говорил он на прощанье. - Плывите по морю,  такая
погода хорошо помогает казаку. А мы обойдем  море  по  славянским  землям.
Может,  в  Царьграде  и  встретимся.  Если  раньше  нас  доберетесь  туда,
кланяйтесь голомозым. Скажите, что Иван Сулима придет жениться  на  первой
одалиске султана!
   - Да и о невесте-туркене для Карпа не забудьте напомнить  при  этом,  -
пошутил Полторалиха.
   В действительности Сулима не был уверен в том,  что  не  повернет  свои
полки к морю где-нибудь в более населенном побережье  Болгарии.  Но  здесь
трудно было  бы  найти  необходимое  количество  челнов  для  такой  армии
казаков.



8

   А на Балканах разгоралась большая война, начатая чехами.  Сулима  знал,
что эта война продолжается на берегах Дуная уже десять лет.
   - Воюют люди и закаляют свою ненависть  к  панам!  -  говорил  в  кругу
друзей Сулима. - Мы тоже не рыбку удить прибыли сюда  с  Днепра.  Турецких
угнетателей хватает и в этих султанских владениях. Славяне будут  помогать
только нам, а не туркам...
   Турецкие войска, воевавшие на болгарских рубежах  султанских  владений,
встревожились, узнав, что у них в тылу, чуть ли не у итальянской  границы,
появилась армия казаков. К Ивану  Сулиме  привели  турецкого  посланца  от
софийского беглер-бека,  командовавшего  турецкими  войсками.  Отуреченный
славянин,  как  он  сам  назвал  себя  при  встрече  с  казаками,  слишком
самонадеянно и довольно воинственно стал выполнять свою миссию.
   - Головы снесу этим казацким атаманам! - закричал он  в  первые  минуты
встречи с казаками дозора Карпа Полторалиха. - Забыли о том, что вместе со
своим польским королем данниками султана живете  на  наших  приднепровских
землях? Где ваш атаман?
   - Погоди, голубчик, не кричи. Проводим тебя и к  атаману!  Карпа  хотел
перекричать! Как бы свою голову не потерял, пустая  макитра...  -  ответил
Карпо, связывая этого воинственного парламентера.
   Сулима велел развязать посланца и вытащить у него изо рта кляп.
   - Кто ты? - спросил Сулима по-турецки.
   Но когда парламентер заговорил на балканском наречии, он засмеялся:
   -  Глупого  теленка  родила  твоя  мать.   Чего   бесишься,   продажная
басурманская шкура! Повесить бы тебя, чтобы  проветрился,  как  тарань  на
солнце. Но иди и передай паше, что Сулима со своими запорожцами сначала  в
гости к папе Урбану заглянет. Вот, видишь? -  Сулима  вытащил  из  кармана
папский медальон и  поднес  его  к  глазам  турецкого  парламентера.  -  А
преградите нам путь, будем драться с вами! Родниться же придем в Стамбул!
   -  Так  и  передай  беглер-беку,  макитра...  -  вставил   свое   слово
нетерпеливый казак.
   Поначалу и в самом деле пытались договориться с софийским беглер-беком.
Ведь им ничего не стоило назвать себя  здесь  войском  ненавистной  туркам
Речи Посполитой. Но несколько  вооруженных  стычек,  да  и  имя  казацкого
атамана Сулимы убедили турок, что они имеют дело с  вольными  запорожскими
казаками, а но с войсками польского короля.
   На этом и закончился мирный казацкий поход. Точно вихрем втянуло  их  в
Балканскую  войну,  и  они   стали   невольными   союзниками   итальянцев,
участниками затяжной  войны  в  долине  Дуная.  Втянувшись  в  эту  войну,
вынуждены были сражаться. Назад теперь  не  так  легко  возвращаться,  как
беспрепятственно шли они летом почти до итальянской границы!
   Вот впереди она, знакомая и Сулиме Италия! Он не забыл  своего  давнего
рейда по этой земле. Медальон папы Григория всегда  носил  при  себе,  как
веское свидетельство участия в Европейской войне.
   Более десяти лет назад он  тоже  воевал  на  стороне  чешского  народа.
Австрийский цесарь прибрал Чехию к своим рукам,  но  кому-то  из  соседних
государей завидно стало, они выступили "в защиту  чехов"  и  перессорились
между собой...
   - Не для нас эта воина, - сказал тогда Максим Кривонос,  ища  для  себя
иных путей в жизни.
   "Нашел ли?  -  промелькнула  горькая  мысль.  -  Очевидно,  итальянские
солдаты знают, куда ушли лисовчики..." Вспомнил он  и  о  намеке  Богдана,
когда они прощались перед этим походом:
   - Возможно, где-нибудь встретите и наших лисовчиков! Вам во что  бы  то
ни стало надо встретиться с итальянскими воинами, расспросить их...
   И повел Сулима своих казаков не к морю, как договаривались в Килии, а в
противоположную сторону, на розыски следов Кривоноса.
   - Если удастся, постараемся пробиваться без боя, - советовался Сулима с
казаками. - Но если уж турки нагло будут преграждать нам путь к соединению
с итальянцами, не жалеть голомозых!



9

   Во время встречи с Пясочинским в канун Нового года  Богдан  сказал:  "Я
должен лично поговорить с коронным гетманом!.."
   Тогда же шла речь о немедленной  встрече  с  гетманом,  находившимся  в
Баре. Но сейчас была не летняя пора, когда в любой момент сел  на  коня  и
поехал, а зима. Богдану не приходится краснеть  за  то,  что  не  выполнил
своего обещания. Чигиринский полковник  и  сам  вскоре  понял,  что  ехать
Богдану Хмельницкому при таком бездорожье в  Бар  или  в  Краков  было  бы
неоправданным геройством. Кстати, и Пясочинский из-за бездорожья  вынужден
был остановиться в Белой Церкви, пережидая метели и гололедицы. Да и стоит
ли Богдану торопиться со встречей с коронным гетманом, чтобы  договориться
об участии в казацком походе против московского царя?
   Правда,  ему  надо  было  встретиться  и  поговорить  с  Конецпольским!
Коронный  гетман   не   только   управлял   войсками,   но   и   направлял
государственную политику Речи Посполитой.
   После Нового года никого не удивляло оживление казачества. Реестровым и
нереестровым казакам было о чем подумать и поговорить.
   - Кажется,  писарь  у  нас  дельный,  -  говорили  чигиринцы,  узнав  о
разговоре Богдана с комиссаром коронного гетмана. Даже реестровцы стали  с
интересом присматриваться к Богдану.
   Через Субботов и Чигирин теперь свободно проходили нереестровые казаки,
особенно молодежь. Никто не прятал своего оружия,  а,  наоборот,  во  всей
округе увеличился спрос на сабли и пистоли.
   Другая  новость  молнией  распространилась  по  стране...  Умер  король
Сигизмунд III! На время Речь Посполитая осталась без короля,  и  казалось,
что орел со скипетром державы в когтистых лапах,  символизировавший  собой
власть, остался без короны.
   - Ну, братья казаки! Теперь-то уже и у нас спросят мужи  Варшавы,  кого
бы мы желали избрать королем!  -  передавали  чигиринцы  слова  полковника
Острянина.
   Действительно ли  сказал  это  Острянин  на  Сечи  или  нет,  но  молва
распространилась, как эхо в лесу.
   - Владислава, очевидно, изберут без нас! Хотя должны  бы  пригласить  и
казаков на  елекцию...  [избрание  короля  (польск.)]  -  вслух  рассуждал
Богдан.
   Но на сейм казаков не пригласили. И хотя старшины реестровых казаков  и
некоторые из провинциальных украинских панков добивались "справедливости",
Польские сенаторы грубо отказали им.
   - Не хотите порадовать украинцев! - возмущался Адам Кисель на одном  из
заседаний во время королевского безвластия.  -  Не  будет  у  нас  мира  с
приднепровцами!
   - Вы уж лучше замолчите, пан Кисель! - закричали сенаторы сейма.
   А когда украинцы потребовали  предоставить  им  государственные  права,
сенаторы только посмеялись над ними. Делегацию реестрового казачества даже
не пустили в Варшаву. Только  в  Кракове  король  дал  аудиенцию  казакам.
Выслушав  их  жалобы,  он  торжественно  успокоил   реестровиков.   Король
Владислав был приветлив, но неуступчив.  Он  снова  настаивал  на  участии
казачества в войне против Москвы...
   Богдан  чутко  прислушивался  к  разговорам  казаков  в  Чигирине.   Он
приглашал к себе кобзарей не только для того, чтобы послушать их думы,  но
и расспрашивал, о чем говорят люди на Украине. Кобзари  рассказывали  и  о
походе Сулимы. С Запорожья, по следам этого неугомонного  казака,  неслись
не только кобзарские песни и думы:

   Як злэтив орэл, славный козак Иван Сулима,
   На турецькых слидах та на козацькых шляхах...

   Поговаривали также  и  о  том,  что  шляхта  угрожает  казакам.  Богдан
улыбался, выслушивая это, хотя не до смеха было писарю Чигиринского  полка
реестровых казаков!
   После избрания нового короля шум постепенно утих и все  становилось  на
свои места. Богдан узнал о том, что турки вдруг снова зашевелились. Может,
султан захотел напомнить новому  польскому  королю,  что  Речь  Посполитая
является турецким данником?
   - Сулима все-таки насолил туркам!  Султан  подтягивает  свои  войска  к
молдавским  границам.  Во  главе  войск  поставил  софийского  беглер-бека
Аббас-пашу. Очевидно, для участия в торжественной коронации Владислава?  -
шутил Богдан, разговаривая с чигиринцами.
   "Пора проучить варшавских изменников!"  -  грозился  султан,  отправляя
войска Аббас-паши на Приднестровье.
   Навстречу войскам Аббас-паши  отправился  из  Кракова  коронный  гетман
Конецпольский. Перед этим он послал гонцов к своим старостам  на  Украине,
чтобы они ускорили снаряжение казаков.
   Софийский беглер-бек  Аббас-паша,  не  успевший  задержать  в  Болгарии
полковника Сулиму с войсками, двинул свою орду на украинские  земли  вдоль
Днестра. Под угрозой оказался и  Каменец.  В  связи  с  этим,  по  приказу
полковника Адамовича,  Богдан  Хмельницкий  выехал  с  полком  чигиринских
казаков в район Каменца.
   Чигиринский полковник Адамович не хотел отставать от других  реестровых
полковников, которые уже отправили своих казаков под  Смоленск,  в  помощь
молодому королю Владиславу.
   Сопровождать же этот сборный полк во главе  с  Юхимом  Бедой  полковник
Адамович и поручил Богдану Хмельницкому.
   - Вот вам, пан писарь, и представляется  удобный  случаи  поговорить  с
коронным гетманом, - сказал полковник.
   Казакам,  в  свою  очередь,  представилась  возможность  доказать  свою
доблесть на поле боя.
   Давно исключенный из реестра каневского полка за глумление над киевским
воеводой во время боя на болоте у Куруковских озер, сотник Беда  не  очень
огорчался. Хотя из реестра его и исключили, но среди старшин и казаков  он
пользовался  большим  уважением.  Сотника   считали   опытным   и   смелым
командиром. А для военного похода на Дунай - лучшего не найдешь!
   - Не разгневается ли коронный гетман, узнав сотника? Может,  не  Бедой,
а, скажем, Лихом назвать его?.. - озабоченно говорил чигиринский полковник
Адамович.
   - Если понадобится, я сам поговорю с коронным  гетманом!  -  решительно
сказал Богдан, беря под защиту бойкого и сметливого старшину. Фамилию Беде
не пришлось менять.



10

   Богдан был писарем Чигиринского полка,  а  не  этого  сборного.  Но  до
самого Каменца фактически вел его как старшой. Да  и  полком  не  называли
этот отряд добровольцев, чтобы не пугать шляхтичей присвоением Беде звания
полковника. Каждый казак в отряде знал,  что  до  Каменца  старшим  у  них
является чигиринский писарь Богдан Хмельницкий.
   Именно пользуясь  этим  правом,  он  и  посоветовал  Юхиму  Беде  взять
помощником казака лубенского полка Мартына Пушкаренно.
   - Лучшего помощника не найти! - говорил  Богдан.  К  тому  же  этим  он
угождал и полковнику Адамовичу, беря помощником  командира  не  случайного
воина, а своего казака.
   Писарем сборного полка Богдан предложил назначить Ивана Богуна.  Только
Филона Джеджалия отстояла Лукерия,  оставив  его,  единственного  мужчину,
хозяйничать на хуторе.
   Богдан снарядил для Ивана лучшего коня на хуторе. Отдал он Ивану и свой
самопал, не пожалев ни пороха, ни  пуль.  А  Лукерия  отдала  сыну  саблю,
принадлежавшую когда-то Наливайко.
   -  Будешь  сечь  голомозых,  вспоминай  о  своей  матери,   Ивасик!   -
приговаривала она. Казалось, что она сама взяла бы саблю и пошла воевать с
этими людоловами, которые причинили ей  столько  горя.  Филон  не  скрывал
зависти, видя, как мать провожает Ивана в первый боевой поход...
   По дороге от Чигирина до Днестра  казаки  узнали,  что  орда  буджацких
татар и передовые отряды мультянцев  пересекли  реку  и  стали  опустошать
хутора, уводя в неволю людей. Более  сильные  и  ловкие  убегали,  разнося
тревожную весть по степям и лесным дорогам.
   Гетман Конецпольский спешил с  войском  навстречу  врагу,  каждый  день
посылая гонцов к старостам и полковникам,  требуя  подкреплений.  Гонец  и
встретил чигиринцев как первую помощь с Днепра.
   - Коронный гетман будет рад! - сказал гонец. - Потому что без  казаков,
говорит, тя-яжело до-обиться по-обеды.
   Отряд чигиринцев должен был встретиться с гетманом недалеко от Каменца.
И Богдан вспомнил о своем разговоре с Конецпольским в  беседке  роскошного
сада Потоцких на крутом  берегу  Днестра.  Это  было  давно,  но  все-таки
разговор волновал его и теперь.
   От доставленного рейтарами "языка" гетман узнал, что летом  возле  моря
прошел, направляясь в Италию, Сулима с двухтысячным отрядом казаков.
   Под Каменцем Конецпольского уже  поджидали  жолнерские  части.  Там  он
узнал, что первый казацкий полк чигиринцев идет на помощь. Коронный гетман
и не мыслил начинать войну с турками без украинских казаков.
   Прибывших казаков коронный гетман встретил  с  подчеркнутым  вниманием,
обещал лично встретиться с чигиринскими казаками, а с молодыми  старшинами
любезно поздоровался за руку. Ведь они - цвет храбрых украинских воинов!
   Он  дольше,  чем  других,  задержал  руку  Богдана,  окидывая  взглядом
мужественную фигуру, словно сравнивал его с собой. "Силе и ловкости  этого
стройного казацкого старшины, - думал он,  -  мог  бы  позавидовать  любой
командир польского войска".
   - Мне о-остается только восхищаться паном Хме-ельницким! - торжественно
произнес  он,  похвалив  молодых  старшин  казацкого  полка,   подобранных
Богданом.
   Конецпольский не скрывал  своей  радости  от  встречи  с  Богданом.  Он
встретил Богдана как равного себе, как знатного шляхтича,  расстроив  этим
все планы намеченного Богданом нелицеприятного разговора с  гетманом.  То,
что Конецпольский нисколько не  удивился  появлению  здесь  сотника  Беды,
свидетельствовало о том, что гетману крайне необходимы хорошие воины и что
он умеет ценить воинскую доблесть казацких старшин. Ведь он с ними  должен
переправиться  через  Днестр,  а  это  не  на  охоту!  Не   зря   назначен
беглер-беком в Софию Аббас-паша Эрзерумский. Коронному гетману  приходится
заискивать перед казацкими старшинами. Именно тут, на Днестре, ему  больше
всего нужны такие старшины, как Беда!
   О неприятном инциденте на Куруковском озере гетман даже  не  вспоминал.
Сейчас ему было не до этого: Аббас-паша  следом  за  ордами  татар  грозно
продвигался к Днестру. Турецкие отряды Аббас-паши, взбешенные тем,  что  у
них в тылу проскочили казаки Сулимы, вымещали  свою  злобу  на  украинских
людях, живших за Днестром.



11

   Отрядам Сулимы приходилось  вступать  в  бой  с  турками  и  далеко  за
пределами Болгарии, на границе  с  Италией,  в  тылу  основных  враждующих
сторон  в  Балканской  войне.  Бои  эти  были  случайные,  они   возникали
неожиданно, как вихрь, и быстро прекращались. Турки сразу чувствовали, что
имеют дело с казаками. С ними приходилось им сталкиваться и на Дунае,  где
воевали  лисовчики  Стройновского.  Казаков  Сулимы  турки  принимали   за
действующий  отряд  австрийского  цесаря   и   немедленно   отходили,   не
препятствуя их продвижению на запад.
   А Сулима с казаками не спешил, словно притормаживал время. Он  сохранял
силы. Да и стоило ли растрачивать их здесь?
   Кое-кто из молодых старшин спрашивал:
   - Зачем нам эти итальянские земли?
   - Да не земли нам нужны, - убеждал Сулима других... Но был  ли  он  сам
уверен в том, что это так, трудно сказать. Понимал: медальон  папы  сделал
бы  его  союзником  итальянских  войск,  а  значит  -  врагом   испанских!
Вооруженные нападения войск австрийского  цесаря  на  придунайские  страны
давно уже превратились в большую Европейскую войну. Украинцам нечего  было
делать ни с цесарем Австрии, ни со шведским королем, ни с  французскими  и
испанскими захватчиками, которые зарятся на чешские придунайские земли.
   Вот поэтому  Сулиму  и  его  казаков  беспокоили  только  турки.  Зачем
голомозые лезут в эту драку  европейских  правителей  из-за  господства  в
Европе?
   - Получается, что и дальше продвигаемся только  ради  казацкого  хлеба,
воюя с турками! - роптали старшины и казаки Сулимы.
   - Бои, бои... Разве они нужны нам?.. Нам бы только Кривоноса разыскать,
а потом сразу повернули бы к морю. А попробуй найди его в такой  заварухе,
- говорил, словно советуясь с самим собой, Сулима.
   - Корм коням и харчи казакам всегда нужны. Почему бы и не  напасть  нам
на голомозых? Такие у них кони! И зачем  они  прутся  на  чужие  земли?  -
поддерживали полковника молодые старшины, которые  впервые  отправились  в
такой далекий поход.
   - Верно. Всех до единого казака мы уже посадили  на  лучших  янычарских
коней. Что и говорить... - поддакивали казаки.
   - Не один  черт,  где  бить  голомозых,  пан  полковник!  -  воскликнул
Золотаренко, поддерживая полковника.
   Вдруг громкий хохот донесся из-за  холма,  и  тут  же  показался  отряд
казачьей разведки во главе с Карпом Полторалиха. А где Карпо,  там  всегда
смех и шутки.
   Сулима обернулся, ища  глазами  Карпа.  Его  нетрудно  было  узнать  по
громкому разговору и обнаженной голове - он даже зимой ходил без шапки.
   - Эй, казаче! Не случилось ли что? - спросил издалека.
   - Конечно, случилось, пан  полковник!  -  отозвался  Карпо,  пробиваясь
сквозь толпу казаков. - В этот раз, батько Иван, самого Карпа ведут как на
веревке. Друзья болгары с жалобой или  с  предупреждением  спешат  к  нам.
Что-то про турков... Подавай им старшого, да и только, словно дозорные  за
пазухой его носят.
   Только  теперь  увидели  казаки,  что  Карпо  шел  в  окружении  не  то
итальянских, не то французских воинов. По  их  внешнему  виду  можно  было
судить, что они давно не воюют: все безоружные, опустившиеся, заросшие.  И
трудно было определить, сколько им лет.  Только  передний  казался  моложе
других. Неужели они искали именно их, запорожских казаков?
   - Вот вам и наш старшой, панове братушки, - показал Карпо на Сулиму.
   - Драги приятелю!.. На драго сердце ми е да гледам това народната сила!
[Друзья!.. Сердечно рад видеть такую народную силу!  (болг.)]  -  произнес
самый младший из них. Он остановился и показал рукой на собравшихся в лесу
казаков. Потом низко поклонился Сулиме и  отрекомендовался:  -  Доктор  на
богословието и канонического право, болгарски човек Петир Парчевич!..
   - Даже страшно... - шепнул Карпо старшине Ивану Золотаренко.
   Его услышали некоторые  казаки  и  засмеялись.  Услышал  и  Парчевич  и
расценил это как дружескую шутку.
   - Кой то се бои от врабци, да не сее проса! [Бояться воробьев - не надо
сеять проса! (болг.)] - дружеским тоном сказал он, обращаясь  к  Карпу.  И
казаки поддержали его дружным смехом.
   Молодой  болгарин  Петр  Парчевич  не  нуждался  больше  ни   в   каких
рекомендациях в этом кругу настоящих друзей. Сулима поздоровался со  всеми
его товарищами, которые пришли сюда, ища поддержки или помощи.
   Гостей посадили на бревна напротив  Сулимы  со  старшинами.  Казаки  не
впервые принимают болгар. Когда казаки продвигались по берегу моря, к  ним
не раз приходили болгары предупредить, что янычары намереваются преградить
путь казакам, потопить лодки  на  речных  переправах.  Сулима  и  старшины
решили, что и эти пришли  предупредить  их  о  какой-то  новой  угрозе  со
стороны турок.
   -  Наш  народ  до  сих  пор  поет  песни  о  русских  воинах,   которые
давным-давно,  еще  во  время  царствования  Асана  Второго,  помогли  ему
отвоевать престол болгарского царства. Мы ждем, что воины с Волги и Днепра
снова придут и освободят болгар от турецкого ярма.
   - Да, казаки не на жизнь, а на смерть  воюют  с