ешил он. - В  Уиллоу все в той или иной степени
родственники.  Люси живет у подножия холма. Я  сам  собирался вам позвонить,
но, раз она сказала, что все равно едете сюда...
  - А откуда вы узнали, что мы едем сюда? - спросил Джон.
  Генри Эден пожал плечами, как бы говоря: "А куда еще вы могли поехать?"
  - Вы хотели поговорить с нами? - спросила Элис.
  - Ну, я  просто должен с вами поговорить, - он заклеил сигарету и сунул
ее в рот. Джон ожидал, что она развалится, как и предыдущая. Он никак не мог
взять в толк, что происходит.
  Но  сигарета какие=то  чудом  осталась в  целости и  сохранности.  Эден
чиркнул  спичкой  по  полоске  наждачной бумаги, приклеенной к  подлокотнику
кресла=качалки, поднес огонек к сигарете, которая тут же уменьшилась вдвое.
  - Я думаю, вам и вашей миссас лучше провести эту ночь вне города.
  Джон мигнул.
  - Вне города? Но почему? Мы только что приехали.
  - Между прочим, дельная мысль, мистер, - послышался новый голос.
  Грехэмы повернулись и увидели высокую, сутуловатую женщину, стоявшую за
ржавой сетчатой дверью магазина. Она  смотрела на них поверх рекламы сигарет
"честерфилд": "ИЗ  ДВАДЦАТИ ОДНОГО СОРТА ТАБАКА ПОЛУЧАЮТСЯ ДВАДЦАТЬ ОТЛИЧНЫХ
СИГАРЕТ". Женщина открыла дверь и вышла на  крыльцо. На бледном, осунувшемся
лице читалась  усталость, но не глупость. В одной руке  она держала батон, в
другой - упаковку с шестью бутылками "Доусонс эль".
  -  Я  -  Лаура  Стэнтон,  -  представилась   женщина.  -  Рада  с  вами
познакомиться. Только  не  подумайте, что мы  в  Уиллоу страдаем недостатком
гостеприимства. Дело в том, что в эту ночь у нас сезон дождя.
  Джон и Элис  недоуменно переглянулись. Элис посмотрела на небо. Все  та
же синева с редкими пятнами облачков.
  - То, что сейчас видите, ничего не значит, не так ли, Генри?
  - Да, мэм, -  Эден глубоко  затянулся,  и выбросил окурок через парапет
крыльца.
  -  Вы  же чувствуете,  какая  сегодня  влажность,  -  продолжила  Лаура
Стэнтон. - А это главное, не так ли, Генри?
  -  Да,  -  кивнул  Эден.  -  Если не  считать,  что прошло семь  лет. С
точностью до дня.
  - Именно так, - подтвердила Лаура.
  И они оба повернулись к Грехэмам, ожидая их решения.
  -  Извините,  -  прервала  затянувшуюся  паузу Элис, - но я  ничего  не
понимаю. Это какая=то местная шутка?
  На   этот   раз  переглянулись  Генри  Эден  и   Лаура  Стентон,  потом
одновременно вздохнули.
  - Как же  я все это ненавижу, - выдохнула Лаура Стентон, то обращаясь к
старику, то ли разговаривая сама с собой.
  - Это надо сделать, - ответил Эден.
  Она кивнула, вздохнула вновь. Как вздыхает женщина, которая опускает на
землю тяжелую ношу, зная, что ей придется опять поднимать ее и нести дальше.
  - Явление это редкое. Сезон дождя случается в Уиллоу каждые семь лет...
  - Семнадцатого июня,  - перебил  ее Эден. -  Раз  в семь лет  и  только
семнадцатого июня. Всегда семнадцатого июня, даже в  високосные годы. Длится
одну  ночь,  но называется сезон  дождя. Уж не знаю,  почему. Ты  не знаешь,
Лаура?
  -  Нет, но  лучше б  ты  меня  не прерывал,  Генри.  Я  думаю,  у  тебя
начинается старческий маразм.
  -  Ну, уж извини, что зажился на этом свете. Меня увозили  на кладбище,
но я упал с катафалка, - по голосу чувствовалось, что старик обиделся.
  Во   взгляде  Элис,  брошенном  на  Джона,  читался  испуг.  "Эти  люди
разыгрывают нас? - спрашивал взгляд. - Или они сумасшедшие?"
  Джон  не  знал, что ей  ответил,  но уже  жалел, что они не поехали  за
продуктами  в  Огасту. Тогда бы они могли поужинать к  одной из  закусочных,
которых хватало на Шоссе 17.
  - А  теперь послушайте меня, - продолжила женщина. -  Мы  забронировали
вам  номер  в  мотеле  "Чудесный  вид".  Мотель  находится  на  Вулвич=роуд.
Свободных мест там нет, но управляющий - мой кузен, и он сможет устроить вас
на ночь. Утром вы вернетесь и проведете с нами все лето. Мы будем рады вашей
компании.
  - Если  это шутка,  то соли я  не понимаю, - в  голосе  Джона слышалось
раздражение.
  -  Нет, это не  шутка,  - она  посмотрела на  Эдена  и тот чуть заметно
кивнул,  словно  говоря: "Продолжай, выкладывай все, как на  духу".  Женщина
вновь повернулась к Джону и Элис, казалось, взяла себя в руки. - Дело в том,
что  раз  в семь  лет в Уиллоу  идет дождь из  жаб. Вот  так. Теперь  вы все
знаете.
  - Из жаб? - пискнула Элис. Похоже, решила, что ей это прислышалось.
  - Да, из жаб! - радостно подтвердил Генри Эден.
  Джон осторожно  огляделся, в надежде, что найдет людей,  которые смогут
ему помочь, если потребуется помощь. Но Главная улица напоминала пустыню. Ни
автомобилей, ни  пешеходов. Более того,  он заметил,  что  все  окна закрыты
ставнями.
  Как бы нам  не нарваться на неприятности,  подумал  он. Если  здесь все
такие чокнутые, только и остается, что ждать беды. Внезапно на память пришел
рассказ  Ширли  Джексон "Лотерея",  впервые с тех  пор, как он прочитал его,
когда учился с средней школе.
  -  Только не подумайте, что я стою здесь  и изображаю  круглую идиотку,
потому что мне  этого хочется, -  вновь заговорила Лаура  Стэнтон. -  Дело в
том,  что  я  выполняю свой долг.  И  Генри  тоже. Видите ли, жабы не просто
прыгают с неба. Они валятся сплошным потоком.
  -  Пошли, - Джон  взял  Элис  за  руку.  Одарил  Генри и Лауру улыбкой,
искренней, как шестидолларовая купюра.  - Рад был с вами познакомиться,  - и
повел Элис  вниз по ступенькам,  два или  три раза оглянувшись на  старика и
сутулую  бледную  женщину.  Ему  казалось,  что негоже  сразу и окончательно
повернуться к ним спиной.
  Женщина  шагнула  к  ним,  и  Джон, споткнувшись,  едва  не свалился  с
последней ступеньки.
  - В это трудно поверить, - согласилась она. - Вероятно, вы думаете, что
у меня поехала крыша.
  - Отнюдь, -  улыбка, будто приклеившаяся к лицу Джона, стала  еще шире.
Господи,  ну зачем он  покинул Сент=Луис. Проехать  полторы  тысячи миль  со
сломанными радио и кондиционером, чтобы познакомиться с фермером Джекиллом и
миссас Хайд.
  - Вы  имели  полное право  так подумать,  -  выражение  лица,  а может,
интонации  голоса,  заставили  его  остановиться  у  щита   с  "ИТАЛЬЯНСКИМИ
СЭНДВИЧАМИ", в шести футах от "форда". - Даже люди, которые слышали о дождях
из  лягушек,  жаб, птиц  и  тому подобного,  представить  себе не могут, что
творится в  Уиллоу  каждые  семь лет.  Прислушайтесь к моему совету: если вы
все=таки  решите  остаться, не выходите  из дома.  В  доме, возможно, с вами
ничего не случится.
  - Неплохо бы и захлопнуть ставни, - добавил  Эден. Собака снова подняла
хвост  и  выпустила длинную  очередь,  словно  подчеркивая  значимость  слов
хозяина.
  - Мы... мы  обязательно так и  сделаем, -  ответила Элис, и тут же Джон
распахнул  дверцу  "форда"  со  стороны  пассажирского  сидения и  буквально
впихнул ее в кабину.
  - Будьте уверены, - подтвердил он слова жены все  с той же прилипшей  к
лицу улыбкой.
  -  И  приезжайте к  нам  завтра,  -  крикнул Эден,  когда  Джон  обегал
автомобиль, чтобы скорее сесть за руль. - Думаю, завтра у нас будет куда как
безопаснее, - он помолчал. - Если, конечно, вы будете поблизости.
  Джон помахал рукой, скользнул за руль и скоренько выехал со стоянки.
  * * *


  Какое=то  время на  крыльце царила  тишина.  Старик в кресле=качалке  и
женщина  с  бледным,  осунувшимся  лицом смотрели,  как "форд" выруливает на
Главную  улицу. Подъезжая к магазину,  он едва полз по  Главной  улице, зато
умчался, как очумелый.
  - Что  ж, мы свое дело сделали, - в голосе  старика  слышалось глубокое
удовлетворение.
  - Да,  -  согласилась  Лаура.  -  Но  на  душе у  меня тошно.  И всегда
становится тошно, когда я вижу, как они смотрят на нас. На меня.
  - Но это случается ишь раз  в  семь лет. И иначе мы поступить не можем.
Потому что...
  - Потому что это часть ритуала, - мрачно закончила она фразу Эдена.
  - Да. Это ритуал.
  И опять, словно полностью соглашаясь с хозяином, собака подняла хвост и
пернула.
  Женщина пнула ее и повернулась к старику, уперев руки в бока.
  - Это самый вонючий пес по всех четырех городах, Генри Эден!
  Собака  с урчанием  поднялась, спустилась вниз  по ступеням,  бросив на
Лауру Стэнтон укоряющий взгляд.
  - Он же ничего не может с этим поделать, - вступился за пса Эден.
  Лаура вздохнула, посмотрела вслед "форду".
  - Чертовски жаль. Такая милая пара.
  - А с этим уже мы  ничего не можем поделать, - и Генри Эден принялся за
очередную самокрутку.
  * * *


  В итоге Грехэмы поужинали в одной из придорожных закусочных. Неподалеку
от  города Вулвич  (Джон  не преминул напомнить  Элис,  что  этот  город дал
название улице,  на которой находился мотель "Чудесный вид", в надежде,  что
жена улыбнется).  Закусочная разительно  отличалась от сонной  Главной улицы
Уиллоу. Сидя за столиком у  раскидистой ели, они видели, как со стоянки то и
дело отъезжали автомобили, в основном,  с номерными знаками других штатов, а
их  место тут же занимали другие. На  стойке им предложили довольно обширное
меню. Джон  отметил, что они  могут заказать все, что  угодно, умещающееся в
шваркающую горячим маслом жаровню.
  - Не знаю,  смогу  ли я провести  здесь два дня,  не говоря уже о  двух
месяцах, -  вздохнула  Элис.  -  Лучшие  годы этих  мест остались в прошлом,
Джонни.
  - Это же шутка,  ничего больше. Местные  оттягиваются за счет туристов.
Правда, на этот раз они зашли слишком далеко. Наверное, сейчас, покатываются
от смеха и рассказывают соседям, какие у нас были лица.
  - Но они выглядели  такими серьезными. Как теперь мне смотреть  в глаза
этому старику?
  - Насчет  этого я бы не  волновался.  Судя по тому, как  он сворачивает
сигареты, старик  уже достиг того  возраста, когда  каждая  новая  встреча -
первая. Даже с самыми давнишними друзьями.
  Элис попыталась контролировать уголки рта, н из этого ничего не вышло и
она рассмеялась.
  - Какой ты злой!
  -  Объективный, возможно, но  не злой. Я не говорю, что у него  болезнь
Альцгеймера, но выглядит он  так, словно ему нужна карта, чтобы добраться до
ванной.
  - А где все остальные? Городок будто вымер.
  -  Возможно, у них праздничный обед в "Грэндже" или карточный  турнир в
"Восточной звезде", - Джон потянулся. Посмотрел на тарелку Элис. - Что=то ты
плохо ешь, милая.
  - У милой нет аппетита.
  - Говорю тебе, это шутка, - Джон взял жену за руки. - Взбодрись.
  - Ты действительно... действительно в этом уверен?
  -  Действительно. Сама подумай: каждые  семь лет  в Уиллоу,  штат  Мэн,
выпадает жабий дождь? Бред собачий.
  Она попыталась улыбнуться.
  - Не дождь. Ливень.
  - Знаешь, по=моему,  они стремятся  не отставать  от  рыбаков:  если уж
врать,  то по=большому. В молодости я участвовал в предвыборной кампании. Мы
охотились за  пиратскими  плакатами.  Так вот,  по рассказам  выходило,  что
каждый  сдирал  их тысячами. Главное -  не принимать эти россказни  близко к
сердцу.
  -  Но по поведению  женщины не чувствовалось, что  она шутит. Признаюсь
тебе, Джонни, она меня напугала.
  Обычно добродушное лицо Джона Грехэма закаменело.
  - Я знаю, -  он собрал на  поднос грязную  посуду и  салфетки.  - И  им
придется за это извиниться. Я,  конечно,  не  против шуток, но, когда кто=то
пугает  мою  жену... черт, да они напугали  и меня,  этого спускать  нельзя.
Возвращаемся?
  - А дорогу ты найдешь?
  Он заулыбался.
  - Я бросал хлебные крошки.
  -  До чего  же ты умен, дорогой, - она встала, тоже  улыбнулась, отчего
настроение у Джона сразу улучшилось, глубоко вдохнула (при этом футболка так
соблазнительно обтянула грудь),  шумно  выдохнула.  -  И  влажность, похоже,
уменьшилась.
  - Да, -  Джон сбросил грязную одноразовую посуду и салфетки в контейнер
для  мусора,  подмигнул  жене.  -  Видать,  сезон  дождя  закончился  раньше
обещанного.
  * * *


  Но к  тому  времени, когда она  повернули  на  Хемпстид=роуд, влажность
вновь взяла свое. Джону казалось,  что  его футболку вымочили в ведре. Небо,
окрасившееся в  закатные цвета, оставалось чистым, но Джон  чувствовал,  что
мог бы сосать воду из воздуха, если б обзавелся соломинкой.
  Кроме Хемпстид Плейс на дороге стоял только один дом, у подножия холма,
на  который им предстояло подняться. Когда они проезжали мимо, Джон увидел в
окне женщину. Застыв, как изваяние, она наблюдала за ними.
  -  А вот  и двоюродная бабушка твоей подруги  Милли, - прокомментировал
Джон.  -  Стоит  на  стреме,  чтобы  засечь наше прибытие и  незамедлительно
доложить об этом своим друзьям,  которые дожидаются  ее звонка  в  магазине.
Интересно,  если мы задержимся подольше, они побалуют  нас мешочками хохота,
пукающими сидениями, клацающими зубами и другими страшилками?
  - Этот пес - живое пукающее сидение.
  Джон рассмеялся и кивнул.
  Пять  минут спустя  они  сворачивали на подъездную дорожку. Она заросла
травой и  сорняками, и  Джон  решил,  что первым  делом ее надо  расчистить.
Хемпстид  Плейс  строили  не одно  поколение. За  большим деревенским  домом
располагался большущий  амбар, между  ними  - три сарая.  Два из них заросли
плющом.
  С холма открывался великолепный вид  на  город, особенно в  такой ясный
вечер.  Джон  еще  задался  вопросом,  как  может  воздух  оставаться  таким
прозрачным при столь высокой влажности. Элис  подошла к нему,  они постояли,
обняв друг друга за талию, глядя на холмы, уходящие  к Огасте, растворяясь в
сгущающихся сумерках.
  - Как красиво, - прошептала Элис.
  - Прислушайся.
  В  пятидесяти  ярдах  от амбара  начиналось  небольшое  болотце,  все в
высокой траве и камышах, и оттуда доносилось довольное кваканье.
  - Ну вот, лягушки уже на месте, - прокомментировала Элис.
  -  Но не  жабы, - он посмотрел на чистое небо,  на котором яркой точкой
уже проклюнулась Венера. - Вон они, Элис! Над головой! Тучи жаб!
  Она рассмеялась.
  -  Сегодня ночью над маленьким городком Уиллоу,  -  начал  вещать  Джон
голосом  радиодиктора,  -  холодный фронт  жаб  столкнулся с теплым  фронтом
тритонов. В результате.
  Элис двинула его в бок.
  - Угомонись. Пошли в дом.
  Они пошли. Не включили свет.  Не  включили телевизор.  Сразу улеглись в
постель.
  * * *


  Час спустя  удар по крыше вырвал Элис из сладкого сна. Она приподнялась
на локтях.
  - Что это, Джон?
  - Спи, - пробурчал тот, переворачиваясь на другой бок.
  Жабы, подумала  Элис,  с губ  сорвался смешок...  нервный  смешок.  Она
встала, подошла к окну, но посмотрела не на землю, куда могло что=то упасть,
а на небо.
  По=прежнему  безоблачное,  усеянное  миллиардами  звезд.  Ее  буквально
гипнотизировала их молчаливая красота.
  Бум.
  Элис отпрянула от окна, вскинула глаза к потолку. На крышу опять что=то
упало.
  - Джон! Джонни! Просыпайся!
  - А? Что? - он сел, с всклоченными волосами.
  - Началось, - Элис хихикнула. - Лягушачий дождь.
  - Жабий, - поправил он ее. - Элис, что ты такое го...
  Бум=бум.
  Он обвел глазами спальню, перебросил ноги через край кровати.
  - Это же нелепо, - в голосе слышалась злость.
  - Ты о чем?
  Бум-дзинь! Внизу разбилось стекло.
  - Черт  побери, -  он встал, сдернул со спинки стула джинсы. - Это  уже
перебор... гребаный перебор.
  Еще несколько мягких ударов по крыше, по стенам дома. Элис прижалась  к
мужу.
  - Что это?
  -  Я  думаю, эта безумная женщина и, возможно,  старик  и несколько  их
друзей что=то бросают в дом. И собираюсь это прекратить. Немедленно.  Может,
у них принято так встречать приезжих, но...
  БАХ! ДЗИНЬ! Из кухни.
  - ЧЕРТ ПОБЕРИ! - проревел Джон и выбежал в коридор.
  - Не оставляй меня одну! - воскликнула Элис, бросилась следом.
  Он включил свет в коридоре, прежде чем спуститься по лестнице. Удары по
крыше и стенам множились и Элис  успела подумать:  "Сколько же народу пришло
из города? Зачем они это делают? Что бросают? Камни, завернутые в тряпки"?
  Джон  уже  спустился  вниз, направился  в гостиную.  Из  большого  окна
открывался тот самый вид, которым они любовались вечером, стоя у автомобиля.
Но  теперь путь  к  окну преграждали осколки стекла рассыпанные по ковру.  И
Джон,  не  сделав  и  двух  шагов, остановился,  вспомнив,  что он  босиком.
Поначалу не мог решить,  что же  ему делать, а потом увидел  какой=то темный
предмет,  лежащий  среди осколков,  наверное,  булыжник, разбивший стекло, и
побагровел  от ярости. Наверное, бросился бы к окну, невзирая на осколки, но
тут булыжник дернулся.
  Это же не булыжник, подумал Джон. Это...
  -  Джон?  -  позвала  Элис.  Дом  уже  гудел   от  ударов.  Его  словно
бомбардировали большими, подтаившими градинами. - Джон, что это?
  - Жаба, - тупо ответил он, глядя на дергающееся существо среди осколков
стекла.
  А потом посмотрел в  окно. И  обомлел  от ужаса. Он  уже  не  видел  ни
холмов, ни горизонта, ни звезд. Черт, да он едва различал амбар, от которого
дом отделяли каких=то сорок футов.
  Воздух вибрировал от  падающих жаб. Три из них влетели в разбитое окно.
Одна  приземлилась  на  пол,  неподалеку   от  своей  дергающейся   подруги.
Напоролось  на  острый осколок, и из  нее  во все  стороны растеклась черная
жижа.
  Элис закричала.
  Две  другие  запутались  в  занавесях,  закачались под легким ветерком.
Одной удалось  освободиться. Она  мягко приземлилась на  все  четыре лапки и
запрыгала к Джону.
  Тот пошарил рукой по стене. Нащупал выключатель, повернул.
  По засыпанному осколками ковру к нему приближалась жаба... но необычная
жаба.  Зеленовато=  черная,   слишком  крупная,   слишком  тяжелая.  Большие
выпущенные  черно=золотистые  глаза  размерами не уступали куриному яйцу. Но
более всего Джона поразила пасть, усеянная страшными, острыми зубами.
  Жаба сипло квакнула и  подскочила,  словно на пружинах,  держа курс  на
Джона.  А за  ней через окно  в  гостиную  сыпались  все новые жабы. Те, что
падали на пол,  умирали  или калечились, но многие, используя занавеску, как
страховочную сеть, приземлялись целыми и невредимыми.
  - Уходи отсюда! - крикнул Джон жене, и попытался врезать по жабе ногой.
Бред,  конечно,  но  ведь  она нападала  на него. И ноги  не  испугалась, не
отпрыгнула. Наоборот, раскрыла  пасть и ее бесчисленные зубы  сомкнулись  на
пальцах Джона. Дикая, яростная боль  пронзила ногу. Инстинктивно развернулся
в  пол=оборота и  изо  всей  силы ударил ногой по  стене.  Почувствовал, как
ломаются кости пальцев, но и жабу размазало по стене, черная кровь  брызнула
во все стороны. Пальцы сразу начали распухать.
  Остолбеневшая Элис так и застыла у двери  в гостиную. Она слышала,  что
окна  теперь бьются во  всех комнатах. На ней была  одна  из футболок Джона,
которую  она  надела  после того, как они с Джоном  отменно  потрахались,  и
теперь  она обеими  руками сжимала ее у шеи. Воздух наполняло отвратительное
кваканье.
  - Уходи  отсюда, Элис! -  повторил Джон. Повернулся, тряся ногой. Жаба,
укусившая его, умерла, но висела на ноге, вцепившись  в нее зубами, похожими
на рыболовные крючки. Но этот раз Джон пнул воздух, будто отбивая футбольный
мяч, и жаба слетела с его ноги.
  Теперь выцветший ковер гостиной усеивали эти зеленовато=черные твари. И
все они прыгали к ним.
  Джон  бросился к  двери.  Наступил  на  одну  и  жаб,  раздавил  ее  и,
поскользнувшись  на черном желе,  едва  не упал. Элис отпустила  футболку  и
успела поддержать его. Вдвоем  они  вывалились  в коридор и  Джон  захлопнул
дверь, аккурат в тот самый момент, когда  одна жаба прыгнула следом за ними.
Дверь разрубила  ее  пополам.  Передняя  часть упала  на пол. Зубастая пасть
открывалась и закрывалась, выпученные глаза таращились на них.
  Элис закрыла  лицо  руками  и  завыла. Джон  попытался  ее  обнять. Она
затрясла головой и подалась назад, волосы упали на руки.
  Удары  по  крыше  продолжались,  но  куда больше  их  пугало  кваканье,
доносящееся  со всех сторон.  Он вспомнил,  как старик, сидевший на  крыльце
магазина в кресле=качалке, посоветовал напоследок: "Неплохо бы и  захлопнуть
ставни".