поедаю с удовольствием.
  Развернув бумажку, я вцепилась в горячий биг-мак, откусила и
почувствовала во рту кошмарный беспорядок. Пройдясь языком по зубам, с
ужасом поняла размер катастрофы: выпал передний глазной зуб, державшийся
на штифте. Карманное зеркальце явило отвратительную картину: на меня
глядела беззубая баба-яга. Ругаясь на всех известных мне языках, я
кинулась в клинику к Владимиру.
  Стоматолог отсутствовал, но меня знали как близкую знакомую и со
всевозможным почетом препроводили в кабинет.
  Ни разу не встречала человека, спокойно наблюдающего, как к его рту
приближается бормашина. И эта гадкая привычка врачей раскладывать на виду
отвратительные орудия труда: крючки, иголки, разнообразные ковырялки и
тыкалки... Вот и сейчас ласково улыбающийся дантист принялся звякать
железными предметами, потом мило осведомился:
  - Анестезию переносите?
  Я задумалась. А черт меня знает. Штифт ставили десять лет назад в
районной поликлинике. В качестве анестезии тогда стоматолог применил
жуткую ругань, обрушившуюся на мою несчастную голову. Впечатление от
установки штифта до сих пор было таким сильным и свежим, что я быстренько
заверещала:
  - Любую анестезию переношу прекрасно, только уколите двойную дозу.
  Протезист ласково улыбнулся и воткнул иголку в десну. Даже не
почувствовав укола, я расслабилась. Врач отошел к шкафчику. В носу у меня
защипало, потом засвербило горло, и начался кашель, шею перехватили тугим
платком, мне показалось, что щеки изнутри накачивают горячим воздухом, и в
самый интересный момент какой-то идиот выключил свет.


                                  ГЛАВА 38


  До чего приятно спокойно спать под мерный шум дождя. Не люблю только
лежать на спине, и матрас почему-то ужасно жесткий. Я попробовала
переменить позу и открыла глаза. Мой взгляд наткнулся на лицо Владимира.
  - Даша, - облегченно выдохнул стоматолог, - ну и напугали!
  - Где я?
  - В стоматологической клинике, не помните?
  - А, пришла ставить штифт. Что случилось?
  - У вас аллергия на новокаин. После укола развился отек Квинке. По
счастью, Эдуард не растерялся и моментально принял меры.
  Я попробовала сесть. Голова слегка кружилась, руки и ноги словно
ватные, желудок колышется у горла. Дантист с участием смотрел на мои муки.
  - Через часок станет совсем хорошо, - пообещал он, - и как вы не
знали об аллергии на новокаин. Один из самых распространенных препаратов.
Зубы, что ли, никогда не лечили?
  - Лечила, - огрызнулась я, нашаривая языком дыру, - только без всякой
анестезии.
  - И штифт без обезболивания? - ужаснулся дантист. - Кошмар!
  - Следовало, пока я тут валялась, штифт поставить!
  Владимир замахал руками.
  - Придет же такая глупость в голову. Недели через две поправитесь и
приходите.
  - Две недели ходить с дыркой на самом виду? Нет уж, ставьте сейчас,
потерплю.
  Дверь кабинета приоткрылась, и в комнату неловкой походкой вошла Ева.
  - Папа. - Увидев меня, девочка обрадовалась:
  - И вы здесь?
  Владимир, не замечая ребенка, продолжал возмущаться:
  - Совершенно невозможно, чтобы я принялся сейчас за работу.
  - Ну, пожалуйста, умоляю!
  - Нет, и не просите, ни за что.
  - Папочка, - влезла в диалог Ева, - почему ты не хочешь лечить тете
Даше зубы?
  Стоматолог разозлился окончательно:
  - Еще ты на мою голову. У Даши аллергия на новокаин. Только что в
чувство привели.
  - Это плохо, когда аллергия на обезболивание? - спросила Ева.
  - Ерунда, - махнула я рукой.
  - Вот и нет, - возразил дантист, - запросто можно на тот свет
отправиться.
  - Папочка, если уколоть тете Даше это обезболивающее еще раз, она
умрет?
  Стоматолог отошел к шкафчику с лекарствами.
  - Может такое случиться, в особенности если врач по глупости возьмет
двойную дозу анестетика.
  Я вспомнила, как просила у дантиста двойную дозу, и поежилась.
  - Теперь всю жизнь придется зубы без заморозки сверлить? - испугалась
Ева.
  - Подберем другой препарат, - пожал плечами Владимир, - только сейчас
отправляйтесь домой. Вызову такси, а за машиной пришлете кого-нибудь.
  Я не сопротивлялась. Буду меньше двигать верхней губой и залеплю
дырку жвачкой.
  Дома пили чай приехавшие в гости Новицкие. Левка, конечно же, тоже.
Слева от него сидела маленькая невзрачненькая женщина, похожая на
встрепанного воробья. Близко посаженные карие глазки, скошенный
подбородок, выступающие скулы. Одета незнакомка была с той простотой,
которая выдает настоящее богатство: узенькое черное платье и ожерелье из
жемчуга. Наталья церемонно обносила гостей пирожными.
  - Присоединяйся, - сказала, увидев меня, подруга.
  - Спасибо, не хочу, голова побаливает, - пробормотала я, нащупывая
языком дырку.
  Вот ведь неудача, питаться придется отдельно от всех, даже откусить
кусок по-порядочному не получится.
  Мило улыбаясь присутствующим, Наталья подошла ко мне:
  - Давай пить чай.
  - Лучше пойду наверх, - пробормотала я и получила основательный пинок
в зад от стоящей за спиной подруги. Так, ясно, Наташке нужно мое
присутствие. Вздохнув, села в кресло. Десна немилосердно заболела.
  - Знакомься, Дашка, - проворковала Сонька, - это Тереза Ямпольская.
  Обменявшись с гостьей поклонами и улыбками, я попыталась откусить
кусок эклера. Жвачка моментально соскочила, и пирожное приобрело резкий
мятный вкус. Домашние вели себя более чем странно. Никто не ругался, не
орал и не выяснял отношений.
  - Удивительно холодная погода, - сообщил Левка, церемонно помешивая
сахар.
  - Утром шел снег, - подхватила эстафету Кока.
  - Снег повредит урожаю зерновых, - заметил Казик.
  - Говорят, в Подмосковье немного теплее, - отметила Зайка.
  - Кто-нибудь слушал прогноз погоды на завтра? - осведомилась Маня.
  - Дождь со снегом, гололедица, - ответил Аркадий.
  - Ужасно, - сказала Маня, аккуратно промокнула рот салфеткой и
обратилась к брату:
  - Аркашенька, будь любезен, передай безе.
  - Конечно, дорогая, с удовольствием, - ответил старшенький.
  - Удивительно холодная погода, - опять сообщил Левка.
  Я глядела на них во все глаза. Что, черт возьми, происходит?
Повальная эпидемия?
  Чай пили долго, беседа журчала и журчала. Когда тема погоды оказалась
исчерпанной, стали обсуждать терроризм на Ближнем Востоке, потом добрались
до живописи. Левка ни разу не вышел из себя. Маня не орала, Аркадий не
ругался с ней, вдова сидела тихо, как больная мышь. Сонька безостановочно
обращалась к бывшему мужу, предваряя каждое предложение фразой: "Ты, с
твоим энциклопедическим умом". Наконец чайник опустел, и, церемонно
спросив у Наташки разрешения, Левка повел Терезу в кабинет по смотреть
гравюры. Как только дверь за ними захлопнулась, я не выдержала:
  - Вы заболели? Что случилось?
  Маня вытерла нос рукой и заорала:
  - Так устала, будто камни таскала, вспотела вся от напряжения.
  - Меньше надо пирожных хомякать, - отреагировал брат.
  - А ты не считай, - понеслась в атаку Маня. Казик рассмеялся:
  - Милая Маша так старалась! Портретист посмотрел на меня:
  - Тереза Ямпольская - молодая и очень богатая вдова. Муж был старше
ее на тридцать лет и благополучно умер, оставив хорошо обеспеченной.
Тереза скучала и не прочь снова попытать счастья в замужестве. Но боится,
что женихов привлекает приданое. И еще - ей хочется выбрать в спутники
жизни человека интеллектуального труда, тонкого, нежного, остро
чувствующего. Первый муж у нее не отличался особой интеллигентностью.
  - Короче, мы решили, - влезла Сонька, - Левка вполне способен утешить
Терезу.
  - Дурацкая идея, - вырвалось у меня. - Левка сумеет сдерживаться
всего два часа, потом его инсульт от напряжения хватит.
  - Он уже три дня продержался, - хихикнула Кока.
  - Надо помочь дяде Леве, - выступила Маня, - пусть эта тетка видит,
что мы все тут люди с образованием, интеллигентные и тонкие. Не смей есть
мою корзиночку, - завопила она на брата.
  - Ты уже четыре уложила, - оправдывался тот. Дверь распахнулась,
Левка с Терезой вернулись гостиную. Мы тут же заулыбались.
  - Понравились гравюры? - осведомилась Наташка.
  Тереза выразила восторг. Беседа плавно потекла дальше.
  Поздно вечером, когда я в ванной разглядывала брешь во рту, ко мне
ворвалась Маня. Я не успела быстро захлопнуть рот, и дочь увидела
беспорядок.
  - Кошмар, - сказала она, обозревая дырку, - срочно езжай к Владимиру.
  - Была уже, сказал, что через две недели поставит коронку, не раньше.
  Маня примолкла, потом хлопнула ладонью по лбу.
  - Знаю! Помнишь Матрену Ивановну? Год тому назад Зайка подарила Мане
на день рождения ужасающую куклу, сделанную со всеми анатомическими
подробностями. Волосы на голове казались натуральными, во рту торчали
зубы, ростом чудище было с пятилетнего ребенка. Машка назвала монстра
Матреной Ивановной и закинула на шкаф. И вот сейчас она приволокла
страшилище в мою спальню.
  - Раскрой рот, закрой глаза, велела дочь. Пришлось покориться.
Холодные, пахнущие мылом пальцы закопошились у меня во рту.
  - Гляди, - велела через некоторое время Маня. Зеркало отразило
чудесную картину - все зубы на месте. Только один чуть более белый и
узкий. Я сжала и снова разжала челюсти. Зуб моментально вывалился.
  - Где ты достала его? - спросила я в недоумении, - У Матрены Ивановны
вытащила, ей без разницы.
  - Зря куклу поломала, все равно держаться не станет.
  - Станет, сейчас приделаем.
  - Как?
  - Возьму у Зайки клей, которым она приклеивает искусственные ногти.
  И дочь с топотом понеслась к невестке. Через пару минут, издавая
довольные вопли, она велела мне открыть рот и принялась прилаживать протез.
  - Сиди так пятнадцать минут, - велел доморощенный протезист. - На
баночке написано: "Застывает через четверть часа".
  Я покорно осталась с разинутым ртом, слюни текли, как у ротвейлера.
Наконец Маня велела:
  - Давай.
  Я осторожно сдвинула челюсти, потом вновь разжала их; Чудеса, зуб
держался как настоящий. Во рту поселился резкий вкус клея, неприятная
горечь разливалась но языку, но все это ерунда. Главное, омерзительная
дыра исчезла.
  - Ешь аккуратно, смотри не проглоти зуб, - напутствовала довольная
Маруся. - Выпадет, не расстраивайся, заново приделаем.
  И она сунула мне в руки пузырек с клеем. Инструкция предупреждала:
"Токсично. Только для наружного применения. Беречь от детей". Язык
осторожно ощупал зуб. Будем надеяться, что малая толика клея для ногтей,
принятого внутрь, мне не повредит.


                                  ГЛАВА 39


  Утром зуб стоял как родной. Зато завтрак приобрел вкус клея. Выпив
кофе, я решила начать поиски таинственной незнакомки, спрятавшейся под
именем Маргариты Онофриенко. В палате лежали еще три женщины, опрошу для
начала их и начну с восемнадцатилетней Вали Сердюковой. Девушки более
разговорчивы, чем сорокалетние матроны.
  Хорошенькая белокурая Валечка совершенно не удивилась, увидав на
пороге инспектора социальной помощи детям. Меня провели в кокетливо
обставленную столовую и продемонстрировали очаровательное пухлое
бело-розовое существо, перемазанное с ног до головы джемом.
  - Хочет только сама есть, - улыбнулась Валюша, глядя, как дочь
пытается зацепить непослушными пальцами блинчики.
  - Зачем мы вам понадобились? - осведомилась молодая мать.
  Я бодро соврала, что муниципалитет собирается начать строительство
детского сада и выясняет количество потенциальных посетителей.
  Валечка отрицательно покачала головой:
  - Сама займусь ребенком, садик нам не нужен. Тут зазвонил телефон.
Девушка выслушала, что ей сказали, и начала увещевать собеседницу:
  - Не нервничай так, зубы часто дают температуру. Выпей
успокоительное. А то ребенок чувствует, что мать волнуется, и плачет еще
громче.
  Потом повесила трубку и улыбнулась.
  - Это моя подруга Владлена, рожали в один день, и вот подружились. Ей
сорок лет, и это первый сын. Так она теперь сходит с ума по любому поводу.
Чуть. температура поднимется или красное пятнышко на коже появится,
моментально звонит и рыдает. Смешно, право.
  - Наверное, интересно поддерживать контакт с теми, кто лежал рядом в
родильной палате. Можно сравнивать, как развиваются дети.
  Валя опять улыбнулась.
  - Нас было четверо: Владлена, Маргарита, Эмилия и я. Так и дружим до
сих пор.
  - Все четверо?
  - Нет, Маргарита с нами не общается.
  - Почему?
  - Грустная история, неудачные роды, мальчик появился на свет мертвым,
хотя мне показалось, что она не очень убивалась, даже улыбалась порой. Ну
ничего, молодая, еще родит. Муж у нее такой приятный.
  - Муж?
  - Что вас так удивило? По-моему, естественно, если у роженицы есть
супруг. Приходил, правда, не часто. Но внимательный, хотя совсем не
романтичный.
  - Как это?
  - Наши мужья все больше цветы носили, а этот принес книгу. Хотя цветы
ей были ни к чему - ребенок-то умер.
  - Сколько лет было Маргарите?
  - Она чудесно выглядела, такая стройная, спина прямая, живот совсем
небольшой. Думала, женщина чуть старше меня, а оказалось, ей то ли 26, то
ли 27, сейчас не помню. Ноги только у Риты жуткие.
  - Почему?
  - Все ступни в отвратительных мозолях, пальцы кривые. Мы в первый
день увидели и оторопели. А Маргарита объяснила, что с пяти лет
профессионально занимается балетом, вот ноги и изуродовала. Еще шутила,
что балерины только издали красавицы, а вблизи - жилистые тетки с больными
желудками и ногами.
  Поболтав еще немножко, я распрощалась и поехала к Владлене Соколовой.
Та, тоже беззвучно впустила инспектора и спокойно выслушала сказку о
детском саде. Мы проговорили минут двадцать, прежде чем мне удалось
затронуть интересующую тему.
  - Рита, - протянула Владлена, - маленькая врушка.
  - Почему?
  - Много не правды о себе рассказывала.
  - Например?
  - У нее довольно сильный акцент, понятно, что не москвичка. Спросила
ее, кто она по национальности, так женщина соврала, что армянка. Ну, не
глупо ли?
  - Почему решили, что Маргарита врет? Владлена хитро улыбнулась:
  - Написала четыре книги, посвященные особенностям произношения. Я -
языковед и никогда не спутаю украинский акцент с другими. Знаете, откуда
она?
  - Откуда?
  - Из столицы Украины, Киева.
  - Господи, неужели можете так точно определить место рождения? Просто
профессор Хиггинс. Польщенная, Владлена засмеялась.
  - Посвятила жизнь изучению языков. Хотите, скажу, какой город ваша
родина?
  - Ну?
  - Москва.
  Видя мое искреннее изумление, польщенная, Владлена продолжала:
  - Маргарита точно украинка. И замуж не выходила, а мужчина, который
ее навещал, просто любовник.
  - А это откуда, тоже по речи видно? . Женщина от души рассмеялась.
  - Нет, конечно. Просто ни он, ни она совершен - . но не были
расстроены смертью первенца. Маргарита ни слезинки не проронила, да и он
тоже о мальчике не заговаривал. Странно для семейной пары. Ее выписывали
раньше нас. "Муж" явился без цветов, и из родственников никого. Конечно,
любовник, для которого дитя - помеха.
  Эмилия Вареско открыла дверь в фартуке, с поварешкой в руках. По
коридорам бегало невероятное количество детей. Насчитав девять
черноволосых и черноглазых мальчиков, я в изумлении поглядела на женщину.
  - Вон те, - сообщила Эмилия, увидав мое изумление, - сыновья старшей
сестры, эти - младшей. Моих только двое.
  И она радушно предложила чашечку кофе. Напиток, поданный на огромной
кухне, не поддавался описанию. До сих пор такой омерзительный кофе
удавалось сварить только Аркадию. Сын пребывал в глубокой уверенности, что
одной чайной ложечки молотого кофе, насыпанного в литровый кофейник,
вполне достаточно для получения ароматного напитка. Малое количество кофе
восполнялось избытком сахара и молока.
  Помешивая ложечкой светло-коричневую бурду и наблюдая, как Эмилия
покрикивает на мальчишек, терзающих под столом двух мохнатых, явно
блохастых болонок, я почувствовала себя как дома. Полилась плавная беседа,
прерываемая бесконечными детскими криками и собачьим визгом.
  В отличие от Владлены, Эмилия симпатизировала
Маргарите.
  - Знаю, трудно приходится эмигрантке, - сетовала Эмилия, - сама
прошла через это.
  Когда Маргариту выписывали, Эмилия наблюдала из окна за странной
ситуацией. Муж вывел Маргариту из клиники, посадил в такси, а сам опять
ушел внутрь. Маргарита одна поехала домой. К тому же накануне ночью
Вареско видела, что соседка не спит. Несколько раз Маргарита выходила, и
Эмилии показалось, что женщина плакала. Помня, как трудно и страшно было
ей первые годы в чужой стране, Вареско решила поддержать Маргариту.
  Она узнала у медсестер, что Онофриенко проживает в пансионе
"Негреско", и через несколько недель после выписки из клиники поехала к
ней в гости. Но в пансионе добрую самаритянку ждало горькое разочарование.
В седьмом номере не было никакой госпожи Онофриенко.
  - Служащие страшно удивились, когда я стала спрашивать Маргариту, -
сетовала Эмилия. - В комнате жила совершенно другая женщина.
  Правда, узнав, что постоялица поселилась недавно, Вареско
заинтересовалась, кто занимал номер до нее. И опять зря - прежней гостьей
была дама с Украины. Следы Маргариты Онофриенко потерялись.
  Я уехала от доброй Вареско с полной путаницей в голове. Надо же,
опять "Негреско". Я там была, когда искала, где жила убитая Ленка. Помню,
как противная хозяйка, Марго Остроумова, заставила заплатить за
бронирование ненужного номера. Хотя почему ненужного? Поеду в "Негреско",
поселюсь в забронированной комнате и узнаю все про таинственную украинскую
даму из седьмого номера. Сдается, она и есть Маргарита Онофриенко.
  Дома я застала только разряженного в пух и прах Левку. Старший
Арцеулов медленно поворачивался перед огромным зеркалом в холле, оглядывая
себя со всех сторон. Отлично сшитый костюм сидел как влитой, ботинки из
кожи антилопы сверкали, в воздухе носился запах последней новинки мужского
парфюма от Пако Рабанна.
  - Как я выгляжу? - поинтересовался Левка.
  - Ослепительно. Куда собрался?
  - В гости к родителям Терезы. Я молча смотрела, как Арцеулов
натягивает кашемировое пальто, повязывает шарф. Но когда из стенного шкафа
появилась тяжелая трость с набалдашником из слоновой кости, мой язык не
выдержал:
  - Зачем тебе палка?
  - Ногу подвернул на ступеньках, - принялся врать Левка, потом не
удержался и сказал чистую правду:
  - Казик с Сонькой велели для солидности.
  Проводив распустившего павлиний хвост Левку, я быстренько побежала к
себе. Покидала в чемодан кое-какие необходимые вещички, написала записку
домашним, что уезжаю на три дня. Бумажку оставила лежать в столовой на
столе, на самом видном месте, прижав ее сладкой булочкой.
  В пансионе "Негреско" за конторкой восседал знакомый служащий,
кажется, хозяйка называла его Семен. Я втащила чемодан в холл. Портье
мгновенно оценил пальто, сумку, туфли и выскочил из-за стойки со скоростью
звука:
  - Оставьте багаж, сейчас поднесу.
  Я бросила чемодан у двери и облокотилась на конторку.
  - Бронировала номер несколько недель назад,
Дежурный полистал толстую книгу и радостно закивал кудлатой головой.
  - Конечно, конечно, номер люкс. Пока я сообщала свои паспортные
данные, в холл спустилась круглощекая веселая горничная.
  - Аня, отнеси багаж в пятый номер.
  - Пятый? - удивилась я. - Хотелось бы седьмой. Тут удивился портье:
  - Но седьмой номер обычный, а вы бронировали люкс. Там не ванна, а
душ, и комната меньше.
  - Нет-нет, хочу седьмой, это моя счастливая цифра.
  Семен пожал плечами. Желание постояльца - закон, тем более комната
свободна.
  Аня поволокла чемодан на второй этаж, я пошла следом. Седьмой номер
был последним по коридору, Окна выходили во двор, очень тихо. Разложив
немногочисленные вещи, я призадумалась, с чего начать, и решила спуститься
вниз. За конторкой портье восседала сама хозяйка. Если Марго Остроумова и
узнала меня, то виду не подала. Правильно, в прошлый визит я была
назойливой, любопытствующей особой, теперь - любимая постоялица. Выставив
в улыбке прекрасно сделанные зубы, хозяйка ласково осведомилась:
  - Не желаете пообедать?