ишь в комнате абсолютно невинного вида вазочку, а на
следующий день забираешь записанную пленку. Дело за малым - незаметно
проникнуть в нужное помещение...

Двор Никитиных вновь радовал глаз патологической ухоженностью, а в дверях
опять возникла худенькая девушка. Однако голос ее звучал надменно: так
разговаривает человек, привыкший, что ему безоговорочно подчиняются. К тому
же девица освоила фокус, которым давно пользуются хитрые руководители, -
говорила еле слышным шепотом, и приходилось изо всех сил напрягать слух,
чтобы уловить фразы.

- Вас прислала Софья Николаевна Рогова?

- Да.

- Хорошо, - констатировала девица и представилась: - Юлия Матвеевна.

На мой взгляд, она совершенно не тянула на "Матвеевну", но не говорить же
это "хозяйке" в ответ я сообщила:

- Любовь Павловна Бодрова.

- Прекрасно, значит, слушайте, Любочка, - приказала наглая девчонка,
опуская отчество и давая этим понять, кто есть кто, - надеюсь, вы у нас
проработаете хотя бы месяц. Рита очень избалована, с ней следует обращаться
построже. А сейчас идите на второй этаж, девочка у себя в комнате. Лена
проводит.

На зов явилась молодая горничная в синем форменном платье и повела наверх.
По дороге девушка сочувственно вздохнула и шепнула:

- Если уж очень доставать начнет, заприте в кладовую на время.

- Думаю, родители не одобрят меня за такие методы воспитания...

- Ванды сейчас нет, а Юля ее терпеть не может, - пожала плечами Лена. -
Рита боится только силы. Слава богу, я с ней постоянно не сталкиваюсь, но
того, что вижу, вполне достаточно.

Она отворила дверь и громко произнесла:

- Маргарита Алексеевна, к вам новая гувернантка.

- Я сплю, еще рано, - донеслось из темной комнаты, - пусть на кухне
подождет.

Лена выжидательно глянула на меня, я шагнула внутрь. Глаза не сразу
привыкли к полумраку, но постепенно стала различать меблировку. В огромном
- метров сорок - помещении повсюду валялись игрушки. Возле одного из окон
большой письменный стол с компьютером, в правом углу телевизор с видиком, в
левом музыкальный центр. Одна из стен полностью занята шкафами, очевидно,
сделанными на заказ; у другой стоит невероятных размеров кровать под
розовым балдахином, штук пять кресел, два дивана, стулья. Пол закрыт
пушистым ковром, окна занавешены тяжелыми портьерами. Я подошла к одному из
них и отдернула занавеску. Серенький ноябрьский свет проник в детскую. Куча
одеял вяло зашевелилась, и из-под нее донесся капризный голосок:

- Какого черта! Говорила же, что сплю. Пошла вон немедленно!

Не обращая внимания На хамские речи, я выглянула в окно. Дом стоял буквой
"п". Два крыла и серединная часть плюс дурацкая башенка. Скорей всего в
здании чертова уйма комнат, комнатушек и темных уголков. Мне же надо найти
помещение, в котором проходят тайные свидания, и оставить замаскированный
фотоаппарат, только так можно вычислить хозяйку сумки...

- Эй, ты, - раздался за спиной противный детский писк, - чего застыла, поди
сюда.

Я обернулась. Рита сидела на кровати, абсолютно голая, спустив ноги.
Девочка явно крупновата для семи лет, но мордашка хорошенькая и волосы
красивые - густые, вьющиеся.

- Ну же, - закричала воспитанница, - давай одевай меня! Или думаешь, я так
весь день сидеть стану?

- Это как тебе захочется, - мирно ответила я.

- Хватит, - завопила девчонка, - тащи белье...

- Где у вас дают кофе? - спросила я.

- Тебе на кухне, а мне в столовой, - неожиданно мирно ответила Рита.

- Пойду горяченького хлебну, - сообщила я.

- Что? - изумилась капризница. - Да как ты смеешь уйти и бросить меня тут
голую, ведь замерзну!

- Залезь под одеяло, - посоветовала я и двинулась к двери.

Рита зарычала от злости и швырнула в меня подушкой. Но довольно тяжелый
мешочек, набитый пухом, не долетел до цели и шлепнулся посередине детской.
Я аккуратно подобрала спальную принадлежность, походя отметив, что
кружевная шелковая наволочка великолепного качества, и с силой метнула ее
назад. Подушка угодила противной девчонке прямо в лоб. От неожиданности
Рита упала на спину.

Я, благополучно поплутав по коридорам, нашла кухню. У большого стола сидели
две женщины" мирно пили чай. Увидев непрошеную гостью, они насторожились, и
я поспешила их успокоить:

- Давайте познакомимся. Люба, новая гувернантка.

- Остается только вам посочувствовать, - вздохнула более пожилая и полная,
- присаживайтесь, я - повар, зовут Настей, а это горничная Вера. Хотите
чайку?

Я радостно согласилась, и приветливые женщины начали вводить новенькую в
курс дела.

Дом поделен на две половины. Одна принадлежит Ванде и Рите, другая - Юле. У
женщин разная прислуга. Ванда набрала себе самых обычных женщин, а Юля -
глухонемых.

- Прямо оторопь берет, - делилась Вера, - ходят, как тени, вы не пугайтесь,
если встретите, да они, впрочем, сюда не заглядывают, а нас на другую
половину охрана не пускает.

- Почему? - изумилась я.

- Из-за коллекции, - серьезно пояснила Настя. - Юлин отец оставил собрание
старинных статуэток, бешеных денег стоит, вот и боятся, что кто-нибудь
украдет. Мы ведь приходящие, возьмем и убежим...

- Трудно, наверное, работать в таком доме...

- И не говорите, - махнула рукой Вера, - одно радует - ровно в шесть все по
домам расходимся, ни разу не задержали, и зарплата, конечно, потрясающая.
За такие деньги на все согласишься, хотя вот няньки не выдерживают. Рита
такой фрукт!

Не успела она договорить фразу, как в кухню влетела моя подопечная. Девочка
все-таки решила не тосковать в одиночестве на кровати, а одеться
самостоятельно.

- Да как ты посмела, - завизжала она с порога, - тебя наняли, чтоб все мои
прихоти исполняла.

- Красивый у вас сад, - обратилась я к Насте, проигнорировав вопли.

- Летом вообще чудо, - ответила та.

Обозленная до крайности, Рита подлетела ко мне и дернула за руку. Чашка с
чаем опрокинулась. Я взяла со стола бутылку с минеральной водой, медленно
открутила белую пробочку и меланхолично вылила жидкость на темечко
малолетней истерички. От неожиданности Рита заорала, а Настя с Верой
отвернули довольные лица к окну.

- Сейчас же пойду к Юле и велю, чтобы тебя выгнали, - зарыдала мокрая
Риточка.

- Сделай милость, только побыстрей, не задерживайся нигде по дороге, -
велела я.

Побежавшая было к двери девчонка притормозила и спросила:

- Ты не боишься?

- Наоборот, только обрадуюсь!

- Интересно знать, почему? - осведомилась нахалка.

- Да очень просто, - объяснила я, - мне уже заплатили за три месяца вперед,
и, если уйду раньше, только выиграю!

Маленькая мерзавка остановилась и, потряхивая мокрыми волосами, протянула:

- Могу простудиться, кофта сырая...

- Пойди переоденься.

- Есть хочу!!!

- Садись к столу, попроси Настю налить тебе чай.

- Я что, прислуга, на кухне есть? Мне подают в столовую.

- Прекрасно, отправляйся туда и попроси завтрак.

- Я никогда не прошу, я приказываю, вы тут за это деньги получаете.

- Сколько платишь в месяц Насте?

- Не знаю, - слегка растерялась Рита, - мама дает, но много, мы дешевым не
пользуемся.

- Значит, мама и будет приказывать, а ты - просить!

- Три ха-ха-ха, - сообщила негодница, - больно надо, сама возьму...

И она, подскочив к огромному холодильнику, вытащила баночку "Виолы", затем
достала батон и сунула мне нож.

- Отрежь!

- Сама режь!

- Не умею. - Ходи голодная или попроси по-человечески.

- Не пошла бы ты на хрен, - заявило милое создание и, неумело орудуя
тесаком, принялось уродовать белую булку.

Мягкий мякиш проминался, и ломтик никак не хотел отрезаться. Неумеха
поднажала, по кухне разнесся дикий вой. Произошло неизбежное: нож,
соскользнув, обрезал палец.

- Ай-ай-ай, - вопила Рита, - ай, как больно...

Я подождала, когда крещендо смолкло, и попросила:

- Потряси рукой.

- Зачем? - оторопела девочка.

- Сделай милость, потряси!

Рита послушно помахала кистью.

- Ну и что?

- Если палец сейчас отвалится, то плохо, а так - ерунда, зальем йодом и
забудем.

- Не хочу йодом, щипать будет, - затопала ногами Рита.

- Не надо, - тут же согласилась я и мирно налила себе еще чашечку
изумительного чая.

Настя и Вера, затаив дыхание, следили за разворачивающейся баталией.

- И ты не станешь настаивать? - неожиданно мирно спросила Рита.

- Нет, твой палец - тебе и решать, хочешь, чтобы нарывал и гнил,
пожалуйста, кто бы спорил, но не я.

Мы продолжали прихлебывать ароматный напиток. Риточка притихла. Для нее,
привыкшей, что няньки и гувернантки, боясь потерять место, со всех ног
кидаются выполнять любые ее прихоти, такое поведение оказалось явно в
новинку.

В конце концов девчонка пробормотала:

- Наверное, и правда надо помазать.

Я сделала вид, что не слышу.

- Ты оглохла? - взвизгнула воспитанница. - Мажь немедленно!

Я сидела, как сфинкс.

- Не слышишь?!

- Никогда не слышу, когда не говорят "пожалуйста".

Рита обиженно засопела. Наконец в ее капризной голове что-то щелкнуло, и
она протянула:

- Ладно, если так хочется, пожалуйста помажь рану.

Это была первая победа, следующие дались легче.

Перед обедом мы вышли в сад и погуляли вокруг дома. Юле принадлежало левое
крыло, и в его задней части имелась дверь. Прямо от нее вела
асфальтированная дорожка к небольшой калитке.

Я подошла к забору. С той стороны удобная парковочная площадка. Да, здорово
придумано. "Гейши" и гости могут совершенно спокойно проникать в здание
незамеченными.

- Пойдем, - дернула меня Рита, - Юлька ругается, когда здесь стоят.

- Почему?

- Она у нас ненормальная, - пояснила девочка, - все от кого-то прячется,
кругом охранников понаставила. Самой дома целыми днями нет, а секьюрити
дежурят...

- Никого к ней не пускают небось!

- Меня запросто, - гордо сообщила Рита, - но только до шести часов.

- Вот уж не думала, что тебе можно что-то запретить, - усмехнулась я.

- Никто и не запрещает, - пояснила Рита, - просто в 18.00 меня отвозят на
занятия в психологический центр. А домой возвращаюсь только к одиннадцати.
У Юльки по вечерам гости, там неинтересно, все о политике говорят. Хочешь,
покажу ее половину?

- Нас не заругают?

- Мама в Карловых Варах, Юлька уехала, сейчас я здесь хозяйка, - гордо
отрезала Рита.

Я нащупала в кармане фигурку таксы и сказала:

- Пошли.

Рита подошла к задней двери и позвонила. Звонка я не услышала, но нам
моментально открыли.

ГЛАВА 10

Домой попала только к восьми часам. Ровно в 18.00 Риту увезли в
психологический центр и гувернантке велели отправляться домой. Я вышла из
ворот и пошла по направлению к шоссе, пройдя метров триста, завернула за
угол и хотела было понаблюдать за задней калиткой, но вовремя заметила
спрятанную в ветвях дерева видеокамеру. Пришлось сделать вид, что просто
пытаюсь поймать такси.

"Вольво" ради конспирации оставила дома, в гараже.

"Ну ничего, - утешала я себя, - зато как ловко поставила фотоаппарат!"

Что верно, то верно. Риточка протащила меня по всем комнатам, принадлежащим
старшей сестре. Их оказалось на самом деле не так и много - всего пять, не
считая кухни.

Юля занимала три. Для меня наибольший интерес представляли помещения для
гостей - гостиная и комната с огромной двуспальной кроватью и ванной.

- Наверное, часто у Юлии Матвеевны бывают гости? - спросила я Риту.

- Не знаю, - отмахнулась девочка, - честно говоря, она меня терпеть не
может, а я ее. У нас только мама общая, а отцы разные. Мой - Алексей
Иванович, богатый человек, это он все купил и построил, а Юлькин -
голодранец, вечно у Ванды деньги выклянчивает, до сих пор шляется...

- А твой папа где? - задала я провокационный вопрос, разглядывая роскошные
покрывала на кровати в "гостевой" спальне.

- Его убили партнеры по бизнесу, - спокойно пояснил ребенок, - но отец все
равно успел деньги спрятать, мы их и проживаем.

"Удивительное бездушие для семилетней девочки", - подумала я, незаметно
ставя фигурку таксы на комод. Там уже теснились похожие изделия - пастушок
с пастушкой, несколько фарфоровых коров и коз, такса пришлась как нельзя
кстати. Не удалось мне заглянуть только в башенку.

- Что здесь? - спросила я, указывая пальцем на маленькую дверку в самом
углу лестницы.

- Ерунда, - ответила Риточка и дернула ручку, - опять Юлька заперла, вот
ненормальная, все кого-то боится... Там такая малюсенькая комнатенка, в ней
держат постельное белье, ничего интересного. Да там вдвоем-то и не
поместиться.

"Ясно, - подумала я, вспомнив болтавшуюся из окна белую тряпку, - прислуга
вытряхивала наволочку".

- А где Юлина знаменитая коллекция?

Рита хихикнула.

- Нет никакой коллекции. Юлечка у нас психопатка, ненормальная, никого сюда
из слуг не пускает, только своих, глухонемых. Вот мама и придумала про
коллекцию, чтобы горничные не сплетничали о Юлькиной дурости. А так всем
ясно: не пускают, потому что боятся воров.

Дома опять толклись дети, Манюня, похоже, решила обучать математике весь
колледж, но сегодня эти милые, хорошо воспитанные ребята только радовали.
Интересно, откуда берутся такие дети, как Рита? Ни Маруся, ни Аркадий ни
при каких условиях не стали бы так разговаривать с людьми. Впрочем,. не
стану воспитывать гадкую девчонку, мне нужны только фотографии...

Но пленку удалось выручить лишь через три дня. Просто голову сломала,
думая, как снова попасть в "гостевую" комнату. В конце концов предложила
Рите:

- Давай поиграем в интересную игру. Рассказываю тебе приметы какого-нибудь
предмета, а ты бегаешь по дому и ищешь его.

- Давай! - радостно взвизгнула Рита.

Несмотря на обилие игрушек, компьютер и прочие штуки, девочка совершенно не
умела себя занять и маялась от скуки, приставая к горничным и охранникам.

- Большая, красная, в белый горошек, стоит на кухне!

Риточка унеслась и довольно быстро приволокла банку для муки.

- Прекрасно, теперь плоское, серое, находится в столовой!

С боевым кличем Рита бросилась вниз и минут через пять вернулась с
подносом...

- Ладно, - протянула я, - вижу, задание оказалось слишком легким, теперь
слушай внимательно, задача усложняется. Это находится на Юлиной половине, в
одной из комнат для гостей, рыжее, с четырьмя ногами, маленькое, на шее
ошейник!

Подпрыгивая на ходу, бедный обманутый ребенок ринулся опрометью в другое
крыло. На этот раз девочка отсутствовала довольно долго. Через полчаса я
стала волноваться, вдруг охрана нашла фотоаппарат... Но тут послышался
довольный смех, и растрепанная воспитанница внеслась в детскую, сжимая в
кулачке таксу.

- Чудесненько, - велела я, - теперь нужно вернуть вещи на место.

- Вот еще, - дернула плечом Риточка, - горничная на что?

Но мне все же удалось убедить ее оттащить хотя бы банку из-под муки. Пока
девчонка бегала на кухню, я быстренько запихнула принесенную фигурку в
сумку, а на ее место водрузила точно такую же, купленную в самом обычном
магазине. Оставалось только дождаться вечера.

Время, как назло, тянулось томительно, так и хотелось подтолкнуть стрелки
на часах - казалось, они замерли на месте.

Наконец со двора послышалось бибиканье, шофер вызывал Риту. Тихо радуясь,
что рабочий день окончен, я свела девочку вниз. Внезапно Риточка
повернулась ко мне и сказала:

- Садись, довезу до метро, тут такси не поймать, будешь пешком пять
километров плюхать.

Удивленная такой заботой, я влезла в обитый кожей салон и преспокойненько
добралась до подземки.

Продавец из магазина "Ваша безопасность" сказал, что я смогу проявить у них
пленку. Парнишка взял таксу и пообещал отдать через час готовые снимки.
Нетерпение оказалось так велико, что я никуда не пошла, а просидела все это
время в кресле возле двери в лабораторию. Наконец пухлый конверт в руках. С
трудом сдерживая любопытство, я понеслась в Ложкино.

Сделать у нас дома что-нибудь тайно просто невозможно. Не успела я
потихоньку приоткрыть дверь, как с оглушительным лаем вылетел Банди.

- Тише, тише, милый, - зашептала я, бегом кидаясь к лестнице.

Тот примолк, зато разозлился ротвейлер.

- Замолчи, Снап, - велела я, быстренько стягивая паричок.

Пес, проследовавший вместе со мной в спальню, разинув пасть, наблюдал за
моими превращениями. Умывшись, плюхнулась на кровать и разложила перед
собой фото. Всего их было двадцать четыре, и восемь запечатлели пустую
комнату. У волшебного фотоаппарата был один весьма существенный изъян. Он
срабатывал согласно заданной программе, не особо задумываясь, что находится
перед объективом...

Есть такие специальные будильники для кормящих матерей. Заводишь только раз
в сутки, а он исправно звенит через каждые три часа, напоминая о кормлении.
Фотоаппарат работал по такому же принципу. Можно было выбрать режим съемки,
и я поставила на последнее деление. Раз в час такса, тихо мигая глазом,
запечатлевала на пленке происходящее. Восемь раз она сработала зря, зато
остальные... Просто эротические фото! Кое-где тела, сплетенные на кровати,
но десять снимков представляли особую ценность. На одном из них я с
огромным удивлением узнала депутата Заокского, не устававшего кричать о
моральной и нравственной деградации общества. Только в этот раз он был без
пиджака и галстука, если уж на то пошло, на нем вообще не было никакой
одежды, а на его коленях сидела молодая обнаженная девушка с удивительно
красивым лицом. Женщина мило улыбалась прямо в объектив, и цветная пленка
отлично воспроизвела огромные зеленые глаза, каштановые волосы, красиво
изогнутый рот и милую ямочку на правой щеке. Безупречной формы шея и грудь
свидетельствовали о том, что красавице не больше двадцати пяти. Такой
свежей кожи не бывает у тридцатилетних, даже если они будут с утра до ночи
обмазываться самыми дорогими кремами. Подобным нежным свечением тела
обладают только очень молодые женщины. Даже Зайка уже утратила эту
особенность.

Другая дама была намного старше, и внешность кавалера мне незнакома -
полный, лысоватый, с кривыми волосатыми ногами. Впрочем, волосы рослило
всему тучному телу, и я передернулась. Очень противно выглядит, просто
урод, и явно "лицо кавказской национальности". Дама же блондинка, уже
слегка увядающая, но сохранившая изумительную фигуру. Скорей всего тут не
обошлось без подтяжек и дорогого косметолога. Возраст в таком случае
определить трудно - может быть, тридцать, а может, и около пятидесяти.
Кавалер курил на краю постели, партнерша вытянулась во весь рост на одеяле,
демонстрируя безупречную форму длинных ног...

При виде третьей "гейши" я чуть не свалилась с кровати. Повернувшись
вполоборота, абсолютно одетая, даже в элегантной красной шляпке, передо
мной стояла... Лола, любовница убитого Алексея Ивановича Никитина.

Ничего себе порядочки в милом семействе! Муж уходит из дома, а жена не
теряется и нанимает свою заместительницу в качестве платной партнерши.

Еще раз перебрав снимки, решила поехать завтра к Майе Колосовой. Покажу
женщине фото и спрошу, не этих ли дам она обслуживала.

Ноябрь разбушевался не на шутку. Когда около одиннадцати утра запарковалась
у дома Колосовой, на улице стояла темень, почти как ночью. Над Москвой
повисло низкое серое небо, из мрачных туч сыпался мелкий снег.

Не успела вылезти из "Вольво", как запел телефон.

- Дашенька, - плакала в трубку Сюзетта, на этот раз она почему-то решила
объясняться по-русски. - Господи, несчастье какое!

- Что случилось? - испугалась я, сразу вспомнив, что паспорт Корзинкина у
меня в сумочке.

- Базиль сошел с ума! - рыдала Сюзи. - Просто окончательно. Конечно,
слышала, что у мужиков в пятьдесят случаются сдвиги, но думала, с нами
такого не произойдет!

- Объясни по-человечески, - разозлилась я. Всхлипывая и сморкаясь, Сюзи
прнялась излагать новости. Сегодня рано утром пришло письмо из Москвы.
Корзинкин очень вежливо сообщал жене, что разлюбил ее и намерен остаться на
какое-то время в России. Здесь он встретил другую, молодую и прекрасную.
Через несколько месяцев вернется в Париж и займется разводом, а пока просит
не волноваться и не