Я хотела было сказать, что никакого  взрыва  не  было,  но  журналист
прервал меня.
   - Ведь это ужасно, что  простой  человек,  коренной  москвич,  должен
теперь пробираться по родному городу в бронежилете и каске, не так ли?
   - Ну.., в общем, вы правы, - осторожно согласилась я, - в бронежилете
и каске очень неудобно, да и жарко небось.
   Корреспондент потерял ко мне всякий интерес. Он  повернулся  лицом  к
объективу и затараторил:
   - Мы ведем прямой репортаж  с  Тверской,  где  только  что  произошел
террористический акт. Вокруг меня кровь и раненые люди.  Кто  виноват  в
том, что Москва стала небезопасной...
   - Это клубника. - Я попыталась внести ясность.
   Но парень с микрофоном не  обратил  на  меня  никакого  внимания,  он
разливался соловьем, страшно довольный собой.
   - Отчего простому человеку стало не выйти на улицу.
   Почему Лужков...
   -  Это  клубника  валяется,  -  я  снова  решила  остановить  его,  -
раздавленная, издали и правда на кровь похоже.
   Чья-то рука выпихнула меня из кадра.
   - Ступайте к доктору, -  велела  девчонка  в  джинсах  и  в  майке  с
надписью "Телевидение".
   - Но на тротуаре не кровь, а ягоды.
   - Идите, идите, вам нальют успокоительное.
   Поняв, что ситуация теперь развивается без моего  участия,  я  бочком
прошмыгнула в подземный переход, перешла на другую  сторону  Тверской  и
оказалась в центре нервно гудящей толпы, живо обсуждающей происшествие.
   - Чеченцы, сволочи!
   - Ща еще как бабахнет!
   - Не, это ФСБ подстроило, чтобы всех кавказцев из Москвы выселить.
   - Фу, ерунда, Лужков придумал, очки перед выборами собирает.
   - Чего чушь  несете!  Обещал  же  Басаев  всем  тут  смерть  и  своих
предупредил: бегите из Москвы, пока живы!
   Я молча оглядела пейзаж: окончательный паралич Тверской, поток  машин
стоит,  как  в  сторону  Кремля,  так  и  в  направлении  Ленинградского
проспекта, разбитый павильончик  троллейбусной  остановки,  покореженный
"Лексус" и смятый "Мерседес",  перемазанные  маслом  и  клубникой  люди,
кстати издали они и впрямь  смахивали  на  окровавленных  жертв  взрыва,
суетящиеся милиционеры, бодро снующие журналисты... Вот прибыл еще  один
микроавтобус, набитый камерами, промчался по тротуару и замер у входа  в
химчистку,  куда  в  недобрый  час  забрела  Дашутка,  устроившая   весь
переполох. Интересно, что скажет милиция, когда, наконец, поймет, в  чем
дело? Может, пойти, отыскать главного и постараться объяснить  ему  суть
произошедшего?
   В ту же секунду я испугалась и изгнала глупую мысль из  головы:  меня
небось арестуют. Хотя я ей-богу ни в чем не виновата, просто шлепнулась,
остальное произошло само собой! Да уж, сходила, полюбовалась на  шмотки!
И что самое интересное, лично на меня не упало ни одной капли масла и ни
одной клубнички.
 
Глава 8 
 
   Встряхнувшись так, как это делает Хучик, когда вылезает из ванной,  я
пошла по Лесной улице. Нет уж, больше не стану развлекать себя  походами
по бутикам, сегодня не мой день,  лучше  найду  маленькое  уютное  кафе,
желательно с деревянной посудой, чтобы чашка с чаем, которую я уроню  на
пол, не разбилась, посижу там...
   И вдруг глаза натолкнулись на вывеску "Юридическая  консультация".  Я
пришла в полный восторг, на ловца и зверь бежит!
   Дверь в помещение, где роились адвокаты, оказалась каменно-тяжелой. Я
изо всех сил тянула ее на себя, потом покрепче уперлась ногами,  дернула
ручку, раз, другой, третий, вспотела, но не добилась результата.  Устав,
я уставилась на створку. Может, она заперта? Маловероятно,  слева  висит
табличка "Мы работаем круглосуточно, чтобы вытащить вас из беды", ниже -
наклейка со словом "Толкай".
   Кто такой Толкай? Хозяин консультации? Ведущий адвокат?
   Я снова потянула дверь и в ту же секунду сообразила!
   Толкай! Ее следовало открывать не на себя, а совсем даже наоборот.
   Обозлившись на собственную непонятливость,  я  изо  всей  силы  пнула
преграду  ногой.  Дверь  легко,   словно   она   сделана   из   картона,
распахнулась, я влетела в темную прихожую. Удерживаемая сильной пружиной
створка понеслась назад, чуть зазеваешься на пороге, и она даст  тебе  в
лоб. Я шарахнулась к стене и незамедлительно сшибла деревянную  вешалку,
сиротливо стоявшую в углу.
   Та стала падать прямо на  стеклянный  журнальный  столик,  где  кучей
громоздились  газеты.  Очевидно,  это  помещение   предназначалось   для
клиентов, которые должны ожидать своей очереди к адвокату. Но  сейчас  в
холле никого не было. Я ухитрилась поймать вешалку и без  особых  потерь
поставить ее на место.  Потом,  глянув  в  большое  зеркало,  попыталась
привести в порядок торчащие дыбом волосы. Ей-богу, сегодня звезды встали
не в ту позицию.
   Может, бросить машину на стоянке и пойти домой пешком?
   Слегка успокоившись, я вошла в зал и увидела двух мужчин, сидевших  в
противоположных его концах. Один,  пожилой,  седой,  похожий  на  старый
трухлявый гриб мухомор, спокойно читал газету; другой, молодой, по  виду
чуть старше Мани, пялился в компьютер.
   - Здравствуйте, - кашлянула я.
   Парочка обратила взоры на меня.
   - Я нуждаюсь в адвокате, кто из вас свободен?
   - Я, - хором ответили юристы.
   Повисло молчание, потом "мухомор" просипел:
   - Выбирайте, кто вам больше  по  вкусу,  чему  вы  доверяете:  опыту,
уверенности или молодой глупой бесшабашности?
   Я замерла, изучая "ассортимент". Честно говоря, мне  не  нравился  ни
один из предлагаемых вариантов. "Гриб" слишком старый, дышит с трудом, и
с голосом у него беда, похоже, совсем связки от  старости  истерлись.  А
молодой небось ничего не умеет.  Да,  не  зря  они  тут  сидят,  вдвоем,
остальные их коллеги, приличные адвокаты, занимаются сейчас делом.
   - Так я вас слушаю, - прокашлял старик, - идите сюда!
   Парнишка сердито сверкнул глазами и опять впился взглядом в монитор.
   - Что у вас? -  настаивал  божий  одуванчик.  -  Спор  о  наследстве?
Развод? Все могу, без проблем, лучше меня нет!
   Ага,  именно  эту  фразу   "мы   лучшие"   слышу   каждый   день   из
радиоприемника, таким образом "Русское радио"  нахваливает  себя.  Но  я
очень хорошо помню, как  один  раз  поехала  по  делам  в  местечко  под
Коломной  и  с  огромным  удивлением  обнаружила,  что   на   расстоянии
пятидесяти  километров  от  Москвы  "Русское  радио"  исчезло  из   моей
автомагнитолы. Вот вам и лучше! Нельзя доверять тому, кто бахвалится!
   Решительным шагом я приблизилась к парнишке, села около его стола  на
стул и спросила:
   - Тебя как зовут?
   - Дима, - растерянно ответил тот и тут же поправился:
   - Дмитрий Павлович.
   - Диплом имеешь?
   - Могу показать, - оскорбился "зеленый" адвокат.
   - Не надо, - улыбнулась я, - что заканчивал?
   - Юрфак МГУ.
   - Хорошо, - кивнула я,  -  нанимаю  тебя  защитником,  речь  идет  об
убийстве.
   - Ошибку делаете,  милейшая,  -  проскрипел  "гриб",  -  опыт  -  это
главное!
   Но я пропустила мимо ушей брюзжание старичка.  Лично  мне  комфортней
иметь дело с молодым парнем, чем с шатающимся от слабости дедулькой.
   Целый час мы с Димой обсуждали дело, потом он выписал мне квитанцию и
сказал:
   - Вам скидка, как моему первому клиенту.
   Я улыбнулась:
   - Говорят, я приношу удачу, вот увидишь, после меня  клиенты  к  тебе
толпой пойдут!
   Дима хихикнул, я встала, запуталась ногой в  свисающем  с  его  стола
шнуре, пошатнулась и упала в проходе. .Мне на спину шлепнулся телефонный
аппарат.
   - Не разбился?! - воскликнул Дима.
   - Вроде нет, - ответила я, кряхтя и пытаясь встать на ноги, - отлично
себя чувствую.
   - Я про телефон, - радовался паренек, - целехонек!
   "Гриб" зашелся в кашле.
   - Ну-ну, - прохрипел он, т - ну-ну, спаси господь вашего клиента.
   -  Вы  бы,  Альберт  Валентинович,  лучше  вспомнили,   как   утопили
Каранышева, которого судили за мошенничество в особо крупных, - дрожащим
голосом отбивался Дмитрий Павлович, - прокурор потребовал шесть  лет,  а
после  вашей  замечательной  речи  мужику  десятку  вломили,  такое   вы
впечатление на судью произвели!
   "Мухомор" побагровел и стал издавать такие жуткие звуки, то ли  крик,
то ли кашель, что я вылетела в ужасе в коридор. Не хватало только  стать
свидетельницей его кончины на рабочем месте!
   Решив больше сегодня не испытывать судьбу, я  пошла  к  Прокофьеву  и
принялась звонить в дверь.
   - Кто там? - пропищали изнутри.
   - Сергей дома?
   - Какой?
   Вопрос меня слегка удивил.
   - Прокофьев! А что, их тут несколько?
   - Нет, - гремя замками, ответил кто-то, - для порядка интересуюсь!
   Дверь распахнулась, перед глазами открылся длинный коридор, увешанный
тазами. На пороге стояла крохотная бабулька, обутая, несмотря на  теплый
июнь, в валеночки.
   - Чего тебе, деточка? - тоненьким голосочком осведомилась она.
   И тут до меня дошло, квартира-то коммунальная!
   - Мне нужен Сергей Прокофьев.
   Бабуся поморгала выцветшими глазками:
   - А ну пошли ко мне.
   Мы  протиснулись  в   довольно   просторную   комнату,   обставленную
допотопной мебелью.
   - Садись-ка, - велела старушка,  -  рассказывай  про  себя  все,  без
утайки, муж есть? Пьяница?
   - Нет, - обалдело ответила я.
   - А дети?
   - Двое.
   - Эхма, - вздохнула старушонка, - надеюсь, собак не держишь?
   - Пять их у меня, еще две кошки, хомяки, жаба... Да в чем дело? Какая
вам разница, кто у меня живет?
   - Ишь ты, - обозлилась бабуся, - когда  сюда  въедешь  и  в  соседках
окажешься, поздно будет локти кусать. Хватит с меня и так  всю  жизнь  с
алкоголиками прожила, имею право хоть на старости  лет  спокойно  деньки
скоротать, а тут ты с зоопарком!
   - Так вы решили, что я здесь комнату купить хочу!
   - Ну да, Серега свои хоромы продает, у него две залы, и  у  меня  тут
одна. Деньгами где-то разжился и решил отдельно жить. Прямо удивительно,
откуда только средства взял!
   - Ну жена умерла, наверное, ее бизнес продал!
   Старушонка визгливо рассмеялась:
   - Кто бизнес продал?
   - Сергей!
   - Чей?
   - Так Светы, жены своей покойной.
   - Хи-хи-хи, - развеселилась бабуська, - бизнес!
   У Светки! Ну уморила, пьяница она была, алкоголичка запойная, бутылки
у вокзала собирала, вот и весь ее доход.
   Да сколько раз она ко мне приходила и ныла: "Зинаида Власьевна, дайте
десяточку. Серега получку принесет, тогда и верну!" Я-то сначала кошелек
расстегивала, а потом перестала, никогда она долги не возвращала!
   - А мне говорили, что Светлана зашилась!
   - Нет, так и умерла. Выпила на улице и в сугробе заснула, а ведь и не
такая старая была.
   - Вот бедняга!
   - Так ей и надо, - отмахнулась Зинаида Власьевна,  -  какой  толк  от
пьяницы! Хорошо, детей не настрогала,  а  то  вот  у  нас,  в  семьдесят
второй, Ныкины проживают, глушат водку, а ребятки оборванные да голодные
шляются. Старший тоже  к  рюмашке  прикладываться  стал.  Вчера  иду  из
магазина, а он мне навстречу, бредет, спотыкается, это  в  тринадцать-то
лет!
   - Что же Сергей жену не лечил?
   - Сам хорош, - отмахнулась старушка, - тоже употребляет, но,  правда,
не до такой  степени,  как  Светка,  он  все-таки  из  приличной  семьи.
Работает нормально, чего-то изучает, объяснял мне, а я забыла!
   Тут из коридора послышался грохот.
   - О, - оживилась Зинаида Власьевна, - Сергей пришел,  он  всегда  таз
роняет! Эй, Сережа, иди сюда, покупательница заявилась!
   В комнату заглянул худой дядечка с болезненно-бледным лицом.
   - Вы по поводу жилья?
   Я кивнула.
   - Тогда пошли ко мне, - оживился Сергей.
   Мы оказались в коридоре, а потом в просторном помещении  с  огромными
окнами.
   - У меня тут две комнаты, - словоохотливо принялся объяснять  дядька,
- все просторные, по двадцать  метров,  окна  во  двор,  шума  никакого.
Соседка одна, да она на ладан дышит, помрет - вся квартирка вашей будет.
   - Что же вы съезжаете? - медленно спросила я.
   - Центр надоел, - быстро ответил Сергей, - он для богатых людей,  тут
цены чудовищные. Я в Марьино собрался или в Братеево.
   - И вы с женой вдвоем жили в этих комнатах? - удивилась я.
   - Так раньше здесь куча народа была, - охотно пояснил Сергей, - отец,
мать, два моих брата, бабушка с дедом, тетка с дядькой. На головах  друг
у друга сидели, а потом умирать начали, один я и остался, словно  перст,
никого вокруг.
   И он уныло уставился  в  грязное  окно.  Я  внимательно  разглядывала
мужика. Грязные редкие волосы прилипли к яйцеобразному  черепу,  длинный
нос свисает почти до подбородка,  маленькие,  близко  посаженные  глазки
мечутся под неожиданно широкими  бровями,  узкие  губы  кривит  ухмылка,
плечи покрыты перхотью, костюм заношенный, грязный, и  пахнет  от  Ромео
немытым телом.
   Перед глазами встал Андрюшка: красивый, статный, великолепно  одетый,
благоухающий дорогим одеколоном, веселый, с белозубой улыбкой, богатый.
   И Вика решила бросить такого мужа, чтобы соединить свою судьбу с этим
обмылком? Ну, простите, в это я не поверю никогда!
   - А жена ваша где? - Я решила начать издалека.
   - Умерла, царствие ей небесное, - широко перекрестился Сергей, - пила
очень, вот до пятидесяти и не дожила.
   - Значит, она не была удачливой бизнес-леди? - Кто? -  вскинул  вверх
брови Сергей.
   - Ну ваша супруга, Светлана.
   Прокофьев хмыкнул:
   - Бизнес-леди! Алкоголичка горькая, побирушка. Похоронить не  на  что
было и не в чем, спасибо Зинаида Власьевна чистое платье дала, а  то  бы
пришлось в грязной куртке в гроб класть!
   Что же ты, милый человек, не заработал несчастной на саван, чуть было
не спросила я. Сергей, словно услышав мой невысказанный  вопрос,  слегка
порозовел и стал оправдываться:
   - Я-то в НИИ сижу, зарплаты  еле-еле  хватает  на  макароны,  да  еще
Светка все пропивала.
   - Надо же, - покачала я головой, - а мне вот рассказывали, будто  она
жутко богатая, вас содержала.
   - Чего только люди не придумают, - вздохнул Прокофьев, - кто ж наврал
такое?
   - А Нина Супровкина.
   Сергей быстро глянул на меня:
   - Я такую не знаю.
   - Ну как же, - заулыбалась я, - она хозяйка дачи, где  вы  много  лет
весело проводили время с Викой  Столяровой,  да  и  живете  вы  в  одном
подъезде.
   Прокофьев попятился.
   - А, точно, забыл, что она Супровкина. А вы кто?
   - Частный детектив.
   - Кто? -  обомлел  дядька  и  забегал  по  мне  противными  крысиными
глазками.
   - Частный детектив, - повторила я, - такой человек, который, не жалея
себя и не считаясь со временем, копается в навозе, дабы отрыть жемчужины
истины.
   Сергей сел и устало сказал:
   - Простите, не понимаю.
   Преодолевая брезгливость, я осторожно устроилась на краешке  стула  с
засаленным сиденьем и резко спросила:
   - Вы знаете, что Вика в тюрьме?
   - Да.
   - Вас вызывали на допрос?
   - Да.
   - И что вы рассказали?
   - Правду.
   - Какую?
   Неожиданно Сергей прижал к груди кулаки и зачастил:
   - А что делать было? Да, встречались, но потом разошлись, я  с  женой
решил остаться.
   - С алкоголичкой? С пьяницей?
   - Любил я ее, поймите, любил!
   - И ходил к Вике на свидания?
   Над верхней губой Сергея выступила цепочка мелких капель.
   - Я же мужчина, - сообщил он.
   - И что?
   - Мне нужна женщина, - заявил обмылок, - а Светлана, увы,  совсем  ни
на что не была годна. Вот так и жили, Вика  для  тела,  жена  для  души.
Тянулось все это, тянулось, а потом и разорвалось, я остался со Светкой,
а Вика назло мне замуж выскочила, за богатого. Ну а после жена  померла,
я Вике-то и позвонил. Она, конечно, с радостью снова встречаться  стала.
Только я в убийстве ее мужа не участвовал, это она сама придумала.
   Мне стало противно, но до истины докопаться надо.
   - И вы платили Нине Супровкиной по тысяче долларов в месяц  за  дачу?
Откуда деньги-то взяли?
   - Я? Что вы! Мне такую сумму и за год не заработать!
   - Но на дачу вы ездили?
   - Да, довольно часто, раз в неделю точно! Так  себе  домик,  на  один
бочок скособоченный, да и от электрички  далеко,  только  надо  же  было
где-то устроиться. Вика сказала, что ее подруга бесплатно пускает.
   Я принялась рыться в сумке, отыскивая сигареты. От этого  мужика  так
воняет, что единственный способ избавиться от тошноты -  воспользоваться
"Голуазом".
   - Значит, дачу Нина предоставила вам бесплатно?
   - Ага, - кивнул Сергей, - кто бы мог  подумать,  что  так  получится,
страсть господняя. Ну зачем Вика  пошла  на  преступление!  Теперь  ведь
посадят!
   - С вашей легкой руки, - рявкнула я.
   - И  чего,  -  прищурился  Прокофьев,  -  мне,  по-вашему,  следовало
соврать? Сказать, что знать не знаю Вику?
   Когда я  выскочила  из  пропахшей  потом  берлоги  на  улицу,  воздух
Тверской, наполненный бензиновым смогом, показался мне упоительным. Нет,
что-то здесь не так!
   Я все-таки достаточно хорошо знаю Вику, она не  могла  иметь  никаких
дел с этой потной жабой! Да от него на расстоянии  ста  метров  противно
сидеть, не то что.., ну, сами понимаете, о чем я толкую!
   И потом, Нинка говорила одно,  Сергей  другое,  кому  верить?  Ладно,
сейчас нужно катить домой, а завтра с утра я вновь отправлюсь  к  Нинке,
поговорю с ней по-другому, похоже, она наврала мне с три короба!
   В Ложкино я прилетела голодная, злая и  обнаружила,  что  моя  ванная
превращена в парикмахерский салон Повсюду были расставлены  бутылочки  с
шампунями и валялись пустые тюбики из-под краски. Маруська, укутанная  в
полотенце, сидела на моей кровати, поджав ноги, голова ее была похожа на
шлем инопланетянина, волосы прослоены фольгой, и из них  торчало  нечто,
похожее на спицы.
   - И чего вы у меня устроились? - устало спросила я, стягивая  льняные
брючки.
   - А где? - пожала плечами Маня.
   - Внизу, в гостиной.
   - Ну, не знаю, - протянула девочка, - Зайка тут решила,  сейчас  Ирка
все уберет.
   Не успела Маня закрыть рот, как в спальню ворвалась  домработница.  Я
ойкнула, голова ее была выкрашена в цвет взбесившегося баклажана,  пряди
стояли под  углом  в  девяносто  градусов  и  были  какие-то  ребристые,
странные,  словно  изломанные.  Ирка   из   вполне   симпатичной   особы
превратилась в персонаж фильма "Звездные войны".
   - Ну как? - радостно воскликнула она. - Впечатляет?
   - Просто слов нет,  -  промямлила  я,  но,  оказалось,  что  основное
испытание ждет меня впереди.
   В комнату, словно торнадо, влетела Зайка. Я онемела.
   Ее  белокурые  прядки,  еще  сегодня  утром  красиво   подстриженные,
прикрывающие маленькие  ушки  и  точеную  шею,  сейчас  приобрели  цвет,
вернее, оттенок, нет, цвет...
   Простите, никак не могу подобрать слова. Видели  ли  вы  когда-нибудь
перья павлина? Если да, то можете представить, что творилось у Ольги  на
башке. Во-первых, она постриглась самым идиотским  образом:  на  макушке
"ежик", по бокам более  длинные  прядки,  на  лоб  падает  асимметричная
челка, прикрывающая левый глаз. Но  даже  эта  стрижка  была  бы  вполне
приемлема, если бы не колер.
   Каждая волосинка у корня была нежно-розовой, потом делалась  красной,
бордовой, лиловой и темно-синей.
   Я в ужасе повернулась к Мане.
   - Ты тоже такой станешь?
   - Нет, - бодро воскликнула она, - у меня основной тон зеленый!
   - Классно вышло, - удовлетворенно заявила Зайка, щупая свою  макушку,
- завтра съемочную бригаду столбняк хватит. Пошли ужинать.
   В столовой уже сидел Кеша, слава богу, его волосы выглядели привычно.
   - Слышь, Зая, - сказал наш адвокат, - ты на ночь свет-то не выключай.
   - Почему?  -  спросила  женушка,  кладя  себе  на  тарелку  половинку
отварной морковки и три зеленые горошинки.
   - Кровать у окна стоит, - меланхолично пояснил Аркадий, - луна сейчас
ярко светит, проснусь ненароком, увижу тебя и испугаюсь.
   - Дурак, - прошипела Зайка.
   - Да и не один я за сердце схвачусь, - как ни в чем не  бывало  вещал
Кеша, - любой забьется в припадке!
   - А вот и нет! - рявкнула Ольга.
   Тут в столовую с двумя бутылками п