ал:
   - Видишь, не все отечественное - какашка.  Потом  он  замолчал,  и  в
воздухе повисла тишина.
   - Хочешь чаю? - решила я нарушить тягостное молчание.
   Приятель помотал головой и сообщил:
   - Слышь, Дашка, этот Рыков пообещал  меня  растоптать.  Говорит,  что
разошлет по всем учебным заведениям столицы предупреждение  о  том,  что
фирма Колесова состоит из жуликов. Он, правда, сказал, что, если мы  ему
вернем раритет, то он ничего затевать не станет.
   - Как можно отдать то, чего ты не брал?
   - Он еще говорит, что согласен принять деньгами.
   - И сколько?
   - По оценке "Сотбис", яичко тянет на триста тысяч "зеленых".
   Я чуть не упала со стула.
   - Да он с ума сошел.
   - Не знаю, - забормотал Жора  и  принялся  перекладывать  лежащие  на
столике газеты, - не знаю, обещает крупный скандал. - Потом он  помолчал
и тихонечко осведомился:
   - Дашутка, мне ты можешь сказать правду? Ты его точно не брала?

Глава 3

   Около трех ночи ко мне в спальню ворвалась Маша:
   - Муся! Я села в кровати.
   - У нас пожар?
   - Нет, Черри рожает.
   Пришлось натягивать халат и идти в комнату к Машке.  Там  уже  стояли
растерянные Зайка и Аркадий. Пуделиха, тяжело дыша, лежала на диване.
   - Вот, - сообщила Маня, - процесс пошел.
   - Как ты определила, что роды начались? Ей, по-моему, просто жарко.
   Маруська показала градусник.
   - Видишь? Всего 37 градусов.
   - Ну и что, подумаешь, чуть повышена. Девочка засмеялась:
   - Наоборот, понижена. У собак,  как  правило,  38  градусов,  а  если
падает  на  целый  градус,  то  верный  признак,  что  началась  родовая
деятельность.
   - Может, ветеринара вызвать? Дeниcку, к примеру, - предложила Ольга.
   Машка махнула рукой,  показывая  на  письменный  стол  где  на  белой
простынке лежали ножницы, нитки и какой-то инструментарий.
   - Сама справлюсь.
   - А ты сумеешь? - засомневалась Зайка.
   - Я принимала роды даже у обезьяны, - гордо  заявила  Манюня,  -  про
собак все знаю. Нужно разрезать пузырь, вытащить щенка,  отсосать  слизь
изо рта и носа...
   - Избавь меня от подробностей, - побелел  Кеша,  который  приходит  в
ужас от поцарапанного пальца. Машка фыркнула:
   - Поверь, это не намного сложнее, чем поменять колесо у твоего джипа.
   - Ну-ну,  -  недоверчиво  пробормотала  Зайка.  В  шесть  утра  стало
понятно, что Черри совсем плохо. Пуделиха лежала, вывалив из пасти сухой
язык. Бока ее тяжело вздымались, и она ни  на  что  не  реагировала.  Не
хотела  пить  воду,  пробовать  обожаемую  сгущенку  и   прикасаться   к
шоколадке.
   - Я бы позвала Дениса, - вздохнула Зайка. Маня ничего не сказала,  но
спустя полчаса вдруг хлопнула дверь, и влетел  растрепанный  Денька.  Он
младший сын моей лучшей подруги Оксаны. С самого детства Дениска  обожал
животных и буквально с трех лет всем сообщал:
   - Хочу быть ветеринаром.
   Оксанка, хирург по профессии, пыталась  надавить  на  сына.  Как  все
врачи, она считала профессию ветеринара  чем-то  несерьезным,  вроде  бы
доктор, но ненастоящий.
   - Иди  в  медицинский,  -  упрашивала  она  сына.  Но  Денисыч  стоял
насмерть:
   - Только в ветеринары.
   В конце концов Александр Михайлович не выдержал и заявил:
   - Слышь, Оксанка, отцепись от парня. Похоже, он лучше тебя знает, кем
хочет стать.
   - Хочу дать ребенку такую профессию, - завела подруга, - чтобы твердо
стоял на ногах. Мужчине важно иметь стабильный заработок.
   Дегтярев хмыкнул и  на  следующий  день  принес  Оксанке  вырезку  из
журнала.
   -  "Каждый  второй  москвич  имеет  в  семье  домашнее  животное",  -
прочитала подруга. - Ну и что?
   - А то, - сообщил полковник, - что Дениске хватит работы.
   Надо отдать должное Оксане, она  умеет  давать  задний  ход.  Денисыч
поступил в Ветеринарную академию, и к третьему курсу стало понятно,  что
он  "Айболит"  милостию  божьей.  Диагноз  Денька  ставит   удивительно,
животные его любят, каким-то десятым чувством  понимая,  что,  хоть  сей
молодой человек и делает в данный  момент  болезненный  укол,  после  им
будет хорошо. И еще, по-моему, он владеет собачьим  и  кошачьим  языком,
потому что иногда заявляет изумленным владельцам:
   - У вашей кошки болит печень. Она  мне  только  что  пожаловалась  на
дискомфорт в правом боку. Окинув глазом Черри, Денька мигом заорал:
   - Едем в клинику.
   - Почему? - засуетились домашние.
   - Надо срочно сделать кесарево, сама не родит.
   - Точно знаешь? - решил подстраховаться Кеша.
   - Абсолютно, - отрезал Дениска, - два щенка  идут  одновременно,  они
перекрыли друг другу выход на свет божий.
   Поднялась  суматоха.  Начали  складывать  вещи  в  сумку:   простыни,
электрогрелку, теплое одеяльце для щенков...
   К десяти утра мы получили от хирургов  пять  щеночков  размером  чуть
больше зажигалки. Я со злорадством отметила, что двое из них  -  вылитый
Гектор: белые, а остальные угольно-черные, совсем как мать.
   Домой мы явились к одиннадцати. Черри с  выбритым  животом  выглядела
ужасно. Она храпела на диване.
   - Отличный шов, -  сообщил  Денька.  Я  взглянула  на  жуткое  нечто,
делившее пузо собачки пополам, и вздрогнула. Если это  отлично,  то  как
выглядит плохой шов?
   Сначала Дениска и Маруська пытались подсунуть щенков  матери,  но  та
никак не реагировала на детей.
   - От наркоза еще не отошла, - пояснила Маня. Впрочем, щенята тоже  не
хотели сосать. Они разевали маленькие пасти и слабо пищали.
   - Надо их кормить, - сказал Дениска, - иначе умрут от голода.
   Поднялась жуткая суматоха. Аркадий понесся  в  магазин  "Марквет"  за
детским питанием для щенят. Назад он  прилетел  с  огромной  банкой,  на
которой  был  нарисован  толстый  щенок  с  крошечными   бутылочками   и
пипетками. Мы развели смесь  и  приступили  к  кормлению.  Маня,  Зайка,
Аркашка и Дениска довольно  ловко  закапали  своим  подопечным  в  пасть
молоко, мне  же  достался  совсем  крохотный  черный  мальчик,  очевидно
последыш. Жалкий и какой-то полуживой. Глотать пищу он не  хотел,  капли
молока выливались у него из  пасти.  Кое-как  это  несчастье  проглотило
грамм еды и мигом заснуло.
   Мы положили щенков на грелку.
   - И долго нам их так кормить? - спросил Кеша.
   - Пока у Черри  не  проснется  материнский  инстинкт,  кормить  нужно
каждые полтора часа, - хором ответили Маня и Денис.
   - А если он у нее вообще не проклюнется, инстинкт этот?  -  осторожно
поинтересовалась я. - Тогда как?
   - Быть тебе кормящей сукой, - успокоил меня сын.
   -  Почему  именно  мне  предназначена  эта  роль?  -  попробовала   я
возмутиться, но домашние мигом дали мне отпор:
   - Потому что все остальные учатся или работают.
   Одним словом, они бросили меня около пластмассового короба, в котором
слабо попискивали пять комочков, и унеслись. До самого вечера я, не зная
отдыха,  кормила  кутят.  Процесс  казался  бесконечным.   Когда   пятый
заканчивал завтракать, наступала  пора  полдничать  первому,  и  так  по
кругу. Черри не реагировала ни на что. Пару раз только приоткрыла  глаза
и обвела затуманенным взором гостиную.
   Прошло два дня. Ситуация в нашем доме не сильно изменилась.  Пуделиха
никак не могла оклематься, щенки, правда, начали довольно активно сосать
из бутылочек. Я сидела около них  неотлучно,  удивляясь,  отчего  это  в
ящике чисто.
   Приехавший Дениска пояснил:
   - У них желудки не работают.
   - Почему?
   - Собака постоянно облизывает щенков, она делает им языком массаж,  и
это возбуждает перистальтику, пояснил студент.
   - Делать-то чего?
   - Как чего? Облизывать, - ответил наш ветеринар и убежал пить чай.
   Я с сомнением покосилась на тихо копошащийся выводок. Облизывать?
   Честно говоря, не очень хочется, но, похоже,  альтернативы  нет.  Мне
жалко несчастных собачат.
   Поколебавшись минут пять, я взяла самого хилого черненького  мальчика
и, глубоко вздохнув, приступила к облизыванию.  Честно  говоря,  думала,
стошнит сразу, ан нет. Ничем противным от щенят не пахли. Целых два часа
я старательно изображала из себя заботливую собачью мамашу, потом, решив
вознаградить себя за труды чашечкой чая, отправилась в столовую.
   - Тебе кофе? - спросил Дениска, хватая чайник.
   - Чай, - с глубоким вздохом ответила я, - весь рот в шерсти.
   - Почему? - удивился наш ветеринар.
   - Да со щенков шерсть облезает.
   - При чем тут твой рот?
   -  Как  это?  Ты  же  велел  щенят  облизывать,  ну  для  возбуждения
перистальтики!
   Дениска захохотал и мигом пролил чай на ковер.
   - Ой, не могу, ты их языком, да? Своим?
   - Нет, - обозлилась я, - чужим!
   - Даша, - стонал Денька, - люди берут тряпочку, мочат теплой водой  и
протирают щенят. Этакая имитация облизывания. А ты... Ой, держите  меня,
завтра в академии народ просто завянет, когда узнает!
   - Надо было нормально объяснить!
   - Но я и подумать не мог, что ты так буквально воспримешь мои слова!
   Я уже хотела было заорать от возмущения, но тут зазвонил телефон.
   Незнакомый женский голос прочирикал:
   - Дашу позовите. - Слушаю.
   - Ты газету "Улет" читала?
   - Нет, - рявкнула я, - подобной дрянью не интересуюсь. Кто говорит?
   - Сгоняй к  метро  и  купи  сегодняшний  номер,  -  злорадно  заявила
незнакомка, - там про тебя такое написано, богатенькая ты наша. Усраться
можно.
   Теперь тебя никто в гости не позовет.
   Я растерянно посмотрела на телефон. Про меня? В газете "Улет"?  Самое
интересное, что хорошо знаю этот бульварный листок, и он мне  совершенно
не нравится. Его издает один из моих дальних  знакомых,  Антон  Чебуков.
Когда-то Антоша работал,  как  тогда  говорили,  в  партийной  советской
печати и писал напыщенные заметки о преимуществе социалистического строя
над загнивающим капиталистическим. Он  дружил  с  моим  последним  мужем
Генкой, и одно время мы тесно общались. Затем отношения прервались. Гена
уехал в Америку, а Антон пропал. Но пару лет назад я столкнулась  с  ним
на вечере, который устраивал в честь своего  пятидесятилетия  наш  сосед
банкир Сыромятников. Мы мило побеседовали на отвлеченные темы,  потом  я
подошла к жене Ивана Александровича Карине и поинтересовалась:
   - Откуда знаешь Чебукова? Кара вздернула брови.
   - Жуткая дрянь, но с ним нужно дружить, иначе  напакостит  по  полной
программе. - И, видя мое глубочайшее удивление, добавила:
   - Антон - владелец газеты "Улет".
   Я тогда не поленилась доехать до метро  и  купить  газету.  Поверьте,
держала ее в руках впервые. Просто сточная канава, а не издание,  на  ее
фоне     даже     "Экспресс-газета"     и      "Мегаполис"      выглядят
суперреспектабельными.  Каких  только  гадких  сплетен  не  было  на  ее
страницах. Я бросила мерзкую газетенку и понеслась мыть руки. Вот уж  не
ожидала подобного от Антона, он казался мне интеллигентным человеком. Но
я не являюсь лакомой добычей для "Улета": человек я самый  обыкновенный,
на светских тусовках почти не бываю, для сплетников никакого интереса не
представляю. Живу себе тихо-спокойно, воспитываю внуков.
   Впрочем, сейчас Анька и Ванька живут в Киеве у Зайкиной мамы.  Марина
обожает близнецов, она - идеальная бабушка, не то что я.
   Вновь зазвонил телефон, на этот раз на том  конце  провода  нервничал
Жора:
   - Ты "Улет" сегодня покупала?
   - Нет, я его никогда не читаю.
   - И правильно, - ответил Колосов, - имей в виду, никто не поверит.
   - Чему?
   Но Жорик уже отсоединился.
   - Можешь покараулить щенков? - попросила я Дениску. - На  пять  минут
отъехать надо.
   У метро я схватила  "Улет"  и  ахнула.  Первую  полосу  украшала  моя
фотография, над ней красовалась шапка:
   "Одна из богатейших женщин  столицы  промышляет  воровством  в  домах
знакомых". Я юркнула в "Пежо" и принялась читать статью.
   "Наша милая Даша Васильева, появляющаяся со  скучной  миной  на  лице
лишь на избранных тусовках, эта безупречно одетая и обвешанная  нехилыми
камушками дама, эта  тетка,  чей  банковский  счет  неприлично  велик...
Держитесь за стену, господа! Впрочем, лучше сядьте, поскольку  я  сообщу
вам  такое,  что  можно  упасть:  мадам,  претендующая  на   пушистость,
оказалась самой обычной воровкой, обворовавшей Юрочку Рыкова..."
   Далее излагалась история с яйцом "работы самого  Фаберже".  Несколько
минут я тупо сидела за рулем, переваривая  информацию.  Мне  показалось,
что кто-то выплеснул мне на голову ведро помоев, и я, забыв про то,  что
оставила Дениску со щенками всего на  пять  минут,  рванула  по  адресу,
указанному на последней странице мерзкой газетенки.

Глава 4

   Очевидно, торговля гадостями - выгодное занятие,  потому  что  "Улет"
помещался в новехоньком здании. У входа сидел охранник.
   - Вы к кому? - весьма вежливо, но строго спросил он.
   - К Чебукову.
   Узнав мою фамилию, секьюрити принялся терзать телефон, потом сказал:
   - Второй этаж, в конце коридора.
   Вне себя от злости я, проигнорировав  лифт,  понеслась  по  лестнице,
перепрыгивая  через  две  ступеньки,   распахнула   вызывающе   шикарную
отлакированную дверь и буквально уткнулась в грудь  широко  улыбающегося
Антона.
   - О, Дашута, чему обязан?
   - Еще спрашиваешь, - прошипела я и швырнула ему  на  стол  газету.  -
Твоих рук дело? Чебуков хмыкнул:
   - Фотка не нравится? Извини, другой не  нашли,  ты  редко  ходишь  на
такие мероприятия, где бродят мои корреспонденты с аппаратурой.
   - Фотография хорошая.
   - Тогда чего?
   - Статья омерзительная.
   - Ну? Неужели?
   - Хватит из себя идиота корчить! - рявкнула я. - Кто  тебе  рассказал
чушь про это яйцо? Антон ткнул пальцем в газетную полосу:
   - Это имеешь в виду?
   - Да.
   - Я тут ни при чем. Вот, смотри, подпись - "госпожа Резвая", к автору
и претензии. Можешь подать в суд, у нас в месяц по пять-шесть  процессов
бывает.
   - И тебе нравится таскаться по судам? Антон с жалостью  посмотрел  на
меня:
   - Весь мир изменился, а ты все та  же.  На  судебное  разбирательство
ходят адвокаты. Кстати, имей в виду: мы почти всегда выигрываем и  потом
пишем об этих заседаниях. Вот так.
   - Как найти эту госпожу Резвую?
   - Если в редакции, то сидит на третьем этаже, сорок вторая комната.
   - И что, в твоей газетенке можно напечатать все, что угодно.
   Антон поднял руки вверх.
   - Ну, ну, спокойно!  Мы  интеллигентные  люди,  давай  без  мордобоя.
Кстати, если сейчас начнешь бить окна и ломать мебель, мигом прибегут из
информационного отдела. Драка - хороший повод для новой статьи. Прикинь,
тебе такое надо?
   Я пошла к выходу.
   - Дашута, - окликнул Чебуков, - не злись. На  самом  деле  ничего  не
знал.
   Я - владелец издания, занимаюсь  только  коммерческими  вопросами,  а
полосы находятся в ведении редакторов. Это они  решают,  какой  материал
помещать.
   Ничего не  ответив,  я  побежала  на  третий  этаж,  отыскала  нужное
помещение, рванула дверь и обнаружила внутри прехорошенького  рыженького
мальчика с по-детски пухлыми щеками.
   - Где госпожа Резвая? - рявкнула я. Парнишка от  испуга  дернулся,  и
компьютерная мышка свалилась со стола.
   - Где она? - не унималась я.
   Подросток подхватил болтающуюся на шнуре мышку и  тоненьким  голоском
пропищал:
   - Слушаю.
   - Ты мне не нужен, где госпожа Резвая?
   - Это я, только меня на самом деле зовут  Петя.  От  неожиданности  я
села на стул и глупо переспросила:
   - Ты? Мальчонка кивнул.
   - Но почему подписываешься женским именем?
   - У меня много псевдонимов, - пустился в объяснения гадкий ребенок. -
Колючий, Сплетник, Госпожа Резвая, Любитель свиней.
   - Твоя работа?
   - Ну, в общем...
   - Да или нет?
   - Это как посмотреть...
   - Прямо на страницу погляди! - заорала я. - Как  ты  посмел  меня  на
весь свет опозорить? Дал непроверенную  информацию.  Мало  ли  кто  чего
наболтает!
   - Да вы не расстраивайтесь, -  затарахтел  юноша,  -  это  же  слава,
скандальная, правда, но слава. Знаете, сколько всякие звезды шоу-бизнеса
платят, чтобы их хоть упомянули? А про вас бесплатно...
   - Издеваешься,  да?  -  прошипела  я  и  схватила  стоящую  на  столе
пластиковую бутылку с пепси.
   - Эй, эй, - отшатнулся Петя, - осторожней. Я ни при чем вовсе.
   - Да ну? Кто же тогда все написал под твоим псевдонимом?
   - Антон Григорьевич в кабинет вызвал, дал фото, сообщил информацию  и
велел действовать. А мне чего?  Главный  приказал,  я  и  выполнил.  Еще
торопил.
   Утром задание озвучил, а в обед уже статью получить хотел.
   - Тебе велел написать обо мне Чебуков?
   - Ага, - сообщил Петя, - и фотку вручил. Я понеслась на второй этаж с
твердым желанием разорвать мерзавца на  куски,  но  дверь  его  кабинета
оказалась запертой, на косяке покачивалась записка: "Зная милую привычку
сотрудников обсуждать  поведение  начальства,  сообщаю  всем:  уехал  на
блядки, на...сь и вернусь. Ваш главный".
   Дрожа от негодования, я села в "Пежо". Ну не сволочь ли! Сколько  раз
я кормила его по вечерам ужином. Антон частенько брал  у  нас  с  Генкой
деньги в долг. Суммы, правда, были небольшие, но он  их  всегда  забывал
вернуть. А когда Нинка Вишнякова, его бывшая  жена,  выперла  мужика  на
улицу в одних подштанниках, куда он пришел?  Правильно,  к  нам.  Жил  в
большой комнате на раскладушке, пока не познакомился с Наташкой Луниной,
у которой имелась  собственная  жилплощадь.  Да  Антон  меня  знает  как
облупленную. Конечно, я способна совершить неподобающий  поступок.  Один
раз, когда Генка явился домой  пьяный  в  лоскуты,  да  еще  с  парочкой
нетрезвых приятелей, я окатила мужиков грязной водой  из  ведра.  Им  не
повезло, в момент их появления я мыла полы. Но  украсть!  Да  мне  такое
никогда даже в голову не приходило!
   Тут я вспомнила про щенков и Дениску. Парень, должно быть,  весь  там
извелся, ожидая меня.
   Наш дом стоит  за  коттеджем  Сыромятниковых.  Я  обогнула  небольшой
палисадник, где Карина разводит розы, и внезапно  мне  в  голову  пришла
очень полезная мысль: интересное дело, почему я должна одна выкармливать
из бутылочки пятерых кутят? Их  отец  явно  Гектор,  вот  пусть  Кара  и
забирает себе двух беленьких, все мне легче будет.
   Обрадованная столь легким решением сложной проблемы,  я  позвонила  в
дверь Сыромятниковых. Она мигом распахнулась. На пороге стояла  их  дочь
Леля, подруга Машки. Девочки  -  одногодки,  они  ходят  в  один  класс.
Лелечка приветливая, спокойная и очень милая, но сегодня,  увидев  меня,
она неожиданно покраснела и пробормотала:
   - Здрассти.
   - Мама дома? - спросила я, входя в хорошо знакомый холл, заставленный
кадками с растениями.
   Карина увлекается цветоводством.  В  доме  Сыромятниковых  на  каждом
метре пространства красуются емкости с экзотическими растениями.
   - Ее нет, - произнесла Леля, став пунцовой.
   Я удивилась:
   - Куда же она подевалась? Обычно дома сидит.  Лелина  лицо  приобрело
оттенок кетчупа "Чумак", который очень любит Маруся.
   - Это, ну, в общем... В бридж играть пошла, к Локтевым.
   Локтевы  тоже  наши  соседи.  Их  коттедж   стоит   слева   от   дома
Сыромятниковых. Я пришла в полное изумление:
   - К Локтевым? Но ведь  они  еще  на  прошлой  недели  заперли  дом  и
отправились в Лондон.
   У бедной Лели на глазах выступили слезы,  и  она  в  полном  отчаянии
воскликнула:
   - Ну не помню, куда мама пошла, нет ее! В полном недоумении  я  вышла
на крыльцо.  Очень  странно.  Нас  с  Сыромятниковыми  связывают  скорее
дружеские, а не просто соседские отношения. Несколько  лет  мы  запросто
общаемся, забегаем друг к другу в халатах...
   Внезапно из-за закрытой двери донесся высокий голосок Лели:
   - Я больше не буду ей врать, тетя Даша хорошая.
   - Ты же видела  газету,  -  ответила  Карина,  -  мадам  Васильева  -
воровка, обокрала приятелей, таких людей в дом не пускают!
   - Это ошибка!
   - В газете всегда помещают проверенные  сведения,  -  с  уверенностью
человека, выросшего в стране социализма, заявила Карина.
   - Она не могла украсть, да и