них  и
похоронят.
   - Хорошо, - согласился Павел, - только при вас  надену,  и  тут  же  гроб
закроем, чтобы потом без претензий.
   Харитонов  закивал.  Гример  принялся  насаживать   золотые   ободки   на
негнущиеся пальцы покойной. Когда он чуть приподнял голову, чтобы застегнуть
ожерелье, правый глаз Костиной, очевидно плохо заклеенный, чуть приоткрылся,
а из груди вырвался вздох.
   Олег Андреевич начал тихо сползать  на  пол.  Охранник  подхватил  его  и
растерянно глянул на Надежду Викторовну.
   Харитонова уложили на кушетку и сделали укол. Придя в  себя,  он  схватил
Яковлеву за руку и почти закричал:
   - Валя жива!
   - Нет, - качнула головой врач.
   - Но я слышал, - настаивал вдовец, - она вздохнула.
   - Выдохнула, - машинально поправила женщина и, стараясь  подобрать  самую
мягкую формулировку, сообщила:
   - Так иногда случается, продукты распада  скапливаются  и,  если  тронуть
труп, вырываются наружу.
   Харитонов молча  закивал.  Глядя  в  его  почти  безумное  лицо,  Надежда
Викторовна подумала: "На сцену тебе идти, артист".
   Впрочем,  когда  сгорбившегося  и  разом  постаревшего  Олега  Андреевича
охранник аккуратно  усаживал  в  шикарный  автомобиль,  в  голову  Яковлевой
неожиданно пришла простая мысль: а  что,  если  Харитонова  обманули,  и  он
совершенно искренне горюет о супруге?

Глава 18

   Я вылетела на улицу в невероятном  волнении.  Так,  конец  нити  держу  в
руках, осталось лишь  потянуть,  и  мерзкий  клубок  размотается  до  конца.
Значит, интуиция не подвела - в  лечебнице  действительно  запрятана  первая
жена Харитонова! Я присвистнула, представляя  себе,  какие  последствия  это
открытие  влечет   для   Тани.   Ее   брак   с   депутатом   будет   признан
недействительным, следовательно, она потеряет все права на имущество -  дом,
сбережения, машины...
   Останется голая и босая! Вот только страшно интересно,  кто  задумал  эту
аферу?  Ответ  на  непростой  вопрос   знает   сиделка   Сонечка,   грамотно
обработавшая доктора Яковлеву. Только никаких ее  координат  в  больнице  не
было, я даже не поленилась зайти в отдел кадров.
   Сейчас, когда за окном вовсю торжествует демократия, родственники  вольны
приводить к больным кого угодно, если  лечащие  врачи  не  против.  Но,  как
правило, люди нанимают местных медсестер, согласных ради приработка на  все.
Но Харитонов привел Соню. Значит, знал, что она может понадобиться.
   Бесполезно проведя полчаса в расспросах, я решила  атаковать  крепость  с
другой стороны и поинтересовалась, в какую смену работает Павел-гример.
   - Санитар, - вежливо поправила меня кад-ровичка, - Павел  Филонов  уволен
полтора года назад. Хороший работник, руки волшебные, но  запойный  пьяница.
Мы терпели, терпели, потом выгнали, хотя, честно говоря, жаль.
   - Где он сейчас? - поинтересовалась я. Женщина пожала плечами:
   - Могу  только  дать  адрес,  который  он  указывал  в  анкете,  -  улица
Усиевича...
   Горя от нетерпения, я понеслась в указанном направлении.
   "Вольво" пролетел по Ленинградскому шоссе, свернул вправо и  запетлял  по
улочкам и переулкам.  Район  метро  "Аэропорт"  украшали  отличные  дома  из
светлого  кирпича.  Здесь,  на  улицах  Усиевича  и   Черняховского,   живет
творческая интеллигенция, элита  российской  культуры  -  писатели,  актеры,
композиторы. Цены в магазинах тут выше, Ленинградский рынок самый дорогой, а
супермаркеты роятся на небольшом  пятачке,  словно  пчелы.  Весьма  странное
место для проживания запойного алкоголика, работавшего в морге санитаром. Да
и дом, возле которого я притормозила, выглядел весьма богато -  многоэтажная
кирпичная башня, на двери домофон.
   Потыкав пальцем в кнопки и не услышав ответа, я дождалась, пока кто-то из
жильцов открыл дверь ключом.
   В  нужную  квартиру  трезвонила  так  долго,   что   распахнулась   дверь
соседней-квартиры, и милая женщина неопределенного возраста вежливо сказала:
   - Извините, пожалуйста, у Филонова никого нет дома. Павел,  очевидно,  на
работе. Если хотите, можете написать записку.
   Тронутая столь редкой в наше время любезностью, я вошла в просторный холл
и спросила:
   - Не знаете, он один живет?
   - Сейчас да, - спокойно ответила соседка, - один-одинешенек,  как  перст.
Впрочем,  ему  грех  пенять  на  судьбу.  Павел  своими   руками   уничтожил
собственное счастье. А зачем он вам?
   Я вытащила из сумочки французский паспорт,  показала  его  даме  и  спела
вдохновенную историю.
   Значит, так. Мои предки, эмигранты первой  волны,  бежали  в  конце  1917
года, опасаясь красного террора. Я  никогда  не  видела  Россию.  Но  сейчас
времена изменились, и мне хочется иметь квартиру в Москве. Вот  в  агентстве
дали  адрес  Филонова,  вроде  он  желал  сменить  жилплощадь.  Созвонились,
договорились, приехала, а его нет! По моим наблюдениям, при виде  документа,
выданного властями Франции, москвичи сразу становятся удивительно любезными.
Очевидно, преклонение перед иностранцами у нас в  крови.  Приятная  дама  не
стала исключением. Всплеснув руками, она сказала:
   - Ну надо же, а я специалист по театру Франции, только  мой  французский,
скорей всего, покажется вам корявым.
   - Что вы, - улыбнулась я, и мы перешли на язык Бальзака и Золя.
   Обсудив новые  постановки  "Комеди  Франсез",  Бежара  и  Мориса  Винера,
хозяйка вздохнула и сказала по-русски:
   - Простите, не представилась, Елизавета Корниловна, можно просто Лиза.  -
И без всякой паузы добавила:
   -  Только  знаете,  уж  извините  за  совет,  но  вы  человек   в   нашей
действительности неопытный, живо облапошат.
   - Кто?
   - Да все, - вздохнула Лиза, - и агентство, и Филонов. Не покупайте у него
жилплощадь, лучше поищите другой вариант.
   - Почему?
   Елизавета Корниловна побарабанила красивыми пальцами по скатерти.
   - Наверное, в агентстве сказали, что Павел проживает в огромной  квартире
совершенно один. А продает потому, что холостяку четыре комнаты ни к чему?
   - Именно, - закивала я головой, - точь-в-точь такими словами.
   Лиза слегка покраснела и с небольшим усилием продолжила:
   - Не правда. Тут еще прописан его младший брат. Он просто живет  у  своей
жены. Если согласитесь на сделку, она может быть  опротестована  в  суде.  А
Павлу с его привычками все равно, лишь бы деньги на водку были.
   - Он алкоголик?
   Хозяйка покраснела еще сильней и кивнула:
   - Запойный. Господи, сколько он горя своим родителям принес.
   - Они не употребляли? - решила я выжать из словоохотливой дамы все.
   - Что вы, - замахала руками Лиза, - мы полжизни рядом прожили.  Его  отец
был крупнейшим хирургом. Доктор наук, светило,  а  мать  была  известна  как
отличный  гинеколог,  "бархатные  руки".  А   Пашка   получился   совершенно
отвратительным. Знаете, его выгнали  почти  из  всех  учебных  заведений.  В
восьмом классе родители  были  вынуждены  перевести  сына  в  школу  рабочей
молодежи и устроить санитаром в больницу.
   До этого Павлик всего лишь не хотел учиться, прогуливал  занятия,  грубил
учителям, избивал одноклассников, но в больнице он начал пить.
   К десятому классу Филонов превратился в алкоголика. Отец и мать, решив не
сдаваться, пристроили сына в Первый медицинский институт. Там он  проскрипел
до летней сессии. Но даже глубокое  уважение,  которое  ректор  испытывал  к
родителям Филонова, не помогло. Павла с треском выгнали.
   Любящие папенька и маменька отвели его во Второй мед, следом в третий,  а
в конце концов в Военно-медицинскую академию. На этом учебные заведения,  на
которые распространялись связи старших Филоновых, кончились. Тогда сосед  по
дому, скульптор, посоветовал отправить мальчишку в  художественное  училище,
где готовили гримеров и парикмахеров. Неожиданно дело пошло.
   Павел увлекся учебой и даже стал меньше пить. Родители в  полной  эйфории
рассказывали всем  о  таланте  сыночка.  Павлику  удалось  закончить  ПТУ  и
получить аттестат.
   Тут с отцом случился сердечный приступ, и он скончался. Жена пережила его
всего на полгода.
   - Вовремя умерли, - вздыхала Лиза, - всего позора не увидели.
   И верно, родителям, наверное, повезло. Потому что крутой  спуск  вниз  по
социальной лестнице сын совершал уже без них.
   - Ведь он талантлив, -  удивлялась  соседка,  -  знаете,  один  раз  меня
пригласили во французское посольство на прием. Я оделась, накрасилась, а тут
Паша заходит: "Дай денег". Он вечно у всех стрелял.
   Филонов увидел принарядившуюся соседку и захихикал:
   - Куда собралась?
   Лиза поправила перед зеркальцем прическу и спросила:
   - Нравится? Во французское посольство.
   - Да уж, - хмыкнул Павел, - красота - это страшная  сила.  Иди  быстро  в
ванную. . - Зачем? - попробовала сопротивляться женщина.
   - Давай, давай, - велел друг детства, - сделаю из тебя человека.
   Почти час он колдовал над лицом и волосами, потом подвел Лизу к  зеркалу.
Женщина онемела. Непостижимым образом она похорошела  и  помолодела  лет  на
десять.
   - Как ты такое делаешь? - только и сумела вымолвить Лиза.
   - Секрет фирмы, - прищурился Филонов. Женщина не удержалась и  рассказала
соседкам об удивительном умении.
   - Да если б захотел, - вздыхала Елизавета Корниловна,  -  разом  отличную
клиентуру получил бы. Наши бабы просто ломились к нему в дверь.
   Но, очевидно, Павла интересовала не только  водка.  Его  стали  встречать
покачивающимся,  со  страшным,  остановившимся  взглядом,  но   без   запаха
алкоголя.
   - Колоться начал, - грустно пояснила Лиза, - или таблетки глотать.
   - Надо же, - подстегнула я фонтан воспоминаний, -  "дурь"  больших  денег
стоит, вот небось почему квартиру обменять решил!
   Лиза махнула рукой.
   - Я, конечно, не  могу  со  стопроцентной  уверенностью  утверждать,  но,
думается, он получает отраву бесплатно.
   - Да ну? Соседка вздохнула:
   - У него есть младший брат. Вот уж  кто  в  отличие  от  Павла  абсолютно
положительный. У них разница всего в  два  года,  родители  одни  и  те  же,
внимания и ласки досталось обоим одинаково, а вот поди же ты! Словно позитив
и негатив.
   Я молча слушала бесхитростные рассуждения женщины. Что ж,  так  частенько
бывает в жизни, впрочем, и в сказках тоже. Помните? "У старинушки три  сына:
старший умный был детина, средний сын ни  так  ни  сяк,  младший  вовсе  был
дурак". Но Елизавета  Корниловна,  очевидно,  не  читала  знаменитую  сказку
Ершова, потому что от души удивлялась:
   - Просто родительская отрада. Школу  окончил  с  золотой  медалью,  потом
институт с красным дипломом, работает врачом. Женился, вот только...
   - Что?
   - Супруга его, Сонечка, медсестра. С виду милая, интеллигентная,  ласково
всем улыбается. Но иногда в  лице  у  нее  нечто  такое  мелькает...  Ну  не
передать словами. Знаете, у моих родителей жили попугай и кот. Так вот,  кот
так на птичку поглядывал, потом съел в конце концов...
   - Просто она вам не нравилась, - решила я разозлить Лизу.
   Но она неожиданно охотно согласилась:
   - Точно, никак не пойму, почему.  Мне  кажется,  Сонечка  приносит  Павлу
таблетки. В больнице ведь есть наркотики.
   - И зачем ей рисковать? - резонно заметила я.
   -  Господи,  -  воскликнула   Лиза   -   так   квартира   же!   Отличная,
четырехкомнатная, в престижном доме. Целое состояние. Артем не смог с Павлом
ужиться,  да  и  понятно.  Кому  понравится  жить  с  алкоголиком  на  одной
жилплощади! Вот и съехал к Соне, но не выписался. Думается,  Сонечка  решила
потихоньку свести шурина в могилу... Но это так, пустые домыслы.
   - Как зовут брата Павла? - медленно спросила я.
   - Артем, он хороший психиатр, - спокойно пояснила Лиза.
   - Его фамилия тоже Филонов? - решила я. уточнить до конца.
   - Нет, Федотов, - пояснила Лиза.
   - Странно-то как, - медленно протянула я, - два брата, а фамилии разные.
   Елизавета Корниловна улыбнулась: :
   - И не говорите! Это их отец  страшно  разозлился  на  Павла,  когда  его
подобрали пьяным на улице и забрали в отделение.  Вроде  дрался  или  просто
буянил. А тут как раз ему  паспорт  получать,  шестнадцать  исполнилось.  Ну
Владимир Петрович и распсиховался, на весь подъезд кричал:
   - Не позволю честную фамилию Федотовых позорить!  Никогда  никто  из  нас
хулиганом и бандитом не был! Не желаю иметь в  роду  алкоголика  и  негодяя!
Записывайся  на  фамилию  матери  или  вообще  живи  без  фамилии  -  просто
Павка-уголовник! Да и зачем тебе Федотовым быть? Скоро  по  этапам  пойдешь!
Друзья-урки кличку дадут!
   Павел побледнел и вылетел за дверь.  Через  пару  недель  он  сунул  отцу
новенький паспорт:
   - На! Доволен теперь?
   Владимир Петрович, успевший забыть о скандале, так и сел. В документе,  в
графе фамилия, каллиграфическим подчерком оказалось выведено - "Филонов".
   В этот момент раздался громкий стук в стену.
   - Павел вернулся, - сообщила Лиза.
   - Откуда знаете? - удивилась я.
   - Он всегда башмаки в угол  швыряет,  -  улыбнулась  соседка,  -  слышали
стук?
   Павел оказался щуплым, почти прозрачным парнем. Копна  спутанных  грязных
волос падала ему на  лоб,  лицо  выглядело  изможденным,  серым,  совершенно
больным. Несмотря на теплый апрельский вечер, он кутался в огромный  свитер.
Мешковатый трикотаж висел складками, и казалось, будто внутри пуловера вовсе
нет тела.
   - Вам кого? - хрипло спросил мужик, отступая внутрь грязного холла.
   Его явно ломало. Лоб внезапно покрылся каплями пота, тонкая жилистая  шея
страннб задергалась.
   - Павел Филонов? - спросила я, входя внутрь захламленной квартиры.
   Контраст с апартаментами Елизаветы Корниловны оказался разительным.  Обои
свисали грязными лохмотьями, в когда-то сверкающей хрустальной люстре горела
всего лишь одна лампочка, на полу кучи грязи, и запах стоит соответственный.
Просто нора, а не  жилье  человека.  Впрочем,  говорят,  звери  соблюдают  в
берлогах чистоту. Кстати, мне  всегда  были  непонятны  таблички  на  дверях
магазинов "С собаками вход воспрещен". Значит, я не могу войти в булочную  с
Банди или Снапом, а грязный, вонючий, вшивый бомж,  распространяющий  вокруг
себя запах мочи, дорогой гость? Ну и где справедливость? Мои  псы  регулярно
принимают ванну, всегда после прогулки  моют  лапы,  принимают  таблетки  от
глистов и пахнет от них, как от  маленьких  детей  -  молоком,  геркулесовой
кашей и хорошим шампунем. И вообще, собаки  намного  лучше  людей.  Скажите,
когда-нибудь видели ротвейлера, напившегося в дым и  избивающего  хозяев?  А
болонку-наркоманку? Или пуделя-убийцу? Да ни одно  животное  не  кинется  на
другое без всяких причин, люди же...
   - Чего надо? - просипел хозяин, ежась.
   - Меня прислала Катя Котова, - сообщила я с серьезным лицом.
   Павел поднял руку, похожую на сухую ветку, и взъерошил волосы.
   - Не помню такую...
   Ну и не удивительно, я сама с ней не знакома, но должен же  у  меня  быть
повод для визита.
   - Вы гримировали ее сестру, жертву автомобильной катастрофы.
   - Вполне вероятно, - легко согласился Филонов.
   - Вот теперь я хочу пригласить вас. Сколько стоит грим?
   - Ну смотря чего делать, - задумчиво  забормотал  Павел,  стараясь  унять
дрожь в руках, - ежели еще причесывать...  Долларов  сто,  а  там  поглядеть
надо.
   - Ладно, - легко согласилась  я.  Филонов  с  надеждой  поглядел  на  мою
сумочку и спросил:
   - Авансик не дадите?
   - Пожалуйста, - опять согласилась я и достала зеленую банкноту.
   Не скрывая радости, гример ухватил подачку и почти закричал:
   - Погодите тут минут пятнадцать, ща вернусь!
   Слушая,  как  он,  не  дожидаясь  лифта,  несется  вниз  по  лестнице,  я
вздохнула: полетел за дозой. Вернется благостный, тогда и поговорим.
   Длинный коридор привел в захламленную кухню. Колченогий стол радовал взор
прожженной столешницей. Подоконник весь заставлен самыми невероятными вещами
-  горшком  с  засохшим  алое,  пустыми   баночками   из-под   разнообразных
лекарств... Здесь же красовались два кирпича  и  несколько  полуобструганных
палок. На плите возвышался потрясающе грязный эмалированный чайник.
   Я открыла кухонный  шкафчик  -  ничего.  Только  в  самом  углу  валяется
карамелька "Малина". Холодильник тоже был пуст, если не  считать  консервной
банки,  набитой  доверху  окурками.  Продуктов  тут  не  держали.   Впрочем,
тараканов тоже не было, наверное, вымерли от голода.
   Обозрев пищеблок, я пошла бродить по комнатам. Три - большие, просторные,
с высокими потолками - зияли пустотой. Пыль, покрывавшая пол ровным  ковром,
без слов рассказывала о том,  что  сюда  давно  не  ступала  нога  человека.
Четвертая комнатка, самая маленькая, даже тесная,  оказалась  жилой.  В  ней
стоял жуткого вида диван, на котором валялись клочковатое  ватное  одеяло  и
блинообразная подушка. У изголовья табуретка. На ней я с большим  изумлением
увидела книгу, причем какую - Карлос Кастанеда! На  полу,  чуть  поодаль  от
грязного,  воняющего  блевотиной  ложа,  стоял  телефон.  Допотопный  черный
аппарат, словно высеченный из цельного куска камня. В углу, прямо  на  обоях
криво написано ярко-зеленым фломастером: "Сонька, 755 -  65-65"  и  адрес  -
Сомовский проезд, 19, квартира 7.
   Не успела я прочитать информацию, как из холла  раздался  слегка  хриплый
голос:
   - Пашка, ты где? Поправку принесла.
   Я двинулась на звук.
   Незнакомая женщина продолжала говорить:
   - Опять дверь забыл запереть? Хотя красть у тебя нечего!
   Увидав меня, вошедшая удивилась до крайности:
   - Вы кто?
   - Вот пришла попросить господина Филонова загримировать  покойницу.  Дама
покачала головой.
   - Он больше не работает.
   Я внимательно разглядывжга ее внешности Красивое, породистое, умное лицо.
Ярко-каштановые волосы безупречно уложены, зеленые глаза  умело  подкрашены.
Легкий румянец, едва заметная коричневая помада. Так же просто  выглядела  и
одежда - темно-зеленый брючный костюм, коричневые туфли и одного тона с ними
элегантная сумочка. Из  драгоценностей  лишь  небольшие  золотые  серьги  да
тоненькое обручальное кольцо. Только я знаю, сколько денег  надо  потратить,
чтобы добиться такой простоты. Женщина явно  одевалась  не  на  Черкизовском
рынке. О состоятельности дамы говорил и запах духов  "Ферручи"  -  последняя
разработка Дома  Диор.  Всего  несколько  недель  назад  пузатые  флакончики
темного  стекла  появились  в   парижских   магазинах.   Ехидные   парижанки
моментально прозвали их "Головой негра", но запах потрясающий: остро-горькая
гамма. После весьма неудачных "Дольче вита"  этот  парфюм  моментально  стал
модным.
   Я сама получила.  красную  коробочку  семь  дней  назад.  Честно  говоря,
думала,  что  окажусь  единственной  счастливой  обладательницей  новинки  в
Москве. Ан нет!
   - Вы его жена? - попробовала я вступить в контакт.
   - Отнюдь нет, - вежливо, но твердо отрезала дама, - вам лучше не нанимать
Павла. Возьмет деньги, обманет, не придет, крайне ненадежный человек.  Да  и
ремесло подзабыл, странно даже, что вас к нему направили.
   Не   успела   она   договорить,   как   дверь   распахнулась,   и   вошел
мертвенно-бледный, но весьма бодрый Филонов.
   - Сонька, - обрадовался он, увидав гостью, и быстро спросил:
   - Принесла чек? Соня дернула его за рукав и сказала:
   - Сначала проводи даму.
   - Какую? - искренне изумился Павел.
   - Вот эту, - ответила родственница и бесцеремонно ткнула в меня пальцем.
   Хозяин поморщился. Он ничего не изображал,  просто,  получив  вожделенный
укол, абсолютно обо всем забыл.
   - Кто вы? - наконец спросил он. Я изобразила бурное негодование:
   - То есть как? Только что взяли у меня сто долларов, велели подождать,  а
теперь возвращаетесь и делаете вид, будто первый раз видимся!
   Соня со вздохом расстегнула сумочку, вынула  деньги  и,  отдавая  купюру,
спросила:
   - Понимаете теперь, почему с ним нельзя иметь дело?
   Я взяла сложенную пополам и показавшуюся  мне  слишком  жесткой  сотню  и
кивнула.

Глава