е.
   Я выложила на стол два загранпаспорта.
   - Не увидят. Ты, Оксанка, теперь Римма Владимировна Федорчук, 43  лет,  а
ты Денька - Игорь Станиславович Решетов - 19 лет. Вы больше не мать с сыном,
а просто знакомые, имейте это в виду. Здесь в  конверте  билеты,  доллары  и
разрешение на вывоз валюты. На две недели хватит, а потом я приеду.
   - Господи, где же ты их достала и как попадешь на Кипр?
   - Где достала, где достала - купила! А на Кипр поеду не  сразу.  Ты  ведь
никому не говорила, что я в Москве?
   Оксанка покачала головой.
   - Значит, никто и не узнает, что я здесь была. Отправлюсь  во  Францию  в
составе туристической группы. Сяду в  автобус  уже  через  несколько  часов.
Ночью буду  в  Польше.  Те,  кто  начнет  вас  искать,  проверят  аэропорты,
железнодорожные вокзалы, но прошерстить все фирмы, отправляющие туристов  на
автобусе в Европу, им слабо! Знаешь, сколько таких фирм? Открой "Экстра-М" -
пять страниц объявлений!  Меня  они  не  найдут,  вас  тоже.  Подумают,  что
спрятались в Москве. Кстати, кто остался с собаками?
   - Я поселила у себя Лену. Она только рада пожить без матери. Сказала, что
хочу еще отдохнуть и подвернулась  путевка  в  Феодосию.  Она  приглядит  за
собаками и будет отвечать всем, что мы уехали в Крым.
   - Ну вот, пусть и ищут в Крыму, полуостров большой, - резюмировала я.

   ГЛАВА 9

   В Париж я попала через  шесть  дней.  Путешествие  с  группой  российских
туристов оказалось на редкость забавным. Почти все дамы сверкали  золотом  и
драгоценными каменьями, мужчины щеголяли в спортивных костюмах.  В  основном
это были "челноки" на отдыхе.
   - Все Китай да Китай, - сказал один из них доверительно, - надо  же  и  в
Европе побывать.
   Но и в Польше, и в Германии, и во Франции  они,  верные  своему  бизнесу,
больше интересовались оптовыми складами, чем соборами  и  музеями.  Мне  же,
честно говоря, было все равно, пейзаж за окнами меня мало занимал. Тревожило
совсем другое. В пустой голове, как камни в погремушке, гремели мысли:  "Что
такое есть у Оксанки? Как перевезти ее  в  Париж?  Как  вернуть  в  Москву?"
Единственным, кто мог помочь, был комиссар Жорж Перье, который  находился  в
Париже на набережной Орфэвр.
   Мы познакомились с ним при  трагических  обстоятельствах.  Бригада  Жоржа
расследовала дело об убийстве Жана  Макмайера,  мужа  Наташки.  Толстенький,
лысоватый, с  добродушным  лицом,  комиссар  показался  сначала  деревенским
простачком. Но скоро  я  поняла,  что  за  этой  его  внешностью  скрывается
высокопрофессиональный полицейский с весьма незаурядным умом и образованием.
Мы подружились, Жорж стал бывать у нас дома.
   Однажды пришел не один, а с собакой -  английским  мопсом.  Маруся  долго
убеждала всех, что Хуч, так  зовут  мопса,  на  самом  деле  внебрачный  сын
комиссара. Похожи они необычайно: оба толстенькие, лысенькие,  коротконогие,
оба страстно любят поесть.
   Хуч - для наших ушей звучит ужасно. И  скоро  вся  русскоговорящая  часть
дома стала звать его "Хучик".  Если  вы  несколько  раз  громко  произнесете
кличку, то поймете, почему Оля переименовала животное в  Федю.  На  это  имя
квадратный мопсик не собирался откликаться. "Федя" ему не нравилось, он  шел
только к тому, кто величал его "Федор Иванович".
   Наши собаки восприняли нового  члена  стаи  с  легким  удивлением.  Банди
аккуратно потрогал незнакомое существо лапой.
   - Мне  кажется,  они  решили,  что  перед  ними  особо  крупная  мышь,  -
резюмировал Аркадий, глядя, как Снап пытается забрать мопса целиком в пасть.
В конце концов  ему  это  удалось.  Ротвейлер  аккуратно  подцепил  Хуча  за
складчатую шкуру и, как щенка, понес на кухню.
   С тех пор Федор Иванович не ходит по нашему  дому  сам.  Он  меланхолично
ждет, пока Банди или Снап не отнесут его куда-нибудь.  Надо  заметить,  что,
выбегая во двор или отправляясь на  кухню  выпрашивать  печенье,  и  пит,  и
ротвейлер не забывают про мопса.
   Когда я вошла в кабинет, Жорж вздрогнул:
   - Даша , что ты здесь делаешь?
   - Мне нужна помощь.
   - Всякий раз, как ты появляешься в кабинете, нужно  ждать  неприятностей.
Во что ты на этот раз влезла?
   Пятнадцать минут понадобилось, чтобы объяснить все. Жорж крякнул:
   - Говоришь, кто-то обыскал квартиру, а потом  посадил  мальчишку?  А  ты,
значит, выкрала его из тюрьмы? Загримировала и поменяла?
   Я утвердительно закивала головой. Жорж вздохнул:
   - Хорошо, что не проделала ничего подобного в  Париже,  мне  пришлось  бы
тебя арестовать.
   - Хватит зудетъ, - разозлилась я, - мораль читать все умеют,  Сама  знаю,
что противозаконно устраивать побег из тюръмы. Но другого  выхода  не  было.
Знаешь, что делают с насильниками в российских тюрьмах?
   - В наших делают то же самое, - заверил комиссар. -  А  ты,  как  всегда,
наваляла глупостей. Будет трудно ввезти их в Париж без визы.
   - Достань французские паспорта! Жорж всплеснул руками:
   - Ну совсем сумасшедшая, даже если  раздобыть  паспорта,  как  превратить
твоих друзей во французов? Ведь они даже не говорят по-французски?
   - А вдруг они глухонемые? Жорж схватился за голову:
   - О боже, на том свете мне простятся все грехи за долготерпение.  Хорошо,
получишь свою подружку и ее сына в воскресенье. И не спрашивай,  как  я  это
сделаю. Их привезут прямо  к  тебе  домой.  Только,  пожалуйста,  больше  не
впутывай  меня  в  подобные  авантюры.  Это  же  ужасно,  я  добропорядочный
полицейский...
   - Сегодня пятница, - прервала я его стенания. - Вы с  Федором  Ивановичем
можете рассчитывать на калорийный ужин,  а  в  субботу  съездим  куда-нибудь
погулять? Жорж развел руками:
   - Сегодня не могу, занят по горло. Можно,  мы  приедем  в  субботу,  а  в
воскресенье заодно познакомлюсь с твоей протеже.
   На том ударили по рукам.
   ...В воскресенье в 11 утра, во двор въехала неприметная серая машина,  за
ней "Скорая помощь". Все завтракали и с изумлением  наблюдали,  как  крепкие
санитары выгружают носилки с почти полностью забинтованными людьми.
   - А, вот и гости, - обрадовался комиссар.
   Носилки  втащили  в  гостиную.  Жорж  взял  одну  из   историй   болезни,
прикрепленную к одеялу.
   "Элен Фурье, 40 лет, автомобильная катастрофа. Открытый перелом  лодыжки,
черепно-мозговая травма, перелом ключицы..."
   - Бедная Элен, как только жива осталась. - С этими словами Жорж  принялся
разматывать бинты.
   Из-под  марлевых  повязок  показалось  загорелое   лицо   Оксаны.   Машка
взвизгнула и, схватив со стола нож, принялась освобождать Дениску. Ничего не
понимающие Оля с Аркадием глядели на происходящее во все глаза.
   Гостей, наконец, размотали, завалив ковер разодранными бинтами. За кофе с
булочками я рассказала все моим домашним, Не находя слов, они только  ахали.
Аркашка с сочувствием посмотрел на Дениску:
   - Ну и досталось тебе, я бы, наверное, сразу умер от ужаса. Денька махнул
рукой:
   - Да в тюрьме не так и страшно было, и парни отличные попались в  камере,
все по ерунде сидят, так, мелочь, -  мошенники.  Даже  не  увидел  настоящих
бандитов, может их и не сажают. Ой, а это кто такой? - Он показал пальцем на
мопса.
   - Это Хуч, - сказала Маша, - сын комиссара.
   - А что, здорово похож, - засмеялся Денька.
   - Ну как ты? - спросила я Оксану.
   - Ничего, отдохнули хорошо, поплавали. Отель шикарный, а  вчера  за  нами
приехали. Я никак не могла  понять,  что  это  от  тебя,  хорошо,  что  была
записка. Представляешь, начали забинтовывать, как в кино! А сумку  с  вещами
привезли?
   - Вот она, - сказала  Оля.  Оксанка  расстегнула  молнию.  На  пол  выпал
пузырек "Амбрэ Солэр".
   - Маня, - крикнула Оксанка, - забери ты этот флакон. Он меня  преследует,
сначала везу его из Туниса в Москву, потом из Москвы на Кипр, затем в Париж,
а он еще почти полный.
   В этот момент зазвонил телефон. Оксана машинально отреагировала:
   - Алло, вам кого?
   - Позовите Дарью Сергеевну. Подруга сунула мне трубку.
   - Слушаю вас.
   - Это я, Дима, а кто это со мной только что разговаривал?
   - Это Оксана.
   - Оксана, а она что не в Москве?
   - Тебе надо знать, где Оксана?
   - Да нет, просто интересно. Я вообще-то хотел  опять  приехать  в  Париж,
примете? А то денег-то у нас с мамой нет.
   Меня перекосило от злости, ну и наглый парень.
   - Видишь ли, здесь и так много гостей, может, ближе к зиме приедешь?
   - Ну и что, что много гостей,  дом-то  вон  какой  большой,  вы  уж  меня
приютите, пожалуйста. Мне обещали стажировку в одной фирме, а жилья не дают.
Надо снимать. Если откажусь, пригласят другого, ну, пожалуйста.
   Тяжелый вздох вырвался из моей груди.
   - Ну ладно, когда приедешь?
   - Завтра.

   ГЛАВА 10

   В понедельник я привезла Диму. В этот раз он уже  не  так  боялся  собак,
даже осторожно погладил Снапа по гладкому заду. Но когда из-под стола  вылез
мопс, Дима просто онемел:
   - А это кто такой?
   - Это Хуч, - сказал Аркадий, - собака нашего приятеля. Он  весь  день  на
работе, а Федор Иванович тоскует, вот мы его и позвали в гости.
   - Кто это Федор Иванович?
   - Это он, - показала на мопса Оля.
   - А Хуч кто?
   - Тоже он.
   - А что, ему одной клички мало?
   Оля дернула плечом и взглянула в окно:
   - А к нам еще кто-то едет? Я посмотрела во двор и узнала мотоцикл Селины.
Черт, совсем забыла, что обещала познакомить девушку с комиссаром.
   Красивая  Селина  явно  произвела  впечатление  на  Диму.  Он   попытался
назначить ей свидание, но я решительно пресекла все поползновения:
   - Оставь девушку в покое. И вообще, тебе надо явиться к месту  стажировки
и сообщить о своем прибытии.
   - Красивая какая, - мечтатсльно протянул Дима, - и богатая, давно хотел с
такой познакомиться. Приданое небось миллионное.
   - Почему ты решил, что она богатая?
   - Прикинь, сколько сережки стоят, я-то в слезах понимаю!
   - В чем, в чем ты понимаешь?
   - В слезах, в брюликах то есть, ну в брильянтах, - пояснил Дима и потопал
к двери.
   По дороге он задел ножку стула и чуть  было  не  упал.  Аркадий  хмыкнул,
Селина кокетливо захихикала, Оля раздраженно вздохнула.  Но  я  не  замечала
маневров домашних. Слезы, брильянты, вот что вымогали у Оксаны.
   Селина подошла ко мне:
   - Я хотела поговорить.
   - Исчезаем, - тут же отреагировала Оля. - Аркашку ждут  на  работе,  а  я
собиралась кое-что купить.
   Дима, наоборот, поудобнее устроился в кресле.
   - Устал в самолете, - пояснил он и со смаком откусил хрустящий хлебец.
   Услышав этот звук, Хуч робко подошел к парню и поставил передние лапы ему
на ноги. Весь умильный вид мопса выражал одно: дай хлебец. Как  правило,  он
получал все, что просил, но в этот раз произошло непредвиденное. Дима  резко
дернул ногой, и мопс упал на ковер.
   - Не пачкай брюки, - разозлился Дима. Ничего не понимающий, обиженный Хуч
поплелся к двери.
   - Ах ты лакомка, - позвал его Аркадий, - иди сюда.
   Он подхватил мопса и сунул ему в пасть печенье. Хуч  аппетитно  зачавкал.
Селина посмотрела на Диму:
   - Вы не любите животных?
   - Животное должно знать свое место, ведь это всего лишь собака, а  кошки,
- он покосился на Клеопатру, мирно спящую на телевизоре, - должны  спать  на
полу.
   - Вот позиция настоящего мужчины, - съехидничала Оля и,  повернувшись  на
каблуках, вылетела из гостиной. Мы с Селиной отправились на  второй  этаж  в
кабинет.
   - Как дела, Селина?
   Та безнадежно махнула рукой:
   - Живу в сумасшедшем  доме  с  неуправляемыми  психопатами.  Мама  наняла
бригаду рабочих, и они самозабвенно переделывают дом. Какой-то ужас!  Второй
этаж уже весь готов!
   - А почему ужас? Прямо сказать, особняку требовался капитальный ремонт.
   - Ну и пусть бы отремонтировали. Так нет  же,  все  переделали.  Из  моей
спальни сделали библиотеку, туалет превратили в бельевую, ванную в кладовку,
вот уж глупость. Туалет теперь там, где раньше была прачечная, а моя комната
на первом этаже. Представляете?  По  привычке  иду  пописать,  а  там  склад
простыней! И регулярно попадаю в  кладовую  вместо  ванны.  При  этом  стены
выкрасили в какие-то безумные цвета! Гостиная у  нас  теперь  в  маврианском
стиле - маленькие столики, диванчики, подушечки, обтянутые парчой, занавески
с райскими  птицами.  Апофеоз  -  это  картина  "3акат  в  пустыне".  Этакое
эпическое полотно 3 на 4 метра, на переднем плане штук двадцать верблюдов  с
дикими мордами и бедуины в клетчатых тряпках на головах!
   Конечно, у нас и раньше не было уютно, но сейчас стало просто жутко! Мама
говорит, что отец столько лет мучил ее своей жадностью, и теперь  она  хочет
все переделать и забыть годы, прожитые с ним, как  страшный  сон.  Петрушку,
укроп и все овощи уничтожили, теперь в саду растут чудесные цветы.
   Селина громко заплакала. Я обняла ее за плечи:
   - Ну не надо так расстраиваться, отца все равно не вернуть.
   Девушка вывернулась из-под моей руки.
   - Да не тоскую я по отцу. Просто обидно, что лично  для  меня  ничего  не
меняется. Хотела снять квартиру - нельзя, решила поехать учиться в Англию  -
нет, сиди здесь. Хорошо Луизе, делает, что  хочет,  а  Пьер  теперь  главный
управляющий папиными заводами... Вы обещали познакомить меня  с  комиссаром,
хочу рассказать о своих подозрениях. Дома все так обрадовались смерти  папы!
Может, это Пьер его убил. У него был мотив: застрелил  и  стал  управляющим.
Могла и мама киллера нанять, он ее просто достал своей скупостью. Да и Луиза
тоже...
   - А ты, получается, просто белый лебедь,  -  съехидничала  я,  -  обожала
родителей и теперь неутешна.
   Селина нахмурилась:
   - Да нет, я тоже хороша.
   Мне опять стало стыдно, и я пошла искать телефонную трубку.
   В столовой Дима развалился на диване. Плед покрывали крошки от чипсов.  Я
отметила,  что  ни  одна  из  собак  не  попросила  ни   кусочка,   животные
отсутствовали в столовой.
   "Вот свинья", - промелькнуло в голове. Словно услышав это, Дима оторвался
от детектива.
   - Что, она уехала?
   - Кто?
   - Ну эта, с серьгами?
   - Нет, Селина в кабинете.
   Дима медленно поднялся, я же, не найдя трубку, отправилась  в  холл,  где
стоял обычный, а не радиотелефон.
   Жоржа  пришлось  уговаривать  довольно  долго.  Он  совершенно  не  хотел
видеться с дочерью Франциска Роуэна. Наконец пошли на  компромисс:  комиссар
встретится с нами завтра  после  работы,  часов  в  9  вечера,  в  одном  из
небольших кафе. Обрадованная достигнутой договоренностью, я очень удивилась,
увидев, что в холл входят Дима с Селиной.
   - Хочу прошвырнуться, - быстро проговорил Дима,  -  а  она  подвезет.  Ты
знаешь, где такая улица "Большие бульвары"?
   Селина засмеялась и прищурилась:
   - Догадаюсь как-нибудь, авось доедем.
   Дима возбужденно захихикал. Очень довольные друг  другом,  они  пошли  во
двор. Я наблюдала, как девушка заводит  мотоцикл.  Тихо  подошедшая  Оксанка
проговорила:
   - По-моему, они симпатизируют друг другу.
   Я тоже видела оживленное лицо Селины, и мне это нравилось  все  меньше  и
меньше.

   ГЛАВА 11

   Рано утром из Сен-Тропез вернулась Наташка. Она долго  охала,  узнав  все
новости.
   - Нет, это просто невероятно, бедная Оксанка.
   Поохав от души, Наталья отправилась в комнаты, но уже через десять  минут
спустилась вниз.
   - А кто, - спросила она - рылся у меня в вещах?
   Я пожала плечами:
   - Спроси у Машки, может, она что-то искала, хотя на нее не похоже  лазать
по чужим шкафам.
   - Шкафам, - в негодовании повторила Наташка, - шкафам... да  у  меня  как
будто обыск был.
   Мы поднялись к ней. На мой взгляд, в комнатах царил идеальный порядок, но
Наталья считала иначе:
   - Нет, ты только  взгляни  сюда!  Все  фигурки  на  комоде  переставлены.
Собачки всегда стояли слева, а вот болонка  в  розовой  шляпке  живет  около
подсвечника. Теперь все наоборот. И белье в шкафу лежало по-другому, и туфли
стоят неровно, я всегда ставлю пятку к пятке!
   Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Наташкина маниакальная аккуратность
служила домашним вечным укором. Подруга постоянно клала все только на место.
Чашки в сушке поворачивала  ручками  в  одну  сторону,  полотенца  в  ванной
выравнивала по линеечке,  солонка  и  перечница  всегда  стояли  параллельно
сахарнице, а книги в библиотеке подбирались по росту.
   Было бесполезно объяснять Наталье, что Сартр  и  "Кулинарные  советы"  не
могут  жить  рядом.  Но  если  эти  книги  оказывались  одного  формата,  то
непременно соседствовали друг с другом, несмотря ни на что.
   Поэтому болонка в розовой шляпке,  отселенная  от  подсвечника,  казалась
весомым аргументом. Мы позвали домашних. Ни Маня, ни Денис в комнаты Наташки
не заходили. Оксанка тоже не отличалась любопытством. Софи и Луи  служили  в
доме еще при родителях покойного мужа Наташи и великолепно знали,  что  и  у
кого лежит в комнатах. Тем более  что  семейные  драгоценности,  реликвии  и
деньги хранились в сейфе.
   - Что-нибудь пропало? - осведомилась Оксана.
   - Нет, просто мне не нравится, когда роются в вещах. Интересно,  кто  это
такой любопытный.
   - Небось придурок лазил, - сообщил Денька, - Дима то есть.
   Оксана возмущенно замахала руками:
   - Если он тебе не нравится, то это не значит, что можно обвинять парня во
всех смертных грехах. Кстати, где Дима? Давайте спросим у него, и все тут.
   Дима лежал в гостиной на диване.
   - А тебе разве не надо на работу, - раскипятилась Наташка, - и зачем ваше
сиятельство делало обыск в моей комнате?
   От неожиданности недотепа чуть не свалился на пол.
   - Да вы чего, белены объелись, я только что встал, а вчера поздно пришел,
мы с Селиной ходили на дискотеку, делать больше нечего - в  шмотках  рыться.
Думаете, раз я бедный родственник, на меня все  свалить  можно?  Лучше  слуг
спросите, носятся по всему дому.
   - Ладно, ладно, -  проговорила  примирительно  Оксана,  -  давайте  лучше
попьем кофейку, поедим булочек, а я покажу кипрские фото.
   Мы перебрались в столовую и  начали  завтракать,  через  несколько  минут
пришла Оксана
   - Знаете, - выпалила она, - а у меня в комнате тоже что-то искали. Альбом
с фото лежал наверху в сумке, а оказался на дне. Денька, Маня, поглядите,  у
вас все в порядке?
   Дети  с  топотом  понеслись  по  спальням.  Я  тоже  поднялась  к   себе.
Аккуратность никогда не была моей отличительной чертой.  Я  не  раскладывала
все по местам, как Наташка. Если бы не дотошная Софи, скорее  всего  спальня
стала бы похожа на склад. Даже при всем желании не смогу  сообразить:  рылся
здесь кто-нибудь или нет. Даже если рылся, что неизвестный злоумышленник мог
найти? Десять спиц с начатым и незаконченным  вязанием,  блюдо  с  яблочными
огрызками, растрепанную телефонную книжку? Да нет у меня  никаких  секретов,
кроме рождественских подарков.
   - Мама, - . заорала Маня, всовывая в дверь трубку, -  мамулечка,  тебя  к
телефону!
   Звонила Селина. Мы еще раз договорились о встрече.  Окончив  разговор,  я
села на диван. Надо, пожалуй, разобрать письменный стол, выбросить  ненужные
бумажки.
   У двери раздалось царапанъе, в щель протиснулся Снап. В  зубах  он  волок
апатично висящего мопса.
   - Здравствуйте, мальчики. Чем обязана вашему визиту?
   Снап открыл пасть. Хуч вывалился на пол, как кусок сырого мяса.
   - Разве можно так поступать с товарищем, Снаповский!
   Хуч ловко поковылял к кровати и  начал  шумно  вздыхать  возле  тумбочки,
потом раздалось аппетитное чавканье.
   - Хуч, ну-ка выплюнь!
   Зная, что мопс может сжевать гвозди, я быстро разжала его челюсти.
   На пол упала карамель "Гусиная лапка".
   Отпустив возмущенного Федора  Ивановича,  я  призадумалась.  Если  что  и
ненавижу, то это карамельки. Память о голодной жизни,  воспоминания  о  том,
как нет ни копейки денег и карамелька, найденная  в  сумке,  служит  Аркадию
лакомством. Я уже давно не покупала их, да и где  в  Париже  найти  "Гусиную
лапку" фабрики "Красный Октябрь". Конфетку уронил кто-то недавно  приехавший
и