Галя  вечно
сшибала у меня рубли до  зарплаты...  Сейчас  же  Алексей  стоял  совершенно
трезвый, а за его спиной возвышался отличный  трехэтажный  дом  из  красного
кирпича, похожий на наш, как брат-близнец. Верещагин прищурился, потом в его
глазах мелькнуло легкое удивление, и он пробасил:
   -  Дашка?  Какими  судьбами?  Откуда  взялась?  Я  растерялась,  а  Ольга
воскликнула:
   - Ну ничего себе! Сегодня утром мы  встретили  в  магазине  "Ветеринария"
Галку, и она пригласила нас всех погостить, вместе с собаками!
   - С собаками так с собаками, -  покладисто  отозвался  Лешка  и  загремел
воротами, - паркуйтесь у забора.
   Чувствуя себя отвратительно, я загнала машину на указанное место.
   - Галька спит, - пояснил Лешка, - уж извини, будить не  стану,  встаем  в
шесть. Устраивайтесь пока в комнатах, а с утра разберемся.
   Ощущая ужасную неловкость, я прилегла на жесткую кровать и мигом заснула.
Глава 3

   Утром кто-то распахнул дверь и завопил:
   - Эй, собачки, гулять!
   Я села и увидела  Галку.  Рыжие  волосы  торчали  дыбом,  лицо  светилось
улыбкой.
   - Это ты?
   - А что, так постарела, и узнать нельзя, - хихикнула Галя.
   Я покачала головой. Парадоксальным образом она помолодела. Впрочем, у той
Галки, которую я знала раньше, были бледная кожа, больная печень и постоянно
плохое настроение женщины, понявшей, что жизнь безвозвратно уходит...
   Сейчас же передо мной  стояла  загорелая,  веселая  тетка,  которой  дать
больше тридцати было  просто  невозможно.  Только  волосы  были  прежними  -
огненно-рыжими, полыхающими, как костер.
   - Уж извини, - пробормотала я, - свалились тебе на голову всем табором...
   - Лешка - дурак, -  констатировала  Галя,  хватая  Хучика,  -  ой,  какой
жирненький, а ты почему гулять не идешь? Давай  топай,  ну!  Я  ему,  Лешке,
вчера сказала: Дарья приедет, а он и забыл! Ну  а  я  спать  легла,  думала,
сегодня с утра появитесь.  Пошли  на  кухню  чай  пить.  Может,  в  столовой
накрывать не будем, вы же свои?
   На просторной кухне подпрыгивал чайник.
   Галка распахнула огромный, четырехкамерный "Филипс" и принялась метать на
стол еду, приговаривая:
   - Творог деревенский, у вас такого нет, сметанки побольше налей...
   - Как твоя печень? - не выдержала я, глядя, как бывшая  соседка  столовой
ложкой наворачивает упругую нежно-желтую сметану. - Небось жирность у  этого
деликатеса 100%.
   - Что? - переспросила Галка с набитым ртом.
   - Печень!
   - Да я про нее забыла, - засмеялась Верещагина, -  честно  говорю,  и  не
помню, где находится, справа или слева! Ешь, ешь, от хороших продуктов плохо
не станет!
   Я послушно положила на тарелку доверху нежный, тающий на языке  творог  и
бесцеремонно ляпнула:
   - Слушай, а откуда у вас это все? Дом, конезавод...
   Галка расхохоталась и вытащила "Вог".
   - Будешь, под кофеек?
   - Ты куришь?! А аллергия? Да стоило мне в прежние  годы  вытащить  пачку,
как у тебя коклюш начинался!
   Галина глянула на меня и серьезно сказала:
   - Мы теперь другие. Считай, те Верещагины умерли.
   - Но...
   - Помнишь, как мы жили? - перебила Галя. Я осторожно протянула:
   - Ну...
   - Ладно, не деликатничай, - отмахнулась она, - сама скажу.  Лешка,  ирод,
пил, прямо водкопровод какой-то был, со всех работ погнали, жуть. Лежал весь
день на диване да ханку  жрал,  урод.  И  ведь  чего  только  я  не  делала,
похмельщика вызывала, в наркологию клала, все  по  фигу.  Ребенок  заикаться
начал. А тут еще ты съехала, совсем кранты  пришли.  В  подъезде  одни  жабы
живут, денег в долг никто, кроме тебя, не давал, на работе просить стыдно, а
этот, живой труп, бутылки  требует,  драться  начал!  Словом,  не  жизнь,  а
Рио-де-Жанейро, чистый бразильский карнавал, с песней и пляской. И деть  его
некуда, "хрущобу" нашу, сама знаешь, разменять без шансов.  Не  поверишь,  я
руки на себя наложить хотела, только на Катьку гляну  и  останавливаюсь:  ну
кому мой ребенок нужен?
   - Где твоя дочь?
   - В Англии, - выпуская дым, сообщила Галка, - в Королевских конюшнях, она
у меня ветеринар, по лошадям специализируется, а муж ее  англичанин,  только
не умри со смеху, лорд. Правда, не слишком  богатый,  но  оно,  может,  и  к
лучшему, нам своих денег хватает. Отличный такой  парень,  рыжий,  как  я  и
Катька. Представляешь, какие дети пойдут!
   Я только хлопала глазами.
   - Словом, жизнь моя была беспросветная, -  со  вкусом  прихлебывая  кофе,
пустилась в воспоминания Галка, - а тут новая напасть. Узнала я случаем, что
пятиэтажку нашу сносить собрались, а всех жителей отселять в какой-то район,
уж и не помню, как называется, где-то на полпути к Киеву... И так мне  кисло
стало, что по-быстрому, пока не разнесся слух об отселении, я  продала  свою
халупу и купила домик в деревне.
   Рассуждала Галка просто. Муж все равно пьет, вылечить его  нельзя.  Но  в
крохотной "двушке", где  поперек  комнаты  храпит  пьяное  тело,  жизни  нет
никому, а на селе простор. Выкатила супружника  в  огород  -  и  пусть  себе
валяется, авось тапки отбросит.
   Вот так они и оказались в Зыбкине. А в придачу к дому  получили  сарай  и
лошадь Женю. Вот с этой Жени все и началось.
   У горького пьяницы Алексея было одно положительное качество  -  любовь  к
животным. Я хорошо помню,  как  он  постоянно  целовал  свою  жуткую  кошку,
названную невесть почему Семирамидой. Оказалось, что всю жизнь Лешка  мечтал
иметь лошадь, и, когда ему  перепала  больная,  старая  и  полуслепая  Женя,
Алексей кинулся рьяно ее выхаживать. Бедная кобыла, не привыкшая  к  заботе,
разболелась совсем, и Лешка извелся, просиживая возле  кашляющего  животного
день и ночь. Он даже накупил пособий по  ветеринарии.  Словом,  когда  через
месяц окрепшая Женя вышла на луг, Верещагин с удивлением понял, что он целый
месяц не пил, а главное, и не хочет пить!
   Потом, ни на что не надеясь, Лешка дал  объявление  в  газету:  "Отличная
конюшня для вашей лошади". И неожиданно получил двух рысаков. Хозяин элитных
лошадей  только  хмыкнул,  оглядев  сарай,  и  собрался  уехать  со   своими
любимцами, но Лешка встал на колени, упрашивая мужика доверить ему животных.
Вот так и завертелось их дело, дающее теперь не только отличный,  стабильный
доход, но и огромную радость.
   И Галка, и Лешка закончили заочно Ветеринарную  академию.  Сейчас  у  них
огромные конюшни, обслуживающий персонал: конюхи, тренеры, кузнец. Лешка  не
пьет совершенно.
   - Да и когда ему нажираться? - объясняла Галка. - Встаем в шесть и пашем,
присесть некогда. Знаешь, у него талант, с любой лошадью договорится...
   Я только моргала. Бывает же такое! Не замечая произведенного впечатления,
Галка тарахтела дальше:
   - Значит, так, сейчас пойдем лошадок смотреть, потом клиент явится, затем
пообедаем, ну, двигайся. - Она вытолкала меня во двор и, махнув рукой вдаль,
крикнула:
   - Вон там выгон, а здесь денники.
   Я перевела взгляд и увидела, что к нам во весь опор несутся две громадные
собаки ровного черного цвета.
   - Это твои? Как зовут?
   - Это твои, - хмыкнула Галка,  -  вымазались  в  навозе,  как  свиньи,  и
довольны!
   Два тела, состоящих из одних тугих мышц, подбежали вплотную, и  я  узнала
Бандюшу и Снапушу, покрытых ровным слоем лошадиных фекалий.  Выражая  полный
восторг от встречи, собаки хотели броситься мне на шею,  но  я  отскочила  с
воплем в сторону.
   - Вася, - кликнула Галка. Из конюшни выглянул молодой  парень  в  голубом
комбинезоне.
   - Вымой псов.
   - Эй, - крикнул конюх, вытаскивая шланг, - пожалуйте купаться!
   Заслышав знакомый глагол, Банди,  обожающий  воду,  кинулся  к  шлангу  и
принялся радостно поскуливать. Снап же  мгновенно  бросился  в  дом,  откуда
слышались крики Зайки.
   Поднялась суматоха. Сначала купали Банди, потом ловили всем миром  Снапа,
затем осуществили экскурсию по конезаводу и около часа дня сели за стол.  Но
не успел  Лешка  разрезать  сочную,  исходившую  жиром  утку,  как  закрякал
домофон.
   - Кто там? - спросила Галка.
   - Каюровы, - донеслось с улицы.
   Фамилия отчего-то показалась мне знакомой. Но, порывшись в памяти,  я  не
вспомнила никого с такой фамилией. Однако когда худощавый мужчина с румяным,
детским лицом вошел в столовую,  я  мигом  сообразила,  отчего  я  знаю  его
фамилию. На пороге стоял Михаил, тот самый, чья жена Лена, то ли наркоманка,
то ли алкоголичка, сбросила на капот моего "Вольво" тряпичного "мужчину".
   - Добрый день, - приветливо сказал Михаил.
   Сейчас он совершенно не был похож на убогого, бедного, считающего  медные
копейки мужика. В тот единственный раз,  когда  я  его  видела,  на  Каюрове
красовались  продранные  домашние  тапки,  вытянутые  на   коленях   нитяные
тренировочные брюки, именуемые в народе "трико",  и  бесформенная  футболка,
заляпанная краской. Сегодня же на нем были джинсы,  да  не  какие-нибудь,  а
штучные  "Ли",  яркий,  темно-синий  пуловер,  из-под  которого   выглядывал
воротник светлой рубашки. Карманчик пуловера украшал скромный ярлычок "Марко
Поло". По самым скромным подсчетам, свитерочек стоил около трехсот долларов,
а ботинки же высокие, на толстой подметке, явно  тянули  на  все  пятьсот...
Стоило ему переступить порог, как в воздухе разлился запах "Кензо",  вернее,
его  последнего  мужского  аромата  "Одицы  мир",  дорогой  парфюм,   слегка
вызывающий, так пахнет богатство...
   - Леночка, - воскликнула Галка, - а я уже думала,  что  вы  не  приедете,
Лорд-то скучает, ждет тебя.
   Вошедшая следом за Михаилом худенькая темноволосая дама, тоже в джинсах и
пуловере, хриплым низким голосом сказала:
   - Колесо прокололи, а мы сегодня без шофера, Миша сам за рулем...
   - Бывает, - хмыкнул Лешка, - давайте садитесь и знакомьтесь.
   Началось пожимание рук, и все зацвели улыбками. Михаил скользнул  по  мне
взглядом и не узнал. Я же пребывала в глубочайшем удивлении. Лена?  Но  ведь
она была-совершенно социально не адаптирована, сидела  в  запертой  комнате,
несчастная безумная идиотка или наркоманка, потерявшая  всякий  человеческий
облик... Может, это не она? И откуда взялось богатство? А оно просто било  в
глаза. Уши, пальцы и шея женщины  переливались  и  блестели,  у  Михаила  на
запястье красовались часы  "Филипп  Патек".  Сев  к  столу,  гости  небрежно
швырнули на диван кожаные сумочки, она дамский ридикюльчик, он  -  барсетку,
туда же полетели и сотовые телефоны. А  когда  подали  кофе,  Лена  вытащила
золотую зажигалку от Картье. У меня у самой есть похожая,  и  я  великолепно
знаю, что Лена заплатила за безделушку сумму, сравнимую с  годовым  бюджетом
Албании...
   Вообще богатый человек узнается по мелочам. Костюм,  даже  пальто,  шляпа
могут быть простыми... Но обувь, кошелек, зонт, сумка, перчатки, зажигалка и
портсигар  всегда  окажутся   первосортными.   Если   человек,   назвавшийся
преуспевающим бизнесменом и сидящий перед  вами  в  костюме  от  Хуго  Босс,
достанет из кармана обычный "Ронсон", а часы  у  него  окажутся  электронной
"Сейкой",  немедленно   насторожитесь.   Ваш   гость   врет.   По-настоящему
обеспеченный мужик поступит иначе. Нацепит  неприметный,  но  безукоризненно
отглаженный прикид, и возьмет золотое или платиновое  "огниво".  Так  откуда
деньги  у  Каюрова?  Хотя,  если  вспомнить   метаморфозы,   происшедшие   с
Верещагиными, то  ничего  удивительного.  Может,  он  тоже  успешно  занялся
бизнесом, вылечил жену...
   После обеда гостей отвели к конюшням. Там уже ждали оседланные  лошади  и
пони, приготовленный для Мани. Не успела я ахнуть, как Кеша и Зайка схватили
поводья и исчезли, Маруська, покрикивая на толстозадого пони,  потрусила  за
ними.
   Такое поведение домашних неудивительно, в Париже у нас есть лошади, и все
мои дети довольно ловко управляются с ними, все,  но  только  не  я.  Честно
говоря, я не сидела на коне ни разу и надеялась  никогда  этого  не  делать.
Нет, я люблю животных, но вот скакунов слегка побаиваюсь... Но не падать  же
в грязь лицом перед всеми. Тем что кобыла,  предназначенная  мне,  выглядела
вполне мирно. Пришлось, сопя от напряжения, влезать в седло.
   Кое-как умостившись в довольно жестком кожаном седле, я погладила лошадку
по голове и сказала:
   - Ну, давай, иди вперед.
   Животное повернуло длинную морду с большими карими глазами, оглядело меня
и шумно вздохнуло. Может, лошади любят деликатное обращение?
   - Дорогая, пожалуйста!
   Кобыла стояла как вкопанная, и тут появился конюх.
   - Хорошая лошадь, - кивнул он, - спокойная, а уж умная, сто очков  собаке
даст! Чего не скачете?
   - Простите, как ее завести? Парень рассмеялся.
   -  Просто.  Сожмите  коленями  бока,  вперед  пойдет,  натяните  поводья,
встанет.
   Я обняла лошадь коленками. Внезапно сиденье  подо  мной  заколыхалось,  и
кобыла тихонечко пошлепала вперед.
   - Только галопом не пускайте, - крикнул конюх.
   Я медленно двигалась по дорожке к лесу. Эх, забыла спросить,  а  как  она
поворачивает, руля-то нет.
   Пошатавшись по лесу, я очень устала, когда увидела у одной из  елей  двух
привязанных коней. Как хорошо, сейчас слезу и узнаю, как  развернуть  своего
"Буцефала" назад. Натянув поводья, я крикнула:
   - Тпру! Стой!
   Лошадь прошла еще метров двести, замерла  и  мигом  принялась  выискивать
что-то между корнями деревьев. Кое-как я сползла с седла  и,  чувствуя,  как
между ногами что-то мешается, пошла вниз, к оврагу,  откуда  доносились  два
голоса: мужской и женский.
   Раздвинув кусты, я хотела уже с  веселой  миной  выйти  на  полянку,  но,
глянув на залитую холодным  октябрьским  солнцем  лужайку,  мигом  прикусила
язык. Мише и Лене было явно не до посторонних.
   Перед прогулкой супруги переоделись и сейчас были чрезвычайно похожи: оба
в бриджах, коротеньких курточках и жокейских шапочках. Лена держала в  руках
хлыст, Миша стек. Даже сапожки у них  были  идентичны:  красные,  блестящие,
наверно, лаковые. Муж с женой смотрелись очень красиво на  фоне  увядающего,
осеннего леса, словно яркие, экзотические птицы, севшие на лужайку.  Но  то,
что вырывалось из их ртов, было ужасно.

Глава 4

   - Имей в виду, - почти кричала Лена, - я теперь знаю все! Больше тебе  не
удастся обманывать, подонок, альфонс, негодяй! Да, теперь я понимаю,  какого
дурака сваляла!
   Я удивилась, как злоба меняет человека. Какой-то час назад Лена выглядела
симпатичной,  молодой,  вернее,   моложавой   дамой,   довольной   собой   и
окружающими. Теперь же  на  поляне  бесновалась  тетка  с  нездорово-бледным
цветом лица и растрепанной прической. Негативные  эмоции  не  красят,  милая
Леночка разом растеряла элегантность и респектабельность.
   - Сволочь, ну, погоди, - налетала она на Михаила.
   Тот весьма раздраженно ответил:
   - Прекрати, дорогая, что за базар? Возьми себя в руки, и давай  продолжим
прогулку! Не знаю, кто тебе наболтал глупостей, но...
   - Рита Назарова, - спокойно сообщила Лена, - Ритусенька, твоя ненаглядная
Маргариточка!
   На лице Михаила промелькнуло плохо скрытое беспокойство, но  он  нашел  в
себе силы засмеяться.
   - Господи, родная, да у Ритки климакс в мозгах, и потом,  ну.  зачем  мне
эта старая калоша, когда рядом такая красавица, как ты!
   - Нет уж, - взвизгнула Лена, - больше ты меня не обманешь. Говорю  же,  я
все знаю. У Ритки денег немерено, вот и все объяснение  ее  популярности.  И
потом...
   - Ну, милая, - забормотал Миша, - не нервничай так.
   Лена недовольно рассмеялась.
   - Только без ля-ля, чего задергался, а? Нет, помни, ты у меня в  руках  и
теперь будешь унижаться передо мной, как  я  раньше  перед  тобой.  И  знай,
завтра с утра я еду к нотариусу и сделаю новое  завещание,  понял,  хмырюга!
Ишь чего придумал, меня надуть.
   - Леночка, - спокойно ответил Миша, - возьми себя  в  руки,  пойдем,  дам
тебе рудотель, в машине лежит. Выпьешь, успокоишься, тогда и  поговорим.  Ну
кому ты можешь завещать деньги? К чему эти мысли? Ты молода,  проживешь  еще
много лет... И ведь мы уже все обсудили, договорились!
   - Если я не буду брать из твоих рук никакие лекарства, то точно столетний
юбилей отмечу, - прошипела Лена, - а насчет завещания  не  волнуйся.  Отпишу
деньги первому встречному. Вернее, нет, вот сейчас вернусь к ужину и первый,
кто ко мне обратится, и получит состояние!
   - Дура, - бросил Михаил, очевидно, у мужика наконец лопнуло  терпение,  -
идиотка, только попробуй и...
   - Что и? - неожиданно усмехнулась Лена. - Что будет-то?
   Выплюнув последнюю фразу, госпожа Каюрова взмахнула хлыстом и  попыталась
ударить мужа. Михаил успел увернуться, но тонкий ремень все  же  задел  край
его лица, кожа мигом лопнула, и  из  тонкого  пореза  быстро-быстро  потекла
струйка яркой крови.
   - Так тебе и  надо,  -  припечатала  Лена,  -  теперь  сама  буду  музыку
заказывать!
   Быстро повернувшись, она двинулась в сторону большой ели. Пригнувшись,  я
скользнула ужом в кустарник. Знаю, какую неловкость испытывают  люди,  когда
понимают, что чьи-то жадные глаза и уши были свидетелями их семейной  сцены.
Лена пролетела в нескольких сантиметрах от меня, дернула  Лорда  за  кожаные
ремешки, свисавшие под мордой коня,  ловко  вскочила  в  седло  и  умчалась.
Следом выбрался Михаил, похлопал свою лошадь по крупу и,  промокая  белейшим
носовым платком довольно длинную рану, громко и злобно сказал:
   - Ну блядь! Ну сука!
   Лошадь тревожно заржала. Миша погладил ее между ушами:
   - Спокойно, это не про тебя.
   В тот же момент раздалось  ответное  ржание  -  это  кобыла,  на  которой
"приковыляла" я, привязанная за полосой высокого кустарника, отвечала  своей
подруге.
   - Давай, - взлетел Миша в седло, -  домой!  Только  идиотов  мне  тут  не
хватает!
   Когда мягкий стук  копыт  замер  вдали,  я  вылезла  из  кустарника  и  с
наслаждением распрямила ноющую спину. Хорошо, что моя лошадь была  привязана
за кустами. Ни Лена, ни Миша не заметили ее, впрочем, оба супруга находились
в таком взвинченном состоянии, что скорей всего не увидели бы  кобылу,  даже
если б она оказалась прямо у них под носом. Однако  какая  неприятная  сцена
развернулась тут только что! Жизнь научила меня, что даже у самых  ближайших
приятелей не следует интересоваться чистотой их белья и уж совсем  не  нужно
выведывать тайны, можно ненароком такое узнать!
   Я подошла к "Буцефалу" и, ухватив,  как  Лена,  за  кожаные  ремешки  под
подбородком, потянула  кобылу.  Та  покорно  пошла.  Развернув  ее  лицом  к
конюшням, я. кое-как вскарабкалась на нее и, сжав коленями гладкие,  упругие
бока, велела:
   - Ну, хорошая, иди домой!
   Умное животное тихонько побрело назад. Я мерно покачивалась в седле. Езда
успокаивала, и уже подходя к знакомому забору, я подумала:
   "Скорей всего Лена просто приревновала Мишу к  даме  по  имени  Маргарита
Назарова".
   Чай подали в шесть. Я успела как раз  в  тот  момент,  когда  улыбающаяся
Галка водрузила на стол блюдо с блинами:
   - Налетайте! Только испекла!
   - Ты сама готовишь? - удивилась я.
   -  Нет,  держу  домработницу,  но  блинчики  -  это  святое,  -  пояснила
Верещагина, - Лешка только мои ест!
   Блины и впрямь удались. Легкие, прозрачные, ажурные, похожие на крохотные
оренбургские платки. Таких двадцать штук слопаешь  и  не  заметишь.  Маруся,
Зайка и Кеша  быстро  расхватали  угощенье.  Лена,  спокойная,  улыбающаяся,
отказалась:
   - Мне лучше просто чай.
   - Что так? - спросила Галя.
   - Да панкреатит замучил, - пояснила она, - желудок болит, и фигуру беречь
надо! Зайка тяжело вздохнула.
   - Мне тоже, но удержаться я не могу.
   - А я за талию не боюсь, - радостно воскликнула Маня, пододвигая  к  себе
тарелку, где горой высились ароматные блины.
   - Тебе и не надо, - ласково сказал Кеша.
   - Почему? - насторожилась сестра.
   - Нельзя лишиться  того,  чего  нет,  талии,  например.  И  потом,  какая
разница, какой у тебя объем самого узкого места на теле - сто  два  или  сто
три сантиметра!
   - АХ ты... - начала М