принимать за  любовь
самое банальное вожделение!
   - А если его чувства к Юлиане гораздо глубже, чем ты думаешь?
   - Вздор! - отрезал Маркус.
   - Но как быть с тем, что ты объявил о своей фиктивной помолвке?
   -  Моя  помолвка  отнюдь  не  фиктивна,  Ифигиния.  Очень  скоро   мы
поженимся.
   - Не стоит возвращаться к этому вопросу! -  воскликнула  Ифигиния.  -
Сейчас мы  обсуждаем  дела  твоего  брата.  Ты  решил  расстроить  планы
Дорчестера, дав ему понять, что намерен нарушить свое правило  о  втором
браке.
   - Я уже изменил одному своему правилу.
   Ифигиния не обратила на его слова ни малейшего внимания, продолжив:
   - Допустим, тебе удастся разубедить Дорчестера в том, что твой брат -
подходящая партия для его дочери. Но что будет с Беннетом и Юлианой?
   - Что значит "что будет"?! Родители запретят Юлиане выходить за моего
брата, как только поверят, что я лишу его  наследства.  Они  хотят  лишь
заполучить состояние Мастерсов, но состояние контролирую я, а не Беннет.
   - Маркус, все совсем не так просто!  Я  видела  сегодня  лицо  твоего
брата. Он уверен, что любит Юлиану.
   - Очень скоро он поймет, что эта  "любовь"  не  принесет  ему  ничего
хорошего. Дорчестеры заставят дочурку отвернуться  от  моего  Беннета  и
выстрелят ею по новой мишени.
   - Вздор! Вы с  Дорчестером  совершенные  идиоты,  если  действительно
верите, что вам дано кроить  чужие  жизни  по  собственному  усмотрению!
Юлиана и Беннет молоды, но они уже не дети. Кто  знает,  что  они  могут
выкинуть, если вы попытаетесь подчинить их своей воле!
   Маркус долго смотрел на нее из темноты.
   - Что ты имеешь в виду? Они отправятся в Гретна-Грин?
   - А разве это так уж невероятно?
   - Нет. Я допускаю, что мой Беннет достаточно глуп,  чтобы  додуматься
до побега, но только не Юлиана. Она очень расчетливая молодая  особа,  и
маловероятно, что она решится на столь непрактичный шаг, как выйти замуж
за молодого человека с неопределенным материальным положением.
   - То есть предпочтет выйти замуж по расчету, а не по любви?
   - Несомненно. Не забывай, я прекрасно помню,  как  она  вела  себя  в
прошлом сезоне.
   - Я подозреваю, что ты имеешь в виду поведение ее  родителей.  Бедная
Юлиана просто не смела противиться их воле.
   - Не вижу разницы.
   - Маркус, боюсь, ты рассердишься, но все же замечу: ты  не  такой  уж
хороший знаток человеческой природы,  каким  себя  считаешь.  Во  всяком
случае, ты никак не можешь судить дела сердечные.
   -  Делами  сердечными  должно  управлять  так  же,   как   и   делами
финансовыми, - то есть с осторожностью и благоразумием.
   - То есть с цинизмом, не правда  ли?  Я  понимаю,  что  ты  пытаешься
делать, - мягко сказала Ифигиния. - Ты хочешь защитить своего  брата  от
несчастного брака. Только я совсем не уверена, что ты выбрал  правильный
путь.
   - Это тебя не касается, Ифигиния.
   - Глупости! Ты сам мне все рассказал. И если бы  действительно  хотел
оставить меня в стороне, то никогда бы  не  заявил  Дорчестеру  о  своей
предстоящей  женитьбе.  А  теперь  нам  обоим  придется  иметь  дело   с
бесконечными сплетнями, что еще больше все осложнит.
   - Не вижу никаких сложностей. У меня железное правило против  ответов
на вопросы личного характера.
   - Но, Маркус, все ждут, что ты объявишь о помолвке с  одной  из  юных
леди, впервые вывезенных в свет в нынешнем сезоне,  и  уж  никак  не  со
своей любовницей, Боже тебя избави! Даже твой брат и тот уверен, что  ты
обручишься с одной из достойных юных леди!
   - Я и в самом деле собираюсь обручиться  с  достойнейшей  юной  леди,
проводящей свой первый сезон в Лондоне, - серьезно ответил Маркус. -  На
тебе, Ифигиния.
   - Ты самый большой упрямец, какого я только встречала в своей жизни!
   - Тебе лучше поскорее привыкнуть к этому, потому что я  не  собираюсь
меняться.
   Она в отчаянии застонала.
   - Давай  вернемся  к  нашей  проблеме.  Я  бы  посоветовала  тебе  не
относиться так сурово и  непреклонно  к  любви  Юлианы  и  Беннета.  Мне
кажется, ты только заставишь их в  отчаянии  броситься  в  объятия  друг
другу.
   - Я не просил твоего совета, Ифигиния.
   - Тогда зачем мы вообще заговорили об этом?
   - Будь я проклят, если сам понимаю! - взорвался Маркус. - Какое  тебе
до всего этого дело?! Беннет - мой брат, и я буду действовать  так,  как
сочту нужным.
   - Маркус, я все понимаю! Ты хочешь защитить его...
   - И что в моем желании плохого?
   - Ничего. Ты вырастил Беннета и во многом был для него больше  отцом,
чем старшим братом. Я была в той же ситуации со своей сестрой -  я  тоже
заменяла ей мать.
   - Знаю, - спокойно ответил он.
   - Мы оба стали  родителями,  не  успев  повзрослеть,  и,  как  всякие
родители, чувствуем необходимость защищать своих подопечных. Но  мы  все
равно не сможем оберегать их вечно, да и не должны этого делать.
   - Я могу и буду защищать Беннета от Юлианы Дорчестер.
   - И совершишь ошибку.
   - И что же, по-твоему, я должен делать?! - прорычал  Маркус.  -  Дать
свое благословение на брак?
   - Да.
   - Никогда.
   - Да выслушай же меня! - воскликнула Ифигиния.  -  Скажи  брату,  что
дашь благословение  на  брак,  если  он  согласится  с  разумным  сроком
помолвки.
   - Что ты называешь разумным сроком?
   - Многие молодые пары в обществе заключают помолвку на год. Ты  легко
можешь убедить Беннета смириться е этим  твоим  требованием.  В  крайнем
случае соглашайся на шесть месяцев.
   - И что изменится после истечения срока помолвки?
   - Год - очень большой срок, Маркус. И полгода тоже.  Если  Юлиана  не
пара Беннету, он убедится в этом сам.
   - Не так-то просто расторгнуть помолвку.
   - Да, но все-таки возможно. И ты быстро все уладишь без особого шума.
   Маркус помрачнел:
   - А если за  это  время  Юлиана  не  скомпрометирует  себя  в  глазах
Беннета?
   - Нельзя не учитывать и такую возможность. Но сейчас  главное,  чтобы
влюбленная парочка не пришла в отчаяние. Если Юлиана действительно любит
Беннета  так  же,  как  и  он  ее,  они,  конечно  же,  вообразят   себя
романтическими  героями,  соединенными  самой   судьбой.   Они   решатся
переступить через своих близких и через все законы ради того, чтобы быть
вместе.
   - Проклятие! Но все, что ты говоришь, справедливо лишь в том  случае,
если я заблуждаюсь насчет Юлианы. А если  я  все-таки  прав,  тогда  все
кончено. Дорчестеры - все трое, включая и малышку  Юлиану,  -  наверняка
уже решили, что Беннет больше не представляет для них никакого интереса.
   Ифигиния вздохнула:
   - Милорд, я очень сомневаюсь  в  том,  что  вы  правильно  оцениваете
ситуацию. Вы человек науки, возможно, самый умный из всех, кого я только
встречала в своей жизни, но вы слепы как крот,  когда  дело  доходит  до
любви. Любовь заставляет людей творить безумства.
   Он внимательно посмотрел на нее:
   - А вы откуда знаете?
   Ифигиния поспешно прикусила язычок. Не могла же она сказать ему,  что
на собственном опыте знает, до какого отчаяния может довести безответная
любовь.
   - Я видела, как влюбилась моя  сестра,  -  пробормотала  она.  Взгляд
Маркуса стал еще пристальнее.
   - В мужчину, который, как вы думали, любил вас?
   Ифигиния задохнулась:
   - Ты знаешь о Ричарде Хэмптоне?
   - Да. - Он снова перевел взгляд на окно.
   - Вы полагаете, что знаете все на свете, милорд?
   - На собственном опыте  я  убедился,  что  сделать  правильный  вывод
можно, лишь обладая полной информацией.
   - Но раз ты уверен, что все знаешь, к чему  тебе  мои  объяснения  по
поводу Ричарда?
   На мгновение Маркус встретился с ней глазами - и снова  отвернулся  к
окну, глядя на пролетающие мимо ночные улицы.
   - Ты любила его?
   - Мой ответ  прозвучит  бессмысленно  для  человека,  не  верящего  в
любовь.
   - Ты уходишь от ответа.
   - Просто следую  твоему  правилу,  запрещающему  удовлетворять  чужое
любопытство. - Она помолчала. - Но я готова заключить с тобой сделку.
   - Какую еще сделку?
   - Отвечу на твой вопрос, если ты пообещаешь  откровенно  ответить  на
мой.
   - Согласен, - бросил Маркус. -  Но  ты  отвечаешь  первая.  Итак,  ты
любила молодого Хэмптона?
   Ифигиния помолчала, пытаясь  быть  честной.  Странно  -  до  чего  же
тяжело, оказывается, припомнить собственные чувства тех дней, когда  она
с волнением ждала предложения от Ричарда! Как бедны и бесцветны были  ее
переживания по сравнению с тем, что она сейчас испытывает к Маркусу!
   - Думаю, что я смогла бы научиться любить его, - тихо прошептала она.
   - Смогла бы научиться любить?!  -  изумленно  переспросил  Маркус.  -
Какая чепуха!
   - Совсем не чепуха. Я до сих пор в душе синий чулок... учительница. Я
верю в разум и  убеждена,  что  при  благоприятных  условиях  решимость,
настойчивость, искреннее желание и умение понимать другого могут научить
любить.
   - Поэты расхохотались бы, услышав, как вы проверяете разумом любовь.
   - Но вы же не поэт, милорд... Почему вы смеетесь?
   - Да потому, что  предмет  обсуждения  чертовски  забавен.  -  Маркус
насмешливо посмотрел на нее. - Значит, научиться любить можно  лишь  при
наличии благоприятных условий. У вас с Ричардом они были?
   - Думаю, да. Ричард  -  хороший,  добрый  человек.  Сильный,  чуткий,
верный. Да, я сумела бы полюбить его.
   - Ты нарисовала прямо идеал! Неужели ты могла бы полюбить эту ходячую
добродетель?
   - Да.
   - И была бы верна ему?
   Она нахмурилась:
   - Конечно.
   - Даже если бы встретила кого-нибудь после замужества? Даже  если  бы
встретила человека, который превратил  бы  твою  кровь  в  расплавленный
огонь? Человека, предложившего бы тебе воспарить к звездам?
   - Хочешь сказать, если бы встретила тебя, Маркус?
   Он ничего не ответил и замер, скрытый мраком  кареты.  Ифигиния  чуть
заметно улыбнулась:
   - Во-первых, весьма маловероятно, что  мы  встретились  бы  с  тобой,
выйди я за Ричарда. Но даже если бы это произошло, я осталась  бы  верна
своему мужу. Я могу пренебрегать  многими  правилами,  но  у  меня  есть
гордость и честь.
   - Страсть не всегда поддается диктату воли, мадам.
   - Не согласна. Более того, я уверена, что в глубине души вы  тоже  не
верите в это, милорд.  Мы  умные  люди  и  прекрасно  знаем,  что  любых
соблазнов можно избежать и любой страстью можно управлять.
   К ее удивлению, Маркус вдруг улыбнулся в ответ:
   - Допустим, ты права, Ифигиния. Но в таком случае что  ты  скажешь  о
нас  с  тобой?  Значит,  мы  слабы  волей,  если  уступаем   собственным
желаниям?
   - Нет. - Медленно-медленно она развернула свой  веер,  потом  сложила
его. - Я скажу так... Мы оба вправе свободно предаваться своим страстям,
что мы и сделали. Это наше право - право независимых взрослых людей.  Но
если мы были бы несвободны, то  честь  заставила  бы  нас  противостоять
искушению.
   - Понятно. Свобода дала нам право поддаться соблазну - и мы поддались
ему. Прелюбопытная логика, ничего не скажешь.
   - Пожалуй, от обсуждения собственных страстей нам лучше  вернуться  к
разговору о страстях твоего брата. Ты  не  можешь  контролировать  жизнь
Беннета, Маркус. Не должен...
   - Думаешь, я сам не понимаю этого? Я вовсе не собираюсь распоряжаться
его жизнью. Я хочу лишь защитить его.
   - Он волен полюбить того, кого захочет. Ты  можешь  только  дать  ему
время, время обдумать свои действия. Вполне вероятно, за  это  время  он
еще сильнее уверится в том, что испытывает к  Юлиане  самую  возвышенную
любовь, а не просто вожделение.
   - И все же мой подход к делу гораздо скорее даст желаемые результаты,
- заявил Маркус. - Ничуть не удивлюсь, если  нынче  вечером  я  в  корне
пресек дальнейшее продолжение истории.
   - А я уверена, твой подход ведет к катастрофе.
   - Ад и все дьяволы! Ненавижу сентиментальную болтовню.
   - Вы, милорд,  теряете  терпение  всякий  раз,  когда  дело  касается
чего-либо, не подчиняющегося законам науки.
   - Насколько все было проще, когда Беннет был младше! - тихо  вздохнул
Маркус. - Он уважал мое мнение. Просил о помощи, когда нуждался  в  ней.
Искал моего совета, когда брался за что-нибудь важное.
   - Я понимаю, - грустно улыбнулась Ифигиния. - То же самое  было  и  у
меня, когда сестра была ребенком. Но все взрослеют, Маркус.
   - И своими руками уничтожают возможность обрести счастье?
   - Да, иногда...
   -  Слишком  высока  цена  ошибки,  Ифигиния.  Я  не  позволю  Беннету
совершить ее.
   Ифигиния сжала в руках веер:
   - Милорд, несколько лет я давала уроки юным  девушкам  и  обнаружила,
что они не всегда усваивали именно то, чему я хотела научить их. Слишком
часто они умудрялись извлечь нечто совсем иное из преподанных им уроков.
   - Что должен означать сей прискорбный вывод?
   - Поверьте мне, милорд, ваш подход к проблеме чреват огромным риском.
Беннет может слишком многому научиться у вас.
   - Очень надеюсь на это! - с вызовом воскликнул Маркус.
   - А вот я очень сомневаюсь в том, что он правильно усвоит ваши уроки.
Если история закончится плохо для  Беннета,  он  рискует  стать  слишком
похожим на вас, милорд.
   Маркус смерил ее взглядом, полным презрительного недоумения:
   - Прошу прощения?
   - Вы научите Беннета таким вещам, что в  последующие  годы  он  может
превратиться в человека, подобного вам...
   -  В  какого  же  это  человека,   позвольте   полюбопытствовать?   -
угрожающе-вкрадчиво спросил он.
   - В человека, живущего по правилам столь строгим и неумолимым, что не
оставляют места для любви...
   Жуткая тишина повисла в карете. Маркус  не  шелохнулся,  но  Ифигиния
чувствовала, что буквально тонет в пучине его безмолвного гнева.
   - Милорд, не стану притворяться, будто  много  знаю  о  вашем  первом
браке. Я могу лишь догадываться и думаю - он не был счастливым.
   - Он был настоящим адом.
   - Хочу напомнить о нашей сделке. Ответьте на мой вопрос, милорд. В то
время мог ли кто-нибудь из знакомых отговорить вас от этого брака?
   - Нет. - Короткое слово упало словно тяжелый камень. -  Скорее  всего
нет. Я был убежден, что знаю, что  делаю...  Я  думал,  что  влюблен,  -
жестко усмехнулся Маркус. - И верил, что Нора любит меня.
   - Возможно, так оно и было, - бросила пробный камешек Ифигиния.
   - Нет. - Его руки сжались в кулаки. - Ей просто понадобился отец  для
ребенка, которого она носила.
   Она застыла:
   - Я не знала...
   - Никто не знает об этом. Ни одной живой душе я не говорил,  что  моя
Нора досталась мне после того, как зачала ребенка от другого мужчины.
   - О Маркус! Но это ужасно!
   Некоторое время он молчал, а Ифигиния никак не могла подобрать нужные
слова. Ее ошеломила мысль о том, как долго Маркус носил в себе эту боль.
   - Семья Норы жила по соседству, - вдруг заговорил Маркус.  Голос  его
звучал так, будто  каждое  слово  он  выкапывал  из  могилы,  в  которой
похоронил свое прошлое. - Мы росли вместе. Она была на год младше. Когда
мне исполнилось шестнадцать, я понял, что влюблен, влюблен на всю жизнь.
   - Маркус, пожалуйста, не надо! Не ра