не значится. Когда же дело дошло до самоубийств, мне сказали, что в библиотеках обоих мужчин лежали такие же кольца. Камердинеры не признали их собственностью хозяев.
     Лавиния вдруг осознала, что ночной воздух несет струйки холода.
     - Теперь я поняла, почему ты так озабочен смертью Фуллертона.
     - Ровно через две недели после начала расследования случилось пятое несчастье. Престарелый пэр вроде бы принял чересчур большую дозу опия. Я узнал о подозрительном самоубийстве почти немедленно благодаря связям Крекенберна и с его помощью сумел проникнуть в дом, прежде чем тело унесли, и обыскал спальню. На столике лежало кольцо. Но это было не единственным моим открытием.
     - Что же еще ты узнал?
     - На подоконнике была грязь, словно кто-то пробрался той ночью в спальню, возможно, чтобы подлить опия в стакан старика. В саду под окном спальни я нашел обрывок тонкого черного шелка, зацепившийся за ветку дерева. В конце концов мне удалось найти лавку, где продавали такой шелк, и получить описание человека, его купившего.
     - Блестящая работа, сэр.
     - Выплыли на свет и другие улики. Не стану утомлять тебя скучными деталями. Достаточно сказать, что одна вела к другой, и я все-таки определил убийцу. Но и он понял, что я загоняю его в угол.
     - И сбежал из страны?
     Тобиас поставил ногу на низкое ограждение, оперся локтем о бедро и, казалось, погрузился в мрачные мысли, глядя на темный горизонт.
     - Нет, - выдавил он. - Убийца считал себя джентльменом, который вызвал меня на что-то вроде смертельного поединка. И когда сообразил, что проиграл, предпочел приставить к виску дуло пистолета.
     - Понятно.
     - Я нашел у него целую коллекцию подобных колец вместе с расходной книгой, где скрупулезно отмечалась каждая сделка. Все это лежало в его кабинете, в потайном сейфе.
     - Господи Боже, неужели он действительно вел подобные записи?
     - Именно.
     - А кольца? Почему он оставлял их на месте преступления?
     - По-моему, они были чем-то вроде его визитной карточки. Таким образом он давал понять, кто ответствен за преступления.
     Лавиния в ужасе уставилась на него.
     - Хочешь сказать, он подписывал убийства, как художник подписывает картину?!
     - Да. Видишь ли, он гордился своим мастерством. Разумеется, он не мог открыто хвастаться своими деяниями в клубах, так что пришлось оставлять кольца среди вещей жертвы.
     - Слава Богу, что ты понял, кто затеял все это, и положил конец его карьере.
     - Все это дело, разумеется, замяли, поскольку прямых доказательств не было, а члены богатых семейств сделали бы все, чтобы избежать позора... - Голос Тобиаса вдруг стал жестче. - Я часто думал, что если бы с самого начала заподозрил неладное и действовал быстрее, смог бы спасти чьи-то жизни.
     - Вздор, - возразила Лавиния, подойдя совсем близко. - Я и слышать ничего не желаю, Тобиас. И не позволю, чтобы ты винил себя за то, что не сразу разобрался в этом деле. Согласись, никто даже представления не имел, что несчастных убили, пока ты не сложил все части головоломки и не разоблачил невероятно умного преступника, который продолжал бы свое дело еще много лет, не останови ты его.
     Тобиас снова стиснул кольцо, но ничего не ответил.
     - Этот человек совершал преступления просто ради собственного развлечения? Или руководствовался каким-то безумным мотивом? - спросила она.
     - Не сомневаюсь, что отчасти так и было. Но главным для него были деньги. Он брал плату за каждую смерть. Все сделки были аккуратно занесены в книгу вместе с датами выполнения работы и суммами. Но он постарался защитить клиентов. Их имена нигде не упоминались. Очевидно, и они, в свою очередь, не знали человека, которого наняли для совершения жестокого убийства.
     - Профессиональный наемный убийца, - прошептала она. - Что за омерзительный способ зарабатывать себе на жизнь! И ты сказал, что он был джентльменом?
     - Совершенно верно. Обладал безупречными манерами, огромным обаянием и одевался по моде. Был общительным, его все любили и повсюду приглашали. Член двух-трех клубов. Короче говоря, он свободно вращался в самых высоких кругах. - Тобиас еще раз взглянул на маленький череп. - Это было чем-то вроде его охотничьих угодий.
     - Охотничьи угодья. Что за отвратительный словесный оборот!
     - Но он действительно находил клиентов и жертв в обществе. Искренне презирал простых воров, бандитов и убийц. Он не считал себя обычным преступником.
     - Да, но мы давно обнаружили, что среди так называемых респектабельных людей немало преступников.
     Лавиния помедлила, крайне встревоженная его мрачным настроением. Вероятно, события трехлетней давности сильно затронули его. И тут взыграла ее интуиция.
     - Тобиас, ты был знаком с этим человеком до того, как узнал, что он убивает за деньги? Может, даже считал его другом?
     - Было время, когда я доверил бы Закери Элланду собственную жизнь. Мало того, в некоторых случаях именно так я и поступал, - глухо пробормотал Тобиас, и это откровенное признание сказало все, что она хотела знать.
     - Мне так жаль, - выдохнула она, касаясь его плеча. - Каким ударом для тебя это, должно быть, оказалось!
     - Именно наша чертова дружба помешала мне с самого начала увидеть правду! - брезгливо поморщился Тобиас, очевидно, охваченный презрением к себе. - А он рассчитывал на это. Использовал наши отношения в той гнусной игре, которую вел против меня. Даже притворялся, что помогает мне расследовать убийства.
     - Тобиас, ты не должен говорить так, будто проиграл. Ведь ты же раскрыл дело.
     Но он, словно не слыша, смотрел на залитый лунным светом лес, тянувшийся сразу за садом.
     - Нас познакомил Крекенберн. Несколько дней он наблюдал, как ведет себя Закери за карточным столом, поскольку знал, что для одного моего расследования нам требуется опытный игрок. Он также чувствовал, что у Эл-ланда именно тот темперамент, который нужен для хорошего шпиона. Закери обожал рисковать.
     Лавиния молча кивнула, не отнимая руки от его плеча, пытаясь дать ему безмолвное утешение.
     - Но я все же не понимаю, почему ты принял это так близко к сердцу.
     - Мне больно думать, что, возможно, именно я показал ему ту дорожку, которая привела его к карьере наемного убийцы.
     - Сэр, это просто возмутительно! - взорвалась Лавиния, стискивая его плечо. - Не можешь же ты винить себя за то, что твой друг стал преступником! Это совершеннейшая чушь!
     - Хотел бы я, чтобы ты была права. Но беда в том, что первые записи в его дневнике были сделаны вскоре после того, как мы стали работать вместе.
     - Но что заставило тебя считать, будто ты приложил руку к превращению его в убийцу?!
     - Я был его наставником. Учил его мастерству шпиона. Именно я давал ему задания. - Тобиас глубоко вздохнул. - Он был очень способным учеником.
     - Продолжай.
     - На втором задании случился инцидент. Мне следовало быть более осмотрительным.
     - А что там произошло? - деловито спросила она.
     - Я послал его следить за человеком, которого мы подозревали в прямых связях с предателями. Если верить Закери, объект заметил его и вынул нож с намерением прикончить соглядатая. Позже Закери объяснил, что был вынужден защищаться. Он убил этого человека и сбросил в реку, чтобы избавиться от трупа. В то время у меня не было причин сомневаться в его действиях.
     - И что было дальше?
     - Закери хорошо показал себя в том расследовании и просил дать ему новое задание. Высокопоставленные приятели Крекенберна были чрезвычайно довольны, - пояснил Тобиас. - Смерть изменника ничуть их не обеспокоила. Мне было велено и дальше использовать Элланда.
     - А были ли еще подобные инциденты?
     - Насколько я знаю, еще один. И Крекенберн, и его друзья в правительстве дружно согласились, что это явный случай самообороны, и поскольку погибший сам был убийцей, никто не проливал по нему слез. Не уверен точно, но могло быть еще два подобных случая. Закери не взял на себя ответственность за них, и никто не пожелал провести расследование.
     - Потому что смерть этих людей была удобна правительству?
     - Не только. Еще и потому, что привела к подкупу важных чинов французской армии и флота, - ответил Тобиас и, поколебавшись, добавил:
     - Я часто задавался вопросом, уж не приобрел ли Закери вкус к убийствам во время своей шпионской деятельности.
     - Но что случилось после первого поражения Наполеона?
     - Закери снова вернулся к карточным столам и, похоже, оказался довольно удачлив в игре. Наши пути разошлись. Иногда мы встречались в клубах, но по большей части виделись редко.
     - Именно тогда до тебя и дошли слухи о таинственных смертях в высшем обществе?
     - Да... по-моему, именно так. Но должен признать, что очередная кончина престарелого лорда или богатой вдовы не вызывала ни любопытства, ни интереса, как во мне, так и в ком-то еще. Я был занят своими делами и воспитанием Энтони, и для праздных размышлений оставалось мало времени. Но тут Наполеон сбежал с острова Эльба, и снова началась война.
     - И Крекенберн вновь призвал тебя на службу, - кивнула Лавиния.
     - Меня и Закери. Только на этот раз не я был старшим над ним. Мы стали чем-то вроде коллег, равных по положению, и обменивались информацией. Но не работали вместе.
     - А когда ты стал его подозревать?
     - За несколько месяцев, прошедших после битвы под Ватерлоо, произошел ряд непонятных самоубийств и несчастных случаев, о которых я уже упоминал. Как раз в этот момент я и решил заняться частным сыском и подметил кое-какие одинаковые детали во всех этих случаях. Я имею в виду кольца, - медленно, словно нехотя протянул Тобиас.
     - И ниточка постепенно привела к Закери Элланду, - заключила Лавиния.
     - Да. В процессе расследования я показал кольца Крекенберну. Он припомнил старые слухи о профессиональном убийце, который когда-то пользовался подобной визитной карточкой. И кличка у него была Мементо Мори. Говорили, что ни один из тех, кто узнал его истинную сущность, не дожил до следующего утра. Элланд, очевидно, тоже слышал эти истории и решил воспользоваться легендой.
     - Тобиас, послушай, решение Элланда стать профессиональным убийцей не имеет ничего общего с той работой, что он делал для тебя.
     - В сейфе, где я обнаружил кольца и дневник, была еще и адресованная мне записка. Там говорилось, что если я нашел ее, значит, выиграл. Он поздравлял меня с победой так, будто я обыграл его в шахматы! - вырвалось у Тобиаса.
     - Подобная бесчеловечность просто непостижима.
     - Далее он уведомлял меня, что я его достойный противник. Последняя строчка письма гласила: "Больше всего мне будет не хватать азарта охоты".
     - Он в самом деле чудовище! - ахнула Лавиния.
     - Должен сказать, что временами я вполне понимаю его страсть к охоте, - тихо признался он.
     - Тобиас!
     - Знаешь, я испытываю весьма сильные ощущения, когда сознаю, что уловил запах добычи. И невозможно отрицать, что в этом есть некое темное, щекочущее нервы возбуждение. - Он вскинул голову. В дрожащем огоньке свечи его глаза сверкали, как у кровожадного ночного хищника. - Когда-то Элланд сказал мне, что у нас много общего, и, возможно, был прав.
     - Немедленно прекрати! - крикнула Лавиния, свирепо стиснув руку Тобиаса. - И не смей даже намекать, что вы с Элландом в чем-то схожи! Одно дело - получать удовлетворение от охоты: в твоей природе искать ответы и заботиться о торжестве справедливости! И совсем другое - находить удовольствие в смерти! Мы оба знаем, что ты никогда не смог бы пойти на такое!
     - Иногда, во мраке ночи, я задаюсь вопросом, так ли уж велика разница между мной и Элландом...
     - Проклятие, Тобиас, я не желаю слышать этот вздор!
     Тобиас невесело усмехнулся.
     - Да, миссис Лейк.
     - Я никогда не видела вашего старого знакомого, но могу заверить, что вы с Элландом различны, как ночь и день.
     - Вы уверены, мадам? - спросил он слишком мягко.
     - Абсолютно. Как тебе известно, у меня чрезвычайно развита интуиция. - Ей хотелось хорошенько встряхнуть его, вывести из этого состояния. - Ты не убийца, Тобиас Марч.
     Тобиас не сказал ни слова. Только взгляд оставался неприятно сосредоточенным. И тут Лавиния запоздало вспомнила о последнем случае, которому в своих записях дала название "Дело безумного месмериста". Вспомнила и неловко откашлялась.
     - Ну... может, за эти годы и произошли один-два инцидента, но ты сам понимаешь, что все это несчастная случайность, не более.
     - Случайность, - бесстрастно повторил Тобиас.
     - Ну, не совсем, - поспешно поправилась она. - Вернее, акты отчаянной храбрости, направленные на то, чтобы спасти чьи-то жизни вроде моей собственной. Это никак нельзя назвать хладнокровным убийством! Неужели не видишь разницы, Тобиас?! - Она перевела дыхание и покачала головой:
     - Но довольно об этом. Лучше расскажи, при чем здесь Аспазия?
     - Аспазия? - нахмурился Тобиас. - Разве я не объяснил?
     - Нет, сэр, не удосужились.
     - Она была любовницей Закери.
     - Элланда? Понимаю. Это многое объясняет.
     - Они встретились весной, еще до Ватерлоо. Аспазия воспылала безумной страстью к Элланду, и он, казалось, отвечал ей тем же. Они собирались пожениться. Летом Закери вновь стал работать на правительство и тогда же использовал связи Аспазии в обществе, чтобы получить доступ к богатым людям. Мы считаем, что это помогло ему не только собирать сведения, но и приобрести выгодных клиентов.
     - Господи Боже!
     - Как-то вечером Аспазия случайно узнала правду о настоящей профессии Закери и в ужасе сбежала от него. Я часто гадал, какова была истинная причина его самоубийства: угроза разоблачения или потеря любимой женщины.
     - Мне трудно поверить в то, что убийца может быть таким чувствительным, - пробормотала Лавиния.
     - Как ни странно это звучит, но в натуре Элланда присутствовали одновременно драматизм и романтизм. Он напоминал мне художника или поэта, жаждущего любых впечатлений, которые могли бы привести его к высочайшему пику ощущений и эмоций.
     - Невзирая на цену, которую приходится платить?
     - Цена его никогда не интересовала. Он жил ради все новых вершин азарта.
     - А что сделала Аспазия, узнав о смерти любовника? - вырвалось у Лавинии.
     - Ужасно расстроилась. Была вне себя от горя. Я никогда раньше не видел ее в таком состоянии. Элланд был единственным, кого она по-настоящему любила. И была безутешна, не только потому, что он покончил с собой.
     - Наверное, ее ранило то, что эта любовь застлала ей глаза и не позволила увидеть его истинную природу.
     - Именно. Аспазия, как ты уже поняла, - женщина светская. Она считала себя слишком умной и проницательной, чтобы обмануться в делах любви. Обман Закери потряс ее до глубины души.
     Лавиния твердила себе, что просто обязана испытывать хоть немного сочувствия к Аспазии. Но каждый раз, думая об этом, представляла эту женщину, обнимающую Тобиаса, и никак не могла найти в сердце хотя бы немного жалости.
     Тем не менее приходилось признать, что любая женщина, даже Клеопатра, потеряла бы голову, обнаружив, что ее любовник - наемный убийца, находивший злобное удовлетворение в своей деятельности да к тому же помечавший каждое преступление своим личным знаком!
     - Насколько я поняла, ты считаешь себя ответственным за происходящее, - сказала она наконец. - А миссис Грей, вне всякого сомнения, играет на твоих чувствах. Так это она винит тебя за то, что Элланд пустился по дурной дорожке и плохо кончил?
     - Она не сказала прямо, но подозреваю, что так оно и есть, - буркнул Тобиас.
     - Чепуха! - вновь отрезала она. - Абсолютная чепуха.
     - Думаю, она тоже терзается угрызениями совести, потому что помогла ему войти в общество и тем самым способствовала преступлениям.
     - Какая печальная история, - вздохнула Лавиния.
     Тобиас разжал руку, позволяя свету упасть на крошечный череп и скрещенные кости.
     - И теперь, похоже, кому-то понадобилось рассказать ее с самого начала.
     - Надеюсь, ты не веришь, что Закери Элланд встал из могилы, дабы возобновить свою карьеру?
     - Нет, разумеется, нет. Я сам нашел его тело и присутствовал на похоронах. Но этот новый убийца послал такое кольцо Аспазии, и я совершенно уверен, что, вернувшись домой, найду такое же, - с трудом выговорил Тобиас.
     - Старый знакомый возвестил, что снова принялся за свое.
     - Похоже, что так. Аспазия при виде кольца ударилась в панику. Поэтому и последовала за нами сюда.
     - Хм...
     Тобиас снова нахмурился:
     - Ты о чем?
     - Должна заметить, сэр, что Аспазия совсем не показалась мне взволнованной.
     Губы Тобиаса насмешливо дернулись.
     - Она не из тех, кто подвержен истерическим приступам. Но я знаю ее лучше, чем ты, и можешь поверить, что сегодня ее нервы были в крайне расшатанном состоянии.
     - Что же, если ты так считаешь... Лично я уверена: она попросту использует твои душевные терзания, чтобы манипулировать тобой.
     - Ей совсем не нужно идти на такие ухищрения, чтобы заручиться моей помощью, и, думаю, она прекрасно об этом знает, - покачал головой Тобиас, кладя кольцо в карман. - Никто не жаждет найти этого нового Мементо Мори сильнее меня. Он бросил мне перчатку, и теперь нельзя терять ни минуты.
     - Ты должен позволить мне участвовать в расследовании, Тобиас.
     - Я не желаю, чтобы ты имела что-то общее с этим делом.
     - Ты сам сказал, что его необходимо раскрыть как можно быстрее, и поэтому не помешает любая помощь. И прошу вспомнить, что я не новичок в подобного рода вещах, - Ад и проклятие, Лавиния...
     Она повелительно подняла руку, требуя молчания.
     - Напоминаю, что пока я единственный свидетель, который у тебя имеется. Правда, я не могу дать достоверного описания горничной, которая провожала Фуллертона на крышу, но кое-какие детали я все же заметила.
     Неожиданно на глаза ей попался лоскут белой ткани, валявшийся под самой дымовой трубой.
     - Ну-ка, ну-ка, что это у нас?
     Она взяла у него свечу и поспешила к трубе. Тобиас снял ногу с каменного ограждения и последовал за ней.
     - Ты что-то нашла?
     - Пока не знаю. Но если это то, что я предполагаю, у нас есть первая улика.
     Она нагнулась и подхватила что-то с земли.
     - Ее чепчик!
     - Ты уверена?
     Тобиас взял чересчур большой, неуклюжий чепчик и принялся вертеть в руках, разглядывая со всех сторон.
     - Ничего необычного. Такие есть у каждой женщины.
     - Не совсем. У этого необычайно широкие оборка и лента. Именно он был на горничной-блондинке. Не удивлюсь, если к внутренней стороне пристали несколько светлых волосков. Тобиас, это доказывает, что наш убийца - женщина.
     Тобиас долго смотрел на чепчик, прежде чем ответить:
     - Или мужчина, переодетый женщиной.

Глава 6

     Они спустились вниз и отправились на поиски хозяина. Бомон ждал их в библиотеке. Тут же присутствовали дворецкий Драм и нервный маленький человечек, который представился доктором Хьюзом.
     Сидевший за гигантским письменным столом Бомон казался еще круглее и короче. Тобиас заметил в его руке стакан, половина содержимого которого уже исчезла. Спиртное, очевидно, произвело на Бомона благотворное воздействие. Он уже не казался взволнованным и неуверенным. Его светлость снова твердо держал в руках бразды правления.
     В ответ на расспросы Лавинии Драм сообщил, что ни одна из постоянных горничных не отвечает ее описанию блондинки. Лавиния взмахнула чепцом.
     - А как насчет этого, позвольте спросить? Все уставились на злосчастный головной убор.
     - Не сомневаюсь, что вы действительно видели Фуллертона с женщиной, - заявил Бомон. - Вероятно, с одной из деревенских девушек. Во всяком случае, очевидно, что он чересчур много выпил, отправился на поиски доступной девицы и поднялся на крышу, чтобы никто ему не помешал. То, что случилось потом, - это всего лишь несчастный, трагический случай. - Он хмуро воззрился на доктора:
     - Разве не так, доктор Хыоз?