се как надо.
     - Витя, ты...
     - Да че я сделал-то!
     - Дерьмо, - заорал Иван Николаевич, - никому ничего поручить нельзя! Все самому делать надо! Урод! Кретин!
     - Так че я не так сделал? - обиженно занудил Витя.
     - Все, - бушевал Иван Николаевич. - Мне нужна старуха! Ста-ру-ха! Баба семидесяти лет!
     Или около того, а здесь кто, а? Ей пятидесяти не дать!
     - Намного моложе будет, - встрял еще один до сих пор молчавший мужчина, - вон грудь какая!
     - Молчи, придурок, - взвизгнул Иван Николаевич, - только о сиськах и думаешь, гондон!
     - Мне такую Николай дал, - отбивался Виктор.
     - Ну, ща ему мало не покажется, - пообещал Иван Николаевич.
     Послышалось тихое пиканье, потом мужик гаркнул:
     - Колька, сучий потрох, кого мне прислал!
     Мне бабка нужна старая...
     Вяло слушая его речь, щедро пересыпанную матом, я изо всех сил пыталась проснуться.
     - Езжай опять к Кольке, - велел Иван Николаевич.
     - А эту куда? - спросил Витя.
     - Куда, куда, на холодец сварите.
     - Скажете тоже, - хихикнул Виктор, - назад, что ли, тащить?
     - Нет! Колька уже заплатил, чтоб не болтали.
     Заройте ее с Лешкой в лесу.
     - Сделаем, - прозвучали дуэтом голоса.
     - Быстро засыпьте - и к Кольке, - велел Иван Николаевич, - твари, идиоты!
     Вновь послышался лязг, пол подо мной затрясся. Я попробовала крикнуть, но не сумела.
     Очень быстро шум мотора стих. Грубые руки схватили меня за щиколотку, протащили и бросили, на этот раз не на железо, а на что-то мягкое.
     - Неси лопату, Лешка.
     - А ее нет!
     - Ты че, не взял?
     - Не.
     - Идиот!
     - Сам такой!
     - От.., слышу!
     - Ладно, - слегка успокоился Витя, - жди тут, съезжу за заступом.
     - Я с тобой.
     - С какой стати?
     - Не останусь с ней один!
     - Во придурок! Боишься, что ли?
     - Ага, - честно признался Леша, - мне от трупов нехорошо.
     - Ну ты и чмо! Мертвецы безобиднее живых.
     - Не, я с тобой поеду.
     - А эту кто караулить будет?
     - А че с ней сделается? Пусть лежит. Или сам оставайся, а я за лопатой сгоняю, - предложил Леша.
     - Нет, - быстро буркнул Витя, - вместе прокатимся.
     Повисла тишина, я, плохо понимая, что происходит, пошевелила рукой... И тут со всего размаху мне на живот шлепнулось что-то скользкое, мягкое, отвратительное...
     Из груди вырвался жуткий крик, я села и раскрыла глаза... Вокруг стеной стоял лес, серый рассвет едва проникал сквозь кроны деревьев. В легком недоумении я огляделась и мгновенно просекла ситуацию. Господи, я умерла, попала в морг, оттуда меня, спутав с кем-то, увезли. А вот теперь, чтобы исправить ошибку, парни снова поедут в трупохранилище, а меня сейчас зароют тут, вот на этой симпатичной поляне. Мои могильщики забыли лопату, скоро они вернутся. Надо бежать отсюда с реактивной скоростью. Ни в коем случае нельзя дожидаться этих Витю и Лешу.
     Парни явно принадлежат к криминальному сообществу. Ну кому еще придет в голову брать из больницы неопознанное тело?
     Я вскочила на подгибающиеся от слабости ноги, дикий, животный страх прибавил мне сил.
     В ту же секунду стало понятно, что я совершенно голая. На секунду меня охватило отчаяние, но вдруг взгляд упал на лежащее передо мной грязное, серое байковое одеяло. Я схватила его, набросила на плечи и понеслась сквозь кустарник, не чуя земли под босыми ногами.

Глава 2

     Сколько времени я летела сквозь лес, сказать трудно. Ужас гнал меня словно сыромятной плетью. Вдруг деревья расступились, и я увидела пустынное шоссе. Радость охватила меня. Дорога обязательно выведет к какому-нибудь населенному пункту, и по ней может проехать машина.
     И тут показалось ярко-красное пятно. Оно быстро приближалось ко мне, превращаясь в красивую иномарку. Я бросилась автомобилю наперерез.
     - Помогите!
     "Мерседес" замер. Из окошка высунулась светловолосая девушка.
     - Ну ваще, - воскликнула она, - ты пьяная?
     Или обкуренная?
     - Помогите!
     - Bay! Тебя ограбили?
     - Да, - быстро сказала я.
     - Ну садись, - сморщилась девушка, - довезу до Москвы.
     Я влезла в "Мерседес" и затряслась от холода.
     - Эк тебя ломает, - пожалела меня девица, - небось мескалин жрешь? Или на дорожке сидишь?
     - Вы о чем?
     - Какие колеса хаваешь?
     - Я не наркоманка.
     - Нормалек! Ладно, будем знакомы, я - Глафира. Узнала небось?
     - Кого? - стуча зубами, спросила я.
     - Меня, - горделиво ответила девушка, - я - Глафира.
     - Нет, простите, а вас надо узнавать?
     Девушка тряхнула копной светло-русых мелкозавитых волос.
     - Все отчего-то мигом ко мне целоваться лезут. Ты что, телик не смотришь?
     - Очень редко. Вы ведете какую-то программу? Ток-шоу?
     Глафира засмеялась.
     - Не. Пою в группе "Сладкий кусочек". Неужели ничего про нас не слышала? Вот эту песенку, например.
     Бойко вертя рулем, Глафира слабеньким, дрожащим голоском завела: "Милый уехал, в жизни все обман..."
     - Ой, конечно, знаю, это вы исполняете?
     - Да.
     - Очень приятно, меня зовут...
     Внезапно я замолчала. А как меня зовут?
     - Ну, - поторопила Глафира, - так как тебя звать?
     - Не помню, - оторопело ответила я, - имя из памяти вылетело.
     - А фамилия, - хихикнула Глафира.
     - ..э ..тоже.
     - Чего же ты врала, что не глотаешь колеса, - откровенно развеселилась добрая самаритянка, - наркоша!
     - Ей-богу, я не пользуюсь стимуляторами.
     - И как тебя звать, не скажешь?
     - Нет, - пробормотала я, чувствуя, как в душе снова нарастает ужас, - ничего не помню. Вообще.
     - Где живешь?
     - Понятия не имею.
     - Телефон назови.
     - Ну... Нет, не могу.
     - Во блин, - хлопнула рукой по баранке Глафира, - класс! И чего делать теперь? Куда тебя везти? Почему ты голая, в одеяле?
     Я поежилась.
     - Плохо помню. Вроде меня хотели убить, а я удрала, но это все.
     Глафира хмыкнула:
     - Ловко. Может, в милицию поедем?
     - Не надо, - испугалась я.
     Певица рассмеялась:
     - Понятно. Катим ко мне, там Свин сидит, он разберется.
     - Это кто Свин? - спросила я, тщетно пытаясь унять дрожь.
     Глафира нажала на кнопочку, по моим босым ногам повеяло теплым ветерком.
     - Свин? Продюсер. Сиди спокойно, торчила.
     Я хотела было снова напомнить, что не употребляю никакие препараты, но приятное тепло уже добралось до головы, и я уснула...

***

     - Дура, - ворвался в уши возмущенный голос, - зафигом приволокла ее?!
     - Она на дороге стояла.
     - ., бы с ней.
     - Жалко все-таки.
     - Идиотка.
     - Свин!!!
     - Что?
     - Ну не бросать же ее было?
     - Не стоило подбирать!
     Я села, обнаружила, что нахожусь на диване в просторной комнате с ярко-голубыми занавесками. На мне была слишком просторная шелковая пижама. В креслах у окна сидели Глафира и мужчина лет сорока, черноволосый, плохо выбритый, с крупным ртом и большим носом.
     - Здравствуйте, - пролепетала я, - который час?
     - Ты, киса, сутки проспала, - рявкнул мужик. - Давай-ка познакомимся, Семен.
     - Очень приятно, - кивнула я.
     - Ну, чего молчишь, лапа? - заржал Семен. - Имечко скажи, назовись по-человечески, голуба.
     Сколько тебе лет, где живешь? Язык проглотила?
     Я попыталась судорожно вспомнить хоть что-то. Но тщетно, в голове было пусто, словно в тумбочке у кровати в гостинице после отъезда очередных постояльцев.
     - Ну, лапуся, - поторопил меня Сеня, - как дела? Ау! Кофе хочешь?
     - Да, - с благодарностью воскликнула я, - очень!
     - А покушать?
     Невидимая рука сжала желудок.
     - Конечно, с огромным удовольствием, - обрадовалась я.
     Свин заржал и показал на столик, где стояла банка растворимого кофе, коробка с печеньем и электрочайник.
     - Угощайся, котя.
     Я встала с дивана, пересела в кресло, насыпала коричневого порошка в чашку, налила туда воды, глотнула и сморщилась.
     - Что, невкусно? - заботливо спросил Свин.
     - Не слишком, натуральный лучше.
     - Скажите пожалуйста, - скривился Семен, - какие мы нежные! Где же ты наслаждалась кофейком по-турецки? В сизо?
     Быстрым движением он выхватил у меня из рук чашку и залпом опрокинул в себя ее содержимое.
     - Мы, люди шоу-бизнеса, не гордые, - сообщил он, - не то что вы, зэчки.
     - Почему зэчки? - оторопело поинтересовалась я.
     - Врать не надо, - рявкнул Свин, - хорош выделываться, мы тут тоже можем такого Ваню изобразить!
     Я растерянно моргала глазами, потом собралась с духом и прошептала:
     - Простите, я не хотела вас обидеть, сказав про кофе. Сама не понимаю, как это вырвалось.
     Отчего-то мне кажется: раньше я пила только арабику.
     - Ну, киса, - хмыкнул Свин, - роль не продуманная. Значит, ничего о себе не помнишь, а кофе в чашечку насыпала, кипяточком залила. Следовательно, не такая уж ты психованная. Сумасшедшая бы на стол порошок натрясла и языком слизала. Одним словом, кончай базар.
     - Извините, но я...
     - Хватит!
     - Ей-богу...
     - Значит, правда ничего о себе не знаешь?
     - Нет! - с отчаянием воскликнула я.
     - Ладно, котя. А я кой-чего разведал. Ты - Таня Рыкова.
     - Таня Рыкова? - повторила я, пытаясь понять, вызывает ли это словосочетание у меня хоть какие-то эмоции.
     Но нет, никаких воспоминаний в голове не возникло.
     - Таня Рыкова, Рыкова Таня... - бубнила я.
     - Ага, - кивнул Свин. - Ты жила себе спокойно хрен знает где, у Муньки за шиворотом, потом приехала в Первопрестольную, устроилась трамваи водить.
     - Трамваи? - эхом отозвалась я и посмотрела на свои узкие ладони. - Я не умею управлять этим транспортным средством.
     - Ага, - хмыкнул Свин, - но само слово "трамвай" тебе понятно?
     Я кивнула.
     - Вот и славненько, - скривился он, - уже продвигаемся вперед. На городском транспорте тебе работать не понравилось, что, в общем-то, понятно: грязно, утомительно, платят мало, и ты, котя, подалась в поломойки, стала квартирки убирать. И тут тебе, киса, повезло. Пристроилась в коттеджный поселок, к некоему Сергею Лавсанову. Дальше мне говорить или сама продолжишь?
     - Простите, лучше вы.
     - Вот, е-мое, кривляка, - хохотнул Свин, - ну лады. Некоторое время тому назад ты, душенька, прирезала своего доброго хозяина, можно сказать, благодетеля, пырнула ножиком, остреньким таким, тоненьким, для сырокопченой колбаски.
     Очень аккуратно попала мужику прямо в сердце.
     Ловко вышло.
     - Не может быть, - прошептала я, чувствуя, как голову стремительно стискивает обруч, - я никогда никого не убивала!
     - Да? Откуда ты знаешь? - захрюкал Свин.
     - Ну.., мне так кажется. И потом, как вы выяснили, кто я такая?
     Продюсер шмыгнул носом, вытащил пачку сигарет, закурил и, выпустив прямо мне в лицо струю дыма, спросил:
     - Ты выскочила к Глафире из леса?
     - Вроде, - осторожно подтвердила я.
     - На Волоколамском шоссе?
     - Извините, не знаю.
     - Зато я очень хорошо знаю, - оборвал меня Свин. - У Глафиры там, на Волоколамке, приятель живет, она от него рулила, а тут ты, киска, в одеялке, голенькая. Глафира, конечно, дура...
     Девушка шумно вздохнула, но осталась сидеть молча. За время нашего разговора она не произнесла ни слова.
     - ..полная идиотка, - продолжил Семен, - жалостливая слишком, вот и притормозила. Я бы ни за что не остановился. Ясно?
     - В общем, да, но откуда вы узнали, что я Таня Рыкова?
     - Не перебивай, а слушай. Когда ты прирезала хозяина, бедного Сережу, то, совершенно потеряв голову, вылетела из дома и понеслась к дороге, вся в крови, с ножиком в руке. Естественно, тебя взяли на выходе из поселка, охранник выскочил из будки и скрутил Танюшу. Ну, ясный перец, менты приехали, то да се, сечешь? Вела ты себя неадекватно, на вопросы не отвечала, чушь понесла. Ну и попала в сизо, потом суд и приговор!
     - Это со мной давно было? - еле шевеля губами, спросила я.
     - Да уж не вчера, - улыбнулся Свин, - наша самая справедливая и неподкупная Фемида посчитала тебя невменяемой и отправила на лечение в спецбольницу. Это по-ихнему, по-юридически, клиника, а по-нашенски, по-простому, психушка.
     Таперича понятненько, Танюшка?
     - Нет.
     - Ох, и упорная ты. Хорошо. Психушка эта стоит в километре от Волоколамки, надо сквозь лесок пробежать, и выскочишь на шоссе. И знаешь, что интересно?
     - Нет.
     - Заладила: нет, нет, - фыркнул Свин, - из психушки поднадзорная личность удрапала ночью. Татьяна Рыкова пошла в туалет и утекла.
     Пронырливая такая, ловко дельце обустроила.
     Все в палате оставила, в ночной рубашке босиком в сортир почапала, а потом в душ зарулила, сказала медсестре, что обосралась. Вот та, дуреха, и поверила Танечке. А наша Рыкова, ну хитра, ночную рубашонку на крючок повесила и в душ двинула. Сестра спокойно ждала, сорочка висит, вода шумит. Только через час до тупой девки дошло: неладно дело. Открыла дверь, а тебя нет.
     - Куда же я делась?
     - Э-э-э, хитрованка! Там в полу, под решеткой, которая пол прикрывает, люк имелся в подвал. Дом-то старый, про лючок то ли забыли, то ли посчитали, что его не открыть. А может, тебе кто помог, а? Только утекла ты, киса, и к шоссе бросилась.
     - Нелогично выходит, - обозлилась я, - если я имела сообщников, то почему они машину не подготовили?
     - Значит, ты одна орудовала, - быстро согласился Свин.
     - И откуда у меня одеяло?
     - Так сперла в больнице.
     Я ошарашенно замолчала, потом поинтересовалась:
     - С какой стати мне было хозяина убивать?
     Опять не то получается. Он же горничной небось зарплату платил!
     Семен издал серию коротких хрюкающих звуков, и мне стало ясно, почему он получил столь милое прозвище.
     - Ты, кисонька, решила у благодетеля деньжат стырить и сумела сейф вскрыть. Он у парня ну в очень нестандартном месте находился - в кладовке с припасами. Небось он решил, если бандиты наедут, то деньги в кабинете или в спальне искать будут. К банкам с крупой не полезут. Только не подумал Сережа о вороватых горничных да, на свою беду, домой в неурочный час приехал.
     Прикинь, как он удивился...
     - Откуда вы все это узнали? - только сумела спросить я.
     Свин хмыкнул:
     - Киса, у меня такие связи! И что теперь делать станем, Татьяна? Назад в клинику поедем?
     Да уж, тебе там очень обрадуются! Скрутят, к кроватке привяжут. Есть у них такие милые постельки, без матраса, а в деревяшке под спиной дырка!
     - Зачем?
     - А под нее ведерко ставят, - заржал Свин, - чтобы всякие вроде тебя в туалеты не просились.
     - Я никого не убивала, ей-богу, поверьте.
     - Ты же ничего не помнишь, - издевался Свин, - ни своего имени, ни адреса, ни возраста...
     - Да, это так, но я знаю, что не могла убить.
     - Невысокая, коротко стриженная, светлорусая, глаза голубые, худая, имеет шрам от аппендицита, - спокойно перечислил Семен.
     Я схватилась за пижамные штанишки.
     - Да есть у тебя отметина, - отмахнулся Свин, - не старайся, не верю, как говорил Станиславский.
     Из моих глаз полились слезы.
     - Я ничего, совсем ничего не помню, вообще.
     - Тогда поехали в клинику.
     - Не хочу!
     - Да? Выбора-то нет, киса.
     У меня внезапно затряслась голова, по спине пробежал озноб, перед глазами сначала появилась серая сетка наподобие москитной, потом запрыгали разноцветные шары и стала медленно надвигаться темнота. Последнее, что я помню, был гневный вскрик Глафиры.
     - Ну ты мерзавец, Свин!
     В следующий раз я очнулась ночью, в окнах был беспросветный мрак. В углу большой комнаты горела лампа, на диване в круге желтого света сидела Глафира с журналом в руках. Я попыталась подняться и застонала - голова болела нещадно.
     - Проснулась? - спросила Глафира, откладывая яркий томик. - Хочешь есть?
     - Да, если можно.
     - Пошли на кухню.
     Пошатываясь, я добрела до огромного помещения, села на стул и стала смотреть, как Глафира роется в холодильнике.
     - Сыр будешь? - спросила она.
     Я кивнула.
     - Ты не злись на Сеньку, - вздохнула певица, - хоть он и дикая свинья! Он тебе проверку устроил.
     - В каком смысле?
     - Ты, похоже, в самом деле Рыкова Татьяна, - пояснила Глафира, - убила Сергея Лавсанова, только не из-за денег. Он к тебе полез, изнасиловать хотел, на кухне дело было, вот ножик под руку и попался. И потом, ты москвичка.
     - Зачем же тогда Свин наврал? - удивилась я, впиваясь зубами в бутерброд.
     - Он думал, что ты врешь, притворяешься беспамятной, - пояснила она, - решил, что в какой-то момент не выдержишь и заорешь: "Все не так было". Но ты молчала, а потом в обморок упала.
     Теперь Свин в сомнениях.
     - Я не вру!
     - Похоже, нет, - кивнула Глафира, - совсем ничего не помнишь?
     - Ну.., я умерла в два часа ночи.
     - Ой, расскажи, - подскочила Глафира.
     Мы проговорили некоторое время, потом она зевнула, меня тоже потянуло ко сну.

***

     Утро началось с короткого крика:
     - Вставай!
     Я быстро вскочила, пошатнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за стену.
     - Молодец, - похвалил меня Свин, - вот она, зэковская выучка. Раз - и готово.
     Я села на кровать.
     - Я никого не убивала.
     - Хватит, - вполне миролюбиво сказал Семен, - вот что, киса, хочешь в психушку?
     - Нет, не отдавайте меня туда, - взмолилась я, - что угодно, только не это!
     - Лады, лапа, давай договоримся. Ты будешь работать у Глафиры.
     - Кем?
     - Всем: костюмершей, гладильщицей, мамой, поваром, уборщицей. Одним словом, станешь за нашей звездой ухаживать. Давно человека найти не можем.
     - Почему?
     - Так концертов на дню по три штуки и чешем много.
     - Чешете? Кого?
     Свин захохотал.
     - Чешем! То есть по провинции ездим, с концертами. Конечно, Глашка и в Москве поет, по клубам, только основные денежки с Тмутаракани капают. В месяц тридцать концертов в двадцати городах отпоет, и жить можно. От нас прислуга бегом бежит. У всех семьи, мужики, дети. А у тебя никого.
     - Я одинокая?
     - Совсем.
     - И замужем не была?
     - Не-а, поселишься у Глашки, - продолжал Свин, - денег тебе платить не собираюсь, зачем они тебе? Жратвы сколько угодно, шмотки дадим.
     Будешь хорошо работать - награжу, стыришь чего или лениться начнешь - в клинику сдам.
     Просекла?
     - Да, - тихо ответила я, чувствуя себя маленьким камешком посреди огромной пустыни.
     - Болтай поменьше, - велел Свин, - про потерю памяти никому не рассказывай. Если кто спрашивать начнет, дескать, откуда взялась, отвечай: "Я Глафире дальняя родственница, приехала из... Тюмени". Даже лучше из деревни под Тюменью. "Теперь работаю мастерицей на все руки".
     - Но у меня нет документов!
     Свин встал.
     - Это не твоя забота, Таня. Будет ксива, хорошая, с пропиской, не дрейфи. Об одном помни: работать надо старательно и меня слушать, как отца родного, иначе капец тебе, котя. Ты ведь не хочешь в клинику?
     - Нет! - в ужасе воскликнула я.
     - Тады по рукам, - крякнул Свин, - иди, морду умой, душик прими - и за работу. У нас сегодня концерты, сборные, первый в клубе "Мячик". Шевелись давай.

Глава 3

     Когда я вышла из ванной, Глафира крикнула:
     - Рули сюда.
     - Куда?
     - В гардеробную, по коридору налево.
     Я пошла по идеально отлакированному паркету и добралась до комнаты, битком забитой шмотками.
     - Размерчик у нас, похоже, один, - протянула Глаша, - вон там погляди, джинсики, футболочки.
     Я быстро нашла светло-голубые брюки, кофточку из трикотажа и спросила:
     - Тебе не жаль мне эти вещи отдавать, они такие красивые?
     - А, - отмахнулась певица, - такого дерьма у меня навалом, забирай хоть все. Вот эти, на первом кронштейне, не бери, я в них сама хожу. А те, во втором ряду, уже старые, можешь ими пользоваться.
     - Разве футболка может выйти из моды? - удивилась я.
     Глаша скривилась.
     - Они мне малы. Видиш