нас прошла - очевидно, следуя за ними, -
молодая  женщина,  приближения  которой  мы  не  заметили:  но   когда   она
поравнялась с нами, я разглядел ее лицо, и оно  пробудило  во  мне  какое-то
смутное воспоминание. Она была бедно и  слишком  легко  одета,  вид  ее  был
измученный, но дерзкий и заносчивый,  впрочем,  сейчас,  казалось,  она  все
предала воле ветра и думала только о том, чтобы идти за ними  следом.  Когда
они скрылись вдали и между нами, морем и облаками виднелась одна лишь темная
равнина, исчезла и эта женщина, которая держалась все время на одном  и  том
же расстоянии от них.
     - За девушкой следует черная тень, -  сказал  Стирфорт,  остановившись,
как вкопанный. - Что это значит?
     Он говорил тихо, и его голос звучал как-то странно.
     - Должно быть, она хочет попросить у них милостыню, - отозвался я.
     - Нищенка... это не удивительно, - сказал Стир-форт. - Но странно,  что
именно сегодня вечером нищенка приняла такой облик.
     - Почему? - спросил я.
     - Право же, только потому, что, когда она проходила  мимо,  я  думал  о
чем-то в этом роде. Черт возьми, откуда она взялась?
     - Вероятно, вышла из тени, которая падает от этой стены,  -  сказал  я,
когда мы зашагали по дороге, шедшей вдоль какой-то стены.
     - Она исчезла! - оглянувшись, воскликнул он. - И пусть исчезнет  с  ней
все зло! А теперь - обедать.
     Но он снова и снова оглядывался  на  мерцающую  вдали  полосу  моря.  И
несколько раз, пока мы проходили короткий остаток пути, он отрывисто выражал
свое изумление. Казалось, забыл он об  этой  встрече  только  тогда,  когда,
согревшиеся и оживленные, мы сидели за столом при свете камина и свечи.
     Литтимер  был  здесь,  и  его  присутствие  оказало  на  меня   обычное
воздействие. Когда я, обращаясь к нему, выразил надежду, что миссис Стирфорт
и мисс  Дартл  находятся  в  добром  здоровье,  он  поблагодарил  и  ответил
почтительно (и, конечно, респектабельно), что они здоровы и просили передать
привет. Это было все, и, однако, он словно сказал мне так ясно,  как  только
можно было сказать: "Вы очень молоды, сэр, вы чрезвычайно  молоды".  Мы  уже
кончали обедать, когда он вышел из угла, откуда следил за нами или, как  мне
чудилось, за мной, и, приблизившись шага на два, сказал своему хозяину:
     - Прошу прощенья, сэр. Мисс Моучер здесь.
     - Кто? - с величайшим изумлением вскричал Стирфорт.
     - Мисс Моучер, сэр.
     - Черт возьми! Да что же она здесь делает? - спросил Стирфорт.
     - Должно быть, она родом из этих краев, сэр. Она сказала мне, сэр,  что
каждый год приезжает сюда по делам. Я встретил ее сегодня на  улице,  и  она
пожелала узнать, окажете ли вы ей честь принять ее сегодня после обеда, сэр.
     - Знаете ли вы, Маргаритка, эту  великаншу,  о  которой  идет  речь?  -
осведомился Стирфорт.
     Пришлось признаться - хоть мне и было  стыдно  предстать  в  невыгодном
свете перед Литтимером, - что я совсем не знаю мисс Моучер.
     - В таком случае, вы с ней познакомитесь. Она одно из семи чудес света,
- сказал Стирфорт. - Когда придет мисс Моучер, проводите ее сюда.
     Эта  леди  пробудила  мое  любопытство  еще  и  потому,  что   Стирфорт
разразился громким хохотом, когда я заговорил о  ней,  и  наотрез  отказался
отвечать на вопросы, какие я ему задавал. И  потому,  когда  уже  убрали  со
стола и мы сидели  за  графином  вина  у  камина,  я  пребывал  в  некотором
нетерпении. Так прошло примерно полчаса, наконец дверь открылась, и Литтимер
с присущим ему невозмутимым спокойствием доложил:
     - Мисс Моучер!
     Я уставился на дверь и ничего не увидел. Но  я  продолжал  смотреть,  и
только-только подумал, что мисс Моучер  что-то  уж  очень  замешкалась,  как
вдруг, к крайнему моему изумлению, из-за  дивана,  стоявшего  между  мной  и
дверью, вышла, переваливаясь, толстая карлица лет сорока -  сорока  пяти,  с
огромной головой и широким лицом, с плутовскими  серыми  глазками  и  такими
коротенькими ручками, что, когда, подмигнув  Стирфорту,  она  хотела  лукаво
приложить палец к курносому носу, ей пришлось нагнуть голову, чтобы палец  и
нос соприкоснулись. Подбородок ее, - так называемый  двойной,  -  был  столь
жирен, что целиком поглотил завязанные бантом ленты шляпки. Шеи у нее  вовсе
не было, не было и никакой талии, а ноги были такие, что о них  и  упоминать
не стоит, ибо хотя верхняя половина ее туловища вплоть до  того  места,  где
надлежало быть талии, казалась даже длиннее, чем  следует,  а  заканчивалась
мисс Моучер, как и всякое человеческое существо,  парой  ног,  но  она  была
такой коротышкой, что стояла перед  самым  обыкновенным  стулом,  как  перед
столом, положив на сиденье свою сумку. Эта леди, одетая довольно небрежно, с
трудом приложила, как я уже упомянул, указательный палец к носу, - для  чего
поневоле склонила голову набок, - прикрыла один  глаз,  сделала  чрезвычайно
многозначительную мину и в течение нескольких секунд зорко  смотрела  другим
глазком на Стирфорта, после чего разразилась потоком слов.
     -  Ах,  мой  цветочек!  -  ласково  воскликнула  она,  покачивая  своей
большущей головой. - Так вот ты где! Дрянной  мальчишка,  фи,  как  тебе  не
стыдно!  Что  ты  делаешь  так  далеко  от   дома?   Наверное,   занимаешься
какими-нибудь проказами. О, ты плутишка, Стирфорт, да  и  я  тоже  плутишка.
Ха-ха-ха! Не правда ли, ты поставил  бы  сто  фунтов  против  пяти,  что  не
встретишь меня здесь? Да уж что говорить, где меня только нет! Я и здесь,  и
там, и всюду, как полкроны фокусника в носовом платке леди. Кстати о носовых
платках - и о леди тоже, - какое утешение, чтоб не сглазить, доставляешь  ты
своей счастливой матушке, не правда ли, мой миленький?
     Прервав свои разглагольствования, мисс Моучер развязала  ленты  шляпки,
закинула их за спину и, пыхтя, уселась перед камином на скамеечку  для  ног,
превратив обеденный стол красного дерева в своеобразную беседку,  приютившую
ее под своим кровом.
     - Уф! Слишком уж я располнела... Что  правда  то  правда,  Стирфорт,  -
продолжала она, похлопывая руками по коленкам и хитро посматривая на меня. -
Поднялась по лестнице, и теперь мне так  же  трудно  глотнуть  воздуху,  как
выпить ведро воды. А ведь если бы ты увидел меня в окне верхнего  этажа,  ты
подумал бы, что я красивая женщина, верно?
     - Где бы я вас ни увидел, я бы всегда это подумал, - ответил Стирфорт.
     - Брось, хитрец! - воскликнула коротышка, замахнувшись на него  носовым
платком, которым вытирала себе лицо.  -  Бесстыдник!  Но  даю  тебе  честное
слово, была я на прошлой неделе у леди Мизере - вот  это  женщина!  Как  она
сохранилась! И сам Мизере вошел в  комнату,  где  я  ее  ждала,  -  вот  это
мужчина! Как он сохранился! И парик его сохранился, а он его носит  вот  уже
десять лет... И начал он рассыпаться передо мной в комплиментах, так  что  я
уже подумала, не придется ли мне звонить в колокольчик. Ха-ха-ха!  Он  милый
шалопай, но ему не хватает моральных принципов.
     - Какие услуги вы оказываете леди Мизере? - осведомился Стирфорт.
     - Это уже будут сплетни, дитя мое! - ответила она, снова прижав палец к
носу, скорчила гримасу и подмигнула с видом на редкость смышленого чертенка.
- Тебе-то какое дело? Тебе, конечно, не терпится узнать, пекусь ли я о  том,
чтобы у нее волосы не падали, или крашу их, или забочусь о цвете ее  лица  и
ухаживаю за ее бровями. Не правда ли? Погоди, мой миленький, может, я тебе и
расскажу! Знаешь ли ты - как звали моего прадеда?
     - Нет, - сказал Стирфорт.
     - Фамилия его была Уокер*, дитя  мое,  -  объявила  мисс  Моучер,  -  и
происходил он из рода Уокеров, и от них я унаследовала  все  свои  уловки  и
проказы.
     Никогда я не видывал, чтобы кто-нибудь так подмигивал, как мисс Моучер,
и так владел собой, как мисс Моучер. Была  у  нее  еще  одна  примечательная
черта: слушая чужие речи или ожидая ответа на свои собственные  слова,  она,
как  сорока,  лукаво  склоняла  голову  набок  и  закатывала  один  глаз.  В
глубочайшем изумлении я сидел, уставившись на нее, и, боюсь, совсем забыл  о
правилах приличия.
     Тем временем она придвинула к себе стул и энергически занялась тем, что
извлекла из сумки (причем каждый раз запускала туда свою  коротенькую  ручку
до самого плеча) флакончики, губки,  гребешки,  щеточки,  лоскутки  фланели,
маленькие щипцы для завивки волос и разные другие инструменты; все  это  она
нагромождала на стуле. Вдруг она оторвалась от этого занятия и,  к  великому
моему смущению, спросила Стирфорта:
     - Как зовут твоего друга?
     - Мистер Копперфилд, - ответил Стирфорт. -  Он  хочет  познакомиться  с
вами.
     - Ну, что ж, он познакомится! Мне самой показалось, что он этого хочет,
- сказала мисс Моучер и, смеясь, направилась ко мне вперевалку, держа в руке
сумку. - Лицо как персик! - воскликнула она, привстав на цыпочки перед  моим
стулом, чтобы ущипнуть меня за щеку. - Соблазнительно! Очень люблю  персики.
Рада познакомиться с вами, мистер Копперфилд.
     Я отвечал, что осчастливлен такою честью и разделяю ее радость.
     - Ах, бог мой, как мы вежливы! - воскликнула мисс Моучер, делая нелепую
попытку прикрыть свое широкое лицо крохотной ручонкой. - Сколько в этом мире
всякой чепухи и плутней!
     Эти слова были обращены доверительно к нам обоим, а  крошечная  ручонка
сползла с лица и снова погрузилась по самое плечо в сумку.
     - Что вы хотите этим сказать, мисс Моучер? - осведомился Стирфорт.
     - Ха-ха-ха! Славно мы валяем дурака, не правда ли, малыш? -  отозвалась
крохотная женщина, роясь в сумке, и, склонив  голову  набок,  закатила  один
глаз. - Смотри-ка! - Она достала что-то  из  сумки.  -  Это  обрезки  ногтей
русского князя. "Князь Алфавит шиворот-навыворот", вот как  я  его  называю,
потому что в его фамилии все буквы перемешаны как попало.
     - Русский князь - один из ваших клиентов? - спросил Стирфорт.
     - Допустим, что так, мой миленький, - отвечала мисс Моучер. - Я привожу
в порядок его ногти. Два раза в неделю! На руках и на ногах.
     - Надеюсь, он хорошо платит, - сказал Стирфорт.
     - Платит, как словами сыплет, - не считая, - заявила мисс Моучер. -  Он
не скряжничает, как  какие-нибудь  молокососы.  Да,  уж  кто-кто,  а  он  не
молокосос - поглядели бы на его усы!  От  природы  они  рыжие,  а  благодаря
искусству - черные.
     - Разумеется, благодаря вашему искусству, - сказал Стирфорт.
     Мисс Моучер подмигнула в подтверждение этих слов.
     - Ему пришлось послать за мной. Ничего не мог поделать. На  его  старою
краску повлиял климат - она хорошо держалась в  России,  а  здесь  оказалась
никуда не годной. Ну, князь  и  заржавел!  Вы  такого  отроду  не  видывали.
Точь-в-точь старое железо!
     - Потому вы и назвали его дураком? - спросил Стирфорт.
     - Ну, и тупица же ты! -  воскликнула  мисс  Моучер,  энергически  мотая
головой. - Я  говорила  о  том,  что  все  мы  вообще  валяем  дурака,  а  в
доказательство предъявила тебе обрезки  княжеских  ногтей.  Княжеские  ногти
упрочили мое положение в благородных семействах более, чем все  мои  таланты
вместе взятые. Я всегда ношу их  с  собой.  Это  лучшая  рекомендация.  Мисс
Моучер стрижет ногти князю - этим все сказано! Я их раздаю молодым  леди,  а
те, кажется, хранят их в  своих  альбомах.  Ха-ха-ха!  Честное  слово,  "вся
социальная система" (как выражаются в своих речах джентльмены в  парламенте)
- это система княжеских ногтей! - заключила эта самая миниатюрная из женщин,
пытаясь скрестить ручонки и кивая своей огромной головой.
     Стирфорт  от  души  расхохотался,  расхохотался  и  я.  А  мисс  Моучер
продолжала мотать головой, сильно кренившейся набок, закатывать один глаз  и
подмигивать другим.
     - Ну-ну, все это пустяки! - сказала она, хлопнув  себя  по  коленкам  и
вставая. - Милости прошу сюда, Стирфорт, исследуем твой полюс и  покончим  с
этим делом.
     Затем она выбрала флакончик, две-три маленьких щеточки и,  к  удивлению
моему,  осведомилась,  выдержит  ли  стол.  Услышав   утвердительный   ответ
Стирфорта, она придвинула стул и, попросив разрешения опереться на мою руку,
проворно взобралась на стол, словно на подмостки.
     - Если кто-нибудь из вас видел мои лодыжки, - начала она,  благополучно
утвердившись на возвышении, - вы мне так  и  скажите,  а  я  пойду  домой  и
покончу с собой.
     - Я не видел, - сказал Стирфорт.
     - И я не видел, - заявил я.
     - Ну, в таком случае я согласна еще пожить! - воскликнула мисс  Моучер.
- Пожалуй-ка, деточка моя, сюда, к миссис Бонд, она тебя прикончит.
     Такими словами она приглашала Стирфорта отдать  себя  в  ее  руки.  Тот
послушно уселся спиной к столу, повернул ко мне смеющееся лицо  и  подставил
свою голову для ее  ободрения,  явно  преследуя  одну  лишь  цель  -  самому
позабавиться и меня позабавить. Изумительное зрелище представляла собой мисс
Моучер,  когда  стояла  над  ним  и  рассматривала  его  прекрасные,  густые
каштановые волосы в большую круглую лупу, которую извлекла из кармана.
     - Да ты - красавчик! - сказала мисс Моучер после краткого осмотра. - Но
не будь меня, у тебя через год образовалась  бы  на  макушке  плешь,  как  у
монаха. Одну минутку, мой юный друг, сейчас мы тебя отполируем так, что твои
кудри продержатся еще десять лет!
     С этими словами она  смочила  жидкостью  из  флакона  кусочек  фланели,
проделала то же самое с маленькой щеточкой и принялась натирать ими  макушку
Стирфорта с невиданною мной  доселе  энергией;  при  этом  она  болтала  без
умолку.
     - Есть такой Чарли Пайгрев, сын герцога, - сказала  она.  -  Ты  знаешь
Чарли?
     И она заглянула в лицо Стирфорту.
     - Немного знаю, - сказал Стирфорт.
     - Вот это человек! Вот это усы! А что касается до ног Чарли, то если бы
только они были одна другой под стать, - а это не так! - равных им не найти.
Но хотите - верьте, хотите - не верьте, а он попробовал обойтись без меня  -
хоть служит в лейб-гвардии!
     - Да он сумасшедший! - сказал Стирфорт.
     - Похоже на то. Но сумасшедший он или нет, такую попытку он  сделал,  -
заявила мисс Моучер. - Вы только подумайте: он  отправляется  в  парфюмерный
магазин и требует флакон Мадагаскарской жидкости.
     - Чарли? - спросил Стирфорт.
     - Да, Чарли. Но у них нет никакой Мадагаскарской жидкости.
     - А зачем она? Ее пьют? - осведомился Стирфорт.
     - Пьют! - повторила мисс Моучер и прервала свою работу, чтобы  хлопнуть
его по щеке. - Для ухода за усами, и ты  это  знаешь!  Там,  в  лавке,  была
женщина, пожилая особа, ну, прямо настоящая мегера,  которая  даже  названья
этого снадобья не знала. "Прошу прощеньз, сэр, - говорит Чарли эта мегера, -
уж не... не румяна ли это?" - "Румяна! - говорит Чарли. - А как вы думаете -
такая и сякая и всякие неподобающие слова, -  зачем  мне  нужны  румяна?"  -
"Прошу прощенья, не обижайтесь, сэр, - говорит мегера, - это снадобье у  нас
часто требуют и называют то так, то этак. Вот я и думала, что, может,  и  вы
его спрашиваете". - Не переставая усердно  заниматься  шевелюрой  Стирфорта,
мисс Моучер продолжала: - Вот тебе, дитя мое, еще  один  пример,  как  можно
валять дурака. Я и сама в этом замешана, мой мальчик. Много ли,  мало  ли  -
неважно. Молчок!
     - В чем вы замешаны? Торгуете румянами? - спросил Стирфорт.
     - А ты прикинь то да се, мой миленький  ученичок,  помножь  на  секреты
торговли, и произведение даст тебе нужный  итог!  -  ответила  мисс  Моучер,
трогая себя за нос. - Ну, что ж, я тоже стараюсь  как  могу.  Есть,  скажем,
одна вдовствующая особа. Она называет румяна - бальзам  для  губ!  Другая  -
перчатками, та - блузкой, Эта - веером. А я называю как им будет угодно.  Ну
вот, я и достаю то, что им требуется! Но друг перед другом мы храним  это  в
такой тайне, что они скорей будут румяниться в присутствии своих гостей, чем
у меня на глазах. Скажем, я к ним прихожу, слой румян у них на лице толщиной
в палец, а они меня спрашивают: "Как  я  выгляжу,  Моучер?  Не  очень  ли  я
бледна?" Ха-ха-ха! Разве это не значит потешаться и валять дурака, мой  юный
друг?
     Никогда в своей жизни я  не  видел  ничего  похожего  на  мисс  Моучер,
которая от всей души потешалась, стоя на обеденном столе, и усердно натирала
темя Стирфорта, подмигивая при этом мне поверх его головы.
     - Ах! Этаких вещей в здешних краях не  требуется.  Ну  вот  я  и  опять
разболталась. Я не видела ни одной хорошенькой женщины, Джемми,  с  тех  пор
как приехала сюда.
     - В самом деле? - осведомился Стирфорт.
     - Даже призрака ее не видела, - подтвердила мисс Моучер.
     - А мы могли бы ей показать не призрак, а женщину во плоти, не так  ли,
Маргаритка? - сказал Стирфорт, подмигивая мне.
     - Несомненно, - сказал я.
     - Да ну? - воскликнула коротышка, зорко взглянув на  меня  и  затем  на
Стирфорта. - Вот как?
     Первое восклицание  звучало  как  вопрос,  адресованный  нам  обоим,  а
второе, как вопрос, обращенный только к Стирфорту. Не получив ответа  ни  на
первый вопрос, ни на  второй,  она  продолжала  возиться  с  его  прической,
склонив голову набок и возведя один  глаз  к  потолку,  словно  ожидая,  что
найдет ответ там, да к тому же незамедлительно.
     - Ваша сестра, мистер Копперфилд? - воскликнула она  после  паузы,  все
еще глядя на потолок. - А?
     - Нет! - сказал Стирфорт, прежде чем я  успел  ответить.  -  Ничуть  не
бывало. Напротив, мистер Копперфилд, если я  не  ошибаюсь,  был  сам  к  ней
весьма неравнодушен.
     - А теперь-то как? - спросила мисс Моучер. - Он  что,  ветреник?  Какой
срам! Пил нектар с каждого цветка и  менялся  каждый  час,  пока  Полли  его
страсть не утолила? Ее зовут Полли?
     Этот вопрос она задала так стремительно и так буравила  меня  взглядом,
что на миг мне стало не по себе.
     - Нет, мисс Моучер, ее зовут Эмли.
     - О! - воскликнула она тем же тоном.  -  Вот  оно  как!  Ну  что  я  за
трещотка! Правда, я болтушка, мистер Копперфилд?
     Тон ее и взгляд не понравились  мне,  показавшись  не  соответствующими
предмету разговора. И я сказал более сухо, чем кто-либо из нас троих говорил
до сих пор:
     - Она так же достойна уважения, как  и  красива.  И  она  помолвлена  с
прекрасным человеком из ее же круга. Я восхищаюсь ее красотой, но не  меньше
почитаю се за скромность.
     - Хорошо сказано!  -  воскликнул  Стирфорт.  -  Слушайте,  слушайте!  А
теперь, Маргаритка, я удовлетворю любопытство этой крохотной Фатимы*,  чтобы
она не строила никаких догадок. Мисс Моучер,  эта  особа  не  то  состоит  в
ученицах, не то служит в портняжной мастерской и галантерейной лавке "Омер и
Джорем", здесь, в городе. Запомнили? Омер и Джорем. Она дала обещание своему
кузену выйти за него замуж, об этом обещании упомянул мой друг... Имя кузена
- Хэм, фамилия - Пегготи, работает на судостроительной  верфи  здесь  же,  в
этом городе. Живет она у своего  родственника.  Имя  неизвестно,  фамилия  -
Пегготи, занятие  -  морской  промысел,  также  в  этом  городе.  Она  самая
очаровательная маленькая фея во всем мире. Я восхищаюсь ею, как  восхищается
и мой друг.  Если  бы  меня  не  заподозрили  в  том,  что  я  хочу  умалить
достоинства ее суженого, - а это не понравилось бы моему другу, - я  мог  бы
добавить, что, по моему мнению, она себя губит и должна  искать  кого-нибудь
получше, так как, честное слово, рождена быть леди!
     Эти слова, сказанные медленно и раздельно, мисс Моучер слушала, склонив
голову набок и возведя глаз к потолку, словно она все еще ждала, что  оттуда
последует  ответ.  Когда  Стирфорт  замолк,  она  моментально  оживилась   и
затрещала опять.
     - О! Так вот в чем дело! - воскликнула она, подстригая бачки  Стирфорта
ножницами, которые без устали порхали вокруг его головы. - Прекрасно!  Очень
хорошо!  Прямо  роман!  И  он  должен  кончиться  гак:  "И  тут  они  зажили
счастливо". Не правда ли? Решительно как