ениях  Энфилда  столь  широко  распространились  среди
прекрасных дам. И он, и  его  матушка  приложили  немало  усилий,  чтобы
скрыть истинное положение дел.  Свидетельство  тому  -  нынешний  шумный
прием здесь, в их поместье.
   Августа понимающе усмехнулась:
   - Да, разумеется. И надо ли мне вам объяснять,  милорд,  как  мужчины
охотятся за богатыми и  знатными  невестами  и  с  чего  в  этом  случае
начинают? К сожалению, разговоры о  намерениях  такого  охотника  мчатся
впереди него, и наиболее умные из числа возможных жертв успевают сделать
для себя определенные выводы.
   - Уж не намекаете ли вы на мои собственные матримониальные намерения,
мисс Баллинджер?
   Августа почувствовала,  как  вспыхнули  у  нее  щеки,  однако  решила
выдержать холодный неодобрительный взгляд Грейстоуна. В конце концов, он
почти всегда смотрел на нее неодобрительно.
   - Раз уж вы спросили, милорд, - заявила Августа, - я  могу  сообщить,
что всему свету известно о ваших поисках совершенно  особенной  женщины,
которая подошла бы вам в супруги.  Говорят,  вы  даже  составили  список
претенденток.
   - Очаровательно! Ну, а говорят ли о том, кто в него включен?
   Она бросила на него сердитый взгляд:
   - Нет. Я слышала только, что ваш список весьма короток, и это  вполне
понятно, если учитывать ваши требования - насколько я знаю, они  строгие
и определенные.
   - Откровенно говоря, я заинтригован. Ну и каковы же мои требования  к
будущей супруге, мисс Баллинджер? Нельзя ли поточнее?
   Августа давно уже пожалела, что у нее не  хватило  ума  промолчать...
Впрочем, благоразумие и осторожность никогда не  были  сильными  чертами
представителей семейства Баллинджеров по нортамберлендской линии. И  она
отважно бросилась в омут.
   - По слухам, ваша невеста,  подобно  жене  Цезаря,  должна  быть  вне
подозрений и обладать безупречной репутацией  исключительно  разумной  и
исключительно воспитанной леди, истинной леди. Иными словами, милорд, вы
ищете совершенство. Мне остается лишь пожелать вам удачи.
   - Из вашего довольно язвительного  тона  следует,  что  по-настоящему
добродетельную женщину найти нелегко?
   - Ну, все зависит от того,  как  вы  сами  понимаете  добродетель,  -
запальчиво возразила Августа. -  По  моим  сведениям,  ваше  определение
добродетели является чрезмерно строгим. Таких женщин на свете почти нет.
К тому же ужасно скучно быть и слыть подобным совершенством, знаете  ли.
Нет, сэр, вам стоило бы несколько расширить свой список, тем более  если
вы, подобно лорду Энфилду, ищете богатую невесту... Всем  известно,  как
мало у нас богатых невест.
   - К несчастью, а может, и к счастью - все зависит от вкуса, - богатая
невеста  мне  вовсе  не  нужна.  Для  меня  значительно   важнее   иные,
соответствующие моим представлениям  женские  добродетели.  Однако  ваша
осведомленность относительно моих личных дел,  мисс  Баллинджер,  весьма
удивляет меня. Вы прекрасно просвещены на сей счет! Могу ли я  спросить,
откуда вам удалось узнать так много подробностей?
   Августа, разумеется, не собиралась  распространяться  о  деятельности
"Помпеи" - дамского клуба, созданного не без ее участия, который  служил
поистине неисчерпаемым источником слухов и сведений.
   - В Лондоне никогда не было недостатка в сплетнях, милорд.
   - Вот это уж точно. - Грейстоун подозрительно прищурился. - На улицах
Лондона слухов не меньше, чем грязи,  верно?  Но  вы  совершенно  правы,
полагая, что я предпочел бы такую жену, которая не тащит за собой  шлейф
слухов и сплетен.
   - Я уже пожелала вам удачи, милорд. - Ее весьма удручило  услышанное,
поскольку Грейстоун подтвердил все разговоры о  его  знаменитом  списке.
"Надеюсь, вы не слишком пожалеете о том, как высока подняли  планку?"  -
усмехнулась про себя Августа и крепче прижала к себе  дневник  Розалинды
Морисси. - Если  позволите,  милорд,  я  бы  хотела,  вернуться  в  свою
комнату.
   - О, разумеется. - Грейстоун с мрачноватой вежливостью  поклонился  и
чуть отступил в сторону, чтобы она могла пройти между ним  и  письменным
столом Энфилда.
   С облечением увидев открывшийся перед ней путь  к  спасению,  Августа
осторожно обогнула стол и проскользнула мимо графа.  Она  отдавала  себе
отчет в излишне интимном характере их беседы. Грейстоун и в костюме  для
верховой езды, и во фраке выглядел достаточно впечатляюще, чтобы она  не
могла оторвать от него глаз. Но Грейстоун в халате перед отходом ко  сну
- нет, это было уже слишком для ее необузданной фантазии!
   Она пролетела через  всю  библиотеку,  когда  вдруг  вспомнила  нечто
важное и резко обернулась к графу:
   - Сэр, я должна задать вам один вопрос.
   - Да?
   - Сочтете ли вы себя обязанным упомянуть  лорду  Энфилду  хотя  бы  о
некоторых обстоятельствах нынешнего неприятного происшествия?
   - А как бы вы поступили  на  моем  месте,  мисс  Баллинджер?  -  сухо
спросил он.
   - О, если бы я была настоящим джентльменом, я непременно сохранила бы
все в тайне, - торопливо заверила она его. -  В  конце  концов,  на  кон
поставлена честь дамы.
   - Боже, как это верно! И заметьте, не  только  честь  вашей  подруги.
Ваша репутация сегодня подвергалась не меньшему  риску,  не  правда  ли,
мисс  Баллинджер?  Вы  играли  чересчур  поспешно  и   проиграли   самое
драгоценное украшение в короне женщины - ее репутацию.
   Черт  бы   его   побрал!   Это   действительно   какое-то   надменное
самоуверенное чудовище! И какой напыщенный!
   - Да, вы правы, я кое-чем рисковала нынче ночью, милорд, - произнесла
Августа ледяным тоном. - Но вы, должно быть, помните, что я принадлежу к
нортамберлендской ветви рода Баллинджеров? Женщины в нашей семье никогда
особенно не беспокоились о соблюдении светских правил.
   - Значит, вы не считаете; что большая часть этих условностей  создана
для вашей же защиты?
   - Нисколько. Эти правила придуманы для удобства мужчин, и ни для чего
более.
   - Прошу прошения, но смею с вами  не  согласиться,  мисс  Баллинджер.
Иногда светские правила оказываются исключительно неудобными для мужчин.
И  я  совершенно  уверен,  что  данные  обстоятельства  -  именно  такой
случай...
   Она неуверенно взглянула  на  него,  нахмурилась,  а  потом  все-таки
решила пропустить сие загадочное заявление мимо ушей.
   - Сэр, я прекрасно  знаю,  что  вы  в  наилучших  отношениях  с  моим
дядюшкой, и мне бы не хотелось, чтобы мы с вами стали врагами.
   - Вполне с вами согласен. Уверяю вас, у меня нет ни малейшего желания
становиться вашим врагом, мисс Баллинджер.
   - Благодарю вас. Но тем не менее вынуждена признать:  у  нас  с  вами
очень мало общего, милорд. Мы слишком разные - как по темпераменту,  так
и по интересам. Не сомневаюсь, вы и сами это понимаете. Вы будете  вечно
скованы диктатом чести и приличий,  а  также  бесконечными  надоедливыми
предписаниями, которые правят нашим обществом.
   - А вы, мисс Баллинджер? Неужели вы не скованы ничем?
   - Ничем, милорд, - искренне призналась она. - Я  намерена  испить  до
дна чашу  своей  судьбы.  В  конце  концов,  я  последняя  из  семейства
нортамберлендских Баллинджеров. А представители этого  семейства  скорее
подвергли бы свою жизнь отчаянному риску, чем дали  бы  похоронить  себя
под кучей никому не нужных дурацких добродетелей!
   - Ну-ну, успокойтесь, мисс Баллинджер, вы меня разочаровываете. Разве
вы не слышали, что добродетель всегда вознаграждается?
   Августа сверкнула  на  него  глазами:  она  смутно  подозревала,  что
Грейстоун просто дразнит ее. Однако постаралась убедить себя в обратном:
   - Я слишком мало видела тому примеров, милорд. А теперь,  пожалуйста,
все-таки ответьте на мой вопрос. Сочтете ли вы себя обязанным рассказать
лорду Энфилду, что сегодня ночью вы застали меня в его библиотеке?
   Граф наблюдая за ней из-под  опущенных  век,  сунув  руки  глубоко  в
карманы халата.
   - А как вы думаете, мисс Баллинджер?
   Она быстро облизнула верхнюю губку и улыбнулась:
   - Я думаю, милорд,  вы  запутались  в  силках  ваших  же  собственных
правил. Вы не можете рассказать Энфилду о ночных событиях в  библиотеке,
ибо это угрожает вашему достойному восхищения моральному облику, вами же
созданному, не так ли?
   - Вы правы. Я не скажу Энфилду ни слова, но у меня есть на то  личные
причины, мисс Баллинджер. А поскольку вам эти  причины  не  известны,  я
очень советую: не делайте слишком поспешных выводов.
   Она чуть склонила голову набок, размышляя над его словами.
   - ...Причина вашего молчания, вероятно, заключается в  чувстве  долга
по отношению к моему дядюшке? Вы дядюшкин друг и не хотите ставить его в
неловкое положение из-за моей сегодняшней выходки.
   - Ваши слова отчасти соответствуют истине, хотя, конечно же, это  еще
далеко не все.
   - Ну что ж, каковы бы ни были истинные причины вашего молчания, я вам
за него благодарна. - И Августа вдруг радостно улыбнулась при мысли, что
теперь ничто не грозит ни ей, ни ее  подруге  Розалинде  Морисси.  Потом
спохватилась: на еще один очень  важный  вопрос  она  пока  не  получила
ответа. - Но... скажите, милорд: как вы узнали о  том,  что  я  намерена
сделать сегодня ночью?
   Теперь улыбнулся Грейстоун. Его  улыбка,  правда,  больше  напоминала
странную гримасу. У Августы по спине пробежал холодок тревоги.
   - О, так или иначе, этот вопрос не даст вам уснуть, мисс  Баллинджер.
Что ж, подумайте над  ним  хорошенько.  Возможно,  вам  принесут  пользу
размышления о том, что и тайные дела некоторых  дам  могут  легко  стать
предметом сплетен  и  пересудов.  Мудрая  молодая  женщина  должна  быть
предельно осторожной т не пускаться в столь рискованные предприятия,  на
какое вы отважились сегодня ночью.
   Августа раздраженно наморщила носик.
   - Мне следовало бы помнить, что нельзя задавать вам подобные вопросы.
Столь высокомудрый человек,  как  вы,  никогда  не  упустит  возможности
прочесть нравоучительную  лекцию.  Но  на  этот  раз  я  вас  прощаю:  я
благодарна вам я за помощь, и за обещанное молчание.
   - Очень надеюсь, что вы не забудете о своей благодарности...
   - Разумеется.
   Повинуясь безотчетному порыву, Августа вдруг  подошла  к  письменному
столу, остановилась прямо перед Грейстоуном, приподнялась на  цыпочки  и
легко, едва коснувшись губами, поцеловала его  в  щеку,  почти  у  резко
вылепленного подбородка. Граф  словно  окаменел.  Августа  заметила  его
замешательство и не сумела удержаться от смеха.
   - Спокойной ночи, милорд!
   Взволнованная собственной дерзостью и успешной кражей  дневника,  она
вихрем бросилась к двери.
   - Мисс Баллинджер?
   - Да, милорд? - Августа снова  обернулась  к  нему,  надеясь,  что  в
ночной темноте он не заметит, как пылает ее лицо.
   - Вы забыли свою свечу. Она очень пригодится вам на темной  лестнице.
- Грейстоун взял свечу и протянул ее Августе.
   Она помедлила, потом приблизилась, молча схватила  свечу  и  выбежала
вон.

***

   "Что ж, я очень рада, что  не  включена  в  его  список",  -  яростно
твердила про себя Августа, стремительно взлетев  по  лестнице  и  теперь
мчась по коридору в свою комнату.  Женщина  из  нортамберлендской  ветви
Баллинджеров вряд ля  позволит  приковать  себя  цепями  брака  к  этому
старомодному пуританину!
   При уже названных различиях в темпераменте Августа и Грейстоун  почти
не  имели  общих  интересов.  Граф  был  известен  как  ученый-лингвист,
специалист по классической филологии - как и дядюшка Августы  сэр  Томас
Баллинджер - и посвятил свою жизнь изучению  истории  древних  греков  и
римлян. Он написал и опубликовал несколько серьезных  научных  трудов  в
этой области, очень высоко оцененных критикой и специалистами.
   Если бы Грейстоун был одним из новомодных писателей, в огненной прозе
и горящих глазах которых отражались кипевшие в их душах страсти, Августа
еще могла бы понять, почему она так восхищается им. Но он был  писателем
совсем  иного  рода  и  вместо  обжигающе  чувственных  романов  строчил
скучнейшие  трактаты  с  названиями  вроде:  "К  дискуссии  о  некоторых
элементах  "Истории"  Тацита"  или  "Исследования  избранных   мест   из
"Жизнеописаний" Плутарха". Обе работы были недавно представлены  на  суд
критики. И обе Августа, сама не  зная  почему,  прочитала  от  корки  до
корки.
   Она задула свечу и тихонько проскользнула в спальню, где уже спала ее
кузина Клодия. Потом на цыпочках подошла к кровати и  разделась.  Лунный
луч, проникнув меж тяжелыми занавесями, освещал лицо спящей Клодии.
   Золотистая блондинка, истинная  представительница  гемпширской  ветви
Баллинджеров... Очаровательное личико с аристократическим профилем  мило
уткнулось в  подушку.  Сомкнутые  веки  с  длинными  ресницами  скрывали
небесно-голубые глаза... Недаром молодые поклонники из высшего  общества
дали ей милое прозвище - Ангелочек.
   Августа от всей  души  гордилась  тем  успехом,  которого  ее  кузина
добилась совсем недавно. В конце концов, именно она, Августа, старшая из
сестер (ей уже исполнилось двадцать четыре), ввела более юную  Клодию  в
свет. Августа решила хотя бы этим отплатить дяде и кузине за их  доброту
и за то, что они так сердечно отнеслись к ней, приняв в свою  семью  два
года назад, когда умер ее брат Ричард.
   Сэр Томас, будучи гемпширским Баллинджером, а потому человеком весьма
состоятельным, не жалея средств для единственной дочери и был достаточно
щедр, чтобы заодно подписывать и счета Августы. Он был вдовец, и ему  не
хватало необходимых знакомств среди представительниц высшего  света  для
того,  чтобы  Клодия  удачно  провела  свой  первый  летний   сезон.   И
разумеется, сэр Томас не слишком разбирался в таких вопросах, как  стиль
и светский этикет. Как раз в этом Августа и могла оказать ему неоценимую
помощь.
   И пусть гемпширские  Баллинджеры  славились  своим  богатством,  зато
нортамберлендские  Баллинджеры  всегда  обладали  безупречным  вкусом  и
умением подать себя.
   Августа очень любила свою кузину, однако они отличались друг от друга
во всем, точно день и ночь. Например, Клодии никогда бы и  в  голову  не
пришло прокрасться ночью, впотьмах, в чужую библиотеку и вскрыть замок в
письменном столе хозяина дома. И к членам клуба "Помпея" Клодия не имела
ни малейшего желания присоединяться. Она, конечно же, ужаснулась бы  при
мысли о том, чтобы встретиться в полночь в одном халатике с известнейшим
ученым,  каковым  являлся  граф  Грейстоун,  да  еще   столько   времени
проболтать с ним. У Клодии вообще были  весьма  четкие  представления  о
правилах приличия.
   И вдруг Августа подумала: Клодия - вот кто  вполне  может  входить  в
список графа Грейстоуна!

***

   Гарри еще долго стоял в темной библиотеке у окна,  глядя  на  залитый
лунным светом сад, принадлежавший хозяину поместья. Сначала он не  хотел
принимать приглашение Энфилда, зная, что здесь соберется  слишком  много
гостей.  Обычно  он  старался  избегать  подобных  сборищ:  они  страшно
раздражали его, он скучал  и  считал  их  пустой  тратой  времени,  как,
впрочем, и большую часть светских развлечений. Однако этот летний  сезон
он решил посвятить охоте за невестой, а  преследуемая  им  "дичь"  имела
обыкновение появляться в самых неожиданных местах.
   Впрочем, сегодняшний вечер никак нельзя назвать  скучным,  усмехнулся
Гарри. Намерение оградить будущую невесту от неприятностей,  безусловно,
оживило для него эту поездку за город. Интересно, размышлял он,  сколько
еще подобных полуночных  свиданий  ему  придется  пережить,  прежде  чем
удастся спокойно обвенчаться с нею?
   Господи,  что  за  проказница!  Она  просто  сводит  его  с  ума!  Ей
давным-давно следовало выйти замуж  за  человека  с  сильной  волей.  Ей
необходим такой супруг, который будет постоянно держать ее  на  коротком
поводке. Что ж, остается только  надеяться,  решил  Грейстоун,  что  ему
как-то удастся обуздать ее неукротимый нрав.
   Августа Баллинджер, несмотря на свои двадцать четыре  года,  все  еще
была не замужем, на что имелись свои причины. И основной  из  них  стала
череда смертей, постигшая ее семью. Сэр Томас, дядя Августы, рассказывал
Гарри, что ей едва исполнилось восемнадцать, когда  она  потеряла  своих
родителей.  Несчастный  случай  -  опрокинулся  экипаж.  Отец   Августы,
страстный любитель скачек, гнал лошадь так, будто от этого зависела  его
жизнь. А жена в тот день настояла на том, чтобы поехать вместе с  ним...
Подобная  беспечность,  по  словам  сэра  Томаса,  к   сожалению,   была
отличительной чертой нортамберлендской ветви их рода.
   Августа и ее  старший  брат  Ричард  остались  почти  без  средств  к
существованию.  Совершенно  очевидно,  что  и  прохладное  отношение   к
финансовому  благополучию  семьи  также  являлось   характерной   чертой
нортамберлендских Баллинджеров...
   Ричард распродал почти все из  своего  наследства,  кроме  небольшого
домика, где они жили вместе с  Августой.  На  вырученные  деньги  Ричард
купил себе офицерский чин. Увы, юноша вскоре погиб -  не  в  бою,  а  на
самой обычной дороге, вблизи от дома. Он тогда  получил  отпуск  и  ехал
верхом из Лондона повидаться с сестрой.
   Смерть брата, по словам сэра Томаса,  просто  оглушила  Августу.  Она
осталась совсем одна. Сэр Томас настаивал, чтобы она  переехала  жить  к
ним, и Августа в конце  концов  согласилась.  Но,  переехав,  на  долгие
месяцы погрузилась  в  пучину  столь  ужасной  меланхолии,  от  которой,
казалось, уже ничто не могло ее излечить. Словно  весь  блеск  и  огонь,
столь характерные для нортамберлендской ветви Баллинджеров, угасли в ней
навсегда.
   И тут сэра Томаса озарило. Он попросил Августу взять на себя  трудную
задачу: ввести этим летом его дочь Клодию в светское  общество.  Клодия,
очаровательный синий чулок, уже отпраздновала свое двадцатилетие, но  ей
еще не пришлось попытать счастья в лондонской  светской  жизни,  ибо  ее
мать, к сожалению, тоже умерла  два  года  назад.  Возможно,  время  уже
упущено, мрачно посетовал сэр Томас,  объясняя  Августе  положение  дел,
однако Клодия, несомненно, имеет право на какие-то светские развлечения.
Беда  в  том,  что,  принадлежа  к  интеллектуальной  гемпширской  ветви
семейства, она пока чувствовала себя  в  роли  светской  дамы  абсолютно
беспомощной.  Августа  же  владела  искусством   светского   общения   в
совершенстве и обладала необходимым чутьем. Кроме того, она была  дружна
с Салли - леди Арбутнотт, имевшей множество бесценных связей в обществе.
Словом, она легко могла научить свою кузину, как вести себя  в  свете  и
как ориентироваться в людях.
   Августа сначала без особой охоты согласилась помочь сестре, но вскоре
увлеклась и с головой  погрузилась  в  решение  поставленной  перед  ней
задачи, проявив при этом истинно нортамберлендский пыл. Она не жалея сил
трудилась  во  имя  успеха  Клодии.  Результаты  оказались   не   только
впечатляющими,  но  и  превзошли  самые   смелые   ожидания.   Скромная,
сдержанная,  добродетельная  Клодия,  которой  явно  грозила   опасность
остаться синим чулком, мгновенно снискала всеобщее признание и  получила
прозвище Ангелочек.  Справедливости  ради  надо  отметить,  что  и  сама
Августа имела не меньший успех.
   Сэр Томас признавался Гарри, что безумно рад этому  и  надеется,  что
обе юные леди сделают отличные партии.
   Но Гарри прекрасно понимал: все далеко не так просто. Он  подозревал,
что Августа совсем не озабочена поисками мужа.  Для  этого  она  слишком
любит свободу и светские развлечения.
   Обладательница роскошных блестящих каштановых волос  и  озорных  глаз
цвета дымчатого топаза, мисс Августа Баллинджер  давным-давно  могла  бы
выйти замуж, если бы действительно хотела этого. У графа не было на  сей
счет никаких сомнений.
   Но больше всего он был поражен своим бесспорным интересом к  девушке.
Во-первых, она явно не обладала теми качествами, которые он хотел видеть
в своей будущей жене. И тем не менее выбросить е