ружиться вокруг дома.
     - Соседи!... - начал было Гарольд, но газонокосильщик  только  весело
взмахнул рукой и исчез за углом.
     Газонокосилка кружила вокруг дома с бешеной скоростью,  непередаваемо
оглушительным ревом  и  жуткими  завываниями.  Вслед  за  ней  носился  на
четвереньках не менее жуткий толстяк с отвратительным раздувшимся животом,
весь зеленый от облепившего  его  сока  травы  и,  самое  главное,  голый.
Совершенно голый. Гарольд в ужасе схватился за голову и закрыл глаза,  как
будто этим он  мог  остановить  это  кошмарное  гротескное  представление,
которое  наверняка  давно  уже  наблюдали  из  своих   окон   его   соседи
Кастонмейеры и Смиты - закоренелые демократы. Наблюдали,  наверное,  с  не
меньшим ужасом и обмениваясь при этом многозначительными  взглядами  вроде
"Говорил же я вам!..."
     Вместо того, чтобы созерцать этот кошмар еще и самому, Гарольд быстро
подошел к телефону, схватил трубку и набрал номер ближайшего  полицейского
участка.
     - Сержант Холл, - ответил голос на другом конце провода.
     Гарольд зажал пальцем свободное ухо и прокричал в трубку:
     - Мое имя Гарольд Паркетт. Адрес - 1421 ист Эндикотт  Стрит.  Я  хочу
сообщить вам...
     О чем? О чем он хочет сообщить? о том, что  какой-то  человек,  босса
которого зовут Пан, терзает его  газон?  О  том,  что  у  него  раздвоение
ступни?
     - Я слушаю вас, мистер Паркетт.
     Вдруг его осенило:
     - Я хочу сообщить вам об акте публичного обнажения.
     - Публичного обнажения? - переспросил сержант Холл.
     - Да. Здесь один человек подстригает мой газон. Так вот, он хм...
     - Вы имеете в виду, что он голый? - вежливо, но недоверчиво подсказал
ему сержант Холл.
     - Да-да, именно голый! - подтвердил  Гарольд,  с  трудом  контролируя
разбегающиеся мысли. - Совершенно голый!  Бегает  по  моему  газону  прямо
перед парадной дверью у всех на виду и трясет своим жирным задом,  как  на
каком-нибудь нудистском пляже! Пожалуйста, немедленно пошлите  кого-нибудь
сюда!
     - Ваш адрес 1421 Уэст Эндикотт? - уточнил сержант Холл.
     - Ист, черт бы вас побрал! - взвыл Гарольд. - Ист, а не Уэст!
     - Вы уверены, что он совершенно голый? Вам видны его э-э... гениталии
и так дальше?
     Гарольд хотел сказать что-то еще, но успел только  прокашляться.  Рез
газонокосилки быстро  становился  все  громче  и  громче,  как  будто  она
стремительно приближалась к нему, заглушая  все  звуки  во  Вселенной.  Он
почувствовал, как к его горлу подступает огромный шершавый комок.
     - Вы можете говорить? - тупо бубнил в трубку сержант  Холл.  -  Очень
плохо слышно. У вас, наверное, что-то с телефоном...
     С треском распахнулась входная дверь, и Гарольд с ужасом увидел,  как
это механическое чудовище в®езжает в дом. Вслед за ним, все еще голый, шел
сам газонокосильщик. Чувствуя, что он сейчас на самом деле сойдет  с  ума,
Гарольд увидел, что теперь толстяк был зеленым совершенно весь - с  головы
до пят. Особенно сочного, как  сама  трава,  цвета  были  его  волосы.  Он
непринужденно вертел на пальце свою бейсболку.
     - А  вот  это  была  ваша  ошибка,  приятель,  -  укоризненно  сказал
газонокосильщик. - Не стоило вам забывать,  все-таки,  что  это  -  трава,
благословленная Господом нашим...
     - Алло? Алло, мистер Паркетт...
     Рука Гарольда задрожала и выронила телефонную трубку -  газонокосилка
двигалась прямо на него, подстригая  ворсистый  индейский  ковер,  недавно
купленный Карлой, и выплевывая сзади клочья коричневой шерсти.
     Гарольд оцепенел, как  кролик  перед  удавом,  и  смотрел  на  нее  с
отвисшей челюстью  до  тех  пор,  пока,  разделавшись  с  ковром,  она  не
добралась до кофейного столика, стоявшего у самых его ног. Когда, наконец,
она отбросила его в сторону, отхватив при этом одну ножку  и  в  мгновение
ока перемолов ее в мелкие опилки,  Гарольд  перепрыгнул  через  кресло  и,
споткнувшись о стул, опрометью бросился к кухне.
     - Не поможет, приятель,  -  кинул  ему  вдогонку  газонокосильщик.  -
Гораздо лучше будет, если вы покажете мне, где у вас  лежит  самый  острый
нож, - ласково добавил он. - Тогда я помогу вам  принести  себя  в  жертву
совершенно безболезненно...
     Толкнув тяжелое  кресло  на  газонокосилку  и  рассчитывая,  что  это
прикроет его хотя бы на несколько мгновений, Гарольд  рванулся  в  входной
двери. Газонокосилка, как живая, увернулась от кресла, сделала  негодующий
оглушительный выхлоп и устремилась за Гарольдом. Ударом плеча он распахнул
дверь веранды вместе с ветрозащитным экраном, сорвав  все  это  с  замком.
Спрыгивая с крыльца, он чувствовал, он слышал, что газонокосилка уже почти
настигла его, что еще несколько мгновений - и она примется за  его  пятки.
Он уже даже чувствовал ее запах.
     Газонокосилка  взвыла  на  верхней  ступеньке  подобно  горнолыжнику,
приготовившемуся к старту. Убегая от ее по  свежескошенной  траве  заднего
дворика, Гарольд чувствовал, что ему становится все тяжелее  и  тяжелее  -
слишком много банок пива было выпито сегодня и слишком часто прикладывался
он вздремнуть. Он чувствовал, что она уже в каких-то сантиметрах от  него.
Падая, он обернулся и увидел через плечо, как обе его ступни исчезают  под
газонокосилкой.
     Последним, что увидел и услышал Гарольд Паркетт,  была  громоздящаяся
на него газонокосилка, ее мелькавшие с бешенной  скоростью  зелено-красный
ножи (от травы и от его собственной крови) и то, как она натужно заревела,
перемалывая кости его ног. Над газонокосилкой возвышалось жирной и  нервно
трясущееся лицо самого газонокосильщика.
     - Чертовщина какая-то, - озадаченно проговорил лейтенант Гудвин после
того, как были сделаны последние фотографии. Он кивнул двум людям в  белых
халатах, чтобы они под®ехали со своими носилками на колесиках.
     - Меньше двух часов назад он позвонил в участок и сообщил, что по его
газону бегает какой-то голый парень.
     - Да ну? - удивился патрульный Кули.
     - Да. То же самое сказал и один из его соседей. Некий Кастонмейер. Он
тоже звонил нам, но он думал, что это был сам Паркетт. Может быть,  так  и
было, Кули. Может быть, так и было.
     - Сэр?
     - Я говорю, что, может быть,  так  оно  и  было,  -  мрачно  повторил
лейтенант Гудвин и, поморщившись, потер себе висок. -  Наверняка  это  был
какой-нибудь буйно-помешанный, как мне уже надоели эти шизофреники!  Спасу
от них никакого не стало.
     - Да, сэр, - вежливо поддакнул Кули.
     - Где остальная часть тела? - спросил один из санитаров.
     - В ванной в углу заднего дворика, - ответил Гудвин, задумчиво  глядя
на небо.
     - Вы сказали в ванной? - переспросил санитар.
     - Да, именно так я и сказал! - раздраженно бросил Гудвин.
     Патрульный Кули подошел  к  ванной,  стоявшей  в  глубине  дворика  и
побледнел.
     - А  может,  -  медленно  проговорил  лейтенант  Гудвин,  -  это  был
сексуальный маньяк.
     - Есть какие-нибудь  отпечатки?  -  поинтересовался  Кули,  с  трудом
сдерживая отвращение от увиденного в ванной.
     - Спросите еще про следы, -  грустно  проговорил  Гудвин,  кивнув  на
аккуратно и очень коротко подстриженную траву.
     Кули смущенно прокашлялся.
     Лейтенант  Гудвин   засунул   руки   глубоко   в   карманы   и   стал
глубокомысленно покачиваться с носков на пятки.
     - Мир, - начал он мрачно  и  глубокомысленно,  -  полон  сумасшедших.
Никогда не забывайте об этом, Кули.  Самых  разнообразных  шизофреников  и
маньяков.  Паркетт   раз®езжал   по   собственному   дому   с   включенной
газонокосилкой. Представляете?
     - Нет, сэр.
     Гудвин  внимательно  обвел  взглядом  аккуратно  подстриженный  газон
Гарольда Паркетта и еще глубокомысленнее произнес:
     - Один человек, увидев черноволосого шведа,  сказал:  "Это  наверняка
негр, только кожу перекрасил".
     Гудвин поплелся вокруг дома. Кули последовал за ним. В воздухе вокруг
них стоял приятный свежий аромат недавно скошенной травы.


     Стивен Кинг.
     Восставший Каин

     С  залитой  майским  солнцем улицы Гэриш шагнул в полумрак
общежитского холла; глаза его не сразу приспособились  к  смене
освещения,  и  бородатый Гарри показался призраком, бестелесным
голосом:
     -- Вот сука, а?! Ты представляешь, что это за сука?!
     -- Да,  --  произнес  Гэриш,  --  это  было  действительно
сильно.   Теперь   он  мог  разглядеть  бородатого:  тот  чесал
угреватый лоб, на носу и щеках поблескивали капельки  пота.  На
нем  были  сандалеты и рубашка со значком, оповещавшим мир, что
Хоуди Дуди -- извращенец. Бородатый ощерился, выставив неровные
желтые зубы:
     -- Ну, я должен был спихнуть этот экзамен еще в январе.  И
все  время  говорил себе, что я должен это сделать, и как можно
быстрее. А потом еще одна переэкзаменовка --  ну,  думаю,  все.
Плохи мои дела. Я думал, что вылечу, ей-богу!
     Комендантша  стояла  в углу, у почтовых ящиков. Необычайно
высокая,  чем-то  неуловимо  напоминающая  Рудольфа  Валентине.
Одной  рукой  она  пыталась запихать на место спадающую бретель
бюстгальтера, другой прикалывала к  стенду  какую-то  очередную
ведомость.
     -- Это было сильно, -- повторил Гэриш.
     -- Я  хотел  у  тебя  списать,  но этот тип, он все видит,
ей-богу, все! Вот ведь сукин сын... Ты как  думаешь,  заработал
ты свое "А"?
     -- Возможно,  я  провалился,  --  спокойно  сообщил Гэриш.
Бородатый подпрыгнул на месте:
     -- Ты думаешь, ты ПРОВАЛИЛСЯ?! ТЫ?! Но...
     -- Я пойду приму душ, ладно?
     -- Да-да,  конечно...  Конечно.  Это  был  твой  последний
экзамен, Корт?
     -- Это  был  мой  последний  экзамен,  -- произнес Гэриш и
пошел к лестнице. Старые ступени. Запах нестиранных носков. Его
комната на пятом этаже... На четвертом навстречу  шел  очкастый
заморыш,  прижимавший к груди, как Библию, справочник по высшей
математике. Шевелящиеся губы -- логарифмы, что ли,  запоминает?
-- абсолютно  пустые глаза. Корт проводил его взглядом. Заморыш
куда лучше смотрелся бы мертвым. Он  был  призраком,  тенью  на
стене.   Тень   качнулась   еще  пару  раз  и  исчезла.  Сквозь
замызганное окно было видно,  как  Квин  и  еще  один  идиот  с
волосатыми, как у гориллы, ногами играют в мяч. Гэриш взобрался
на  пятый и пошел через холл. Пиг Пэн уехал два дня тому назад.
Четыре экзамена в три дня, все схвачено, за все заплачено.  Пиг
Пэн  это  умеет.  Вещи  собрал быстро и аккуратно, оставил лишь
своих красоток на стене,  пару  грязных  носок  и  керамическую
скульптурку:  мужик  на унитазе, пародия на "Мыслителя" Родена.
Гэриш повернул ключ в замке.
     -- Корт! Эй, Корт!  --  через  холл  приближался  Роллинс,
староста   этажа,   молодой   человек  с  ослиными  тупостью  и
упрямством, недавно  пославший  одного  приятеля  на  деканскую
комиссию  за  пьянку. Роллинс был высок, хорошо сложен и всегда
выглядел лощеным.
     -- Корт! Ты все сделал?
     -- Да.
     -- Не забудь вымыть пол в комнате и заполнить опись.
     -- Да.
     -- Я в тот четверг забросил бланк тебе под дверь, так?
     -- Да.
     -- Если меня не будет, тоже кинь под дверь опись  и  ключ,
договорились?
     -- 0'кей.
     Роллинс  взял  его руку и быстро, энергично сжал. Его кожа
была сухая и шероховатая, рукопожатие  давало  такие  ощущения,
как сжимание в ладони пригоршни соли.
     -- Хорошо тебе провести лето, парень.
     -- Да.
     -- Смотри, не перетруждайся.
     -- Нет.
     -- Как говорится, употребляй -- но не злоупотребляй.
     -- Буду. И не буду.
     Роллинс   секунду-другую   выглядел   озадаченным,   затем
рассмеялся:
     -- Ну ладно, пока! Он хлопнул Гэриша по  плечу  и  зашагал
обратно,  остановившись по дороге у чьей-то двери с требованием
приглушить  музыку.  Гэриш  отчетливо  видел  его   в   могиле,
холодного, белого, с мухами, залепившими глазницы. Безучастного
ко всему. Как эти мухи. Ты будешь жрать мир или мир будет жрать
тебя  ==  в  любом  случае  все о'кей, все идет по плану. Гэриш
долго  смотрел  в  спину  уходящему  Роллинсу,  затем  зашел  в
комнату.
     Без   обилия  вещей,  загромождавших  все  пространство  в
бытность здесь Нэна, комната  выглядела  стерильной.  Ничем  не
прикрытые   диванные   подушки   на  кровати  соседа  оказались
потрепанными  и  грязными.  Две  девки  из  журнала   "Плейбой"
улыбались  застывшими  улыбками  манекенов,  тупо уставившись в
пространство.
     Та половина комнаты, где обитал Гэриш,  не  изменилась  --
все  тот  же  военный  порядок: бросьте монетку на натянутое по
струночке покрывало, и  она  отскочит.  Это  слегка  напоминало
барак  и  сильно действовало на нервы Пигги. Английский мажор с
налетом снобизма и фразерства, он называл Гэриша  "человеком  в
футляре". На стене == лишь один большой плакат. Хамфрей Богарт.
На нем подтяжки и по пистолету в каждой руке. Когда Гэриш купил
этот  плакат  в  книжной  лавке  колледжа,  Пигги  не  преминул
заметить, что и пистолеты, и подтяжки символизируют импотенцию.
Гэриш беспокоился, не так ли это, хотя никогда ничего не  читал
о Богти. Он подошел к двери сортира, открыл ее и вытащил Магнум
352,  который  отец,  советник  министерства,  подарил  ему  на
прошлое Рождество.
     Оптический  прицел  Гэриш  купил  сам  в  марте.  Конечно,
хранение   оружия  в  комнате  едва  ли  допускается  правилами
общежития, даже если оно охотничье. И патроны вам вряд ли дадут
-- но так ли сложно обойти все эти
     трудности?   На   складе   колледжа   бардак,    очевидно,
инвентаризация давно не проводилась. Гэриш прятал свой Магнум в
леске  за  футбольным полем -- водонепроницаемый чехол исключал
любые неприятности -- и забрал его рано вчерашним утром,  когда
все спали.
     Гэриш  сидел  на кровати, сжимая ствол в руках, на лбу его
выступила  испарина.  Со  своего  сиденья  Мыслитель  понимающе
глядел  на него. Гэриш встал, медленно пересек комнату и резким
движением смахнул со стола фигурку. Она разлетелась  на  мелкие
поблескивающие  осколки,  и тут же раздался стук в дверь. Гэриш
сунул пистолет под кровать: -- Войдите!
     Это был Бейли в своих вечных подштанниках. Вокруг пупка --
черная свалявшаяся шерсть. У Бейли не было будущего. Он  должен
жениться  на  тупой  квочке и наплодить кучу тупых детей. Затем
умереть -- от рака или, например, от почечной недостаточности.
     -- Как твой экзамен, Корт?
     -- Все нормально.
     -- А у меня завтра. Нельзя ли забрать твои записи?
     -- Утром я сжег их с прочим хламом.
     -- А-а-а... ну, жаль... О, Боже! Это Пигги сделал?, ==  он
уставился на останки Мыслителя.
     -- Понятия не имею.
     -- Но  зачем? Зачем ему это было нужно?! Мне нравилась эта
штуковина. Я хотел ее купить у Пигги, и вот пожалуйста...
     У Бейли были мелкие и резкие, как  у  крысы,  черты  лица.
Потертые  неопределенного  цвета подштанники сидели косо. Гэриш
отчетливо видел, как он умирает от холецестита.  С  кислородной
подушкой. И желтым лицом. "Я помогу тебе", -- подумал Гэриш.
     -- Слушай,  а  если  я  этих  баб  стащу, Пигги не слишком
обидится?
     -- Думаю, не слишком.
     -- О'кей.
     Бейли прошел через комнату, шлепая по полу босыми  ногами,
осторожно обходя керамические осколки, и отколол фотографии.

--  А твой плакат с Богартом тоже неплох. Хоть он и
без сисек, но кое-что висит другое, ха!
     Бейли посмотрел на Корта, ожидая, что тот улыбнется. Когда
этого не произошло, он спросил:
     -- Надеюсь, ты не собираешься выбрасывать эту картинку?
     -- Нет. Я собираюсь всего лишь принять душ.
     -- 0'кей.  Ну,  хорошо  тебе провести лето, если больше не
увидимся.
     -- Спасибо.
     Бейли повернулся, продемонстрировав отвисшую задницу своих
подштанников, и пошел к выходу. В дверях он остановился:
     -- Так у тебя еще одна четверка. Корт?
     -- Ну да.
     -- Молодец. Увидимся в следующем году, пока?  Он  вышел  и
закрыл  дверь.  Гэриш  посидел немного, затем вытащил пистолет,
разобрал его и почистил. Он поднес дуло к глазу и долго смотрел
на маленький кружок света. Ствол был чист. Он собрал оружие.
     В  третьем  ящике  бюро  лежали  три  тяжелые  коробки   с
амуницией.  Гэриш  открыл  окно,  подошел  к двери, запер ее на
ключ, вернулся к окну и выглянул во двор.
     Яркая,  поросшая  зеленой  травой  площадка   была   полна
гуляющих студентов. Квин со своим другом-дебилом все еще гоняли
мяч. Они сновали туда-сюда, как ошпаренные кипятком тараканы.
     -- Давай  я тебе кое-что расскажу, Богти, -- сказал Гэриш,
-- Господь обозлился на Каина, потому что  тому  казалось,  что
Бог -- вегетарианец. Его брат был осведомленнее. Бог сляпал мир
по образу и подобию своему, и если не ты жрешь мир, то мир жрет
тебя.  И  тогда Каин спросил своего брата: "Почему ты не сказал
мне?" А брат ответил:  "Почему  ты  не  слушал?"  Каин  сказал:
"0'кей,  теперь-то  я  услышал". Он убил брата своего и сказал:
"Эй, Господи! Ты хочешь мяса? Тебе жаркого, или  ребрышек,  или
бифштекс  из  Авеля,  или чего?" И Бог смазал ему пятки салом и
выгнал из Эдема. Вот так... И что ты по этому поводу думаешь?
     Богти молчал. Гэриш поудобнее устроился у  окна,  опершись
локтями  о  подоконник, следя за тем, чтобы блеск ствола не был
заметен снаружи. Он посмотрел в прицел.
     Напротив находились корпуса женского  общежития  Карлтока,
более  известные как "сучарня". Гэриш перевел прицел на большой
сверкающий "Форд". Рядом с  машиной  студентка,  блондиночка  в
джинсах  и  голубой  майкетоп  мило  беседовала со своей мамой.
Папа, лысеющий краснорожий тип, запихивал сумки в  багажник.  В
дверь постучали. Гэриш подождал. Постучали опять.
     -- Корт?  Я  принес  тебе кое-что за твой плакат. Открывай
давай! Бейли.
     Корт  промолчал.  Девчонка  с  мамой  над  чем-то   весело
смеялись,  не  зная,  что все они -- микробы, инфузории в луже,
суетящиеся без смысла и толка... Папа присоединился  к  ним,  и
они  стояли,  смеясь,  под ярким солнцем == семейный портрет на
перекрестье прицела.
     -- А, ну тебя к драной матери, --  ругнулся  Бейли.  Босые
ноги зашлепали по холлу.
     Гэриш  нажал  курок.  Магнум  толкнул его в плечо. Хороший
крепкий толчок, говорящий о том, что оружие расположено  верно.
Шевелюра блондиночки отлетела вместе с половиной головы.
     Мама продолжала по инерции улыбаться еще мгновение, затем,
зажав  ладонью  рот,  пронзительно  закричала. Гэриш выстрелил.
Ладонь и голова исчезли  в  кровавом  месиве.  Отец  семейства,
бросив  сумки, обратился в бегство. Корт поймал его на прицел и
выстрелил в спину.
     Опустив пистолет, Гэриш смотрел в  окно.  Квин,  сжимая  в
руках  мяч,  таращился  на  девчонкины  мозги,  размазанные  по
надписи "СТОЯНКА ЗАПРЕЩЕНА" на асфальте. Он не шевелился. И все
вокруг стояли  не  двигаясь,  словно  вдруг  окаменели.  Кто-то
настойчиво постучал, затем дернул дверную ручку.
     -- Корт?  С  тобой  все  в  порядке,  Корт?  Мне  кажется,
кто-то...

--  Ешь и пей досыта, Боже милостивый! Ешь!, ==
воскликнул Гэриш и выстрелил. Он промахнулся, и Квин
бросился бежать. Не беда: вторым выстрелом Гэриш
сразил его, и тело пролетело еще пару метров, прежде чем
упасть.
     -- Корт Гэриш застрелился! -- заорал  Бейли.  --  Роллинс!
Роллинс, быстрей сюда!
     Ноги  зашлепали  по  холлу.  Теперь  все бросились бежать.
Гэриш слышал  их  крики.  Слышал  топот  ног  по  ступеням.  Он
взглянул  на  Богарта.  Богти  сжимал,  свои пистолеты, глядя в
пустоту сквозь Корта. На полу поблескивало то, что прежде  было
Мыслителем.  Интересно,  чем  сейчас  занимается  Пигги?  Спит,
смотрит телевизор или ест обильный вкусный ужин. Жри весь  этот
мир, Пигги. Ты проглотишь его, не поморщившись.
     -- Гэриш!,  --  это  Роллинс  барабанил в дверь, -- Гэриш,
открой!
     -- Там закрыто, -- кричал Бейли, -- он был не в  себе,  он
застрелился, я точно знаю!
     Гэриш  выставил  ствол в окно. Парнишка в полосатой майке,
спрятавшись за кустом, напряженно вглядывал